- Дело есть тебе, Антон Михайлович. В Минск прибыл махровый монархист и погромщик Пуришкевич. Местные монархисты, эсеры, кадеты, меньшевики и прочая политическая сволочь встретили его на вокзале с большой помпой. Преподнесли цветы и даже хлеб-соль. Недавно Пуришкевич побывал в Городской думе, а теперь находится в комиссариате. Как сообщил Онищук, этот деятель привез с собой целую свору помощников, огромную сумму денег на подачки рабочим и провокационную литературу. Он намерен выступить на многих заводах, фабриках, в мастерских, а затем выехать на фронт. Там, естественно, будет агитировать против нашей партии и склонять солдат к войне до "победного конца". Вчера вечером, кстати, приезжал человек от Жихарева. Тот сообщает, что, по всем признакам, командование фронтом ведет активную подготовку к летнему наступлению. И, конечно, Пуришкевич грязными книжонками, посулами и елейными речами может обмануть немало людей. Наш комитет большевиков считает, что надо дать ему организованный отпор, да такой, чтобы отбить у него желание встречаться с рабочими и ехать на фронт. Первая встреча у него с рабочими железнодорожных мастерских. Поскольку ты, Антон Михайлович, многие годы там работал, партийный комитет поручает тебе провести среди рабочих контрагитацию, разъяснить им, что из себя представляет Пуришкевич. - Мясников достал из кармана часы. - Он, между прочим, уже в мастерских, ведет переговоры с некоторыми из инженеров и членами эсеровской и меньшевистской партий - хочет через них преподнести рабочим деньги и свои программные книжонки. Так что откладывай все свои дела и жми в мастерские.
- Ясно. Только забегу к Гарбузу - надо доложиться.
- Хорошо. У подъезда тебя ждет автомобиль. Возьми кого-нибудь из своих хлопцев для связи.
Через полчаса Крылов в сопровождении милиционера Галкина был уже в мастерских. Увидев знакомого рабочего, окликнул его:
- Здорово, Иван! Что не признаешься?
Лицо рабочего расцвело в улыбке:
- Ба, кого я вижу! Антон Михайлович, здравствуй!
Они обменялись крепкими рукопожатиями, и Крылов спросил:
- Иван Степанович, где вы, большевики, собираетесь по своим делам?
- Когда холодно - на участке ремонта паровозов, а в теплое время - во-он под тем навесом. - Он показал рукой в глубь двора. - Там даже скамейки стоят.
- Отлично. Кликни всех членов партии - есть очень важный и срочный разговор.
- Ясно, побежал объявлять сбор! - И рабочий быстро зашагал к большому строению с закопченными стенами. Крылов и Галкин двинулись к навесу. Почти все, кто попадался им навстречу, оживленно здоровались с Крыловым: чувствовалось, что его здесь хорошо знают и уважают. Рабочие-большевики собрались быстро, и Крылов, взобравшись на перевернутую вверх дном бочку, рассказал им, кто такой Пуришкевич и с какой миссией он приехал. Возмущенные рабочие уже хотели было разойтись по своим местам и начать разъяснительную работу, но тут слова попросил Иван Степанович - тот самый, который "объявлял сбор". Он, кряхтя, взобрался на бочку и зычным голосом заговорил:
- Товарищи, я предлагаю другое. Мы знаем, что Пуришкевич со своей командой уже здесь, а наши инженеры в это самое время принимают от них иудины сребреники, причем делают это от нашего имени. Поэтому я предлагаю в знак протеста прекратить работу, собраться на митинг, позвать туда Пуришкевича с его холуями и сказать им по-нашенски, по-рабочему, что мы думаем о них.
Все зашумели: "Правильно! Правильно!", "Общий сбор!"
Тут же группа большевиков направилась к конторе, чтобы пригласить на митинг Пуришкевича с его свитой и администрацию мастерских. Крылов наказывал делегатам:
-Только вы, братцы, не обещайте им тумаков и вообще не выдавайте наших намерений. Пусть считают, что рабочие желают их поприветствовать.
