Перед самой выпиской из госпиталя Мерецков написал отцу письмо, упомянул о своём ранении. Положил листок в конверт и запечатал. Подумал, подумал, потом взял письмо и изорвал в клочья. Зачем волновать родных? Когда вернётся домой, расскажет им, что с ним приключилось.
Утром в палату вошёл его лечащий врач. Был он весел, от него пахло одеколоном.
- Я только что побрился, и вам не мешало бы это сделать, - улыбнулся он, глядя на Кирилла Афанасьевича.
- Почему? - усмехнулся Мерецков. - Куда мне спешить, завтра и побреюсь.
- Нет, дружище, садитесь и брейтесь, а я оформлю документы. За вами уже прибыла тачанка.
- Тачанку небось послал начдив Коротчаев? - спросил Мерецков бойца, садясь рядом с ним.
- Никак нет - Фёдор Литунов! Теперь он командует нашей 4-й дивизией.
- А куда направили Коротчаева?
- Не могу знать. В штабе дивизии вам скажут. Моё дело - отвезти вас в часть, а в политике я не игрок!
К месту прибыли ночью. Но Мерецкова ждало разочарование: дивизия ушла в Житомир. Кое-как позавтракав, они с бойцом-ординарцем сели на лошадей и за сутки добрались до Житомира. И снова неудача! Комендант города сказал Мерецкову, что, если он хочет догнать свою дивизию, ему надо седлать коня и скакать в Ровно. Пока там ещё польские паны, но, когда он туда доедет, их уже не будет.
Двое суток езды верхом по просёлочной дороге, и Мерецков с ординарцем прибыли в Ровно. Днём раньше город освободили бойцы Первой конной армии. Белополяки в панике отступили. На дороге темнели побитые и сгоревшие подводы, валялись трупы лошадей, чернели воронки от снарядов и разорвавшихся гранат, наполовину залитые дождевой водой. А вот и штаб армии. Мерецков спешился и, отдав повод ординарцу, вошёл в комнату. У стола он увидел Будённого.
- Разрешите доложить, товарищ командарм! - начал было он, но Семён Михайлович прервал его:
- Ты ли, Мерецков?! А Клим Ворошилов доложил мне, что в ночной схватке ты якобы погиб! Я даже хотел помянуть тебя чаркой самогона, но воздержался, потому как начальник штаба, твой командир Косогов, сообщил мне, что ты будто был ранен и где-то в Киеве лечишься. - Будённый взглянул на соседнюю дверь и крикнул: - Клим, иди сюда!
В комнату вошёл Ворошилов и, заметив Мерецкова, попятился было к двери.
- Ты жив?!
Мерецков улыбнулся.
- Пуля вышибла меня из седла, очнулся я уже на тачанке. Две недели пролежал к Киеве в госпитале. Теперь вот прибыл в дивизию. А разве Коротчаев не сказал вам, что отправил меня на тачанке в Киев?
- Я о тебе не спрашивал, а он не счёл нужным докладывать. А вообще-то, Кирилл Афанасьевич, ты тогда ночью спас меня, иначе уланы забросали бы штаб гранатами. Молодчина! Тебе бы следовало за геройское дело вручить орден, но что решит командарм?
- Я - за! - улыбнулся в усы Будённый. - Пусть Косогов пишет на него реляцию, а пока я сделаю вот что... - Командарм вызвал к себе начдива Тимошенко. - Где твой начальник штаба дивизии? - спросил он.
- Я послал его в бригаду.
- Вот этого орла, Кирилла Мерецкова, я назначаю к вам в 6-ю дивизию на должность помначштадива. У Коротчаева он был в этой должности и хорошо себя проявил. Не возражаешь?
- Разве мне, товарищ командарм, не нужны опытные вояки? К тому же товарищ Мерецков генштабист. Ему бы продолжать учёбу в Академии Генштаба, а он по-прежнему на фронте, да ещё пулю вражью поймал...
