- Глянь-ка, - сказал Роджеру мэр, - самое грандиозное достижение Атланты со времен железной дорога и аэроплана. Прямо мировой центр; война в Персидском заливе помогла воплотить самые смелые планы деловых кругов. Помнишь - мир вдруг увидел на своих экранах Бернарда Шоу и Перера Арнетта, корреспондентов Си-Эн-Эн? Всем тогда стало ясно, что собственная служба Си-Эн-Эн Атланты - единственная международная телевизионная сеть.
Справа постепенно открывался вид на приземистое - всего в четыре-пять этажей, - но занимающее огромную площадь здание.
- Длина этой штуковины - полмили по диагонали, - комментировал Уэс. - И обрати внимание, как ее назвали. Не какой-нибудь там "Дворец конгресса Атланты" - к чему такая скромность? "Всемирный центр конгресса Джорджии" - ни больше ни меньше. Ну а это ты наверняка узнаешь.
Они проезжали через парк, появившийся совсем недавно; по правую сторону был "Всемирный центр конгресса Джорджии", по левую - "Купол Джорджии", крытый футбольный стадион и выставочный зал, возведенный в 1991-м. Парк - тщательно подстриженный газон со скульптурой двух гимнастов в прыжке и двумя вышками вечернего освещения.
- "Интернешнл Плаза", - произнес Уэс. - Сказать, почему сюда поставили именно этих двух гимнастов?
- Почему?
- Вообще-то американцам на гимнастику плевать. За исключением трех дней раз в четыре года, когда по телевизору транслируют Олимпийские игры. Гимнастика ассоциируется с Олимпийскими играми, а Олимпийские игры - с величайшим триумфом Атланты международного масштаба, Олимпийскими играми девяносто шестого. Вот где мегаломания расцвела пышным цветом - несмотря на всевозможные "против", Олимпийские игры провели-таки в Атланте. И то были не простые Олимпийские игры, а столетний юбилей. И наши деловые круги никак не могут допустить, чтобы о таком событии забыли. Ты был в Парке столетия Олимпийских игр?
- Да вроде нет…
- Ну так вот он, прямо перед тобой, - показал Уэс. - Глянь на фонтан. Помнишь символ Олимпийских игр - пять колец?
- Угу- Фонтан выбрасывает струи воды в виде пяти колец. Каждые пять секунд или около того. Да, надо отдать должное этим деловым кругам - что задумали, то и сделали. Запросто превратят городишко в мировой центр, пуп земли. Эти парни знают, как делать деньги, знают, на что их пускать. Ты даже не представляешь, какие немыслимые комбинации выстраивают эти члены правлений из всех компаний нашей Атланты - без чертежа не разберешься! Просто невероятно! Но им недостает одного - того, что находится здесь, в этой машине.
Усмехнувшись, Уэс большим пальцем ткнул себя в грудь:
- Власть черных. Я рассказывал тебе, какой номер отколол недавно Айзек Блейки?
- Это преподобный Блейки? Пастор? Нет, не рассказывал.
- Ну так вот… Целая армия белых застройщиков, подрядчиков, профсоюзных работников обратилась к Блейки с просьбой устроить встречу с "лидерами черных кварталов". Чтобы узнать, нельзя ли как-то договориться с оппозицией, выступающей против строительства скоростной трассы шестьсот, которая должна пройти через Южную Атланту. И вот со стороны белых выступает адвокат… на подаче стоит, так сказать. Вещает о месте Атланты в региональной экономике, о глобализации, о космосе… то… сё… А Блейки возьми и перебей его. "Извини, - говорит, - брат, ничего, если мы дадим финишную отмашку - сразу к главному? Дело ведь в чем: у вас деньги, у нас власть. Так что нам бы деньжат".
- Что, так и сказал? Это же прямое вымогательство взятки! - поразился Роджер.
- Ну почему сразу взятки? - возразил мэр. - В Атланте взятки не приняты, это тебе не Нью-Йорк. У нас скорее так: "Вы строите нам детские сады, дворцы молодежи, поликлиники, парки, бассейны. Мы - своим избирателям: "Посмотрите, что для вас сделали". Ну а тогда уже можно поговорить и об ответной услуге". Вот как заведено в Атланте.
