Она беззвучно прошла по ковру коридора к лестнице и взглянула вниз. В вестибюле никого не было. Стала спускаться. Когда была на середине, послышался шум, и она замерла. Дверь, ведущая в подвал, распахнулась, и появился Граут. Мод, боясь дышать, провожала взглядом его лысину: он прошел через холл с двумя графинами портвейна, спиной к лестнице, и, не обернувшись, вошел в обеденный зал.
Когда дверь за ним закрылась, она, послав осторожность ко всем чертям, пробежала оставшиеся ступени. Открыла входную дверь, выскочила - и услышала грохот закрывшейся двери. Слишком поздно она сообразила, что дверь следовало придержать.
Тихая улочка Мэйфэр раскалилась от августовского зноя. Мод огляделась и увидела повозку торговца рыбой, няньку с коляской и авто, у которого водитель менял колесо. В сотне ярдов от дома, на другой стороне дороги, стоял белый автомобиль с синим полотняным верхом. Мод интересовалась автомобилями и сразу узнала "Мерседес Бенц 10/30", машину Роберта, кузена Вальтера.
Переходя дорогу, увидела выходящего ей навстречу Вальтера, и ее сердце радостно затрепетало. Он был в светло-серой визитке с белой гвоздикой в петлице. Их взгляды встретились, и по его лицу она поняла, что до последней секунды он не был уверен, что она выйдет. И на ее глаза навернулись слезы.
Но его лицо уже светилось от восторга. Как это странно и чудесно, подумала она, когда от тебя настолько зависит счастье другого человека.
Она с беспокойством обернулась взглянуть на дом. И в дверях увидела Граута: озадаченно хмурясь, он посмотрел в одну сторону, потом в другую. "Он услышал, как хлопнула дверь!" - догадалась она. Мод решительно шагнула вперед. Наконец-то она свободна!
Вальтер поцеловал ей руку. Мод захотелось ответить ему настоящим поцелуем, но мешала вуаль. К тому же до регистрации делать этого не полагалось. Вовсе не обязательно нарушать все приличия.
Она увидела, что за рулем Роберт. Приветствуя Мод, он коснулся пальцами своего серого цилиндра. Она знала, что Вальтер ему доверяет. Должно быть, Роберт будет свидетелем.
Вальтер открыл дверь, и Мод села на заднее сиденье. Там уже сидела девушка - Мод узнала экономку из Ти-Гуина.
- Уильямс! - воскликнула она.
Уильямс улыбалась.
- Теперь лучше зовите меня Этель, - сказала она. - Я буду свидетельницей на вашей свадьбе.
- Конечно, извините меня! - Мод порывисто обняла ее. - Спасибо, что согласились!
Автомобиль тронулся. Мод наклонилась вперед и спросила Вальтера:
- Как же ты нашел Этель?
- Ты мне сказала, что она приходила в твою клинику, и я узнал у доктора Гринворда ее адрес. Я знал, что ты ей доверяешь: ведь ты взяла ее сопровождать нас тогда в Ти-Гуине.
- Ваши цветы, - сказала Этель, протягивая Мод маленький букетик. Это были розы, кораллово-розовые - этот цвет означал пламенные чувства. Интересно, подумала Мод, знает ли Вальтер язык цветов?
- А кто их выбирал? - спросила Мод.
- Я предложила эти, - сказала Этель, - и Вальтер согласился, когда я объяснила, что значит этот цвет.
Мод вспомнила, что Этель давно все знает.
- Чудесный букет, - сказала она.
На Этель было бледно-розовое платье - похоже, совсем новое, - и шляпка, украшенная розами такого же цвета. Должно быть, Вальтер позаботился. Как хорошо он все продумал!
Они проехали по Парк-лейн и направились в Челси. "Я выхожу замуж!" - подумала Мод. Раньше, думая о своей свадьбе, она представляла себе долгую утомительную церемонию, как у всех ее друзей. Но так гораздо лучше. Не надо составлять длинный список дел, и список гостей, и список продуктов. Не будет ни песнопений, ни речей, ни пьяных родственников, лезущих целоваться, - лишь жених и невеста, и двое свидетелей, которым они доверяют.