Как только делегация ушла, Крылов обратился к оставшимся:
- А к вам, товарищи, просьба: идите в мастерские и, пока рабочие будут собираться, постарайтесь разъяснить им, что к чему.
Активисты разошлись; несколько человек направились в депо, чтобы пригласить на митинг и деповских рабочих. Через полчаса во дворе мастерских гудела многосотенная толпа. Здесь были и большевики, и представители администрации, и, конечно, Пуришкевич со своими помощниками. Пуришкевич, стоя в кузове грузовика, улыбался во весь рот. Он весело смотрел вниз, где толпились рабочие. Они, очевидно, уже знают, что он, Пуришкевич, приехал не с пустыми руками, что Временное правительство в его лице проявило заботу о нуждах тех, кто кует здесь оружие победы. Пуришкевич в уме готовил речь, а пока ждал от толпы слов горячей благодарности и заверений в преданности Временному правительству.
Крылов стал на подножку грузовика. Зычным голосом, перекрывая гул, начал:
- Товарищи! Мы только что узнали, что к нам в мастерские пожаловал известный монархист, запятнавший себя черносотенной деятельностью - господин Пуришкевич. Вот он, полюбуйтесь, собственной персоной.
Толпа захохотала, а лицо Пуришкевича, бледнея, медленно вытянулось.
- Чего же нужно от нас этому господину? - продолжал Крылов. - Ни мало ни много: за денежную подачку он хочет купить нашу рабочую честь и совесть. Он настолько самоуверен, что пришел сюда в надежде услышать от нас слова верности ему и его хозяевам и, конечно, наше рабочее спасибо за окропленные нашей же кровью и потом денежки. Деньги господин Пуришкевич уже передал вот этим господам, - он указал на кучку заводских инженеров, каждый из которых сейчас норовил спрятаться за спину Пуришкевича, - нашим инженерам, которые дошли до такой наглости, что взяли на себя право говорить и решать от нашего имени.
Толпа зароптала, послышались голоса: "Позор!", "Гнать их всех в шею!", "В ржавые тачки их!"
Крылов поднял руку:
- Тише, товарищи! Скажите, знаете ли вы меня? Доверяете ли мне ответить за вас этим господам?
Люди дружно закричали: "Говори!", "Давай, Антон Михайлович, скажи им наше рабочее слово!" Кто-то весело предложил:
- Михалыч, ты их понятным языком, чтоб вернее дошло!
Крылов посмотрел в сторону Пуришкевича. Тот затравленно озирался: как бы сбежать. Но вокруг автомобиля сотни людей, и, чтобы сбежать, надо спуститься к ним и пройти сквозь их ряды.
- Вот вам наш рабочий сказ, господа-граждане. Запомните: рабочий человек никогда не поддастся ни на сладкие речи, ни на деньги, ни на другие посулы. - Крылов обратился к рабочим: - Товарищи, я предлагаю принять резолюцию, осуждающую провокационную затею Пуришкевича, и направить нашу резолюцию в исполнительный комитет Минского Совета рабочих и солдатских депутатов.
Все зааплодировали и одобрительно закричали.
Крылов в который уже раз взмахом руки потребовал внимания:
- И еще предлагаю от нашего имени обратиться ко всем рабочим города Минска и солдатам фронтовых частей, чтобы они не поддавались на враждебную революции агитацию Пуришкевича, не вступали ни в какие сделки с темными элементами буржуазно-монархических реакций. - Он повернулся к Пуришкевичу. - Вот так, господин Пуришкевич! Не советуем вам больше приходить к рабочим, а то вряд ли вам понравится уезжать каждый раз со двора на грязной тачке. - И - к рабочим: - А что, братцы, неужто у нас для уважаемого господина подходящей тачки не найдется?
Из последних рядов послышались громкие голоса:
- Как не найдется? Давно готова, даже не одна!
Пришлось Пуришкевичу, кое-кому из его помощников и двум или трем заводским инженерам пропутешествовать в грязных тачках под свист, улюлюканье и хохот за ворота мастерских.
По дороге в штаб милиции Галкин, восхищенно качая головой, сказал Крылову:
- Ну, Михалыч, и оратор ты! И где только научился?
- Где, где... В специальном университете.