Едва они миновали "Купол Джорджии" и пересекли "Интернешнл Плаза", как шофер перестроился влево, свернул, проехал по Нортсайд-драйв и… чпок! Весь блеск помпезного пупа земли куда-то исчез, лопнул как мыльный пузырь.
"Бьюик" ехал вдоль Университетского центра, кампусов Морхауса, Спелмана и Кларка - из них по большей части и состоял район Вайн-сити. Старые кирпичные здания, дерновые лужайки, окружающий ландшафт - в свое время все было самым тщательным образом подготовлено к Олимпиаде 1996-го и до сих пор сохраняло приличный вид.
Вскоре они свернули на улицу Сансет; мэр попросил шофера:
- Дэкстер, останови здесь, прямо у Университетской площади, или как ее там.
Шофер затормозил, и мэр показал на небольшой холм, на гребне которого стоял кирпичный особняк с шестью двухэтажными коринфскими колоннами и парой пилястров в том же стиле, придававших фронтону особняка грандиозный вид. По всей длине крыши тянулась белая балюстрада, совсем как в Монтиселло.
- Ну как, узнаешь? - спросил мэр.
- Еще бы, - ответил Роджер. - Алонсо Херндон.
Алонсо Херндон родился рабом, но многого добился - основал вторую по величине страховую компанию в Америке. Его "достопримечательность" на гребне холма послужила примером для других представителей чернокожего среднего класса, перебравшихся в район Вайн-сити после пожара 1917-го, когда в огне сгорела большая часть Суит-Оберна.
- Херндона едва ли кто переплюнет, - заметил Уэс. - В Бакхеде есть дома и побольше, но, сдается мне, по красоте все они явно уступают.
- Возможно, - согласился Роджер, не желая понапрасну ломать копья там, где дело касается эстетических вкусов.
"Бьюик" двинулся дальше, вдоль Сансет. Уэс попросил шофера:
- Здесь помедленнее.
И Роджеру:
- Узнаешь?
- А как же… Мартин Лютер Кинг, - ответил Роджер. Здание было кирпичным, довольно большим, но без всяких архитектурных изысков, и походило скорее на загородный дом. Его поддерживали в хорошем состоянии; рядом стояли дома в таком же стиле. На момент убийства Мартин Лютер Кинг жил в этом самом доме; его вдова, Коретта Кинг, до сих пор здесь. Они двинулись дальше.
- Послушай, а Флоппи Баулз не здесь раньше жил? - спросил Роджер. - Случаем, не в том доме?
- Похоже на то, - ответил Уэс.
"Бьюик" катил дальше - мимо проплывали дома, которые казались Роджеру не такими большими, как в детстве, однако выглядели не так уж и плохо… где-то поблизости жил Джулиан Бонд… и Мейнард Джексон… Правда, кое-каких домов уже не было… сразу и не сообразишь, где находишься… Но как только они проехали восемь - десять кварталов к северу, смутное узнавание сменилось изумлением… Три пустые площадки подряд… все заросло сорняками… А это что такое?.. Какие-то лужи… болота… На среднем пустыре, заросшем буйной травой, стояла небольшая лесенка со ступеньками, ведущими в… никуда. Вот и все, что осталось от целого дома, - лестница да несколько разбитых досок фундамента. Рядом с остатками дома среди травы Роджер разглядел лужу со стоячей водой… Чего там только не валялось!.. Всякий хлам: швейная машинка с ножным приводом, проржавевшая аптечка, что-то вроде старого предохранителя, велосипедная рама без колес, холодильник с неизвестно кем и как покореженной стенкой, моток проволочной сетки под штукатурку, автомобильные шины и старое, желчно-зеленого цвета одеяло, прожженное, распоротое, с торчащей синтетической набивкой… На поверхности лужи плавала белая пластиковая бутылка из-под чистящего средства. От одного вида этого гниющего болота Роджеру стало не по себе. Он все возвращался взглядом к той лесенке.
- Дэкстер, притормози-ка, - попросил мэр.
Как только "бьюик" замер, Уэс поинтересовался у Роджера:
- Ну как, узнаешь?
