Еще через мгновение около каждого из бандитов оказалось по два милиционера. Они быстро развели их по разным углам двора. Венчикова ввели в дом. Посадили на стул. Напротив, рядом с Михайловым, он увидел улыбающегося Шяштокаса. Злобно выругался и сказал:
- Чисто сработали, мужичье! - затем, имея в виду Михайлова, бросил: - Опередили вы меня, гражданин начальник, ровно на сутки.
- В нашем деле иногда и минуты решают, - ответил Михайлов и повернулся к Шяштокасу: - Альгис, позаботься, пожалуйста, о шофере.
После этого он распорядился позвонить в штаб и вызвать грузовые автомобили.
Шяштокас тем временем вышел из калитки, свернул за угол, приблизился к автомобилю. Сказал шоферу:
- Давай помогу завести. Надо подъехать вплотную к воротам. Будем груз принимать.
Шофер дал ему заводную ручку, и Шяштокас изо всех сил принялся крутить. Он боялся, что вот-вот появятся милицейские автомобили и тогда добавится ненужная возня с шофером. Но на сей раз мотор завелся скоро. Шяштокас сел на заднее сиденье. Автомобиль развернулся и медленно, прямо по тротуару, подъехал к воротам. Шяштокас соскочил на землю:
- Глуши мотор и пойдем со мной - поможешь.
Водитель молча выключил зажигание, вылез из автомобиля и направился к воротам. Шяштокас открыл калитку и пропустил его вперед. И тут же из-за калитки послышалось испуганное "ой". Это от неожиданности вскрикнул шофер, когда его с обеих сторон схватили за руки.
Шяштокас поспешил к Михайлову:
- Все в порядке, Михаил Александрович, шофер обезврежен.
- Прекрасно. Вместе с Антоном Михайловичем приступайте к окончательной ликвидации банды.
- Я думаю, мы сначала возьмем тех, что на окраине города, заодно освободим Андрея Мироновича, а затем на автомобилях подскочим на хутор.
- Действуйте, - ответил Михайлов.
Внимательно слушавший этот разговор Венчиков спросил Михайлова:
- Разрешите один вопрос?
- Слушаю вас.
- Как вы смогли выйти на этого богача?
- Какого богача?
- Ну, хозяина этого дома.
- А он никакой не богач, он наш товарищ.
- Ах, вон оно как! И он не побоялся отдаться нам в руки?! Он же рисковал головой?!
- Рисковал, - кивнул Михайлов. - Но об этом поговорим позже. Я тоже хочу задать вам пока только один вопрос: вы согласны дать правдивые показания?
- Подумаю, - глухо ответил Венчиков и отсутствующим взглядом уставился в окно...
Как Шяштокас ни торопил шофера, дорога заняла добрых полчаса. Крылов-старший, увидев Фурсова, обнял его за плечи:
- Как ты, браток?
- Нормально. Спасибо Роману, выручил, ох как выручил. - Фурсов коротко рассказал, как обращались с ним бандиты, и попросил: - Антон Михайлович, первым делом давай направим пару хлопцев в дом на помощь Роману.
- Я тоже об этом подумал, - прищурился Крылов. - Коль ты оттуда вышел, значит, можно и туда пробраться. Только не пару хлопцев пошлем, а человек десять. И задачу им поставим - помочь нам изнутри.
Крылов отобрал десяток милиционеров и наказал им проникнуть в дом тем же путем, какой проделал Фурсов. Шяштокас попросился к Крылову.
- Антон Михайлович, а вдруг Роман не разберется, что это свои? Разрешите, я с ними?
- Хорошо, Альгис.
Получив подкрепление, Алимов вытащил из дверной ручки кочергу, откинул крючок и вышел во двор. Сашка сидел на прежнем месте.
- Что так долго? Я уже хотел сам идти. Думал, что-нибудь случилось.
- Кое-что случилось. Заходи - увидишь.
Сашка с готовностью направился в дом. Вошел в первую комнату и не успел раскрыть рот, как оказался на полу. Его быстро связали, сунули в рот кляп и уложили рядом с Гуляевым.