В Европе начинается война, и что угодно может случиться, но она не хотела об этом думать. Мод решила просто позволить себе быть счастливой весь сегодняшний день. И всю ночь.
Они уже свернули на Кингз-роуд - и вдруг ей стало страшно. Она взяла Этель за руку, чтобы не бояться. Ей представилось, как за ними на своем "Кадиллаке" едет Фиц, как он кричит: "Задержите эту женщину!" Она даже обернулась, но ни Фица, ни "Кадиллака" не увидела.
Они затормозили у здания муниципалитета Челси, выполненного в стиле классицизма. Роберт взял Мод за руку и повел вверх по лестнице ко входу, за ними шли Вальтер и Этель.
Внутри здание было обставлено в викторианском стиле. Пол выложен цветной плиткой, на стенах - орнаменты. Вполне подходящая обстановка для бракосочетания.
Им пришлось подождать в вестибюле: еще не закончилась церемония, назначенная на половину четвертого. Они стояли маленькой группой, и никто не мог придумать, о чем завести разговор. Мод понюхала розы, и от их аромата у нее закружилась голова, словно она залпом выпила бокал шампанского.
Через несколько минут они увидели молодоженов, чья очередь была раньше: невеста - в повседневном платье, жених - в форме сержанта. Наверное, они тоже решили пожениться немедленно - из-за войны.
Мод, Вальтер и свидетели вошли в зал. Регистратор сидел за обычным столом, но был в визитке и серебристом галстуке. В петлице у него была гвоздика, и Мод подумала, как это любезно с его стороны. Рядом с ним сидел служащий в повседневном костюме. Они назвали себя: господин фон Ульрих и госпожа Мод Фицгерберт. Мод подняла вуаль.
- Госпожа Фицгерберт, - сказал регистратор, - вы можете подтвердить свою личность?
Она ответила ему недоуменным взглядом. Увидев, что она не понимает, о чем речь, он пояснил:
- Ну, может быть, у вас есть свидетельство о рождении?
Свидетельства у нее не было. Она даже не знала, что оно потребуется, а если бы и знала, все равно не смогла бы его прихватить с собой: Фиц хранил его в сейфе, вместе с другими документами, в том числе с завещанием. Она испугалась. Но Вальтер сказал:
- Думаю, это подойдет, - и вынул из кармана конверт с маркой и штемпелем, адресованный Мисс Мод Фицгерберт, с адресом ее детской клиники. Должно быть, он захватил его, когда встречался с доктором Гринвордом. Как хорошо, что он об этом позаботился!
Регистратор вернул конверт, ничего не возразив.
- Я обязан напомнить вам о том, что клятвы, которые вы готовитесь дать, носят официальный характер и налагают на вас юридические обязательства.
Мод слегка задело предположение, будто она может не понимать, что собирается совершить, но потом поняла, что эти слова говорятся всем без исключения.
Вальтер расправил плечи. Ну вот, подумала Мод, назад пути нет. За свои двадцать три года она не встречала еще мужчину, которого хоть на миг могла бы представить своим мужем. В то же время мужчины, все до единого, относились к Мод - да и вообще к женщинам - как к вечным детям. И лишь Вальтер был не таков. Она выйдет только за него - или вообще не выйдет замуж.
Регистратор зачитывал Вальтеру слова, которые следовало повторить:
- Я торжественно заявляю, что мне неизвестны причины, по которым я, Уолтер фон Ульрих, не мог бы сочетаться законным браком с Мод Элизабет Фицгерберт.
Вальтер повторил за регистратором свое имя на английский манер, "Уолтер", вместо правильного немецкого "Вальтер". Пока он говорил, Мод смотрела на него. Его голос звучал твердо и звонко.
Потом, в свою очередь, он не отрывал от нее серьезного взгляда, пока она повторяла за регистратором положенное. Ей нравилось, что он так серьезен. Большинство мужчин, даже умных, вели себя как идиоты, стоило им начать разговор с женщиной. Но Вальтер беседовал с ней так же рассудительно, как с Робертом и Фицем, и - что еще более невероятно - всегда внимательно ее выслушивал.