- Узнаю что?
- Да ту лестницу. Лестницу от парадного входа твоего дома!
- Ну надо же… - осенило Роджера. - Вот оно что! То-то этот забавный узор по низу показался мне знакомым.
Место напоминало первозданный хаос - как будто все сделанное руками человека снова возвращалось к изначальному состоянию доисторической жижи.
- Что, дрогнуло ретивое? - спросил Уэс.
- Не то чтобы… Вообще-то я всегда считал родными местами Уэст-Энд. И все же… все же тут было очень даже неплохо.
- Да… - мэр повел рукой, - вот она, Южная Атланта. Семьи вроде наших перебрались на запад, а те, кто заселился в опустевшие дома, не стали их полноправными собственниками, они всего лишь снимали жилье. Со временем прибыль домовладельцев уменьшалась - вот они и побросали все. Теперь недвижимость переходит к городским властям в качестве уплаты за налоговые задолженности. То есть дом все равно что без хозяина.
- Пожалуй, я пройдусь, посмотрю, - сказал Роджер и взялся за ручку дверцы.
- Чего не советую, того не советую, - предостерег мэр.
- Почему? Вокруг ведь никого.
- Это тебе только кажется.
Уэс сказал это так убедительно, что Роджер внял ему. И снова откинулся на спинку сиденья.
- Поехали, - сказал мэр шоферу, - вон до того угла. Когда они доехали до угла, мэр спросил у Роджера:
- Ну а это что за улица?
Роджер глянул на указатель, но прочитать что-либо так и не смог - табличку сплошь покрывали граффити. Как и стоявший рядом знак, запрещающий проезд. Знак можно было распознать только по характерной шестиугольной форме.
- Дэкстер, еще пару кварталов, - сказал мэр шоферу, - и помедленней, не спеши.
Провода провисали, уцелевшие дома проседали - как будто устали от чего. "Бьюик" проезжал мимо хибар, вросших в землю - можно подумать, под давлением собственной тяжести. Некоторые совсем потеряли былой облик, испещренные надписями. Еще несколько пустырей… снова стоячая вода… торчащий из луж хлам… сорняки, плети растений, чащобы кустарника… раскуроченные машины. Вдоль обочины прямо на осях и ободах колес валялся старый золотистый "меркьюри гранд маркиз". Капота не было, внутренности машины разобраны. Дорога разбита, тротуар превратился в булыжную мостовую, да и сама улица походила на свалку.
- Дэкстер, останови у того дома, - попросил мэр.
Дом оказался небольшой каркасной постройкой в два этажа, выделявшейся замысловатыми металлическими решетками на нижних окнах, входной двери и окошке над крышей крыльца. С одной стороны дома стояла не только зловонная лужа, но и высилась громадная, непонятно откуда взявшаяся куча илистой грязи. С другой стороны валялся обуглившийся каркас с наполовину выгоревшей крышей. Сгорели даже оконные рамы - дом смотрел черным фасадом.
- А этот узнаешь? - Уэс показал на дом с зарешеченными окнами. - Развалина, да и только.
- Этот?
- Мой дом.
- Ну дела… ни за что бы не догадался. Правда, Уэс. Гляди, как поджарили. Не дом, а клетка.
- Ясно, кто в нем живет.
- Кто?
- Да старики. Слишком дряхлые, чтобы уехать, да и за развалюху эту ничего не дадут. Вот им и приходится коротать оставшиеся дни в этой клетке, пока не станут жертвами каких-нибудь стервятников.
- Что еще за стервятники? Вокруг ни души.
- Ничего, сейчас найдем, - пообещал Уэс. - Давай, Дэкстер, трогай. Поехали в Блафф.
