– Сняли Буса с креста и повезли на отчину. Восемь пар волов тянули повозку. С им ишо семь десятков старейшин везли. Усю цветь мужества Руси. Плач и стон велик стоял по пути – мужи и те плачем заливалися, – Ходота грустно вздохнул.
– Женушка Ярославна повелела насыпать у реци курган, иде прах яго захоронен. И статую из гранита наказала высечь, а под ею надпись: "Вось лежить Царь Бус. Побуд Руси Божьей". Сын яго осталси сиротиною и песнями горе свое сглаживал.
Посля погибели Буса Белояра возрадовалиси гунны и пришли на Русколань с полудня, а готы с ними соединилися с полуночи. Сарь-град во прах обратилси. От Белой горы устремилися рода белояров, белогоров и новояров к Непре реке. Хто ушёл к Словену на Ильмень озеро. Кий, Щек и Хорив с сестрой Лыбедью поселились на трёх горах и стали усе те, што уцелели от войны с готами и гуннами, зваться с той пары полянами. Взялися оне на мяже со степью Змиевы валы возводити. Вздохнули тада наши праотцы. Посля ужо Словен собрал русичей и пошёл на готов и растоптал их. Тама и гунны замирилися с нами и сами с готами вражду затеяли.
– Мракота настала, почивать пора, – произнес, оглядываясь вокруг рассказчик. Костёр, догорая, уже еле тлел. Все молча принялись укладываться на ночлег. Ходота наломал тонких веточек и дал потянуть каждому жребий, кому, когда выпало попеременно дежурить. Лада под утро должен был сменить Жирочка.
11
Солнце позолотило верхушки сосен и лиственниц. Заря осыпала зеленую травушку серебристою росою и отразилась в капельках румянцем – тем, что от смущения вспыхивает порою на щеках девушек. Пела река, утекая вдаль, словно вечность несла свои воды, не давая никому дважды в одну и ту же стремнину окунуться.
Дятел постукивал вдалеке, трудясь над добычей собственного пропитания. Ни в пример человеку, пользу природе и себе принося. Вот и думай кто, исходя из этого, мог казаться мудрее, человек с разумом и его ростом и большой головою или птаха малая.
– Лад! Жирочка! – стали раздаваться крики в утренней тишине.
Смешок растерянно посматривал на пустующее место рядом с собою, где совсем недавно он спиною чувствовал тепло своего старшего друга.
– Куды они делися?! – возмущался Ходота.
Все разбрелись между деревьями в поисках следов пропавших товарищей, крепко придерживаясь при этом мечей и кинжалов, имевшихся при себе. Купцы того времени были людьми отважного племени, готовые в любой момент показать не хуже умелого воина – как надо владеть и мечом, и кистенем с хорошим набалдашником на конце, и стрелу послать в цель без промаха.
– Ходота! – крикнул Смешок своему старшему попутчику.
Тот опустился рядом с ним на колени. Смешок показал ему на капельку крови, оставшуюся на листке подорожника, росшего прямо возле того места, где лежал Лад. Ходота сорвал зеленый, размером с ладонь взрослого человека, листочек и поднес к своим глазам, с выражением лица, будто он мог проникнуть в тайну бытия.
– Може поцарапался хто? – пожал плечами после раздумий купец, стараясь отмахнуться от страшных мыслей, невольно возникших у каждого из его товарищей.
– Пайдем, дале! Иде тута искати? – Ходота кивнул бородой на дремавший повсюду лес.
Скоро весла с силой черпали воду реки, неся ладью к цели конечного прибытия.
Град Изборск, носивший имя сына князя Словена, состоял из множества небольших деревянных строений. Городок медленно оживал. С невысокого холма открывался вид на озеро, оно было тихое и печальное. Лишь изредка гладкая поверхность покрывалась легкой рябью.
На возвышенности с княжеским теремом, окруженным высокой крепостной стеной начиналась жизнь. Двухэтажный княжеский дом вплотную примыкал к стене, из него было легко попасть на главную башню. Первый этаж уходил наполовину в землю, в нем находились печь и просторная кладовка, к терему было пристроено широкое крыльцо. На втором этаже находились просторные сени, горница, еще одна печь и две спальни – лежни для детей и супругов. Стеклянные оконницы были вставлены в деревянные рамы с проделанными круглыми отверстиями.
