- Его величество государь по стечению обстоятельств, вы знаете, направил в помощь Гейдену эскадру контр-адмирала Рикорда. Вскорости она прибудет в Архипелаг, и вам следует ее упредить. Вы повезете депеши от его величества графу Гейдену о необходимости ускорить блокаду Дарданелл…
Из Одессы Алексей Лазарев отправился сухим путем в Грецию. Добравшись до Мальты, он попал в объятия брата. И как раз вовремя. "Азов" готовился вот-вот выйти к Дарданеллам.
- Ступай доложи Гейдену все твои депеши. - Лазарев-старший провел его до салона флагмана. - Освободишься - вон моя каюта, - он показал дверь напротив, - располагайся и жди меня.
Гейден после доклада пригласил Алексея к обеду. Командующий частенько приглашал к обеду или ужину своего начальника штаба, командиров кораблей. Чаще всего это происходило на стоянках на рейде или в порту. Сегодня как раз был командирский обед. Отмечали первую годовщину Наварина.
Михаил усадил брата рядом с собой. Вначале, поглядывая на адъютантские аксельбанты, командиры, все по званиям старше Алексея, почтительно слушали царского гонца. Младший Лазарев держался свободно, пересказал военные новости с Балкан, упомянул вскользь о распрях Грейга и Меншикова, вспомнил пару анекдотов. Бокал-другой вина оживил беседу. Гейдена интересовали турки.
- Что, на Черном море хотя бы разок турки пытались противостоять нам?
Алексей пожал плечами.
- Там, где бывала эскадра Грейга - под Анапой, у Варны, - они ни разу не появлялись. И вообще турецкая эскадра, насколько мне известно, из Босфора не выходила. Видимо, султан после Наварина еще не оперился.
Разговор за столом на правах старого знакомого продолжал командир фрегата капитан 1-го ранга Степан Хрущев:
- А что, Алексей Петрович, стряслось под Шумлой?
- Вы знаете турок поболее моего, но я наблюдал их поблизости впервые. Фанатики они неимоверные, бьются, словно звери, до последнего. В одной Варне их полегло не менее пятнадцати тысяч, прежде чем капитуляцию приняли. Под Шумлой же крепость обложить полностью не удалось, турки то и дело подвозят подкрепления. Наши солдатики все по землянкам да палаткам, подустали.
Алексей понизил голос:
- Государь, кроме прочего, недоволен Витгенштейном. Поговаривают о его смещении…
Когда командиры разъехались, Гейден вскрыл пакет с депешей.
"…Сведения из Константинополя, на достоверность коих мы имеем основание полагаться, представляют столицу Оттоманской империи нуждающейся в жизненных припасах. Опасение голода заставило султана оставить свободный пропуск Босфора всем кораблям, желающим отправиться в Черное море, чтобы потом купить грузы с пшеницею, которую они привезут из России. Нас уверяют даже, что турецкое правительство наняло 40 судов для привозки хлеба из Египта. Не сомневаясь в живом впечатлении, которое произведет на султана приближение голода в Константинополе, и предвидя необходимость, в которой он будет вследствие этого просить у нас мира и избавит нас от второго похода, император особенным указом запретил выпуск пшеницы с Черного моря. В то же время вице-адмирал Мессер, крейсирующий перед Босфором, получил приказание удвоить бдительность и препятствовать всякому кораблю войти в этот пролив, который он объявит блокадой. Вы, со своей стороны, граф, как скоро соединитесь с контр-адмиралом Рикордом, выберите те из кораблей вашей эскадры, которые сочтете наиболее способными для блокады Дарданелл, с этой же целью и поручите управление этого, может быть, решительного предприятия либо самому г. Рикорду, либо контр-адмиралу Лазареву".
Гейден отложил депешу, задумался. "Кого же послать к проливам?" Лазарев, без сомнения, справится лучше, но кто будет оберегать побережье Греции от египтян и пресекать пути во Францию австрийцев из Венеции и французских купцов? Англичане и французы себе на уме. Только что он прочитал письмо нашего посла с Корфу. К тому же Рикорд опытен, бывал в переделках, решимости ему не занимать. А к Лазареву он уже привык, и без его советов ему будет трудновато.
