- Это такая загадка, мама, - объясняет Нэн. - Что имеет лицо, но безо рта?
Хелен пожимает плечами:
- Вечно ты придумаешь что-то страшное!
Проходит уже почти четверть часа. Она нетерпеливо ждет звонка. Есть, правда, опасность, что кто-то из слуг скажет хозяину о визите полковника Андерсона, но Хелен сейчас не до этого. Ей пришлось пригласить его сюда, потому что теперь дом на Тэвитон-стрит для них закрыт. (Фидо, которая в пятницу фактически выгнала Хелен из кеба, вероятно, еще гневается. Она не ответила даже на записки Хелен, что уж говорить о помощи!)
- Отгадай!
- Отгадай, мама, - хрипло попросила Нелл.
Когда горничная придет сообщить о приходе Андерсона, позволить ли девочкам остаться на несколько минут, чтобы поздороваться с участником их игр на Мальте? Это поможет ему вспомнить о счастливых солнечных днях, проведенных на холмах над Валлеттой. Ах нет, скорее напомнит о том, что его миссис К. - супруга и мать двоих детей, и уже миновала свой расцвет. ("Мое замужество не помешало нам, почему же должен помешать твой брак?") Нет, не стоит, девочки наверняка расскажут папе об Андерсоне. Да и к тому же у них будет мало времени; он должен будет непременно уйти к тому времени, когда Гарри вернется из церкви.
- Лицо есть, а рта нет, - пробормотала Хелен. - Лицо безо рта? Он что, зашит?
- Мама, да это же часы! - крикнула Нэн, и Нелл залилась смехом. - Еще одну загадку?
- Право, я сейчас…
- Ну, еще одну для мамы!
Двадцать минут двенадцатого. Если Андерсон появится сейчас, у них будет меньше получаса. Может, что-то в ее письме напугало его? Хелен старалась придать письму великодушный и убедительный тон, словно его писала женщина иного, более кроткого нрава. Черт побери, он обязан явиться, обязан дать ей еще один шанс.
Фидо, несомненно, посоветовала бы Хелен "не унижать себя еще больше". Напомнила бы о гордости, о чувстве собственного достоинства. Только где она сама, почему ее нет рядом? Вот она, преданность, вот она, женская дружба!
- Что имеет руки, но без пальцев?
Хелен сокрушенно вздохнула:
- У вас все загадки о каких-то увечьях!
- Ты увиливаешь! - укорила ее Нэн, гордая новым словом.
Да, видно, Андерсон и не собирался приходить. Какая жестокость кроется за этой обманчиво красивой наружностью!
- Отгадай! Догадайся!
- К отцу вы так не пристаете! - воскликнула Хелен. - Дайте подумать… Значит, нет пальцев? А большой палец есть?
- Нет ни большого, ни остальных пальцев, только руки! - стиснув кулачки, говорит Нелл.
- Может, вы намекнете?
Девочки серьезно переглянулись.
- Одна подсказка у тебя уже есть, - говорит Нэн.
- Руки без пальцев…
- Она никогда не догадается! Это тоже часы! - завизжала Нелл, и Хелен испуганно посмотрела, куда показывает ее дочка.
- У часов есть руки и лицо.
- Мама, ты сегодня очень недогадливая, - заметила Нэн.
- Да, - рассеянно согласилась Хелен, и голос ее прозвучал трагически.
- Мама, я не хотела тебя обидеть!
- Просто мы чаще разгадываем загадки, чем ты, - успокоила ее Нелл. - Давайте поиграем во что-нибудь другое.
- Мне тоже надоели загадки, - призналась Нэн и взяла колоду карт. - Поиграем во "Все рухнуло"?
- Боюсь, мне еще не справиться, - сказала Нелл, протягивая вперед исхудавшие ручки и глядя, как они подрагивают.
- Ничего, я сама построю домик! - заявляет Нэн, принимаясь складывать на столе хлипкую пирамиду из карт. - А вы с мамой вскрикнете, когда он обвалится.