Когда Вальтер сказал, что берет ее в жены, он смотрел ей прямо в глаза, и на этот раз она уловила в его голосе дрожь волнения. И это ей тоже нравилось: она знала, что может сделать так, что от его серьезности не останется и следа. О, она могла заставить его трепетать от любви, счастья, желания!
Потом она произнесла клятву:
- Перед присутствующими здесь свидетелями я, Мод Элизабет Фицгерберт, сочетаюсь с тобой, Вальтером фон Ульрихом, законным браком… - Ее голос звучал ровно, и ей было даже немного неловко, что со стороны может показаться, будто она не испытывает волнения. Но не в ее характере было показывать свои чувства. Она предпочитала выглядеть спокойной даже когда волновалась. Вальтер понимал это, уж он-то лучше кого бы то ни было знал, какие бури бушуют порой в ее душе.
- У вас есть кольцо? - спросил регистратор. Мод об этом даже не подумала - в отличие от Вальтера. Он достал из кармана коробочку с золотым обручальным кольцом - простым, ровным, без украшений, взял ее руку и надел кольцо ей на палец. Он почти угадал с размером, кольцо было чуть-чуть великовато. Но поскольку их брак придется какое-то время держать в секрете, то и кольцо она пока носить не будет.
- Объявляю вас мужем и женой, - сказал регистратор. - Жених может поцеловать невесту.
Вальтер нежно ее поцеловал ее. Она потянулась к нему и прошептала:
- Я люблю тебя!
- Теперь перейдем к свидетельству о браке. Миссис фон Ульрих, присядьте, пожалуйста.
Вальтер улыбнулся, Роберт хихикнул, Этель радостно рассмеялась. Регистратору должно быть особенно приятно первым называть невесту ее новым именем, подумала Мод. Все сели, и служащий начал заполнять бланк. На вопрос о роде занятий отца Вальтер ответил "военный", а местом рождения назвал Данциг. Мод назвала имя отца, Джорджа Фицгерберта, о роде его занятий ответила "сельское хозяйство", что в принципе было верно, так как в Ти-Гуине имелось стадо овец, и указала место своего рождения - Лондон. Роберт и Этель поставили свои подписи как свидетели.
Наконец все закончилось, и, выйдя из зала, они прошли через вестибюль, где ждали другие хорошенькая невеста и нервничающий жених, чтобы связать себя узами брака на всю оставшуюся жизнь. Когда они с Вальтером, держась за руки, спускались по лестнице к стоящей на обочине машине, среди зевак Мод заметила женщину своего возраста, среднего достатка, - та шла с покупками из магазина. Женщина остановилась и пристально посмотрела на Вальтера, потом перевела взгляд на Мод, и то, что Мод прочла в ее взгляде, было похоже на зависть. "Да, - подумала Мод, - я счастливица".
Мод и Вальтер сели на заднее сиденье автомобиля, а Этель с Робертом - впереди. Когда машина тронулась, Вальтер поцеловал жене руку. Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Раньше Мод всегда думала, что это невероятно глупо, но теперь оказалось, что естественнее этого нет ничего на свете.
Через несколько минут они прибыли в гостиницу "Хайд". Мод опустила вуаль. Вальтер взял ее под руку, и они пошли через вестибюль к лестнице.
- Я закажу шампанское, - сказал Роберт.
Вальтер накануне снял лучший номер, и теперь весь он был заставлен вазами с цветами. Тут было не меньше сотни коралловых роз! У Мод на глаза навернулись слезы, а Этель восхищенно ахнула. На столике для закусок стояла большая ваза с фруктами и лежала коробка шоколадных конфет. Через широкие окна комнату заливало яркое солнце, еще ярче раскрашивая радостную обивку мебели.
- Ну, чувствуйте себя как дома! - жизнерадостно сказал Вальтер.
