Конрад попытался отстраниться, но верзила крепко держал его. И тащил галстук вниз, пригибая Конрада к земле. Галстук врезался в шею, давя на горло. Конрад инстинктивно обеими руками сжал запястье верзилы и со всей силы крутанул, пытаясь высвободиться от хватки. Верзила выдохнул: "А-а-ах!" и разжал руку; Конрад отскочил, согнувшись. Побагровевший верзила уставился на него с открытым ртом, обхватив скрученное запястье - он не ожидал такой силы от этого худосочного юнца.
- Я только хочу, - переводя дух, Конрад едва выговаривал слова, - я только хочу… забрать… свою машину.
Верзила ринулся на него. Конрад отскочил в сторону, однако грузная туша врезалась ему в бедро. Все перевернулось вверх тормашками, закрутилось в вихре песка и слепящего света. Мгновение спустя Конрад уже вставал, отряхиваясь от грязи. Верзила с багровым лицом и раскрытым ртом тяжело дышал и стонал: "А-а… а-а… а-а-а…" Он валялся на спине футах в четырех от Конрада и, приподнявшись на локте, глядел на того. Вид у верзилы был такой, точно его постигло глубокое разочарование.
Конрад ринулся к "хонде", торопясь забраться внутрь до того, как верзила очухается. Он прыгнул за руль и захлопнул дверцу; выпрямившись, он полез в карман брюк за ключами. Руки у него дрожали. "Хы… хы… хы…" - дышал он. Достав ключи, Конрад включил зажигание - машина завелась.
Глянув через лобовое стекло, Конрад с ужасом подумал, что верзила вот-вот поднимется и бросится к нему. Но тот так и валялся на спине, опираясь на локоть, и все глядел на него, Конрада, каким-то странным взглядом на багрово-красном лице. "Толстяк! Дышит с трудом! Видно, выбился из сил!"
"Нет, не стоит вот так… с места в карьер… Сначала надо съехать с лезвий подъемника… Потихоньку, потихоньку… осторожно… Одно… другое…" Конрад чувствовал, как колеса переезжают лезвия… одно за другим… "Теперь - полный вперед!" Колеса крутанулись, выбросив фонтаны пыли, и "хонда" помчалась к воротам. С обеих сторон к машине бежали двое… рабочие… но они были слишком далеко… Впереди еще один, встал поперек дороги… машет руками над головой… сигналит, чтобы Конрад остановился… Он надавил на газ… Преграждавший дорогу отскочил…
Впереди - никого, до самых ворот… Конрад увидел блоки… Он глянул в зеркало заднего обзора… ничего не разобрать… сплошные клубы пыли… Ворота… Конрад затормозил - машина пошла юзом, остановившись футах в четырех… Он выскочил… Открыть ворота!.. Сплошная мгла в лучах закатного солнца… ничего не видно… Краем глаза Конрад увидел, как кто-то метнулся между двух машин, стоявших позади блоков, и поспешил в его сторону… Парень за стойкой, тот самый качок… Бежит и размахивает битой… Парень остановился, чуть присел и выставил перед собой биту, как меч…
- Стоять! Ну-ка, стоять! Стоять! - все повторял парень.
- Это моя машина, моя! - заорал на него Конрад… И показал в сторону верзилы и подъемника… - Он чуть не поломал мою машину! Я имею право забрать свою машину!
- Стой, где стоишь, не двигайся!
Конрад оглядел парня… Грудь широкая и бицепсы заметно выдаются, но бита ходит ходуном… Конрад сделал движение в сторону ворот…
- А ну, не приближайся! Стой, черт тебя подери!
Парень махнул битой, угрожая.
Ворота были заперты на пружинный запор, такой одной рукой не отопрешь… А парень, оказавшийся теперь сзади, подошел совсем близко…
- Слышал, что тебе говорят? Без глупостей!
Парень сделал попытку отогнать Конрада подальше, тыча ему битой в ребра.
Конрад развернулся и схватил биту. Парень потащил ее на себя, но Конрад не разжал рук. Внезапно он сделал резкое движение, и бита оказалась у него в руках. Парень отскочил. Окинув Конрада взглядом, он… бросился к "хонде"… Ключи!.. Конрад ринулся следом, пытаясь опередить парня… Они столкнулись… Парень отпрянул… И ударился спиной о распахнутую дверцу… У него подкосились ноги… Парень заорал, призывая на помощь:
- Клифф! Клифф! Клифф!