Из одноэтажного бревенчатого дома, что был рядом с княжеским теремом вышли в просторный двор несколько вооруженных людей. Двое из них, имевшие в каждой руке по мечу, обозначили пространство друг перед другом яркими светящимися кругами, выполняя действия, напоминавшие священный танец. Время от времени раздавался металлический звон. Другие воины, оставив оружие, неподалеку начали между собой рукопашный бой, не уступая в круговороте движений бойцам, вооруженным мечами. Всем руководил сухой, поджарый и уже немолодой человек с внимательным взглядом.
Молодой парень, юношески тонкий в талии, широкий в плечах, стоял в отдалении от остальных. Он держал в руках лук, прицеливаясь в сторону мощной стены. Стрелы время от времени с шипеньем разрезали воздух и впивались в мишень – деревянный обрубок с прикрепленным вверху пучком травы в форме человеческой головы.
Немолодой мужчина отошел от группы воинов и остановился возле паренька.
– Што получатся, Ратибор?
На мужчину посмотрели большие широко открытые светло-серые глаза.
– Помаленьку, Ставро.
– Ну-ка подай-ка сюды, – попросил Ставро у юноши лук со стрелой. Он натянул тетиву лука, и стрела, выпущенная с большой силой, вонзилась точно посередине деревянного обрубка.
– Добре, – сказал мужчина и кивнул на тул со стрелами, висевший у парня с правой стороны на кожаном поясе. – Што тама у тя в туле, покажь-ка?
Ратибор стал доставать из берестяного, обтянутого кожей колчана остававшиеся у него стрелы. Сначала он подал стрелу с длинным и тонким наконечником, по форме напоминавшую длинную иглу, способную пробить даже хорошую броню. Ставро одобрительно покачал головой. Следующая стрела с окрашенным ушком другого цвета была с наконечником в форме ласточкиного хвоста. "Срезень" – кивнул мужчина, возвращая стрелу Ратибору, – он еще раз взглянул на широкое лезвие. – Гэтая и длань легко срежет – сказал он как бы самому себе. Другая стрела была с обыкновенным наконечником листовидной формы. У Ратибора оказались в запасе стрелы и с раздвоенным наконечником, чтобы легче цепляться за деревянные постройки, неся на себе огонь, были и с тупыми наконечниками для добычи пушных зверей.
Ставро еще раз взял у юноши первую стрелу. Остановил взгляд на ушке из самоцветов. Осмотрел наконечник и оперенье.
– Пошто воронье посерёд соколиных перьев? – спросил он Ратибора, имея ввиду то, что на стреле в конце после светлого соколиного оперенья были умышленно встроены черные вороньи перышки. Подобранные по размеру, они все же резко контрастировали с остальными.
– Гэта для асоблива злых, – усмехнулся Ратибор.
Ставро в ответ похлопал его по плечу и вернулся к дружинникам.
На высоком крыльце княжеского терема показался высокий и крепко сложенный молодой мужчина. У него были светлые волосы, чуть темнее, чем у юноши с луком, и широкие открытые голубые глаза.
– Здравы буде, друже! – крикнул он в сторону упражнявшихся в боевом искусстве.
– Здрав буде, княже! – донеслись оттуда разноголосые приветствия.
– Ратибор! Подь сюды! – повелительно обратился мужчина к молодому человеку, стрелявшему из лука.
– Иду, отче! – юноша тотчас оставил свое занятие и подошел к князю.
– Идем щас жа до Бобреца, позрим як он с птицами ловчими управляиться. Усе табе наука будить. Сей муж, много ведавши.
Ратибор, обрадовавшись такому предложению, проговорил:
– Я тока стрелы соберу.
Спустя короткое время он с отцом и шестилетним братом Цветославом уже шагал по улице Изборска за воротами крепости.