Шяштокас увидел в окно, что десятка два милиционеров уже перелезли через забор.
- Роман, можем приступать, людей хватает.
Но у Алимова был свой план. Он взял двух милиционеров и пошел с ними к воротам. Охранник с безразличным видом наблюдал, как они приближаются: Алимова он видел раньше рядом с Венчиковым и даже не подумал об опасности. Алимов подошел, взял в руки прислоненный к вербе обрез и спокойно сказал:
- Открой ворота.
- Зачем?
- Сказано - открой.
В этот момент бандит увидел, что к сараю с винтовками наперевес бегут какие-то люди.
- Кто это?
- Свои, не волнуйся. - Алимов настежь открыл ворота, снял с головы кепку и помахал ею. Из кустов на его сигнал выскочила еще группа милиционеров.
- Ты что?! - метнулся к Алимову бандит, но тут же замолчал: прямо в грудь ему уперлись стволы двух винтовок.
Алимов спокойно приказал:
- Свяжите его, товарищи, - а сам вместе с подбежавшими милиционерами бросился к сараю. Отстранил стоявшего наготове у двери Шяштокаса, вошел. Бандиты ни о чем не подозревали. Полагаясь на часового, одни по-прежнему беспечно играли в карты, другие дремали на сене, двое или трое чистили оружие.
- Ни с места! Руки вверх!
В дверь толпой ввалились милиционеры. Все произошло так быстро, что бандиты даже не успели пустить в ход оружие. Лишь один схватил обрез и попытался выстрелить, но кто-то из милиционеров опередил его - бабахнула трехлинейка, и бандит, схватившись за грудь, упал.
Алимов приказал:
- Всем сдать оружие и оставаться на местах!
У выхода из сарая стала быстро расти куча обрезов, винтовок, револьверов, гранат.
Антон Михайлович Крылов, посовещавшись с Шяштокасом и Алимовым, принял решение вывозить бандитов по группам на одном грузовике. Для этой цели он оставил Шяштокасу половину отряда, а сам с остальными милиционерами и Алимовым на легковом автомобиле и втором грузовике направился к лесной базе Данилы.
К вечеру там после короткой перестрелки были арестованы двадцать два бандита. Четверо в перестрелке были убиты. В отряде Крылова погиб один милиционер и один получил ранение.
Так закончилась первая крупная операция по борьбе с уголовной преступностью, проведенная Минской милицией, во главе которой стоял Михайлов. Впереди были другие операции - как против бандитов, жуликов, воров и спекулянтов, так и против главных врагов революционного народа - контрреволюционеров всех мастей.
ВАМ ЕХАТЬ В ШУЮ
Провал наступления на фронте вызвал небывалые волнения среди рабочих и солдат России. Временное правительство сорвало злобу на народе. Страну облетела страшная весть: меньшевики и эсеры в сговоре с буржуазией и контрреволюционными генералами расстреляли мирную демонстрацию трудящихся и солдат в Петрограде. Реакция обрушилась на большевистскую партию, начала громить большевистские газеты. 7 июля был издан приказ об аресте Ленина. Повсеместно проводились обыски, аресты. Июльские события означали конец двоевластия: контрреволюция делала ставку на террор и репрессии. Противопоставить этому можно было только одно - вооруженное восстание. Большевистская партия перешла на полулегальное положение. Владимир Ильич Ленин по решению ЦК был укрыт в подполье.
Нелегкое положение создалось и в прифронтовой Белоруссии. Для подавления революционных сил местная буржуазия и армейское командование вместе с националистами и соглашателями создали под предлогом усиления армии ударные батальоны смерти, союз георгиевских кавалеров, другие военные союзы и лиги. Они начали распространять погромные листки, требующие казни виднейших руководителей Минского комитета большевистской партии и Минского Совета.
...На столе перед Михайловым лежало тревожное письмо от Жихарева. Тот сообщал, что снова арестованы сотни солдат-большевиков. Командующий фронтом издал приказ о предании военно-полевому суду "за бунт против верховной власти и агитацию" не только военных, но и гражданских лиц.