- В каком же университете? Что за университет?
- Революция, братец. Революцией этот университет называется.
КОЕ-ЧТО ОБ АНТОНОВОЙ
Крылова срочно вызвал Гарбуз. В кабинете, кроме него самого, был Алексей. Гарбуз взглянул на Крылова-младшего:
- Ну вот, теперь, когда пришел твой непосредственный начальник, докладывай.
Алексей скупо кивнул отцу и заговорил:
- Все эти дни я занимался Антоновой. Встретился с женой полковника Гриденберга. Та уверена, что Антонова причастна к ее ограблению. Я, конечно, не мог не воспользоваться этим и поэтому не стал до поры до времени разъяснять, что к чему. Она, оказывается, знает об Антоновой очень многое. Знакома, например, с ее любовником. Он действительно служит в банке. Имя его, - Алексей заглянул в бумажку, - Злобич Игорь Сергеевич. Так вот, если верить мадам Гриденберг, то Антонова очень искусная интриганка. Прежде они дружили и поверяли друг другу тайны, в том числе и сердечные. Антонова влюбилась в Злобича и уговорила Гриденберг, чтобы та помогла ей поссорить Злобича с его невестой. - Алексей громко рассмеялся. - Они настоящий заговор устроили. Однажды, когда муж Антоновой уехал по делам в Москву, та позвонила в банк и попросила Злобича прийти к ней домой: ей якобы требовалась консультация по какому-то важному вопросу. Злобич, конечно, пришел, дал нужную консультацию, а хозяйка в благодарность щедро угостила его. Злобич опьянел. Она затащила его в постель, а сама подала знак мадам Гриденберг. Та послала служанку к невесте Злобича: не хотите ли взглянуть, чем занимается ваш будущий супруг? Невеста пожелала взглянуть. Ну и увидела... Свадьба расстроилась. Антонова же, обещая Злобичу золотые горы, молочные реки и кисельные берега, сумела его увлечь.
- Где он сейчас? - спросил Гарбуз.
- Злобич? Здесь, в Минске. Приехал недавно. Она, видно, и торопилась убрать мужа до его приезда.
- А зачем ей вообще убивать? - Гарбуз словно бы задал вопрос самому себе.
- О, эта дамочка сначала вышла замуж за состояние, а теперь хочет женить на этом состоянии милого ее сердцу молодого человека. - Алексей на минуту задумался. - А что, если мне поговорить со Злобичем?
- Да ты что! - махнул рукой Гарбуз. - Если у них любовь, то это гиблое дело. Вся наша работа пойдет прахом.
- Да никакой любви у них нет. Просто запутала она его. Если верить мадам Гриденберг, то он сам ломает голову, как отбрыкаться. Посудите сами: ей пятый десяток, ему тридцать или около этого.
- А какие у Гриденберг основания считать, что он хочет расстаться с Антоновой? - заинтересовался Крылов-старший.
- Злобич докопался через служанку, что вся та история... Ну, когда невеста его застукала в чужой постели, была подстроена.
- И все-таки не порвал с Антоновой, - словно сделал пометку для себя Антон Михайлович.
- К этому моменту он уже по уши был в долгах у Антоновой. Возникни перед ним перспектива избавиться от долгов и заодно сбежать от этой дамочки, он, думается, пойдет на все.
Антон Михайлович вопросительно посмотрел на Гарбуза:
- Если дело обстоит именно так, то, может, действительно рискнуть?
Гарбуз в последнее время чувствовал недоверие к себе со стороны многих сотрудников. Нет, никто из них прямо об этом не говорил и вида не подавал, но Гарбуз улавливал холодок отчужденности. Что поделаешь, сам дал повод.
И вот теперь ему было боязно сделать неверный шаг, взять на себя ответственность. Антон Михайлович видел это. И он принял решение:
- Хорошо. Поручаем тебе, Алексей, поговорить со Злобичем.
- А может, мы вместе? - несмело предложил Гарбуз.
- И то дело, - согласился Антон Михайлович. - Давай, Алексей, приглашай его прямо в штаб, здесь и потолкуем.
