- Милиция не боится гласности, - тоже шуткой ответил Михайлов.
Вчетвером поднялись наверх. Алимов встал им навстречу. Мясников первым протянул ему руку:
- Ну, рассказывай, Роман, кого ты успел с дружками обворовать, ограбить?
- Ох, доведет меня Михаил Александрович со своим заданием до греха, - засмеялся Алимов. Но тут же лицо его стало серьезным, и он деловито начал докладывать: - Обстановка сейчас такова: с цыганами я сошелся близко. Уверен, что они мне доверяют полностью. Сашка откровенно рассказывает все, что знает о Венчикове. - Специально для Мясникова повторил: - Венчиков, как выяснилось, - бывший офицер жандармерии, длительное время работал в охранке. Сашка не раз помогал ему выявлять революционеров, чем, будь он неладен, очень гордится.
- А ты не пробовал через него завести знакомство с Данилой? - спросил Гарбуз.
Михайлов и Мясников незаметно обменялись взглядами.
- Послезавтра вечером попытаюсь это сделать.
- А каким образом? - поинтересовался Михайлов.
- Сашка меня на поминки пригласил. Полагаю, что там будет и Данила.
- На чьи поминки?
Алимов улыбнулся:
- Он хочет послезавтра свинью заколоть. Так и сказал: "Рома, приходи послезавтра вечером. Я свинью зарежу, помянем грешную душу". Я еще спросил, чего это он на лето глядя свинью колет? А он хвастает, что они, мол, и на зиму, и на лето всегда по свинье колют. И с таким смаком он мне это говорит, аж глаза горят.
- Ну, а для чего у него бандиты лошадей брали, не рассказывал? - спросил Крылов,
- Нет. Попытаюсь осторожно завести разговор и об этом. - Алимов помолчал немного, потом спросил Михайлова: - Михаил Александрович, а не могли бы мы что-нибудь продать Сашке? Ну, такое... ценное.
- Зачем?
- Понимаете, мне кажется, это укрепило бы мои, так сказать, позиции. Я уже думал об этом. К примеру, появится Шяштокас с его авторитетом крупного бандюги и предложит купить вещицу какую-нибудь. А потом намекнет, что у него на примете богатый дом, который можно ограбить.
- Венчиков кого попало грабить не пойдет, - заметил Гарбуз. - Тем более идейных союзников. Ему какого-нибудь обывателя подавай.
- Это верно, - живо поддержал Михайлов. - А если намекнуть, что речь идет о человеке, который отошел от борьбы, скажем, из тех, кто хочет за границу уехать? Очень даже могут клюнуть. Вряд ли они упустят возможность еще раз нам насолить и заодно хорошо поживиться. Но что бы такое им предложить?
- А что, если сделать так... - задумчиво проговорил Мясников и вдруг загорелся: - Да, именно так!
Он, попеременно обращаясь то к одному, то к другому, изложил суть своего предложения. Оно было единодушно одобрено, и вскоре Алимов, выйдя из штаба опять-таки через черный ход, направился на свою окраину. Михайлов вернулся к разговору о предстоящей поездке в Петроград.
НЕ СТОИТ ТОРОПИТЬСЯ, МАДАМ
Встреча, как всегда, была назначена в Губернаторском саду. Антонова и на этот раз пришла вовремя. Она с обворожительной улыбкой взяла Шяштокаса под руку.
- Голубчик, вы знаете, я без вас уже начинаю скучать. Боюсь, как бы мне всерьез не увлечься. - С вызовом посмотрела ему в глаза. - А что, вы мужчина интересный и вполне можете нравиться. Я женщина, еще не старая, и мне, как говорят, ничто земное не чуждо. - Вдруг ее лицо стало серьезным и даже грустным. - Тем более что супружеская жизнь у меня не удалась. Если вы поможете мне... Поверьте, я умею быть благодарной. Во всяком случае ваше будущее на многие годы будет вполне обеспеченным.