"Эти меры, - писал Жихарев, - могут повлечь за собой нежелательные для нас последствия: ослабление наших позиций в армии и, как следствие этого, снижение революционной активности".
Михайлов и сам понимал сложность ситуации, и в последние дни все его раздумья были об одном: как организовать отпор контрреволюции: Резкий телефонный звонок оторвал его от тревожных мыслей. Он поднял трубку и услышал голос Мясникова:
- Чем занят? У меня тут Вячеслав Дмитриевич. Есть новости. И вообще надо поговорить.
- Хорошо. Иду.
Михайлов положил бумаги в сейф, запер его и вышел из кабинета. На первом этаже нос к носу столкнулся с Надей Катуриной.
- Откуда ты, Наденька?
- Прямо из Петрограда.
- Знаешь что, давай-ка твои вещи и вместе пойдем к Мясникову, там и побеседуем.
Михайлов подхватил увесистый саквояж, и они направились в комитет большевиков.
У Мясникова, кроме Онищука, были также Кнорин, Ландер и Любимов. Появление Нади Катуриной вызвало оживление: она никогда не приезжала без самых последних известий. Так было и на этот раз.
- Вы знаете, что мирная демонстрация рабочих и солдат в Петрограде потоплена в крови, - не дожидаясь расспросов, начала она. - Контрреволюция перешла в наступление. Первоочередная их задача - разгром большевиков. Им удалось приостановить выпуск "Солдатской правды" и "Правды". Многие наши товарищи арестованы. Мне поручено передать вам горячую благодарность за поддержку петроградских рабочих и солдат. Ваши энергичные протесты в связи с решением Временного правительства о наступлении на фронте и политические демонстрации в Минске сыграли свою роль. Кроме того, они показали всем, что позиции большевиков в Белоруссии, в том числе и в армии, сильны, как никогда. Теперь стоит задача добиться, чтобы на предстоящих выборах в Городскую думу прошло как можно больше большевиков. Вам для организации выпуска газеты Центральный Комитет прислал две тысячи рублей.
- Этого хватит на шесть номеров, - прикинул Мясников. - Ну что ж, остальное будет зависеть от нас самих.
- И еще, товарищи, - продолжала Катурина, - ЦК считает, что вы правы: назрела необходимость организационного объединения большевиков и централизации руководства революционным движением всей Северо-Западной области и фронта. Но имейте в виду, что централизация руководства движением даст эффект только в том случае, если во всех городах и большинстве воинских частей будут партийные организации. Надо подумать и о расширении географии забастовок и стачек протеста. И последнее. - Надя встретилась взглядом с Михайловым, улыбнулась. - Михаил Александрович, вам лично привет от Владимира Ильича. Он просил очень зорко следить за чистотой рядов милиции. Архиважно, как он говорит, чтобы она и впредь, как сейчас, целиком состояла из рабочих и солдат, сочувствующих большевикам. Да, кроме того, вы должны быть готовы выехать на две-три недели в Шую. Дата выезда будет уточнена.
Михайлов был растроган: Владимир Ильич Ленин помнил его и даже передал привет! Он почувствовал на себе радостные взгляды товарищей и, смутившись таким вниманием, сказал:
- Вот наш ответ Владимиру Ильичу: мы используем силу милиции для пресечения любых нарушений свободы выборов, вскрытия махинаций меньшевиков, эсеров и всех тех, кто попытается воспользоваться предвыборной кампанией в своих целях.
Мясников поблагодарил Надю за информацию и предложил:
- Давайте теперь послушаем товарища Онищука, а затем обменяемся мнениями. Не возражаете?
Онищук встал, подошел к столу:
- Михаил Александрович прав. Меньшевики и эсеры будут делать все, чтобы не допустить избрания большевиков в Городскую думу. Готовят различные акции, в том числе обыкновенные хулиганские выходки. Мне удалось добыть копию одного документа, который свидетельствует о том, что в ближайшее время министерство внутренних дел и наш губернский комиссариат попытаются разгромить Минский Совет. Этим господам не по нутру его большевистский состав и революционная линия деятельности.