В каюте брата Алексей рассказал об Андрее, передал от него добрые пожелания и поздравления.
- Андрей плавает беспрерывно. Виделся с ним прошлой зимой несколько раз. Тогда он переводил из Архангельска в Кронштадт новопостроенный фрегат, за что пожалован Анной второй степени. Нынче опять направляется из Архангельска с другим кораблем. Он, кстати, теперь семьей обзавелся.
- Ведаю о том, он мне письмом сообщил, и я его поздравил. Молодец. Мы вот с тобой бобылями. Дуняшку Истомину по борту пустил?
- Очередь твоя, по старшинству, - рассмеялся Алексей, - за мной не станется, с Дуней завязано, в Петербурге хороводы невест лентами вьются.
- Смотри не промахнись.
Михаил потянулся к спинке стула, где висел мундир брата, потеребил флигель-адъютантские аксельбанты:
- Тебе, Алеша, не надоели твои побрякушки? Пора бы о службе и звании подумать. До сей поры в капитан-лейтенантах, постыдился бы.
- Погоди, наверстаю. Откровенно, от государя так просто не отделаешься. Он, брат, ежели вцепится, - Алексей зашептал, - не отпустит, мертвой хваткой берет. Новеньких не любит. Все побаивается всяких напастей. Меня-то давно знает.
Алексей встряхнулся, будто освобождаясь от чего-то неприятного.
- А тебя, брат, капитаны в Кронштадте и офицеры Петербурга превозносят, даже завистники появились, что тебя так жалуют. А насчет службы имею шанс отличиться. Николай перед отъездом расщедрился, разрешил кампанию провести на вашей эскадре.
- Что же ты молчишь до сей поры?
Лазарев позвал Егора, велел достать хересу из запасов.
- Этакое событие отметить надобно. - Лазарев-старший оживился, повеселел. - Значит, так: будешь у меня на "Азове" и завтра же определю тебя на должность. Слава Богу, у меня вакансий пруд пруди. Нахимов ушел, Бутенев уходит. Славно пришлось, твоя персона ко времени. Как раз скоро двинемся к Дарданеллам…
С Дарданеллами Лазареву пришлось подождать. Он еще не читал депешу, доставленную Алексеем, и не знал решения Гейдена. А в середине сентября на рейд прибыл долгожданный отряд контр-адмирала Петра Рикорда. Бывшего сподвижника по дальним плаваниям бывалого моряка, вице-адмирала Василия Головнина. В свое время, на Камчатке, Рикорд два года пытался всеми путями вызволить из японского плена своего командира. И таки добился своего. Шлюп "Диана" вновь обрел своего командира в бухте Нагасаки.
Рикорд привел из Кронштадта солидное подкрепление: четыре линейных корабля, три фрегата, два брига.
Гейден сразу объявил Рикорду:
- Чините корабли, приводите в порядок, пополняйте запасы. Срок вам три недели. Государь император повелел вашей эскадре как можно быстрее начать блокаду Дарданелл.
Гейден протянул Рикорду депешу Нессельроде с указаниями Николая I.
- Ознакомьтесь с инструкцией его величества государя императора по блокаде проливов. Я с эскадрой следом выйду. Базироваться, видимо, будем в Поросе, туда шлите донесения. С Богом.
В Поросе, куда пришла эскадра, одним из первых россиян к Гейдену явился капитан-лейтенант Федор Матюшкин.
- Представляюсь, ваша светлость, по случаю назначения командиром брига "Кимон", - доложил он адмиралу.
- Принимайте бриг, но прежде представьтесь начальнику штаба.
Лазарев встретил радушно, не дослушав рапорт, подошел сам к Матюшкину, обнял его.
- Каким ветром, Федор Федорович?
Матюшкин по привычке покраснел.
- Без малого год обивал пороги Адмиралтейства, добивался назначения в действующий флот. Спасибо их превосходительству адмиралу Мордвинову, он протекцию составил.
- Значит, с Севером кончили?