Конрад стоял над парнем, с трудом переводя дыхание, все еще сжимая биту…
Такую картину и застал прибежавший на зов парня: Конрад с битой в руке стоит над съежившимся от страха, вопящим хозяином конторы. Прибежавшим оказался окружной полицейский; от униформы на нем были лишь брюки и ботинки, вместо рубашки он натянул футболку. Полицейский вытащил пистолет и выставил его перед собой, сжимая обеими руками.
- Стоять! - крикнул он Конраду. - Брось биту! Бросай, говорю тебе!
Конрад стоял, с трудом соображая. Посмотрев вниз, на свою руку, он понял, что сжимает биту. Разжав пальцы, он выпустил ее, и она скатилась на землю. При ударе бита издала неожиданно мелодичный звук. Конраду стало не по себе, когда он понял, к чему все идет.
- А теперь - лежать! На землю! Лицом вниз! Руки по бокам! Живо!
Конрад смотрел в это искаженное яростью лицо, в дуло пистолета, этой невесть откуда взявшейся штуковины, которую полицейский выставил перед собой. "Но зачем, зачем на землю? Я сейчас все объясню!"
- Я…
- На землю! Живо!
Ошеломленный Конрад повиновался. Он опустился на колени, потом - на руки. После чего всем телом лег на землю.
- Руки по бокам! Живо!
Полицейский стоял где-то сзади.
Конрад послушно вытянул руки - ему ничего не оставалось, как прижаться головой к земле. Он повернул голову. Все тело было мокрым от пота. Он чувствовал, как на влажную щеку налип мусор. Сквозь пыль и слепящий свет Конрад разглядел силуэты бегущих к нему. "Только бы он позволил мне все объяснить!"
- Послушайте, я…
- Заткнись! Я сказал - лицом вниз!
Под голову Конрада просунули биту, уперев ее в прижатое к земле ухо - теперь все его лицо целиком касалось земли: нос и подбородок зарылись в грязь, вонючая пыль набилась в ноздри. Конрад услышал скрип подошв по песку - кто-то подошел. Он услышал чье-то прерывистое дыхание.
- Корки, ты как, цел?!
- Вот дерьмо! - простонал качок-коротышка. - Уф… - Слышно было, как ему помогают подняться. - Черт, спина… Этот недоносок ударил меня исподтишка.
Топот… кто-то, запыхавшись, выкрикивает:
- Эй. Корки… Клифф… Мать честная… Кто-нибудь, да помогите же! Морри, бедняга… он на спине… там, у подъемника… Не шевелится! Даже не дышит!
Распластанный лицом вниз, в грязи оклендских трущоб, промокший от пота, Конрад Хенсли, эта ничтожная песчинка, почувствовал, как его голова наливается жаром. Забитые пылью ноздри слиплись, глаза щипало. Он закрыл глаза. И тут же за сомкнутыми веками увидел двоих, смотревших на него. Арда Оти… Ничего другого она от него и не ожидала… Маленький Карл со светлыми кудряшками… Сын смотрел на отца таким же взглядом, каким Конрад столько раз смотрел на своего папашу.
ГЛАВА 12. Племенной загон
Была пятница, вечер; хозяин плантации, Чарли Крокер, восседал во главе накрытого к ужину стола. Стол был из узловатой ниссы, Рональд Вайн придумал его специально для этой залы, самой примечательной из всех зал недавно построенной Оружейной. В огромном камине из джорджийского известняка - проект все того же Вайна - ярко горели дрова, отбрасывая на Чарли и его тринадцать гостей (пятнадцать вместе с Сереной и Уолли) рисунок из отсветов пламени и густых теней. Мерцающие блики отражались на длинных стволах и резных замках целого арсенала ружей, многие из которых принадлежали к классике так называемого золотого века дробовиков. "Диксоны", "Боссы", "Беретты", "Смиты" и прочие бесценные орудия - все они, помещенные в пирамиды из узловатой ниссы и развешенные по ранжиру, занимали всю залу, все четыре стены.