Онищук положил перед Мясниковым отпечатанный на машинке лист. Мясников пробежал его глазами и спросил:
- Вячеслав Дмитриевич, можно прочесть вслух?
- Конечно.
- Это докладная записка. Ее написал товарищ министр внутренних дел Леонтьев. Послушайте: "Минский Совет, состоящий в большинстве из социал-демократов большевиков, далек от усвоения линии поведения правительства, вследствие чего создается положение неуверенности, когда мероприятия органов местной власти при всем соответствии их указаниям Временного правительства не встречают единодушной поддержки всех органов организованной демократии... Даже выносятся резолюции совершенно противоположного характера..."
Онищук говорил дальше:
- Леонтьев предлагает, воспользовавшись перевыборами, устранить из состава Совета большевиков. Губернский комиссар что-то пронюхал в отношении выпуска нашей газеты и отдал распоряжение воспрепятствовать этому. Далее. В ближайшие дни надо ожидать новой волны клеветы и провокаций против милиции и лично товарища Михайлова. Мне удалось узнать, что они готовят массовый побег уголовников. Простым распоряжением теперь не обойдешься, вот им и приходится хитрить. Побег рассчитан на то время, когда охрану тюрьмы будут нести милиционеры, чтобы затем поднять шумиху и, обвинив во всем милицию, потребовать отставки ее начальника.
- Так вот почему они добивались, чтобы мы два раза в неделю брали на себя внешнюю охрану тюрьмы, - задумчиво промолвил Михайлов. - Воистину, готовы пойти на все...
- Кроме этого, они поручили трем бывшим полицейским чинам собирать на милицию любые жалобы, а если не будет таковых, то через верных людей их организовать. - Онищук вдруг улыбнулся. - Мне лично велено договориться с газетами о публикации этих жалоб. Есть у них еще один план: собрать в Минск как можно больше верных им людей, в том числе бывших офицеров охранки, жандармерии, полиции и даже уголовных элементов, чтобы использовать их в различного рода провокациях против большевиков, а также участников демонстраций, стачек и забастовок. Они возлагают особые надежды на батальоны смерти и им подобные формирования. И наконец, - Онищук обвел взглядом присутствующих, - губернский комиссар согласился с требованиями военного руководства и главарей меньшевиков и эсеров о подготовке списка большевиков-руководителей и партийных активистов, чтобы в нужный момент их арестовать.
- Да, завязывают узлы господа хорошие, - покачал головой Ландер.
- А то как же, - усмехнулся Мясников. - Но их активность говорит о другом: они чуют, что скоро, очень скоро весы истории склонятся в пользу трудящихся - в нашу пользу. Вот и стараются на свою чашу бросить все возможное, даже уголовников. Что будем предпринимать? У кого есть предложения?
По очереди выступили Кнорин, Любимов, Ландер. Был выработан план действий. Когда Мясников подвел итоги, Михайлов, не мешкая, направился к себе. Перед этим он договорился с Надей Катуриной, что та, как только уладит дела в комитете, тоже придет в штаб. Шел по выложенному красным кирпичом тротуару и улыбался в усы, представляя себе, как будет счастлив Алимов, когда увидит Надю.
В штабе первым делом пригласил Гарбуза:
- Иосиф, тебе поручение. - И он, рассказав Гарбузу о подготавливаемом побеге из тюрьмы, поручил принять соответствующие меры.
Едва Гарбуз ушел, как зазвонил телефон. Опять Мясников.
- По телефону получено сообщение: тебе надо выехать в Шую 6-7 августа. Так что готовься, но имей в виду, Миша, я 26-го уеду в Петроград на съезд партии, а первый номер газеты должен выйти 27 июля. Как видишь, и здесь вся нагрузка ложится на тебя. Справишься?
- Постараюсь.
- Не забудь, что всю работу редакции, так же как и фамилии редакторов, сотрудников, надо держать в строгой тайне, чтобы не дать нашим "доброжелателям" и прессе шельмовать и травить их.
- Я это понимаю.
Михайлов было положил трубку, но тут же снова поднял ее.