Бобрец поджидал их возле своей избы. Это был круглолицый широкоплечий мужчина с ровно подстриженной русой бородой и пышными усами. Они обменялись приветствиями и прошли в избу. В ней в красном углу стоял широкий стол, вправо и влево от него расходились полати. Его жена Млада поднесла всем по чарке кваса, черпая его для гостей из стоявшей прямо возле входа корчаги. На большой глиняной посуде под горлышком было выведено: "Не забудь прикрыть крышкой".
Из-за печи выглянуло девичье личико. Ратибор поймал на себе взгляд лучистых, манящих к себе глаз, окаймленных длинными ресницами. Он даже не успел как следует разглядеть девушку, а сердце отчего-то екнуло и зашлось волнующим стуком.
– У мяне к табе просьба, Бобрец, – обратился к нему князь. – Ён мои сыны, старшой и малой. Будь добр, покаж им охоту с ловчими птахами, я ведаю ты стары охотник. Соколов ему покажь, ястребов.
– Ты княже, Вадим, ужо чересчур мяне хвалишь, я ишо нос задеру, – Бобрец усмехнулся в свои пышные усы и с легкой хрипотцой в голосе произнёс. – Нету ишо соколиных птенцов, не подросли оне. Сваго сокола я днями на коня выменял. Токо ястреб осталси.
– Може якую ворону для их словишь, – Вадим кивнул на стоявших рядом сыновей. – Ратибор, вона ужо нощь не спить, усе о соколе грезить. Пущай покуда глянеть, шо гэто за ремесло – с птахами обращатьси.
– Оно о-так, – согласился с ним Бобрец. – Потеха, хоть и добра и от лютой кручины другой раз спасти можить. Тожа терпения требовать. Што смагу, пакажу.
– Лады, – кивнул ему князь и посмотрел на сыновей. – Бобреца слухайте, усе исполняти.
Он пожал тому руку и поспешил к крепости.
12
Бобрец прошел с ребятами к большому амбару за домом и не спеша раскрыл потемневшие от сырости и времени створки ворот. Они распахнулись перед ними с легким скрипом. В углу под тенью строения в большой деревянной клетке дремала большая птица, ее оперенье было сверху серовато-бурого цвета, а снизу белым в темно-бурой поперечной ряби. Ястреб дремал на жердочке, поджав одну ногу со сжатыми в кулачок когтями и спрятав голову под крыло.
– Зрите, ось он красавец, – кивнул на птицу Бобрец.
Увидев незваных гостей, ястреб встрепенулся и пристально посмотрел на пришельцев, водя из стороны в сторону хищным крючковатым носом. Темные глаза при этом оставались равнодушными и холодными. Ратибор с нескрываемым интересом на лице шагнул к клетке, но его опередил Цветослав, мальчик протянул руку к деревянной обрешетке и тут же в страхе убрал. Ястреб сделал короткий бросок клювом в сторону его пальцев.
– Не шалить, – строго погрозил ребятам ловчий.
– К яму тожа подход потребен, – заговорил мужчина, обращаясь в большей степени к Ратибору. – Сокал жа ишо боле привередлив и гордый. Той боле для серца, а гэтот для пропитания, – сказал он наставительным тоном. – Уток с воды береть, а зайца и в кустах отыщеть. Добычу в угон бьеть. – Он взглянул на ребят.
– Ну, ступайте на двор и ожидаите мяне.
Через несколько минут Бобрец вышел к ним с птицей, сидевшей у него на правой руке. Они направились к небольшой рощице за окраиной Изборска. На подходе перед большой поляной ловчий снял с головы птицы клобучок, закрывавшей той глаза и через мгновение хищник пронесся над землей и сбил на землю голубя, летевшего над лугом.
Когда они подбежали, ястреб держал пойманную птицу под собою, поглядывая на Бобреца, словно ожидая дальнейших распоряжений. Попавшая в когти птица трепыхалась, пытаясь вырваться. Бобрец склонился, подкормил Ястреба и пересадил его на руку в кожаной рукавице, тут же одев тому на головку клобучок. Голубь расправил крылья и смог взлететь.