Было решено сегодня же встретить Злобича после работы у выхода из банка: зачем сослуживцам знать, что его приглашали в милицию. Алексей заторопился. Он не знал Злобича в лицо, поэтому надо было сперва забежать к Гриденберг домой и уговорить ее на совместную прогулку. Возле банка она дождется Злобича, заговорит с ним, а там Алексей уже будет знать, что делать. "О, Злобич очень заметный мужчина. Высок, строен, глаза голубые, шатен".
Алексей не знал, что такое "шатен", а уточнять постеснялся.
Тем не менее все сошло как нельзя лучше. На выходе из банка Гриденберг остановила Злобича, они обменялись несколькими фразами и разошлись в разные стороны. Алексей какое-то время держался в отдалении, потом резко прибавил шагу.
- Игорь Сергеевич?
Злобич словно споткнулся, удивленно посмотрел на незнакомца.
- Гражданин Злобич, я из милиции. Хочу вас попросить пройти со мной в штаб для разговора.
- А в чем дело? - испуганно спросил Злобич. - Что случилось?
- Мы вам все объясним, а теперь, прошу, пройдемте со мной, здесь недалеко.
Злобич недоуменно пожал плечами и молча пошел рядом с Алексеем. В штабе дожидавшийся их Антон Михайлович сразу приступил к делу:
- Игорь Сергеевич, скажите, с какой целью вы ездили в Москву?
Злобич смутился, Крылов же озадаченно подумал: "Странно, я ему задал такой простой вопрос". Но ответ Злобича заставил его еще больше удивиться.
- Я не был в Москве.
- Как так не были? Нам же сказали в банке, что вы...
- Да, так считают в банке, но ведь я должен говорить правду. Не так ли?
- Совершенно верно.
- Мне хотелось сначала бы узнать причину моего ареста.
- Ну что вы, Игорь Сергеевич, - успокоил его Крылов, - никто вас не арестовывал. Мы просто рассчитываем на вашу помощь, но для начала хотелось услышать ответ на наш вопрос.
- Хорошо, я отвечу. Меня попросила одна знакомая, имени которой я не хотел бы называть, да оно вам ни к чему, съездить в Смоленск.
Было очевидно, что Злобич имеет в виду Антонову, а значит, все, связанное с его поездкой, представляет немалый интерес. "Но как у него все это вытянуть? - с тоской думал Антон Михайлович. - А что, если назвать имя дамы? Эх, была не была!"
- Я забыл сказать вам, Игорь Сергеевич: многое из того, что нам нужно, мы уже знаем. В доказательство назову имя дамы, которая вас посылала в Смоленск. Хотите?
Злобич, улыбаясь, кивнул:
- Ну-ну, интересно.
- Людмила Андреевна Антонова, супруга бывшего управляющего банком, а ныне любовница одного из банковских служащих, которого, если вам угодно, я тоже могу назвать.
Лицо Злобича побледнело, на нем была теперь растерянность. Наступила очередь улыбнуться Крылову:
- Ну как, я не ошибся?
- Боже мой! Откуда вам все это известно?
- Такая уж у нас работа. Продолжим?
- Да-да. Меня попросила Людмила Андреевна Антонова съездить в Смоленск, разыскать там двух мужчин и передать от нее письмо. Она подсказала, как мне отпроситься в банке: требуется, мол, съездить по личным делам в Москву.
- И вы нашли этих двух мужчин?
- Нет. Один из них в начале нынешнего года уехал куда-то на юг, второй оказался обыкновенным разбойником и в апреле при попытке ограбления был убит. Я еще удивился, что у Людмилы Андреевны такие друзья.
- Фамилии их помните?
- О да, конечно. Тот, который уехал из Смоленска, - Писляк Георгий Андронович, а погибший - Проскурин Виктор Евгеньевич.
- Значит, письмо вы привезли обратно?
- Естественно.
- Где оно?
- Возвратил Людмиле Андреевне.
- Что в нем было?
- Я не читаю чужих писем.
Антон Михайлович уже несколько присмотрелся к Злобичу и поэтому сразу же уловил фальшь в его последних словах. "Нет, голубчик, здесь ты, скорее всего, сбрехнул. Ты же сам голову ломаешь, как от нее отвязаться, и, конечно, тебе далеко небезынтересно было знать содержание письма".