"Вот стерва!" - еле скрывая злость, подумал Шяштокас, но заставил себя улыбнуться:
- Я рад, что вы мне доверяете, - это уже, считайте, полдела. Но ради полного успеха нашего предприятия я хочу попросить: не торопите меня. - Увидев ее испуганный и недоуменный взгляд, сам взял ее под руку. - Поймите, я хочу, чтобы было как лучше. Чтобы избежать трудностей в оформлении наследства да и следствию не дать никакого повода подозревать вас. Ведь вы заинтересованное лицо, и, согласитесь, как бы удачно все ни прошло, останутся сомнения: не подговорили ли вы кого-нибудь? Понимаете?
Этот довод произвел на Антонову огромное впечатление. Она растерянно кивнула:
- Да, конечно. Что же делать?
- Довериться мне и не жадничать, когда дело будет сделано. А план такой. Димка, мой дружок, недавно поступил на курсы автомобилистов. Как только он научится управлять автомобилем - а речь идет о двух-трех неделях, - однажды ночью мы похищаем автомобиль и "случайно" наезжаем на вашего благоверного. Затем автомобиль прячем, например, топим в каком-нибудь глухом озере, а сами навсегда исчезаем из этих мест. Скажите, какие после этого могут быть претензии к бедной вдове, муж которой во время прогулки был случайно сбит украденным автомобилем?
Настороженность в глазах Антоновой сменилась восторгом:
- А что, пожалуй, неплохо придумано. Вы молодец... Постойте, как вас хоть зовут-то?
Шяштокас сделал вид, будто колеблется, и махнул рукой:
- Альгис меня зовут. А вас?
- А меня - Людмила.
Шяштокас понял: с этой минуты Антонова доверяет ему полностью.
- Извините, Людмила, но я спешу - дела.
Он не кривил душой: в этот же день ему предстояло выполнить еще одно важное поручение Михайлова.
Алимов был дома и с нетерпением дожидался прихода Шяштокаса.
- Где ты запропастился? - нервно спросил он. - Мне уже пора быть у соседей.
- Свидание затянулось, - шутливо ответил Альгис. - Выкладывай твои планы.
Договорились, что Шяштокас останется дома, а Алимов пригласит Сашку для разговора сюда.
Поминки по свинье были в разгаре, в доме стоял шум и гам. Когда Роман вошел, все задвигались, приглашая его к столу. Он, как и было задумано, устроился рядом с Сашкой. Пили спирт, и Роман, боясь опьянеть, набросился на закуску. Он сразу понял, что Данилы среди пирующих нет, но расспрашивать о нем не стал. Когда наступил подходящий момент, тихонько сказал Сашке:
- От Альгиса привет.
- А где он?
- Да объявился. Дома сидит.
- Что ж ты его не взял с собой?
- Неудобно, - замялся Роман. - Хотя вообще-то у него к тебе дело есть.
- Какое?
- Хочет продать картину какого-то знаменитого художника.
- Откуда она у него?
- Не говорит. Только намекнул, что у одного человека много этого добра. Если хочешь, пойдем посмотрим.
Расчет был точен. Сашка поспешно сказал:
- А что, можно и сходить. Давай только еще по одной.
Альгис, увидев промелькнувших под окном Сашку и Романа, лег на кровать и сделал вид, что спит. Роман растолкал его.
- Это ты? - проговорил Альгис, протирая глаза. - А я немножко соснул - Только после этого он "увидел" цыгана: - А, Саша, здорово, друг! Как живешь?
- Хорошо живу: пью, гуляю. Мне вот Роман сказал: ты хочешь кое-что продать?
- Да, но надо знающего человека найти, у меня необычный товар. - И Альгис достал из-за иконы холст. Развернул его.
Сашка посмотрел на картину без интереса:
- Не нашенская какая-то.
- В том-то ее и ценность.
Роман понял по выражению лица цыгана, что тому не приходилось иметь дела с произведениями искусства, и спросил:
- Альгис, сколько, ты говоришь, она стоит?