- Ишь ты, заступник какой нашёлся! - усмехнулся Будённый. И тут же его лицо посуровело. - Ты, Семён, подобные разговорчики здесь не веди! Не один Мерецков на фронте, все слушатели сражаются с врагами.
- А я что, товарищ командарм? - смутился Тимошенко. - Я не против, что "академики" помогают нам бить белополяков.
"Дипломат! - усмехнулся в душе Мерецков. - Но командарма уважает, потому сразу прикусил язык..."
Вскоре Мерецков уже сидел у начальника штаба дивизии Жолнеркевича и слушал его рассказ об обстановке на фронте. Жолнеркевич возложил на Кирилла Афанасьевича обязанности помощника не только по разведке, но и по оперативной работе. (Позднее Мерецков отмечал, что это оказалось "чрезвычайно полезным с точки зрения приобретения необходимых познаний. Вообще, ни 1918, ни 1919 год, вместе взятые, не дали мне столько боевого опыта, сколько получил я в 1920 году, когда служил в Конармии. Долгие годы находился я под впечатлением того, чему научил меня командарм С. М. Будённый". – А.З.).
- Вы сами попросились в мою дивизию? - спросил Мерецкова начдив Тимошенко.
Кирилл Афанасьевич пояснил, что он вернулся из госпиталя после ранения под Коростенем и первый, кого он увидел, был командарм Будённый. Он-то и направил его в 6-ю кавдивизию.
- А что вас смущает, товарищ начдив?
- Я к тому, что у меня экзамен для всех, - небрежно заметил Тимошенко. - Если человек проявил себя в бою, значит, останется в моей дивизии, а не выдержал экзамен - гуляй, парень!
"Строгий начдив, - отметил про себя Мерецков, - но воевать мне не впервой, так что справлюсь".
На другой день Мерецкову стало известно о том, что перед Западным и Юго-Западным фронтами руководство Красной Армии поставило задачу: сходящимися ударами о северо-востока и юго-востока пробиться к Варшаве. Войска Тухачевского, освободив Минск, развернули наступление на Вильно и через Пинск - на Брест. Войска Егорова подтягивались к ним, постепенно поворачивая на северо-запад своим левым флангом и как бы отекая Галицию. 12-я армия Восканова оперировала в районе Сарн, готовясь наступать на Ковель. Первая конная армия нацеливалась на Луцк, затем должна была двинуться по направлению на Владимир-Волынский - Замостье - Люблин. Группа Якира получила полосу Кременец - Броды - Рава-Русская. А со стороны Румынии Юго-Западный фронт прикрывала 14-я армия Молкочанова, действуя в Галиции...
Начальник штаба 6-й дивизии Жолнеркевич вызвал Мерецкова к себе.
- Твоя задача, Кирилл, как руководителя дивизионной разведки, - сказал он, глядя на карту, - прощупать подходы к Луцку. Это - раз. Второе - продолжать работу по изучению рубежа Цумань - Олыка - Млинов. Так что бери своих разведчиков и в ночь уходи с ними к позициям неприятеля. На рассвете жду твоего возвращения. Успеешь?
- Пойдём на конях, так что успеем, - заверил начальника штаба Мерецков.
Но едва разведчики собрались в дорогу, как Мерецкова вызвал начдив Тимошенко.
- Выход на разведку отменяю! - объявил он.
Что же случилось? Оказывается, из штаба фронта поступил приказ о перемене оперативного направления. Весь фронт менял северо-западный курс на юго-западный. Конармия становилась лицом не к Владимир-Волынскому, а ко Львову, Якир - к Стрыю, 14-я армия - к Станиславу. Как позже выяснилось, этот изменённый курс в конечном итоге явился одной из причин неудачи наступления войск Красной Армии в Польше.