Поверх ружейных пирамид, между двумя рядами тяжелых карнизов из ниссы, были развешены чучела: кабаньи головы с огромными закрученными клыками и свернутые в кольца гремучие змеи с раскрытыми пастями, из которых торчали ядовитые зубы. Чучела перемежались - сначала кабанья голова, потом свернутая змея - создавая, по словам Вайна, "узор из оскаленных морд". Каждое чучело представляло собой шедевр таксидермиста, и все эти твари были трофеями Чарли. Он подстрелил их или поймал собственноручно на полях и болотах Терпмтина. О чем и намеревался оповестить гостей при первом же удобном случае.
Четверо черных служанок в черной униформе с белыми фартуками только что внесли первое блюдо - черепаховый суп. За ними присматривал дворецкий Мэйсон, старый негр с прямой спиной и внимательным взглядом, стоявший у двери в кухню. Черепаховый суп навел Чарли на мысль.
- А ну-ка, дамы и господа, - вышло: "спода", - перекрыл он гул голосов, - хочу, чтоб вы знали…
Голос Чарли прозвучал так громко, что даже сидевшая слева от хозяина Летти Уизерс, эта grande dame Атланты, на секунду перестала кокетничать с Тэдом Нэшфордом, хирургом и главой медицинского факультета Университета Эмори. Даже старина Билли Басе прервал на полуслове скабрезный анекдот, которым собирался шокировать Ленор Нокс, жену бывшего губернатора штата Джорджия.
- Да будет вам известно, - начал Чарли, - что суп этот приготовлен из местных черепах - прямо здесь, в Терпмтине, и пойманы. Дядюшка Бад самолично поймал их, всех до единой. А знаете, как он их ловит? Привязывает веревку к крепкой ветке над водой, а на крючок насаживает цыпленка. Так вот… когда ветка сгибается, это верный знак, что черепаха уже на крючке. У дядюшки Бада всегда самые лучшие черепахи. - Крокер обвел гостей взглядом и просиял от удовольствия.
Чарли никогда бы не выразил словами то, что чувствовал - как Терпмтин волшебным образом переносил гостей назад, в прошлое, в мир мужчин, сохранявших тесную связь с землей. То были старые добрые времена, когда все делились на хозяев и слуг, когда каждый знал свое место. Чарли не было нужды объяснять, кто такой дядюшка Бад. Он произнес имя так, что каждый из гостей понял - хозяин имеет в виду старого, преданного слугу, скорее всего из черных.
Чарли надеялся, что от поймавшего черепах дядюшки Бада мостик как-нибудь перекинется к тому, кто поймал развешанных по стенам кабанов и змей. Но этого не случилось. Тогда Чарли перегнулся через сидевшую справа Франсин, жену Хауэлла Хендрикса, и спросил гостя рядом с ней:
- Ну, как вам черепаховый суп, Юджин?
- Выше всяких похвал, - отозвался тот и улыбнулся в некотором замешательстве.
Чарли просиял, надеясь на продолжение беседы. Но беседы не получилось. Такого "призового голубка", как Юджин (Джин) Ричман, голыми руками не возьмешь - не так-то просто увлечь его прелестями Терпмтина. Во-первых, Джин - еврей, а в Джорджии это означало строго определенный круг общения. К тому же с евреем приходилось вести себя осторожно и предельно тактично. Попробуй поболтать с ним как мужчина с мужчиной, чтобы с солеными шутками и хохотом от души - не выйдет. И все же Джин Ричман был тем самым "призовым голубком", в котором он, Чарли, так нуждался. Вся эта затея с гостями, приглашенными на выходные, была устроена с единственной целью - очаровать мистера Юджина Ричмана, "магната в мире фитнеса", как отзывалась о нем пресса Атланты. Ричман основал "Формулу Америки" - сеть из тысячи фитнес-центров; первый такой центр появился в Атланте, а потом они распространились по всей стране. Ричман подыскивал место для нового головного офиса - первоклассное помещение в триста шестьдесят тысяч квадратных футов. Немного везения плюс очарование Терпмтина - и семь этажей "Крокер Групп", сданные в аренду Ричману, приносят десять миллионов в год. Это произвело бы настоящий переворот в мире финансов и связей с общественностью, впечатлило бы даже команду по проработке из "ГранПланнерсБанка" с их "узким фокусом" и прочим. Почти каждые выходные в Терпмтине бывал свой "призовой голубок"; как-то Чарли именно так и выразился в присутствии еще первой своей жены, Марты. Та сочла выражение крайне неудачным. Поэтому он не решился повторить то же самое при Серене, хотя и сказал ей прямо, для чего пригласил Ричмана и почему собирается уделить тому максимум внимания. Вообще-то Терпмтин не был никакой "экспериментальной фермой", однако плантация давно уже окупила себя "призовыми голубками". Вот только Чарли не знал, как втолковать это недоумкам из "ГранПланнерсБанка".