Хелен посмотрела в сторону окна. В воскресенье на улице пусто. Некоторое время не слышно никаких звуков, кроме слабого шелеста карт. Потом вдруг толчок, и Нелл крикнула: "Все рухнуло!"
Но Хелен услышала скрип парадной двери и быстро обернулась.
- Кажется, у нас сегодня гость! - возбужденно воскликнула она. - Кто бы это мог быть? Скорее уберите на место игрушки.
Нэн покачала головой, глядя на мать:
- Никто не звонил и не стучал, мама! Значит, это просто папа вернулся из церкви.
- Давайте играть в "Старую горничную".
- Нет, в "Счастливое семейство"! - потребовала Нэн.
Когда Гарри вошел в гостиную, Хелен спокойно сидела рядом с дочерьми - идиллическая сцена счастливого семейства.
- Ты сегодня рано, - сказала она, не поднимая головы. - Нелл, я ищу… миссис Боне, жену мясника.
- Ее нет дома!
- Ну, и кто выигрывает? - спросил он.
- Я! - радостно крикнула Нэн. - Мама все время забывает правила.
На следующий день, уже ближе к вечеру, Хелен вышла из своего дома и направилась к ожидающему ее кебу.
Сидя в подскакивающем на булыжной мостовой экипаже, она вынула одну из больших визитных карточек с надписью "Миссис Генри Дж. Кодрингтон". Рассмотрела надписи по четырем углам: "Поздравление", "Визит", "Соболезнование", "Уведомление об отъезде", но ни одна из них не подходит для того, чтобы загнуть уголок, а сама она не может придумать, что написать. Придется оставить это место пустым.
Она еще ни разу не была в квартире, которую нанимает Андерсон, не позволяла себе рисковать. Сегодня она велит кучеру остановиться у дома номер 28 на Пэлл-Мэлл - чтобы ее не заметили, но попросит отнести ее карточку в дом номер 24.
- Двадцать четыре, вы сказали? - Он задрал голову, всматриваясь в номер 28.
- Да, - коротко ответила она.
Уже почти шесть. Если она не вернется домой к обеду, случится ли у Гарри удар? Изжога по меньшей мере, а лучше бы смертельный паралич на коврике у камина.
Через несколько бесконечных минут из парадного входа появился Андерсон и посмотрел на кеб, стоящий у номера 28. Хелен глубоко вздохнула.
Лицо его серьезно и замкнуто. Он поднялся в кеб, закрыл дверцу и сел рядом с ней, а не напротив.
"Хочет быть ближе ко мне… Ах нет! Не смеет смотреть мне в глаза".
- Я приезжал вчера на Экклестон-сквер, - отрывисто начал он, - но, к несчастью, прямо у дома столкнулся с Гарри.
- Я так и знала, что-то должно было случиться!
Андерсон молчал.
- Да, он рано ушел из церкви, плохо себя почувствовал. Он… Он удивился, узнав, что ты в Лондоне?
Андерсон пожал плечами.
- Он вел себя… враждебно?
- Да нет. Мы даже фотографиями обменялись.
"Фотографиями?" Какие они странные, эти мужчины. Хелен сосредоточенно рассматривала свои розовые ноготки. "Держись, не нападай на него!" - мысленно напомнила она себе.
- Тебе больше нечего мне сказать после того, как я излила свою душу в том письме? - тихо спрашивает она.
Андерсон откашлялся:
- Тебе не следовало приезжать сюда.
Молчание. Она выжидала.
- Ты прекрасно выглядишь, - мрачно сказал он.
Она презрительно скривила губы. Неужели он принимает ее за девочку, от которой можно отделаться комплиментами? Но все равно ей приятно это слышать.
- Я знаю, что нанес тебе рану, - сказал он.
- В самом деле?
Андерсон достал из кармана небольшой пакет и положил ей на колени.
- Что это? - спросила она.
- Кое-какие памятные вещицы.
Ей не нужно открывать пакет, чтобы увидеть, что там находится. Сделанная ею цепочка для часов, не очень умело, на предыдущее Рождество; локон ее волос.
- Письма уже сожжены.