- Где Алимов? - спросил у дежурного.
- Допрашивают с Шяштокасом в тюрьме бандитов.
- Когда появится в штабе, пусть зайдет ко мне. - После этого Михайлов позвонил жене: будут гости. И, спохватившись, добавил:
- Да... в начале августа я уезжаю.
- Куда?
- В Шую.
ПЕРВАЯ ЗВЕЗДОЧКА
Гарбуз побывал у Антона Николаевича Яцкевича - того самого тюремного надзирателя, который еще прежде оказал милиции важные услуги, а в последнее время вернулся к службе в тюрьме уже не ради заработка, а по велению долга. Яцкевич не удивился приходу гостя: с некоторых пор они встречались часто.
- Антон Николаевич, к вам просьба. По нашим сведениям в ближайшие дни готовится побег из тюрьмы группы уголовников. Кто готовит - вам понятно. По всей вероятности, в тюрьму будет заслан человек, чтобы он подговорил арестованных бежать. Мы должны знать этого человека.
- Трудное дело, - задумчиво проговорил Яцкевич. - Он, конечно, поступит под видом арестованного, а как ты его отличишь?
- Скорее всего его привезут без суда. Дело спешное, не до формальностей. Это во-первых. А во-вторых, непременно захотят определить к уголовникам.
- Это уже кое-что, - повеселел Яцкевич. - Надо только не прозевать, если он поступит не в мою смену. Ну что ж, проверю по спискам. Словом, будет сделано.
- Спасибо, Антон Николаевич.
Гарбуз пожал Яцкевичу руку и распрощался. Теперь его путь лежал в район Нижнего рынка, где размещалась типография газеты. Там Михайлов назначил ему встречу.
Михаил Александрович выглядел усталым: красные от бессонницы глаза, бледное, осунувшееся лицо. Он держал в руках свежий, только что отпечатанный номер "Звезды".
- Вот наш первенец! Ради этого тебя и звал. Ну как?
Гарбуз взял пахнущую типографской краской газету и посмотрел на дату:
- Двадцать седьмое июля. Значит, завтра люди увидят нашу первую газету, первую звездочку. Ты все же успел! Поздравляю!
- Угу, - ответил Михайлов и потянулся за следующим оттиском. - Только бы успеть отпечатать весь тираж. Представляешь, как ее завтра будут читать. - Он прошел к небольшому окошку и выглянул на улицу. - Ого, вечереет. - Посмотрел на часы и начал куда-то собираться.
- Ты бы пошел отдохнул, а то, поди, сутки без сна.
- Да-да, пойду, но сначала я должен встретиться в городском комитете с Катуриной. Она сегодня уезжает в Петроград.
На улицу вышли вместе. Немига, зажатая двух-трехэтажными каменными домами, шумела, гудела, гомонила. Это была наиболее оживленная улица города, деловой и торговый центр.
Михайлов грустно заметил:
- Деревня опустела без мужиков, всех под гребенку подгребли, а эти, смотри, и в ус не дуют. Что им война, окопы, армия. А ведь громче всех кричат: "Война до победного конца!" На них-то и опираются меньшевики.
- Добавь еще крестьянство.
- Ну, не все, - возразил Михайлов, - только зажиточное. А если кто из бедноты голосует за меньшевиков, то разве что по темноте своей да по незнанию. Здесь нам надо не кого-то винить, а себя, нашу слабую работу среди крестьян.
- Кто это мне говорит? - лукаво улыбнулся Гарбуз. - Председатель исполкома Совета крестьянских депутатов Белоруссии и вдобавок редактор "Крестьянской газеты".
- Газета, конечно, незаменимая трибуна для пропаганды наших идей, но среди крестьян Белоруссии еще мало настоящих агитаторов-большевиков. Как сделать, чтоб их было больше? Вот над этим я сейчас и думаю...
У здания штаба они расстались. Гарбуз вошел, а Михайлов, прибавив шагу, двинулся дальше и вскоре был уже в комитете. В коридоре столкнулся с Алимовым. С невинным видом спросил:
- А ты чего сюда прибежал?