Пока Мод и Этель осматривали номер, пришел Роберт, за которым следовал официант с шампанским и бокалами на подносе. Вальтер откупорил и разлил шампанское. Когда каждый взял свой бокал, Роберт сказал:
- Я бы хотел произнести тост. Мой кузен Вальтер - необыкновенный человек, - начал он. - Мне всегда казалось, что он старше, хотя на самом деле мы ровесники. Мы вместе учились в Вене… Если вечером мы с друзьями куда-нибудь собирались, он неизменно оставался дома - занимался… Вальтер любит свою семью и свою работу, и он любит Германию, но прежде он никогда не влюблялся. И сейчас он очень изменился, - сказал Роберт с озорной улыбкой. - Он стал покупать новые галстуки. Он задает мне вопросы: когда можно поцеловать девушку? Следует ли мужчине пользоваться одеколоном? Какие цвета ему больше идут? И - самое ужасное… - он выдержал паузу, - он начал играть рэгтайм!
Все рассмеялись. Роберт поднял бокал.
- Так выпьем же за женщину, ради которой Вальтер готов на все! За госпожу фон Ульрих!
Они выпили, и тут, к удивлению Мод, заговорила Этель.
- Мне выпала честь предложить тост за жениха, - сказала она без малейшего смущения, словно всю жизнь произносила речи. Откуда у служанки из Уэльса такая уверенность в себе? Но Мод вспомнила, что отец Этель - религиозный и общественный деятель, так что ей есть с кого брать пример.
- Леди Мод не похожа на женщин своего круга, - начала Этель. - Когда я пришла работать горничной в Ти-Гуин, она была единственной в семье, кто обращал на меня внимание. Здесь, в Лондоне, когда у молодых незамужних женщин появляются дети, уважаемые дамы с возмущением твердят о падении нравов, а леди Мод дает таким женщинам настоящую, ощутимую помощь. В Ист-Энде на нее смотрят как на святую. Но тем не менее, и у нее есть недостатки, притом существенные.
"Интересно, какие?" - заволновалась Мод.
- Она слишком серьезна. Все завидные женихи Лондона вились вокруг нее, очарованные ее красотой и обаянием, но ее ум и твердые, трезвые политические взгляды их отпугивали. И в какой-то момент я поняла, что завоевать ее сердце сможет только исключительный человек. Умный - и при этом восприимчивый к новому, с твердой моралью - но без догматичности, сильный - но без стремления подчинять… Я думала, что таких не бывает, - Этель улыбнулась, - но однажды январским днем он приехал со станции Эйбрауэна в такси, вошел в Ти-Гуин - и долгое ожидание закончилось!
Она подняла бокал.
- За вас, господин фон Ульрих!
Все выпили, и Этель взяла Роберта за руку.
- А теперь, Роберт, вы можете пригласить меня пообедать в "Риц", - сказала она.
- Я думал, мы пообедаем все вместе! - удивился Вальтер.
Этель взглянула на него с усмешкой.
- Не говорите глупости! - сказала она и потянула Роберта к выходу.
- Спокойной ночи, - сказал Роберт, хотя было что-то около семи вечера. Они вышли и плотно закрыли за собой дверь.
Мод рассмеялась.
- Твоя экономка невероятно умная женщина, - сказал Вальтер.
- Она меня понимает, - сказала Мод, подошла к двери и повернула ключ в замке. - А теперь - в спальню.
- Мне подождать здесь, пока ты разденешься? - спросил Вальтер, как показалось Мод, несколько обеспокоенно.
- Ну зачем… Разве ты не хочешь на меня посмотреть?
- Хочу, конечно, - голос его звучал хрипловато. - Если ты не возражаешь.
Он открыл перед ней дверь спальни и вошел следом.
Несмотря на показное спокойствие, она нервничала. Сев на краешек постели, стала разуваться. Никто не видел ее обнаженной с восьми лет. Она не знала, красиво ли ее тело, потому что ей не с чем было сравнивать. По сравнению с обнаженными натурами в музеях, у нее была слишком маленькая грудь и слишком широкие бедра. И волосы на лобке, чего почти не было у женщин на полотнах. Вдруг Вальтер сочтет ее некрасивой?
Он снял визитку и жилет и небрежно повесил на спинку стула. Наверное, когда-нибудь они привыкнут к этому, подумала она. Но пока все это было странно, и она чувствовала не радостное волнение, а робость.
Она стянула чулки и сняла шляпку. Больше никаких излишеств на ней не было. Следующий шаг был значительнее. Она встала.
Рука Вальтера, развязывающего галстук, замерла.