"Не надо ничего искать, просто скажи мне, и все", - подумал Роджер. Но Дэкстер уже направил "бьюик" вверх по склону. Роджер увидел один из оврагов. Там была настоящая свалка; среди сорной травы валялись ржавые железяки и подожженные матрасы. Выше, на углу, у четырех уцелевших домиков собралась ватага парней. Их было всего пятеро, но Роджеру, у которого при виде сборища екнуло в груди, показалось, что там настоящая банда, которая в разгар школьных занятий собралась здесь явно не с добрыми намерениями. Трое парней были долговязыми подростками, однако выглядели угрожающе, в мешковатых джинсах, с ширинками у самых колен. Широкие штанины сборились внизу огромными лужами, наплывая на черные, страшноватого вида кроссовки с резиновыми "языками" от подошвы до верха. Рукава футболок доставали парням до локтей, а подол болтался ниже бедра. Двое из трех подростков обмотали головы зелеными тряпками, на манер пиратов. Еще двум парнишкам было лет по двенадцать, не больше, но они явно подражали старшим. Парни околачивались на углу, перед сгоревшим домом.
Враждебность, настороженность - вот что было написано на лицах темнокожих парней, когда они глазели на мэрский "бьюик" жемчужного цвета. За углом пробиралась куда-то женщина в футболке, коротких шортах и домашних тапочках. Она выглядела усталой; невозможно было определить, сколько ей лет.
- Дэкстер, притормози здесь, - попросил мэр.
"Нет, Дэкстер, не тормози", - взмолился про себя Роджер. Но водитель остановил машину. До парней оставалось не больше сорока ярдов.
- Видишь, Роджер, тот последний дом? Который сгорел?
- Вижу.
- Там можно достать крэк.
- У дома же треть крыши сгорела. Как они сидят там в дождь?
- Ну, торчкам особые удобства ни к чему, - сказал Уэс. - Обрати внимание на занавески.
Роджер присмотрелся. Занавески были какие-то легкие, буроватого цвета.
- Что это? Полиэтилен?
- Мешки для мусора, - уточнил мэр. - Чтобы любопытные нос не совали. А теперь глянь вон на тот дом, ближайший к нам.
Одноэтажный дом, казалось, разваливался под собственной тяжестью. Крыша переднего крыльца просела с краев к центру.
- В этом доме вырос Фарик Фэнон. Жил тут, пока три года назад не поступил в Технологический. Я хочу, чтобы ты немного проникся атмосферой, Роджер, увидел, что здесь творится.
Уэс обвел рукой раскинувшуюся перед ним панораму городской жизни.
Роджер смотрел, проникаясь атмосферой, и одновременно следил за пятью подростками, продолжавшими злобно таращиться на "бьюик".
- Видишь тех двоих, мелких? - сказал Роджеру мэр. - Это курьеры наркодилеров. Если малолеток арестуют, ничего страшного не произойдет - совсем ведь еще дети. А вон ту прелестницу видишь? Руки на бедра положила? Проститутка и наркоманка, за дозу сделает все, что угодно. Ты только представь, - продолжал Уэс, - парень, - он махнул рукой в сторону дома Фарика Фэнона, - вырос вот здесь, в трех домах от притона, в самых жутких трущобах Атланты. А ведь удержался на плаву, поступил в Технологический. Да еще прославился на всю Америку, стал Фариком Фэноном Бомбардиром. Через полгода будет подписывать контракты на миллионы долларов. И у ног этого самого Фарика Фэнона, парня, выросшего посреди такой свалки, оказался весь мир. Он запросто мог очутиться в притоне наркоманов, но не очутился. Что бы там ни говорили, а Фарик - пример для каждого парня Атланты, ну или каждого черного парня, который родился и вырос в дыре вроде этой. Однако у Фарика возникла маленькая неприятность - его обвинили в изнасиловании мисс Элизабет Армхольстер. Мы с тобой видели дом мисс Армхольстер на холме в Бакхеде. Она выросла в самом шикарном - как ты назвал этот особняк: палаццо? - в самом шикарном палаццо Атланты. Ее отец - президент "Армакско". Девушка вхожа в "Пидмонтский ездовой клуб". Так что оглянись, Роджер! Там - вершины! Тут - дно! Представляешь, какую историю сочинит пресса, как только обо всем разнюхает? Уж будь уверен - сочинит, еще как сочинит. Покажет оба дома. Мимо такого "жареного" материала они не пройдут.