Чарли продолжал лучезарно улыбаться "голубку". Сам Джин Ричман смотрелся не слишком хорошей рекламой своему предприятию, обещавшему тысячам женщин отличный тонус и скульптурное тело. В свои сорок четыре Ричман уже начал заплывать жирком. Кожа - бледная, какого-то нездорового цвета. Голова, торчавшая из рубашки-поло и блейзера, похожа на пузырь и совсем облысела, только на макушке свисают несколько прядей буровато-рыжеватого цвета, напоминающие пятна от апельсинового сока. Бледные карие глаза придавали ему вид испуганный и утомленный. Ричман вообще казался каким-то вялым. Чарли подумал, что, если уж на то пошло, он сам послужил бы отличной рекламой такой корпорации, даже в свои шестьдесят - открытая на груди рубашка цвета хаки не скрывала могучую шею, широкие плечи и мощную грудную клетку. Теперь даже на громадных плантациях стали одеваться к ужину неформально, исключение составляли разве что несколько семейств в Южной Каролине, из северян, зараженных британской чопорностью.
- Пожалуй, завтра познакомлю вас с дядюшкой Бадом, - сказал Чарли. - Дядюшка Бад - прямо живая история джорджийских плантаций. У нас он уже давненько, с тех самых пор, как я купил землю. Вся родня у него - нег… народ терпмтина, собирали еще сосновую смолу. Понятия не имею, сколько ему лет. Впрочем, он и сам вряд ли помнит. - Чарли покачал головой - такая вот сермяжная правда: - Да-а-а, дядюшка Бад…
- Похоже, примечательный человек, - вежливо, слегка улыбаясь, но без тени осуждения заметил Ричман.
Тем временем гул голосов за обеденным столом совсем стих, и это несмотря на то, что Чарли умудрился заполучить к себе немало говорливых, ярких и модных персон, способных произвести впечатление на Ричмана независимо от его личных предпочтений. На противоположном конце стола, там, где сидела жена Ричмана Марша, Чарли по одну сторону от нее усадил Хауэлла Хендрикса, добродушного толстяка с головой в форме дыни - генерального директора "Серри энд Беллок", крупной рекламной компании на Юге. По другую - Слима Такера, известного на всю страну певца, который одним из первых в эстрадном бизнесе приобрел перепелиную плантацию на юге Джорджии. Оба не оставляли своим вниманием Маршу, симпатичную брюнетку. "Уж слишком симпатичную, - подумал Чарли. - Наверняка вторая жена Ричмана". Однако сейчас все трое молча зачерпывали ложками черепаховый суп. Бывший губернатор, старик Бичем Нокс, сидевший рядом с Сереной, был занят тем же. Даже Опи Маккоркл, судья округа Бейкер, известный краснобай, прекратил беседу с молоденькой подружкой Тэда Нэшфорда, Лидией Как-ее-там. Верный себе, он заявился на ужин в клетчатой рубахе, клетчатом галстуке, красных фетровых подтяжках и… огромном, старом кожаном ремне, который опоясывал его курдюк как подпруга мула. Однако сейчас Опи, совсем недавно извергавший потоки напыщенных, риторических фраз вперемежку с местными деревенскими словечками, молчал. Пришлось Чарли самому поддерживать беседу. Он почувствовал, что такая задача ему вполне по силам. Перед ужином Чарли опрокинул пару стаканчиков разбавленного водой бурбона - "коричневого виски", который пил в противовес той мутноватой бурде, что с легкой руки яппи вошла в моду в Атланте - белому вину, водке и прочему. Хотя на эту тему он прохаживаться не стал, потому что Ричман попросил белого вина. А после "коричневого виски" предложил гостям попробовать маисового ликера приготовления дядюшки Бада. Дамы с подобающим ужасом отвергли его предложение. Однако Чарли, само собой, глотнул стаканчик, хотя после крепкого ликера, что называется, голову сносило. После ликера у него перестало ныть больное колено, и он почувствовал себя… непринужденно.