- Мне сказали тысяч сто - сто двадцать золотом.
- Сколько? - удивленно переспросил Сашка. - Тысяч сто? Золотом?
- Золотом. А за границей она стоит еще дороже.
- Ого!
Сашка уже более заинтересованно, даже с некоторым уважением смотрел на картину. Альгис, чтобы еще больше подогреть его, сказал:
- Ох, братцы, если б вы знали, сколько у одного типа этого добра! Хочет все за границу вывезти, говорит, что в Париже или в Америке он миллионером станет.
- И где же он это все хранит? - поинтересовался Сашка.
- Дома. Но у него там дай бог охрана - человек пять. Да еще псы здоровые, как шакалы, злые, - хрен возьмешь.
- А как тебе удалось достать эту картину? - спросил Роман.
- О, мне ее за одну услугу дамочка симпатичная презентовала. Сашка ее знает. Сказала, если продам - богачом стану. Вот тогда я вас, мужики, угощу - ахнете!
- Но ты сначала продай ее, - засмеялся Роман, - а потом уж угощай.
- Так ты говоришь, в том доме есть чем поживиться? - спросил Сашка. - Вот что, хлопцы. Потерпите до завтра, я попытаюсь встретиться кое с кем. Может, что-нибудь и придумаем. А теперь айда ко мне, погуляем.
Альгис, сославшись на то, что его ждет знакомая, отказался и направился к выходу. Роман вышел проводить его до калитки.
- Передай нашим, пусть не прозевают Сашку, - он наверняка к Даниле пойдет.
Альгис ушел, а Роман и Сашка вернулись к "поминальному" столу. Там уже все перепились. Роман попытался еще кое-что узнать о банде.
- Ты что, хочешь с помощью Данилы избавить богача от лишних ценностей?
- Ага. Данила любит наказывать таких, как этот буржуйчик. Нахапал, гад, добра и теперь в Америку захотел. А кто будет воевать с большевиками?
- Кстати, а лошадей тебе Данила возвратил?
- А как же. Он человек надежный, умеет слово держать.
Роман хотел спросить, для чего Даниле понадобились лошади, но передумал. Во-первых, это может вызвать подозрение, а во-вторых, Сашка сам вряд ли мог ответить на этот вопрос. Спросил о другом:
- Саша, а когда ты пойдешь к Даниле?
- Завтра. Сейчас уже ночь, а добираться надо, поди, верст двадцать.
- Ого, как далеко он забрался.
- Зато надежно.
Больше Роман вопросов задавать не стал. Перевел разговор на другую тему и вскоре, попрощавшись, ушел.
ГДЕ ВЗЯТЬ БОГАЧА?
Михайлов и Крылов прекрасно понимали: если Данила и клюнет на приманку, то, несомненно, захочет проверить, действительно ли существует такой богач и верно ли, что он собирается уехать из России. Срочно нужен был подходящий человек.
Михайлов как председатель исполкома Совета крестьянских депутатов Белоруссии готовился к отъезду в Петроград на Всероссийский съезд и поэтому торопил Крылова и Гарбуза с подготовкой операции по разгрому банды Данилы Венчикова. Он скрупулезно и придирчиво обдумывал предложения, старался предусмотреть любую мелочь, подолгу уточнял детали. А вопросов и неясностей было хоть отбавляй. Положим, бандитов удастся заманить в ловушку, но как сделать, чтобы туда обязательно попал и главарь? С другой стороны, было очевидно, что Венчиков не поведет на "дело" всю банду, - значит, надо установить максимум адресов, явок, чтобы одновременно захватить как можно больше бандитов. Поэтому Михайлов, на котором лежали десятки больших и малых партийных дел, не жалел времени на подготовку операции. В конце концов на роль богача был определен Андрей Миронович Фурсов, которого специально вызвали из Могилева. По легенде, Фурсов появился в Минске после того, как продал в Шуе мануфактурную фабрику, иначе говоря - превратил ее в ценности. На роль охранников и прислуги выделили пятерых сотрудников милиции. Нашли и подходящий дом для "богача". Он ранее принадлежал хозяину пивзавода, который переехал на жительство в Москву, а дом пока не продал. Михайлов и Крылов рассчитали, что Венчиков вряд ли попытается установить какие-нибудь проверки в Шуе, так как все должно было произойти быстро. Немало времени ушло на то, чтобы должным образом обставить дом. Пошли в дело реквизированные у крупных жуликов, расхитителей государственного и военного имущества мебель и ценности - картины, хрусталь, золото. От Фурсова требовалось только проявить артистические способности: из простого рабочего на время превратиться в изнеженного, с изысканными манерами буржуа.