- А тот, другой дом, который в Бакхеде? - спросил Роджер. Уэс улыбнулся:
- Дойдет очередь и до него. Дойдет очередь и до него. - И снова улыбнулся. - Роджер, я придумал, как нам действовать. Рискованно, конечно, - мы ведь пока не знаем, как все произошло. Обвинение в сексуальных домогательствах… такая штука как бомба, может рвануть прямо в руках. Политики предпочитают не ввязываться в эти дела. Но я хочу сделать кое-что для парня. Я не собираюсь говорить о его невиновности - на данный момент я не в курсе. Но могу выступить в защиту его прав. Могу напомнить всем о том долгом пути, который ему пришлось проделать из самого Блаффа, - тут мэр снова обвел рукой окрестности, - чтобы добраться до спортивных вершин и прославиться на всю Америку. Я могу напомнить всем, что мужчины тоже имеют права, даже спортсмены, даже суперспортсмены, даже чернокожие суперспортсмены и даже чернокожие суперспортсмены из Блаффа. Думаю, мне удастся раз и навсегда похоронить все эти перешептывания, которые Флит так усердно распространяет среди избирателей, - в том плане, что я, мол, замалчиваю "проблемы черных". Обычно стоит только женщине заявить об изнасиловании, как подозрение падает на любого мужчину, в первую очередь на черного. Сдается мне, я могу отвести это подозрение, и отвести быстро.
- Будет просто замечательно, если все к этому и сведется, - сказал Роджер. - Я надеюсь, дело действительно удастся замять. Но если информация просочится наружу, нам потребуется твоя помощь, и помощь немалая.
- Видишь ли, Роджер, есть кое-что еще. Так, всего одно условие, но это важно. Я готов пойти ради твоего клиента на риск, но не готов делать это в одиночку. Как только в городе станет известно об этом деле, начнутся такие расовые беспорядки, которых не было с конца шестидесятых. Мне нужен кто-нибудь из белых, известная фигура, кто бы встал и подтвердил вслед за мной: "Фарик - хороший парень, он прошел нелегкий путь, он заслуживает особого отношения… ну и так далее". Я не хочу, чтобы создалось впечатление, будто бы я разделяю город на два лагеря. Буду откровенным до конца - я не могу в открытую выступить против моих друзей. Тех, которые там, наверху. - Мэр закатил глаза, показывая в сторону Бакхеда. Роджер на мгновение задумался:
- Может, Юждин Ричман?
- Не-е-е… - протянул мэр. - Ричман - еврей. И записной либерал. Он всегда за тех, кто в меньшинстве, из принципа. Его влияние на ситуацию будет нулевым. Необходим человек из городской элиты, из тех, кто состоит в "Пидмонтском ездовом клубе".
Роджер покачал головой:
- Идея-то хорошая, но вот кого… - И развел руками - жест беспомощности, понятный во всем мире.
- Есть у меня человечек на примете… - сказал мэр, - вот только придется его уламывать. И без тебя мне не обойтись.
- Кто это? - спросил Роджер.
- Чарли Крокер, - ответил мэр.
Роджер ушам своим не поверил:
- Застройщик?
- Он самый.
- Ну что ж, может, ты знаешь о нем что такое, чего не знаю я, но вообще-то… Крокер - белый до мозга костей.
- Тем лучше, - не сдавался мэр, - надо только склонить его на нашу сторону. Ты в курсе, что он тоже был футбольной звездой Технологического, как и Фарик? Его еще прозвали "Шестьдесят минут" - он играл тогда и в защите, и в нападении. А вдруг окажется… вдруг окажется, что он питает глубокую симпатию к спортсменам… на плечи которых свалилось тяжкое бремя славы? - Мэр растянул губы в ироничной усмешке.
- Ох, Уэс, даже не знаю… Не хочу показаться пессимистом, но… навряд ли.
- И не такое случалось, - убеждал Роджера мэр, - и не такое случалось. Кстати, насчет того дома, который мы видели в Бакхеде… с каменной стеной и статуями перепелов у входа… Это дом Крокера. Совсем рядом с особняком Армхольстера… Неужели не понимаешь? Очень даже подходит. Да, чуть не забыл! Крокер ведь еще и член "Пидмонтского ездового клуба".
Роджер снова покачал головой:
- Что ж, тогда удачи.