- Что было в силах - познал. Нынче потянуло на море. Паруса и корабли более романтичны. А впрочем, в Сибири и накладки были…
- Вот как? - вскинулся адмирал. - Ну добро, потом на досуге расскажете. Мне это интересно, в полярных широтах многое своеобычно.
Лазарев, как всегда, куда-то спешил.
- Пойдемте вместе на "Кимон". Я вас представлю команде. Располагайтесь, принимайте корабль по всей форме. В чем будете сомневаться, айда ко мне на шлюпке. Обустроитесь, милости прошу ко мне. Я вас с братом познакомлю. У вас, чай, самые свежие вести из Петербурга.
Вечером, после ужина, Гейден показал Лазареву письмо из Лондона.
- Адмирал Кодрингтон прислал поздравление с годовщиной нашей совместной победы. Всем кланяется, но вы почитайте, как они нас побаиваются. Он об этом образно пишет в конце письма.
Лазарев развернул сложенный пополам лист, пробежал глазами, в конце задержался.
"Не забывайте, что Россия - пугало, - писал английский адмирал, - которое тревожит значительную часть французов и англичан, что боятся, как бы ваш добрый император не поглотил всю Турцию живьем с костями и мясом. Подозреваю, что здесь именно ключ к разгадке, почему ваше правительство согласилось на занятие Морей такою значительною французскою армиею…"
Возвратив письмо, Лазарев ухмыльнулся:
- Ну что же, англичане всюду видят себе неприятелей. Всяк смотрит со своей колокольни. Сэр Кодрингтон истинный джентльмен, пишет о своих впечатлениях откровенно. Однако среди англичан немало наших ярых ненавистников. Причем коварных. В глаза говорят одно, льстят, а за глаза рычат, зубы скалят…
Выполняя приказ царя, эскадра Гейдена опоясала патрулированием Грецию, Крит, перехватывала египетские корабли с пленниками из Греции, которых везли на рынки рабов в Египет. Брала призы - транспорта с продовольствием. Австрийские и французские купцы, почуяв наживу, везли продукты в Турцию кружным путем, через Фракию. Оттуда турки доставляли их по сухопутью в Константинополь.
Во время затяжных зимних штормов корабли укрывались в Поросе. Как-то вечером незадолго до Рождества, во время отстоя, к борту брига "Кимон" причалила шлюпка. Лазарев приглашал командира к ужину.
В каюте за накрытым столом сидел Алексей. Старший брат познакомил его с Матюшкиным.
- А я вас помню, - близоруко щурясь, Матюшкин улыбался одними глазами, - вы в Портсмуте гостили у нас на "Камчатке".
- Верно, был, и вас что-то смутно, но припоминаю.
После первого за здравие и за упокой Михаил Петрович начал расспрашивать гостя:
- Помните наш уговор - поведать о своих исканиях в Северной Сибири?
Матюшкина, видимо, эта эпопея заставила вспомнить о чем-то сокровенном.
…Сибирь всегда манила людей, ищущих неведомое. В Петербурге давно были наслышаны о загадочной земле к северу от Медвежьих островов, якобы зримой в прошлом веке следопытом сержантом Андреевым. Слыхал о ней в свое время от чукчей и адмирал Гаврила Сарычев, когда плавал у берегов Чукотки, описывал ее берега. К этому добавились сведения промышленника Якова Санникова, который божился, что видел в тех краях неведомую землю.
Во время кругосветного плавания на "Камчатке" Матюшкин и Врангель сговорились попытаться отыскать эту землю.
Долго волокитили и мурыжили чиновники в разных департаментах инициативу подвижников. При поддержке и участии Головнина Сенат наконец утвердил экспедицию "для описи берегов от устья Колымы к востоку до Шелагского мыса, от оного на север к открытию обитаемой земли, находящейся, по сказанию чукчей, в недальнем расстоянии".
Три года бороздили следопыты чукотские берега, прибрежные острова, полярные льды, торосы. Где на собачьих упряжках, где пешком исходили многие тысячи километров. Определили и положили на карту сотни координат.