...Беседу Михайлова с Антоном Михайловичем Крыловым перебил телефонный звонок. Звонил Онищук.
- Здравствуйте, Михаил Александрович, я из комиссариата. Вырваться не могу, да и время не терпит. Только что у губернского комиссара было принято решение: отстранить вас от должности начальника милиции. На ваше место подготовили две кандидатуры. Один из кандидатов вам знаком.
- Кто это? - спросил Михайлов. Онищук выждал некоторое время, потом ответил:
- Венчиков.
- Кто-кто?! - Михайлов вскочил со стула.
-Да-да, Михаил Александрович, Венчиков. Правда, о его нынешних занятиях не было сказано ни слова.
- А сам он присутствовал? - уже спокойно спросил Михайлов.
- Не могу сказать - я ведь в лицо его не знаю. Поди тут разберись, кто есть кто. Но какие же сволочи, им наплевать на все, лишь бы кошельки свои уберечь.
Онищук был так взволнован, что у Михайлова возникло беспокойство, как бы он не сорвался.
- Спокойно, Вячеслав Дмитриевич, спокойно. Поверьте, немного осталось ждать и терпеть этих людей рядом с собой. Прошу вас, будьте осторожны, помните, что ваша помощь партии неоценима. Мы подумаем, что предпринять по вашему сообщению. Сегодня я выезжаю в Петроград, так что связь держите с Мясниковым.
Михайлов положил трубку и, задумчиво теребя бородку, прошелся по кабинету. Нет, он был уверен, что отстранить его от должности начальника милиции ни Дума, ни комиссариат, ни даже армия не смогут, но преуменьшать опасность нельзя. Надо дать проискам заговорщиков решительный отпор. И не только по этому конкретному поводу. "Мы потребуем осуществления общих, далеко идущих мер, - думал Михайлов, - причем заставим участвовать в этом Думу и комиссариат, эсеров и меньшевиков".
Он отпустил Крылова, сел за стол и придвинул к себе чистый лист бумаги: "Итак: о судьях и юристах в целом. Поскольку мы не можем доверять старому, царскому суду, исполком городского Совета должен предложить комиссариату войти к министру юстиции с ходатайством о том, чтобы Городской думе совместно с исполкомом было разрешено избирать из среды присяжных временных судей - честных граждан, имеющих юридическое образование. На совместном заседании Городской думы и городского исполнительного комитета избрать дополнительное число временных мировых судей при штабах милиции для немедленного разбора возникающих ежедневно дел. Каждого судью, прежде чем допустить к исполнению обязанностей, тщательно проверить - не жулик ли, не является ли тайным монархистом?"
Затем Михайлов набросал текст протеста в адрес комиссариата и Думы о том, что некоторые чины этих облеченных доверием общественных органов занимаются незаконной деятельностью, участвуют в тайных заговорах против ответственных сотрудников милиции, пытаются шельмовать их, организовывают провокации...
Взяв исписанный лист, Михайлов спустился на первый этаж и прошел к себе. Соня, увидев мужа, оторвалась от пишущей машинки, поднялась навстречу. Он попросил:
- Сонечка, будь добра, отложи на время статью, я должен тебе кое-что продиктовать.
Соня села, быстро заложила чистый лист и вопросительно посмотрела на мужа.
Михайлов продиктовал окончательный текст протеста, затем - предложения о судьях.