- Тогда сожги и все это. - Она шевельнула ногой и сбросила на пол пакет, ей вдруг представился запах спаленных волос.
Андерсон нагнулся и безропотно поднял пакет, будто ублажая капризного ребенка.
- Ты привезла вещи, которые хотела мне вернуть?
Она покачала головой.
- Хелен!
- Просто забыла.
- Я думал, это и было целью встречи.
- Для тебя, конечно, - сказала она сквозь подступившие к горлу рыдания. - А я хотела заставить тебя взглянуть мне в глаза и сказать, что больше ты ничего ко мне не чувствуешь.
Андерсон издал хриплый стон, а когда она вскинула голову, сжал в ладонях ее лицо и стал целовать, на что и рассчитывала Хелен.
Она крепко прижалась к нему. Это ее момент: ее сила в сладких поцелуях. Через несколько мгновений она слегка отстранилась и спросила:
- Мы можем пойти к тебе?
Он покачал головой:
- Дома моя хозяйка.
Она с досадой закусила губы.
Но он откинулся назад, отодвинул дверцу люка и крикнул кучеру:
- Отель "Гросвенор", пожалуйста!
Она покраснела, представляя, как это звучит. "Но какое нам дело, что подумают о нас посторонние?!"
Тарантас застревает на углу Гайд-парка в давке из-за упавшей лошади. Седоки не разговаривают; Хелен изо всех сил сдерживается, чтобы случайно не сказать такое, что заставило бы Андерсона передумать. "Скорее, ну, скорее же!"
В отеле он записывает их под именами лейтенанта и миссис Смит. Клерк подозрительно морщит лоб, но ведь это девичья фамилия Хелен, и она надменно смотрит сквозь него.
- Багажа нет, лейтенант?
- Мне нужен номер только для того, чтобы жена отдохнула перед вечерним приемом, - ледяным голосом объясняет Андерсон.
Номер угнетающе безобразен. Хелен была права, отказываясь от поездок в отель; лучше тайные объятия в темном лесу Креморн-Гарденс. Она видит свое отражение в дешевом зеркале: мрачный лиловый лиф, усталое лицо, резкие морщинки около губ. Далеко же она ушла от мисс Хелен Уэбб Смит из Флоренции!
Андерсон не сделал попытки подвести ее к кровати, а нервно расхаживал по комнате. "Вот так все и кончится, - подумала Хелен. - Молчанием в отвратительном номере".
- Если хочешь, кури, - сказала она. - Эти шторы не стоит беречь.
- Ты не возражаешь?
Она едва удержалась от смеха:
- Какое внимание к даме!
Андерсон закурил сигарету, прежде чем ответить:
- Дорогая моя девочка, мне так жаль.
"Да, но ты это сделал!"
- Самое лучшее будет, если ты меня забудешь.
Она вдыхала пряный запах его табака.
- Это подобно совету, который палач дает своей жертве: "Не извивайся и не дергайся, тогда топор сделает все одним махом".
- О, Хелен!
- И все это было только химерой? Мне всегда говорили, что у меня слишком богатое воображение. - Ее голос дрогнул и пресекся. - Значит, вся наша история была лишь одной из моих фантазий?
Андерсон энергично затряс своей львиной гривой:
- Просто дело в том, что в жизни каждого мужчины наступает момент, когда он задумывается о том, чтобы остепениться.
- Для чего?
- Чтобы иметь дом, - сконфуженно говорит он. - Наследника. Моя кузина Гвен очень милая девушка…
Она резко вскинула руку.
- Я пришла в это заведение, рискуя своей репутацией, не для того, чтобы выслушивать твои похвалы своей новоявленной невесте. - Она ядовито подчеркивает последнее слово.
- Я только хотел сказать, что я нисколько не обманываю себя, я знаю, она никогда не станет для меня тем, чем была ты.
"Ничего не скажешь, - с едкой горечью думает Хелен, - подсластил пилюлю, которая сведет меня в могилу". Хелен напоминает себе: она пришла сюда не для того, чтобы наказать этого человека - хотя это доставило бы ей огромное удовлетворение, - а для того, чтобы удержать его.