- Бывает, сигаешь по торосам, полыньи обходишь и вас вспоминаешь. Каково вам было в Южном полярном море.
- Так землю-то не сыскали, слыхал я? - осторожно спросил Лазарев-старший.
Матюшкин удрученно повертел головой.
- В тех местах, где побывали, а мы десятки верст от берега отмахали, - земли не видать. В награду нам, убедились воочию с Шелагского мыса, что далее к востоку чистый океан и нет никакой Америки.
- За чем же дело стало? - спросил Алексей. - Теперь свои заметки в свет выпускайте.
- Поздно теперь. Фердинанд всех оповестил, и публике известно лишь его имя как открывателя.
Лазаревы поняли, что эту тему затрагивать не стоит.
- Не горюйте, - утешил его Алексей, - я также до сих пор свои описания вояжа на "Благонамеренном" не возьмусь к издателям снести. Авось к старости будет время. - Он разлил вино и, когда все чокнулись, спросил: - Где же сейчас Врангель?
- В Русской Америке, правителем у компании. Мне, говорит, нынче деньги потребны, поскольку семьей обзавелся.
Старший Лазарев улыбнулся:
- Ну что ж, Фердинанд честно хочет заработать. А вот в Кронштадте ведомо народу, как Моллер прикарманивает казенные деньги. Все на виду, а с рук сходит. Потому братец его, министр, все покрывает. - Он встряхнулся, посмотрел на своих собеседников. - Гляжу, вы оба все ж неравнодушны к флотской жизни.
Матюшкин ответил первым, почти не раздумывая:
- Почему я сюда и выпросился. Считаю, по глубокому убеждению, флот есть часть неотъемлемая нашего уклада жизни. Еще не до конца определено значение его для человечества. Потому что среда его обитания, океан, не менее значима, чем суша, тоже загадка природы…
Крейсирование у берегов Греции не было напрасным. В первый месяц нового года линейный корабль "Царь Константин" с командиром капитаном 1-го ранга И. Бутаковым привел два неплохих трофея - двадцатишестипушечный корвет и четырнадцатипушечный бриг. Эскадра Гейдена готовилась выйти к Дарданеллам. Близилось лето, и небольшие купеческие суда, используя хорошую погоду, ночью старались проскользнуть незаметно вдоль берега к проливам.
На рейде Пороса готовилась к выходу армада из пятнадцати линейных кораблей, фрегатов, бригов… В конце февраля у входа в бухту показался "Наварин". Почти год не видели корвет на эскадре после пленения. Уже издали по рангоуту, такелажу, парусам были заметны изменения в облике корабля. Сверкавшие на солнце лакированные стеньги и реи, обтянутые до предела, просмоленные ванты и тали, мастерски закрепленные по-походному шлюпки, якоря свидетельствовали о любви и тонком понимании дела, искусстве и вкусе хозяина - командира корабля. То и дело вспыхивала на солнце надраенная всюду до предела медяшка, отливали чернью и искрились свежевыкрашенные железные части и поделки, а упругие паруса соперничали белизной с отшлифованной палубой. Зрелище завершали покрытые свежей черной краской борта с желтыми разводами и откинутыми портами батарейной палубы.
Услышав залпы традиционного салюта, на шканцах "Азова" одновременно появились Гейден и Лазарев. Последний восхищенно всматривался в приближающийся корабль. Гейден довольно причмокнул и сказал Лазареву:
- Передайте на "Наварин": через три часа назначаю смотр корабля. Распорядитесь, Михаил Петрович, приготовить катер. После обеда пойдем вместе к Нахимову.
Смотр, как положено, начался с опроса жалоб и претензий команды. Их не оказалось, и экипаж занял свое место по тревоге.
Осмотр начался с верхней палубы, рангоута и такелажа. Всюду все было обтянуто, принайтовано, на месте и в порядке, сияло чистотой так, что даже набитому глазу не к чему было придраться.
В деке Лазарев приказал откатить две пушки, посмотрел станки. В жилой палубе заглянули в матросские рундуки. Всюду пахло свежестью и смотрелось уютно…
Вернувшись на "Азов", Гейден похвалил Нахимова:
- Вы не промахнулись, Михаил Петрович, толковый командир. Надобно подготовить приказ по эскадре. Есть всем капитанам чему поучиться.