- Теперь, Сонечка, заканчивай статью, а я побежал - дела. - У двери он обернулся: - Да, я сегодня уезжаю в Петроград, так что собери там, что нужно.
- Хорошо, - поспешно ответила Соня.
Михайлов спохватился, быстро вернулся, неловко поцеловал жену в макушку, вдохнул запах ее волос.
- Извини, милая, мне даже недосуг с тобой поговорить. Но это же не вечно, правда?
- Как знать, - сквозь слезы улыбнулась Соня.
- Там должен прийти Иосиф.
Еще утром Гарбуз спросил, в котором часу Михайлов мог бы принять его для очень важного разговора. Было видно, что Гарбуз сильно взволнован, но раньше шести вечера свободной минуты не нашлось. Сейчас стрелки часов показывали без трех минут шесть. Михайлов поднялся в свой кабинет и только успел распахнуть окно, как пришел Гарбуз. Начал без предисловий:
- Нелегко мне было решиться на этот разговор. Понимаю, вы вправе мне не доверять. Какое уже доверие после того, как я отпустил Чарона. Но поверь, Михаил, для меня роковую роль сыграла моя собственная формула: революцию надо делать чистыми руками. Чистыми от крови и от дерьма - от крови идейных противников и от дерьма, в которое поневоле влезешь, взвалив на себя заботы по очистке общества от воров, грабителей и другой нечисти. Сейчас я понял: все это не более чем красивые слова. Те, кого я считал идейными противниками, раскрыли себя, предстали в своей отвратительной наготе. Для них нет ничего святого! Когда Чарон упал передо мной на колени и стал молить о пощаде, он, сукин сын, не преминул напомнить, что, мол, большевиков от старой власти должно отличать милосердие. Я взял с него честное слово, что он не будет впредь вести с нами никакой борьбы, и отпустил. А он, сволочь... Мне сейчас стыдно перед тобой, стыдно перед товарищами по партии, и я готов понести любое, самое строгое наказание. - Гарбуз горел от возбуждения, он то садился на стул, то вскакивал и нервными, быстрыми шагами мерил кабинет. - И не только случай с Чароном помог мне во всем разобраться. Тут многое одно к одному. Скажем, тот же Венчиков... Бандит состоит на службе у правительственных органов! Что же это за правительство, что за народовластие? Словом, я решил прийти к тебе и честно рассказать обо всем, попросить лично у тебя прощения. И теперь, сделав это, я вздохну облегченно, как бы ни решено было со мною поступить...
Михайлов слушал с непроницаемым лицом, но в душе у него все ликовало: "Верный старый друг, какое счастье, что ты нашел в себе силы разобраться в обстановке, понять свои ошибки и честно сказать об этом! Правда, еще немало в твоей голове путаницы и словесной шелухи, но самый трудный шаг сделан, и я верю: ты пойдешь с нами до конца!" Михайлов встал, обошел вокруг стола и сел напротив Гарбуза:
- Ты знаешь, Иосиф, я рад за тебя! Честно, по- товарищески, по-партийному рад. Вот тебе моя рука! - Они обменялись крепким, долгим рукопожатием. Михайлов взглянул на часы: - Ого, время-то бежит, а мне еще надо быть в исполнительном комитете, затем встретиться с Мясниковым. Мой наказ тебе, Иосиф. Сегодня ночью я уезжаю в Петроград. Ты останешься вместо меня. Помни: в первую очередь на тебе общие вопросы, политическое руководство. Но не забывай и о банде Данилы. На этом будь здоров, до моего отъезда мы не увидимся.
- Увидимся. Я провожу тебя, Михаил.
- Ну что ж, - улыбнулся Михайлов, - тогда до вечера...
НА ТАЧКАХ ЗА ВОРОТА
Антон Михайлович Крылов получил срочное задание. Утром позвонил Мясников и взволнованно попросил Крылова никуда не отлучаться до его прихода. Через четверть часа Мясников быстро вошел в кабинет.