- Тогда женись на ней, но сохрани свою тайную любовь ко мне. - Она намеревалась произнести эту фразу соблазнительным шепотом, но та прозвучала как требование, повеление.
Он отвел взгляд, и Хелен с ужасом поняла, что проиграла.
- У нас с тобой… - говорит Андерсон, - все пошло скверно с тех пор, как ты уехала с Мальты.
"Что, теперь, когда ты уже не можешь обладать мною два раза в неделю в уютной роскошной гондоле, я тебя больше совсем не интересую?" Она крепко сжала губы.
- Ты понимаешь, рано или поздно про нас все равно узнали бы. Люди все замечают. Даже твой крепколобый муженек не вечно будет прятать голову в песок.
Словами этот спор не выиграешь, но у нее есть другое оружие.
- Дай мне сигарету. - Она протянула руку. - Я тебя шокировала? - усмехнулась она, видя, что он не отзывается. - Считаешь меня фривольной?
Нелепость определения доходит до него; оба улыбаются. Он раскуривает для нее сигарету, и она затягивается, не закашлявшись; от дыма у нее в горле остается ощущение горечи и раздражения.
- Никогда еще не видел курящую женщину.
- В самом деле? Фидо курит как портовый грузчик.
Он недоверчиво посмотрел на нее:
- Ты про свою подругу Фидо?!
- О, не думаю, что ей подходит название подруги, - небрежно говорит Хелен. - Она отказалась от меня из-за вопиющей лжи, которую я нагородила о тебе. Больше у меня нет ни одного друга в целом мире.
Андерсон поцеловал ее, на этот раз более страстно.
- Тебе нравится? - спросила она, восстанавливая дыхание.
- Гм… Примерно как поцеловать грузчика.
Она рассмеялась.
Андерсон пристально посмотрел на нее, затем прижался лицом к ее корсажу, лихорадочно шаря рукой под ее тонкими шелковыми юбками. "Некоторые женщины находят эту животную страсть мужчин отвратительной, - размышляет Хелен, соскальзывая на мягкий диван без чехла. - Но разве все мы не примитивные животные?"
О, сможет ли она когда-нибудь жить, не ощущая на себе жаркого тела этого человека, его порывистых и энергичных ласк? Она вдруг думает про мужа, про его длинные белые ноги, вялые руки, его безразличие и холодность. Гарри никогда вот так не овладевал ею, даже в брачную ночь; никогда не смотрел ей в глаза с такой отчаянной страстью. Ее душит ярость при мысли об адмирале, ожидающем ее на Экклестон-сквер, с газетой, за которой он прячется, как за щитом, с его ненавистной изжогой.
Но нет, она не станет в этот волшебный, сказочно прекрасный момент думать об остывших котлетах и старых ссорах. Хелен выбросила все из головы и вернулась на этот скрипучий диван, к этому восхитительному ощущению слияния с любимым. "Все будет хорошо, - сказала она себе, торжествуя, - теперь все будет хорошо! Этот человек хочет меня и всегда будет хотеть: никакой брак этому не помешает, ни мой, ни его!" Обжигающая плоть, вздувшиеся мышцы, каждое движение - это клятва, подписанная и скрепленная печатью.
Глава 7
УХОД
(уход от семьи, жены и т. п.; оставление семьи и т. п.; отказ от выполнения обязательств по отношению к членам семьи)
Если друг просит свою даму снять шаль и капор, это позволительно, если не мешает дальнейшим планам… Во время таких визитов следует держаться весело и непринужденно, а темы для беседы должны быть такими, чтобы ее можно было легко прервать.
Изабелла Битон.
Книга о домашнем хозяйстве (1861)
- Это не журнал, а ненасытное животное, которое буквально пожирает деньги! - простонала на следующий день Эмили Дэвис, сидя в кабинете Фидо в издательстве "Виктория-пресс". - Я так хочу уйти, что готова откупиться собственным кошельком!
- Между прочим, мисс Паркес всегда жалуется, что "Журнал" отнимает у нее здоровье, - заметила Фидо. - Но несмотря на это, ни за что не передаст руководство им другому человеку со свежими идеями. Но не вечно же будет миссис Бодишон поддерживать нас своими средствами?