– Ястреб зазря не любить живота лишати, – вздохнул Бобрец, – он оглянулся на Ратибора. – О таки можно и дичь для пропитания сябе добывати.
– Добре, – согласился с ним юноша.
– Не будем боле охотиться, – неожиданно произнес Цветослав.
– Пошто так? – спросил его ловчий, чуть склонив на бок голову.
– Неча почем зря голубок терзати, – ответил со слезою в голосе мальчик.
– Неча, дык неча, – согласился с ним Бобрец. – И то, холодна слеза луче недоброго смеха, – улыбнулся он, глядя на мальчика.
Ратибор, подтверждая слова младшего брата, кивнул головой
– Пайдем взаправду до дому, мяне зараз охота сия понятна.
Они заспешили в сторону селения. Возле околицы на луге, усеянном желтыми одуванчиками, водили хоровод несколько девушек. До них донеслось пение:
Ой, Божэ ли, Перуни Божэ,
Слава тябе, Боже, на земле!
Отамкни ты дварец,
Где спить яснае Солнце,
Слава дождю Боже
Пролейся ты Боже
На нивы, на семя…
Девушки, одетые в белые, расписанные красными оберегами, платья заметили пристальный взгляд Ратибора.
– Дождя давненько не видати. Непогодь плохо, а в бездожье не легше, – посетовал Бобрец, – Девицы вышли абы наговорить на водицу, шоб нивы поливати.
– А заутра жа Купальница – празник?! – испуганно спросил Ратибор. – Коли дождь ишо пойдеть.
– Не медовыя, чай не растаите, – усмехнулся Бобрец. – Земля ссохлася, дожжя просить. – Ты, княжеский отрок ведаешь, почем хлебушек ратаю обходится. Кольки труда землицу подняти?
Ратибор молча отрицательно покачал головой.
– Начинати с зимы следовать, кады деревья подсекаются, патома сохнуть оне цельны год, патома валить надоть, пни корчевати и в березозол жечь. Посля землицу треба взрыхляти мотыгою и граблями равняти и токмо апосля в золу засевати жито, бороною зерны заделавати, патома як созреить убирати. Через три годины усе спачатку. Земля ничаго не родить, в продыхе нуждается и о так ново место опять нада засевати. Вось оно як, княже, – закончил поучения Бобрец.
– Зараз буду ведати, – произнес княжич в ответ.
Они втроем прошли рядом с водившими хоровод девушками. У Ратибора замерло сердце. Он снова почувствовал то же самое, что с ним произошло в избе у ловчего.
Когда они были уж далеко, девушки перестали кружиться и одна из них лукаво улыбнулась.
– Пошто у нас Славна очей с младого князя не сводить?
Все девушки дружно рассмеялась и только та, которую назвали по имени, смущенно опустила глаза. – Искорка, ты мяне в краску вгоняешь, – сказала она.
– Ды што ты, – отмахнулась та, – заутра Купальница, он придеть на берег озера, тама ты и подойди к нему. Я поглядаю, што он тожа с тябе очей не отводить. Я тябе привороту научу:
Лада-мати,
Мати воспевати,
Не забуди пра маво суженого,
За сталом скучащего,
На палатях спящего.
Во пути идущего,
Иде бы он не бывал,
И Штобы он не едал,
Штобы не пил запивал,
Думу штобы думывал
О любимай сваей Славне
По сей день,
По сию пору
Да, па-маяму, пригавору…
Пропела девушка.
– А ранью пойдема лечебные травы искати, припеваючи: "Heбo-бати да Земля-мати, разреши мяне травки порвати да корешков накопати", – пропела она тоненьким голоском. – Коли наберешь двенадцать разных травушек, – продолжала она наставлять подругу, – покладёшь под подушечку да кажешь перед сном: "Суженый-ряженый, приходи вместе в саду погуляти". – Може табе суженый во сне и явиться…
– Не буду я яго привораживать, – звонко ответила ей Славна. – Гэто не па-божески. Коли суждено то и сбудется. – И произнесла нараспев прибауткой. – А не сбудетси, то може с другим слюбитси.