А пока Конармия вела тяжёлые бои в четырёхугольнике Здолбунов - Кременец - Броды - Дубно. Кавалеристы перед оборонительными позициями врага спешивались и под ураганным огнём, нередко ползая по-пластунски, действовали как егеря. Прорвут бригады одну полосу обороны - тут же появляется другая, потом третья. По сути, шла позиционная война, которую вела Конармия близ Белой Церкви. Не хватало патронов, продовольствия, фуража. Восполнять потери в боях вовремя не могли, поставка лошадей задерживалась. А бои нарастали с каждым днём. В начале августа 6-я кавдивизия пыталась разгромить войска противника между Козином и верховьями Стыри, но безуспешно. В горячий момент боя в штаб 6-й дивизии прибыл командарм Будённый и с гневом обрушился на начдива Тимошенко:
- Ты что же, Семён Константинович, слабо атакуешь врага? Почему всё ещё не взял Козин?
Начдив объяснил командарму, что дивизия понесла большие потери как в людях, так и в конном составе, а восполнить их нечем.
- Я тут кручусь, как загнанный волк, а толку мало, - сокрушался Тимошенко. Высокий, крепкого телосложения, он стоял перед командармом навытяжку, не смея взглянуть ему в глаза.
Рядом с начдивом стоял начальник штаба Жолнеркевич, лицо у него было красное, в глазах читалась растерянность. Будённый и его не пощадил:
- Какой ты начальник штаба, если люди уже дважды атаковали позиции белополяков, но успеха не добились?
- Гранаты давно у нас кончились, патроны на исходе, а шишками всех уланов не порубишь!
Будённый недобрым взглядом зацепил Мерецкова.
- А ты что скажешь?
Мерецков заявил, что штабу дивизии удалось точно определить, какие вражеские части обороняют город, какое у них оружие. Но когда началось наступление, конникам часто приходилось спешиваться, чтобы вести огонь по белополякам. В это время они понесли большие потери.
- Люди, товарищ командарм, стояли насмерть, но штыком да шашкой врага не одолеть. К тому же у него большое преимущество в уланах и оружии.
- Ясно, товарищ Мерецков! - мрачно обронил Будённый. - Я вас понял. Наказал бы и вас, но вы ещё молодой командир. А вот вас, Тимошенко и Жолнеркевич, я снимаю с должностей и сейчас подпишу приказ по армии.
Тимошенко побледнел. Он подскочил к командарму:
- Я в третий раз поведу конников на штурм вражеских укреплений, я...
- Молчать! - прервал начдива Будённый. - С поставленной вам задачей вы не справились, и вас надо наказать!
- Семён Михайлович... - вновь заговорил Тимошенко, но командарм жёстко прервал его:
- Какой я вам Семён Михайлович? - вскричал он. - За обеденным столом я вам Семён Михайлович, а в бою я ваш командующий!..
Мерецков впервые видел Будённого таким рассерженным и даже злым. Начальник штаба дивизии всё это время молчал, надеясь, что начдив Тимошенко убедит командарма в том, что у противника большое преимущество в живой силе и оружии и сокрушить его оборону пока не удаётся.
Как и обещал Будённый, Реввоенсовет Конармии временно отстранил от должностей и перевёл в резерв начдива Тимошенко и начальника штаба Жолнеркевича. Их места заняли бывший комбриг-2 Иосиф Апанасенко и недавно прибывший на фронт слушатель Академии Генштаба Яков Шеко.
"Меня командарм пощадил: в мой адрес, в адрес дивизионной разведки, за работу которой я несу ответственность, замечаний не было", - подумал Кирилл Афанасьевич. Но от этого ему легче не стало.