- Да уж, - согласилась Эмили Дэвис. - В свой последний визит она сказала мне, что у мисс Паркес преувеличенное представление о значении "Журнала". Но, вы понимаете, их долгая дружба…
Последовала долгая неловкая пауза. Ее прервала Фидо:
- Мисс Дэвис, я попросила вас заглянуть ко мне потому, что… Впрочем, вы, вероятно, догадываетесь… - Но красивое личико ее собеседницы непроницаемо. - Дело в том, что, когда на совещании я говорила о первоклассном журнале, который будет обсуждать - помимо проблем с правами женщин - и другие интересующие публику вопросы, вы показались мне заинтересованной… Я не ошиблась?
- Нет, не ошиблись. - Глаза Эмили Дэвис настороженно сузились. - Но если "Журналу английской женщины" не суждено выбрать новое направление или, если хотите, новый формат, то не будет ли такой журнал составлять ему острую конкуренцию?
- Нет! - уверенно заявила Фидо. Ее голос дрожал от возбуждения. - Потому что он будет обращаться к другой, более широкой аудитории. Я думаю о развлекательном ежемесячном журнале, подобном "Фрейзер" или "Макмиллан", который будет исподволь, незаметно прививать читателям передовые представления об отношениях между мужчинами и женщинами. (Весь уик-энд она тщательно обдумывала этот план, стараясь не думать о Хелен, что ей удавалось с большим трудом.)
- Вы сами намерены его издавать?
- Да, конечно. У меня есть небольшой капитал и возможность привлечь партнера, некоего мистера Ганнинга; вы наверняка с ним знакомы. А вы будете единственным редактором, независимым от комитета, - добавила она с тайным вздохом, вспоминая, как однажды Эмили Дэвис решительно сократила статью Арнолда с тридцати страниц до двадцати, прежде чем Бесси Паркес объяснила ей, что "Журнал" никогда не редактирует прозу этого выдающегося автора. - Как вам нравится название "Журнал Виктория"?
- Очень! - воскликнула Эмили Дэвис, и ее кукольный ротик приоткрылся в улыбке.
Около четверти часа они обсуждают разные вопросы, связанные с перспективой нового журнала: тематику, авторов, художников, размер гонорара. Можно будет сэкономить деньги на контору, если использовать помещение "Виктории-пресс".
- А каким будет наш девиз? - спросила Эмили Дэвис.
- Свобода! Пусть каждая женщина делает то, что считает правильным, - вдохновенно ответила Фидо.
- Боюсь, мне придется настаивать на заключении со мной контракта. В женском движении слишком часто допускается небрежность, не соблюдаются договоренности.
- Что вы скажете о годовом жалованье в размере ста фунтов?
- Помимо гонорара за мои статьи?
- Да. Пять шиллингов за страницу, - предложила Фидо.
Дамы радостно улыбнулись друг другу, и тут вдруг постучал посыльный и сообщил, что хозяйку спрашивает миссис Кодрингтон.
У Фидо перехватило горло. Не в силах выговорить ни слова, она встала и направилась к выходу.
- Если у вас другая посетительница…
- Нет, нет, мисс Дэвис, прошу меня извинить, я только…
Навстречу ей по типографскому цеху бежала Хелен. Она схватила ее за руки:
- Фидо!
Стоя у своего наборного стола, на них с усмешкой смотрела Флора Парсонс.
Все здравые рассуждения Фидо, ее сомнения и злость тут же вылетели из головы: перед ней стоит Хелен!
- Дорогая моя, - прошептала Фидо, пытаясь увести ее подальше от своей комнатушки, где сидит Эмили Дэвис. - Не время и не место для…
Но Хелен не двинулась с места. Жакет сидел на ней криво, будто наспех одет.
- Он… - Она задыхалась от рыданий, и слезы текли по ее лицу, капая на кружевной воротничок.
Фидо негодующе прошипела ей на ухо:
- Что еще вздумалось полковнику…
- Это не он, - рыдала Хелен.