- Эй, Мэйсон! - прогремел он на всю залу, подзывая дворецкого, все еще стоявшего возле двери на кухню. - У нас что, разве не найдется дровишек поприличнее? Глянь - в камине сплошная щепа да хворост.
Мэйсон, обряженный в старомодный китель из белого хлопка и черный галстук-бабочку, выступил вперед; на лице его появилось выражение озабоченности и легкой обиды.
- Да там ведь и покладены дрова, кэп Чарли. Сам поклал, не далече как вчера.
- Что-то, Мэйсон, не вижу я дров - одна растопка, - возразил Чарли. - Давай-ка принеси настоящие дрова.
Дворецкий постоял в нерешительности, посмотрел в сторону и сокрушенно покачал головой. Это был высокий, широкоплечий старик, с возрастом высохший; волосы у него были с пробором посередине, он зачесывал их назад, укладывая горячими щипцами в аккуратные маленькие волны.
Шепотом, как будто тема была не из тех, что обсуждают в присутствии гостей, дворецкий пробормотал:
- Покласть слишком много дров, кэп Чарли, станет слишком жарко.
И Крокер все понял. Дело было в том, что снаружи припекало, однако Вайн определил для залы камин размером в человеческий рост, и громадина требовала не просто огня, а настоящего пожара. Который в такую погоду можно было вынести, только включив систему кондиционеров на полную мощность. Что Мэйсон и сделал. То и дело сверху задувала струя прохладного воздуха - прямо в зубах ломило. Загрузи Мэйсон камин как положено, никакие кондиционеры не помогли бы. Но черт побери… в таком очаге должно реветь пламя!
Чуть смягчившись, Чарли сказал Мэйсону:
- Ну-ну, ладно… Давай принеси дров потолще.
- Да, сэр… кэп Чарли… вот только… ох, прямо даже не знаю… - Мэйсон сокрушенно покачал головой.
С противоположного конца стола заговорила Серена:
- Чарли, будет тебе…
И посмотрела на Мэйсона.
- Дров и так достаточно.
Мэйсон некоторое время смотрел на нее, потом - на Чарли; лицо его приняло страдальческое выражение. Чарли поймал на себе взгляд Уолли. Тот сидел через три места от Серены, между Дорис Басе и юной Лидией, гражданской женой Тэда Нэшфорда, переводя взгляд то на Серену, то на отца, то на Мэйсона; казалось, он съежился на своем стуле.
Чарли в негодовании воззрился на Серену. И было из-за чего. Во-первых, та оспорила указания, данные мужем дворецкому. Во-вторых, она запросто может раструбить о сути проблемы во всеуслышание, тем самым выставив его тщеславным дураком. И в-третьих, Серена поставила Мэйсона в неловкое положение. Дворецкий не любил, когда молодая хозяйка распоряжалась и вообще вмешивалась в управление плантацией. Мэйсон так и остался предан прежней хозяйке, Марте, хотя прошло уже три года. Чарли чувствовал это, стоило только Мэйсону и Серене оказаться в одной комнате.
Теперь же дворецкий стоял и ждал, чем разрешится разногласие, возникшее между кэпом Чарли и его новой женой, этой темпераментной штучкой. Крокер не решался отправить дворецкого за дровами - он боялся, как бы Серена не ляпнула что-нибудь про кондиционеры. Необходимо было перевести разговор на другую тему.
И вот ни с того ни с сего Чарли широко улыбнулся сначала Мэйсону, потом - Летти Уизерс и спросил:
- Летти, а ты ведь знакома с Мэйсоном, а? Помнишь, я представлял его тебе в прошлый раз?
- Да, конечно, - ответила Летти прокуренным баритоном, каким говорили многие южанки преклонного возраста из-за пристрастия к сигаретам. - Мэйсон, рада видеть вас снова.
- Отлично, миссис Уизерс.