Мод быстро расстегнула платье и оно соскользнуло на пол. Следом отправилась нижняя юбка. Мод через голову стянула кружевную блузу. И осталась перед ним в нижнем белье.
- Ты прекрасна, - сказал он почти шепотом.
Она улыбнулась. Он всегда знает, что нужно сказать.
Он обнял ее и начал целовать. Ее нервное состояние стало проходить, она почти успокоилась. Она наслаждалась прикосновениями его губ. Губы были мягкие, а усы легонько щекотали кожу. Она погладила его по щеке, посильнее сжала кончиками пальцев мочку уха, обняла за шею, изучая его тело с возрастающим вниманием, и подумала: "Теперь все это - мое".
- Давай ляжем, - предложил он.
- Нет, - ответила она, - подожди немного. - Она сняла сорочку, под которой оказалось новомодное изобретение, бюстгальтер. Она завела руки за спину, расстегнула застежку и сбросила бюстгальтер на пол. И с вызовом взглянула на Вальтера: вдруг ему не нравится ее фигура?
- Какая красивая грудь! - прошептал он. - Можно поцеловать?
- Можешь делать все, что захочешь, - сказала она, чувствуя себя восхитительно распутной.
Он склонил голову и поцеловал ее груди, ласково проводя губами по соскам, отчего они напряглись и поднялись, будто в комнате стало холодно. Ей вдруг страшно захотелось сделать для него то же самое, и она подумала, не покажется ли ему это странным.
Он мог целовать ее грудь бесконечно, но она его легонько оттолкнула.
- Давай ты тоже разденешься!
Он разулся, снял носки, галстук, сорочку, нижнюю рубашку и брюки.
- Я робею, - со смехом сказал он. - Не знаю, почему.
- Я начну первая, - сказала Мод. Она развязала шнурки панталон и стянула их. Когда она взглянула на Вальтера, он тоже уже разделся, и она почувствовала легкий испуг, когда увидела его эрегированный член. Она вспомнила, как ласкала его через одежду в опере, и ей снова захотелось его коснуться.
- Может, ляжем наконец? - спросил он. Это прозвучало так предупредительно, что она засмеялась. Но когда увидела, что это его задело, ей тут же стало стыдно.
- Я люблю тебя, - сказала она. - Конечно, давай ляжем.
Она чувствовала такой восторг, что, казалось, сейчас разорвется сердце.
Сначала они легли рядом, целуя и гладя друг друга.
- Я люблю тебя, - снова сказала она. - Интересно, когда тебе надоест от меня это слышать?
- Никогда! - галантно ответил он. И она ему поверила.
Через некоторое время он сказал:
- Ну что?
Она кивнула и раздвинула ноги. Он поднялся и оказался над ней, опираясь на руки и колени. Она напряглась от ожидания. Перенеся вес на левую руку, он опустил правую меж ее бедер и она почувствовала, как его пальцы раскрывают ее влажные губы; то, что последовало за ними, было значительно больше. Он нажал, и ей стало больно. Она вскрикнула.
- Прости меня! - сказал он. - Я причинил тебе боль! Пожалуйста, прости!
- Просто подожди минутку, - сказала она. На самом деле было не очень больно - она больше испугалась. - Попробуй еще, - сказала она чуть погодя. - Только осторожно.
Она снова почувствовала, как головка пениса коснулась ее губ, и поняла, что он не войдет: то ли он слишком большой, то ли отверстие чересчур мало. Но она позволила ему попытаться, надеясь на лучшее. Было больно, но на этот раз она сжала зубы и не закричала. Однако ее геройство ни к чему не привело. Через несколько секунд Вальтер сам остановился.
- Ничего не получается, - сказал он.
- В чем же дело? - горестно спросила она. - Я думала, все должно выйти само собой…
- Не знаю. У меня нет опыта.
- А у меня тем более.
Она опустила руку к его пенису, обхватила его. Ей нравилось его гладить, нравилось, какой он на ощупь - упругий, но шелковистый. Она попробовала сама ввести его внутрь, приподняв бедра, чтобы было удобнее. Но он тут же отодвинулся, сказав:
- Прости, но теперь больно мне.