- Игорь Сергеевич, нам доподлинно известно, как вы оказались в ее сетях, и даже то, что вы ей задолжали немалую сумму.
- Если бы я мог отдать ей долг... - грустно начал Злобич, но Антон Михайлович его перебил:
- Может случиться, что вам, Игорь Сергеевич, и не надо будет его отдавать.
- Как это - не отдавать?
- А вот так, без малейшего морального урона. Однако вы должны понять, что нам нужна от вас только правда. Поверьте, это нужно не только нам, но и лично вам. Поэтому прошу, скажите, что было в письме?
Злобич, смущенно ломая пальцы, выдавил из себя:
- Да, знаете... я рискнул прочесть его. Согласитесь, выглядело странным, что она сорвала меня с работы и превратила в письмоносца. И ради чего? Чтобы я отыскал в Смоленске двух темных типов, адреса которых она даже не знала. Я, конечно, долго колебался, но потом рискнул и осторожно вскрыл конверт.
- И что же?
- Письмо было до подозрительности коротким: "У меня для вас за очень хорошую плату есть работа. Что делать, вы уже знаете. Приезжайте. Если дома буду не одна, скажите, что вы паркетчики и явились по моему вызову". Ну, и еще адрес.
- И что дальше? - спросил Антон Михайлович.
- Что дальше? Я же вам сказал, что людей этих не нашел и, запечатав письмо, вернул его Людмиле Андреевне.
- Какие у вас дальнейшие планы в отношении Антоновой?
- Никаких.
- А у нее?
- Насколько я понимаю, она не хочет со мной расставаться. Делает прозрачные намеки на то, что-де наступит момент и мы с нею станем мужем и женой. Только не пойму, на что она надеется. Любомир Святославович крепок здоровьем и уходить в мир иной не собирается. Если же она сама уйдет от него - что я полностью исключаю, зная ее страсть к роскоши, - то останется нищей.
- А как у вас сейчас отношения с невестой?
- Елизавета полностью порвала со мной. Я пытался после того - вы же знаете? - ужасного случая объясниться, пошел к ней домой, но она захлопнула передо мною дверь и даже в дом не пустила.
Отец и сын Крыловы переглянулись, словно мысленно советовались друг с другом, и Антон Михайлович обратился к Злобичу:
- Игорь Сергеевич, если вы согласитесь нам помочь, то мы со своей стороны обещаем помочь вам наладить отношения с невестой.
- Что я должен сделать?
- Согласны ли вы безоговорочно выполнять все наши требования?
- Согласен, - твердо ответил Злобич. - Итак, что от меня требуется?
- Пока только одно - молчать, - сказал Антон Михайлович Крылов.
К моменту возвращения Михайлова из Петрограда обстановка в Минске еще больше накалилась. Город и окрестности были забиты войсками, направляющимися на фронт. Городские комиссариат и Дума, с одобрения засевших там меньшевиков, пытались использовать эти войска в своих целях. Пребывание большевиков в одной объединенной организации с меньшевиками становилось все более нетерпимым. Большевики города поддержали предложение инициативной группы о немедленном проведении общегородского партийного собрания. Первого июня такое собрание состоялось. Обсуждался один вопрос: о выходе из объединения с меньшевиками и образование Минского комитета большевиков. Собрание единодушно приняло решение о немедленном разрыве отношений с меньшевиками. Сразу же был избран Минский комитет РСДРП (б) во главе с Александром Федоровичем Мясниковым. Михайлов, Кнорин и Ландер стали членами комитета. В борьбе против меньшевиков, эсеров и разного рода оборонцев комитет большевиков стал играть роль партийного центра. Особое внимание уделялось установлению немедленных контактов с большевистскими организациями вновь прибывающих воинских частей. В то же время велась огромная подготовительная работа по организации Областного Совета рабочих и солдатских депутатов и Областного комитета РСДРП (б).
Дня не хватало. На поздний огонек в кабинете Михайлова пришел Гарбуз. Он был в приподнятом настроении.