"Осмотрев сего числа прибывший на Мальту под командой капитан-лейтенанта Нахимова корвет "Наварин", - гласил приказ по эскадре, - и найдя оный достойным продолжать службу и всем частям в отличном и примерном состоянии, долгом своим поставляю за все сие объявить ему, г. Нахимову, перед лицом вверенной мне эскадры совершенную мою благодарность. Нижним же чинам, на сем корвете находящимся, за понесенные ими труды жалую не в зачет по чарке вина или джину…"
В тот же день Лазарев дал указание всем капитанам кораблей побывать на "Наварине" и по примеру корвета навести у себя порядок.
При блокаде турецких берегов "Наварин" оказался и самым быстроходным кораблем эскадры.
Усиленная эскадра наглухо перекрыла все морские пути торговли. Спустя месяц турки ощутили влияние этого на своих желудках. В Константинополе исчез с рынков хлеб, взлетели цены на продукты. С каждым днем усиливался ропот населения столицы… Прекратилась полностью военная помощь верного сателлита из Египта. Он оказался начисто отрезанным от своего предводителя, турецкого султана.
Начало мощной блокады Дарданелл и всего Турецкого побережья совпало с весенним наступлением русской армии на Балканах во главе с новым командующим генералом Н. Дибичем. В первой же крупной схватке у Кулевичей турки не выдержали натиска и бежали, разбитые в пух и прах. Спустя месяц капитулировала мощная крепость Силистрия и армия Дибича перевалила через Балканы. Продвигаясь вдоль Черноморского побережья, войска Дибича прикрывались флотом. Больше того, за один месяц моряки высадили пять десантов, штурмуя крепости в Анхиале, Василике, Ахтополе, Игнесаду, Мидии…
На другом, южном направлении успех тоже сопутствовал Дибичу, и в конце августа, овладев Энезом, армия вышла на побережье Эгейского моря.
Вдали на горизонте дефилировала эскадра Гейдена.
Нахимов отправился на "Наварине" в Энез к генералу Дибичу и вскоре привез известие о подписании мира в Адрианополе с Турцией.
По мирному договору Россия утвердилась на всем Кавказском побережье вплоть до поста Святого Николая, южнее Пота. К России отошло устье Дуная с прилегающими островами. Подтверждалась свобода русского торгового мореплавания на Черном море и в проливах, а русские купцы получили широкие льготы на торговлю в Турции.
И наконец-то Греция получила автономию, и теперь с Османской империей ее связывала только уплата дани…
Пушки на время смолкли. Гейден получил приказ - часть эскадры под командой Лазарева вернуть на Балтику. Остальные корабли предназначались для сторожевой службы в Средиземном море. Турки еще могли подложить свинью, а главное, не устоялась еще на ногах только что возрожденная Греция. В этих краях давненько велась ожесточенная перепалка между разными греческими группками и партиями. Каподистрия, желая примирить единокровных противников, частенько крутыми мерами восстанавливал их против себя. Особенно недолюбливали Иоанна Каподистрию свободолюбивые островитяне в Архипелаге. Случалось, что против него бунтари выступали с оружием в руках и устанавливали свои порядки на островах.
Используя мирную передышку, капитаны приводили в порядок корабли. Одни чинились в Поросе, другие на Мальте. Забот хватало.
Корабль, как любое сооружение, постоянно подвергается, с одной стороны, воздействию водной стихии - ломаются мачты, реи, рвутся паруса, расшатываются крепления - связи корпуса корабля, появляется течь. С другой - противник наносит немало повреждений в бою, иногда смертельных. В перерывах между схватками своими силами экипаж поддерживает боевую способность своего родного корабля. Но для полного исправления требуется основательный ремонт и много времени. Подчас не хватает и года.
В то же время организм корабля подвержен, как и все в природе, процессу старения. От ветхости приходят в негодность все части корабля и его основа - корпус. Тогда корабль прекращает существование, идет на слом…