7
На фронте с новой силой развернулись бои. В начале августа 6-я дивизия сражалась за переправы через Стырь и за подступы к Радехову. Мерецкову понравилось, как действовало новое руководство дивизии - энергично, смело, удары по белополякам наносились сжатым кулаком, а не растопыренными пальцами, как нередко делал начдив Тимошенко. Новый начдив Апанасенко часто появлялся в бою там, где было особенно тяжело, и бойцы, видя его рядом, сражались более решительно и отчаянно. Громовое "ура" неслось над притихшим полем, клинки конников ярко сверкали на солнце и слепили глаза, но бойцы вихрем неслись на боевые позиции противника. И вот уже началась схватка - быстрая, кровавая и жестокая. Тут закон был один - убей врага, иначе он убьёт тебя. Подчинённые Будённому соседи тоже вели тяжёлые бои, и не без успеха: на севере пехота взяла Луцк, на юге Золочевская группа Якира с кавбригадой Котовского и червонно-казачьей дивизией Примакова дрались на подступах к Ясеневу.
Во время небольшой передышки начдив Апанасенко заскочил в штаб. Увидев склонившегося над картой Мерецкова, он тяжело плюхнулся на скамейку.
- Что делает разведка? - спросил он.
Мерецков объяснил Апанасенко, что сейчас его люди готовят подручные средства для переправы через речку, а сам он, как и распорядился начдив, временно исполняет обязанности начальника штаба дивизии.
- Годится! - произнёс Апанасенко своё любимое словечко. - Командарм в штаб не звонил?
- Пока нет.
И тут заголосил полевой телефон. Апанасенко взял трубку.
- Кто у телефона? Ты, Иосиф Родионович? - раздался в трубке басистый голос Будённого. - Как у тебя дела?
- Бьём белополяков, товарищ командарм, сейчас вот выдалась короткая передышка, так я заскочил в штаб.
- Приказ тебе, Иосиф Родионович: надо овладеть Буском, и как можно скорее.
Апанасенко знал, что в том районе непролазные болота и с ходу Буск не взять. Об этом он и сказал командарму.
- Потеряем немало людей, - добавил он робким голосом.
Будённый едва не поднял его на смех.
- Ну ты даёшь, Иосиф! - пробасил он в трубку. - Сам знаю, что по течению Буга немало болот. Для кого-то, быть может, они и непролазные, но только не для тебя!
Апанасенко хотел было сказать, что в боях дивизия понесла потери, надо бы их восполнить, но командарм не дал ему даже рта открыть.
- Кто у тебя сейчас возглавляет штаб дивизии? "Академик" Мерецков?
- Он самый.
- Вот и поручи ему разработать операцию, и пусть поведёт конников в бой. Парень он сообразительный. А сам пока займись пополнением. Созвонись с полевым штабом армии, там тебе кое-что дадут, я распоряжусь. Ясно, да? Тогда действуй. На тебя, Иосиф Родионович, я рассчитываю.
Апанасенко положил трубку и взглянул на сидевшего рядом Мерецкова.
- Ты всё слышал?
Мерецков улыбнулся. Было не похоже, чтобы задание командарма его озадачило, ему польстило то, что Будённый поручил ему разработать операцию и повести бойцов на штурм Буска.
- Да, я всё слышал и, пока вы разговаривали, мысленно прикинул, с чего мне начать... - Он не договорил, так как начдив прервал его:
- Давай действуй, а я попытаюсь в штабе армии выбить пополнение людьми и конным составом. - Но тут же Апанасенко спохватился: - Вопрос с фуражом ты решил?
- Ещё вчера, и людей уже послал его получить, - ответил Кирилл Афанасьевич.
"Молодчина, таких бы мне побольше, как этот "академик", - отметил про себя Апанасенко. - Не зря на него Будённый глаз положил".
Мерецков разработал операцию, о которой Будённый говорил начдиву, и теперь к ней тщательно готовились. Три дня кряду Кирилл Афанасьевич отыскивал броды на речках, конные тропы среди болот и перелесков. Подручные средства для переправы были изготовлены в достаточном количестве. В конце недели к нему в штаб зашёл начдив Апанасенко.
- Ну что у тебя, докладывай! - Он грузно сел к столу, на котором Мерецков развернул карту. - С ходу возьмём Буск?