Все девушки дружно рассмеялись.
Ратибор с младшим братом тем временем попрощались с Бобрецом и поспешили к родному дому.
– А мяне ты возмешь завтрева на празник? – спросил Цветослав старшего брата.
– Ты ишо мал, – строго ответил Ратибор.
– Постриг ужо у мяне был. На каня садили. Меч дали. А на гулянье пошто мал?
– Про то, што в гэту нощь вода серебряным блеском покрываетси. Дерева начинають с места на места переходить, и шумят, глаголя меж собою. Коли папортник найдешь, будешь ихний язык понимати. Прислушаешься про што меж сабою дубы глаголють и пра сябе многая проведаешь. Русалки – те ишо до того времени на дне реки живуть, тожа из воды на берег выходють и хороводы водят. Зараз ишо зелены Святки ажно до самого Купалы идуть. Посля их, – Ратибор хитро посмотрел на младшего брата, – а бываить и ране, русалки малы дятей к сябе утаскивают, коли близко к воде подойдешь оне и тябе утащут. Ты ростом невелик, – потрепал он по голове младшего брата.
Цветослав с серьезным видом тряхнул головой, освобождаясь от его руки:
– Хачу через костер прыгати, – заявил он.
– Сказано, мал ты ишо! – уже строже проговорил Ратибор.
Младший молча вздохнул, как бы подтверждая, что вынужден подчиниться.
13
Перед самой короткой ночью в году рано утром изборяне пошли в луга и леса за целебными травами. Росу будут собирать с травы ночью и до утра в скатерть, чтобы потом этой водою лечиться. Купальской ночью особыми запахами наполнялись все растения. Трава Купальница – желтого цвета, ею натирались и с нею мылись в бане, чтобы всю заразу, скопившуюся за год, изгнать из себя. Парились с утра. Пол в банях и на полках устилали травами, дух стоял необыкновенный. Стариков и хворых укладывали на палати и парили целебными отварами. От сглазу и заговоров одни травы. От болезней – другие. Печи в банях раскаляли докрасна и то и дело поддавали на неё из деревянной кадки водицы. В баньке полутемно, сыро, душисто и чистота. Подслеповатое окошко пропускает немного света, достаточно, чтобы разглядеть жаркую печь, кадку с водой и веник. После того, как тело распарится, можно и в озеро, что поблизости с мостков деревянных нырнуть, а потом снова в жаркую баню.
Матери вели малышей к родникам с чистой ключевой водой. Благо родников в окрестностях Изборска было великое множество. Многие пошли в лес заготавливать веники на зиму для бани. Добавляли к веникам веточки смородины, черемухи, липы, цветы и травы.
Купалье – праздник после трудов по завершению посева перед началом сенокоса. Вся русальная неделя перед Купалой наполнена магическими обрядами. Будущий урожай зависел от предстоящей погоды. Звучали заклинания волхвов с танцами, плясками, хороводами. Славили духов природы у кряжистого Дуба. Девушки водили хороводы вокруг белоствольных березок, сами чем-то похожие на них своими стройными телами и прическами, как у плакучих крон.
Неподалёку от княжеской крепости, возле озера под принесённой к месту праздника срубленной берёзкой было прислонено чучело Ярилы из соломы, веток и глины, разряженное цветными лентами. На большом блюде перед ним лежали яства, а рядом стояла корчага с мёдом.
Уже сложены костры – большой с шестом посредине, на нём колесо и малый – крада для сжигания чучела.
Волхвы приготовили сухие палочки, чтобы развести костёр. Палочки эти тёрли друг о друга, чтобы огонь впитал в себя чудодейственную силу. Одна сторона палочки делалась плоской, в средине вырезалось небольшое углубление, от него шла бороздка. Конец другой палочки закруглялся и вставлялся в углубление первой. Волхв, что был постарше крутил верхнюю палочку между ладонями, а младший крепко держал нижнюю.
Чуть начало смеркаться, потянулась молодёжь к месту гулянья. Немного и вспыхнул большой костёр. Зазвучали гудки, забили бубны.