- Предлагаю ударить по нему с двух сторон - в лоб и с тыла! - со всей серьёзностью заявил начальник штаба дивизии. Начдив отчего-то нахмурил брови, но Кирилл Афанасьевич не придал этому значения. - В центре обороны города главные силы белополяков, так? Стало быть, если мы нанесём удар с тыла, уланы зашевелятся и возьмут часть сил из центра, чтобы поддержать свой тыл, и центр станет слабее. По нему мы и шарахнем!
- Хитрая задумка, мне она по душе, - одобрил Апанасенко. - Когда предлагаешь начать операцию?
- Через три дня. Жду, когда подвезут в дивизию гранаты и патроны.
- Годится! - Начдив потёр руки. - Вечером в штабе соберёшь всех командиров, и мы обсудим операцию в деталях, определим, где и кто будет действовать. Потом доложу о ней командарму.
Но случилось непредвиденное. Неожиданно белополяки атаковали войска Конармии по всей линии фронта. Завязались бои. А двумя днями позже Будённый получил из центра приказ о переподчинении Первой конной армии Западному фронту. Её наступление на Львов отменялось.
- Что за чехарда! - выругался командарм. - Конармия готова идти на Львов, а её передают Западному фронту! Неужели на этом настоял Тухачевский?
- А ты, Семён, свяжись с ним и спроси! - подал голос Ворошилов. Он сидел на деревянных нарах и чистил револьвер.
Будённый тут же связался по телефону с командующим фронтом, спросил, чем вызвано такое решение и кто подписал сей приказ.
Тухачевский, выслушав его, кашлянул в трубку, потом заговорил:
- Приказ о передаче Конармии Западному фронту подписал главком Каменев и член Военного совета Берзин.
- Значит, товарищ Сталин этот приказ не подписал? - уточнил Семён Михайлович.
- Нет, - донёсся до него хрипловатый голос Тухачевского.
- Теперь у меня, Михаил Николаевич, вопросов нет! - Будённый положил трубку.
- Что будем делать? - спросил его Ворошилов.
Будённый ответил, что перебросить Конармию на Западный фронт он не успеет, так что остаётся одно - переговорить с центром.
Ворошилов предложил отстучать телеграмму на имя Ленина: так, мол, и так, просим разобраться в этой ситуации.
- Через голову главкома Каменева как-то неловко обращаться к Председателю Совета Народных комиссаров, тут, сам понимаешь, нужна субординация!
Что же произошло? Мерецков узнал об этом позже. Когда 2 августа 1920 года Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение выделить Крымский участок Юго-Западного фронта в самостоятельный Южный фронт, Военный совет предложил передать Западному фронту (командующий Михаил Тухачевский) 12, 14 и 1-ю Конные армии. Но быстро осуществить эту операцию, к сожалению, не удалось. А 13 августа командующий Юго-Западным фронтом Александр Егоров и член Реввоенсовета фронта Сталин донесли главкому Каменеву, что армии фронта уже втянуты в бои в районе Львов - Рава - Русская и изменение основных задач армиями в данных условиях считают невозможным. Однако главком Каменев с ними не согласился и подготовил командованию фронта новую директиву - о передаче 12-й и 1-й Конных армий Западному фронту. Но подписать её Сталин отказался. Тогда директиву наряду с главкомом Каменевым подписал член Военного совета Берзин. Пока шли эти увязки и согласования, время было потеряно. Вывод Первой конной армии с Львовского направления начался лишь 20 августа, и оказать помощь Западному фронту она не успела.
- Я очень переживаю за всё, что случилось, - признался начальнику штаба дивизии Мерецкову Будённый, - хотя ко всему этому не имею ни малейшего отношения. Всё делалось в центре. Возможно, Троцкий сыграл тут свою роль, а может быть, главком Каменев действовал по его указке.
- Так кто же виноват в этом стратегическом просчёте? - Мерецков смотрел на командарма в упор.
- А тебе так хочется это знать? - усмехнулся Будённый. - Я и вправду не знаю...