Холл кивнул, словно ничего иного и не ожидал услышать, и с видом усталого, умудренного жизнью человека вернулся к своему станку.
- Вечно они что-то просят, - сказал Вялов Левке.
Левка понял, что Вялов хочет, чтобы он вел себя жестко. Ну, это он умел. Все заводы в Санкт-Петербурге управлялись именно таким образом.
Дальше они поехали на Делавэр-авеню. Лев догадался, что они направляются домой обедать. Вялову никогда не приходило в голову обсуждать с Левкой что бы то ни было. Он все за всех решал сам.
Дома Левка снял испачканные на заводе ботинки, надел вышитые тапочки - подарок Ольги на Рождество - и пошел в детскую. Там с Дейзи играла Лена, мать Ольги.
- Смотри, Дейзи, - сказала Лена, - папа пришел!
Левкиной дочке было четырнадцать месяцев и она только начала ходить. Она заулыбалась и двинулась к нему неуверенным шагом, потом шлепнулась и заревела. Он взял ее на руки и поцеловал. Никогда прежде его не интересовали ни дети, ни тем более младенцы, но Дейзи завладела его сердцем. Когда она не желала ложиться спать и капризничала так, что никто не мог ее успокоить, он начинал ее укачивать, уговаривал ласковым шепотом и пел русские народные песенки - и ее глаза закрывались, крошечное тельце расслаблялось, и она засыпала у него на руках.
- Как она похожа на своего красавца-папу! - сказала Лена.
Левка подумал, что девочка похожа на всех прочих младенцев, но не стал спорить с тещей. Лена его обожала. Она с ним флиртовала, при каждой удобной возможности стремилась прикоснуться, поцеловать. Она была в него влюблена, хотя сама, несомненно, считала, что это не более чем обычная родственная привязанность.
В другом углу комнаты сидела русская девушка Полина. Это была няня, но она не особенно утруждала себя работой: Ольга и Лена большую часть дня занимались исключительно Дейзи. Но сейчас Левка передал Дейзи Полине. При этом Полина взглянула ему прямо в глаза. Это была классическая русская красавица, со светлыми волосами и высокими скулами. У Левки на миг появилась мысль, не получится ли у него затащить ее в постель, и так, чтобы это сошло ему с рук. У нее была собственная крошечная спальня. Мог бы он побывать у нее, чтобы никто не заметил? Может, стоило рискнуть: ее взгляд был достаточно красноречив.
Вошла Ольга, и он почувствовал себя пойманным на месте преступления.
- Вот это сюрприз! - сказала она, увидев его. - Я не ждала тебя раньше трех часов утра.
- Твой отец дал мне новую работу, - мрачно сказал Левка. - Теперь я управляющий литейного завода.
- А почему? Я думала, ты хорошо справляешься и с клубом.
- Не знаю, почему, - соврал Левка.
- Может, из-за призыва? - сказала Ольга. Президент Вильсон объявил Германии войну и собирался проводить мобилизацию. - Литейный завод будет считаться важным военным предприятием. Папа же не хочет, чтобы тебя отправили на войну.
Из газет Левка знал, что мобилизация будет проводиться местными комиссиями. У Вялова, вне всякого сомнения, при любом составе комиссии нашелся бы как минимум один приятель, готовый сделать все, о чем он ни попросит. В этом городе все вопросы решались таким образом. Но он не стал разубеждать Ольгу. Ему нужна была версия, в которой бы не фигурировала Марга, а Ольга ее как раз и придумала.
- Конечно, - сказал он. - Должно быть, так и есть.
- Па-па! - сказала Дейзи.
- Вот умница! - похвалила ее Полина.
- Я уверена, из тебя выйдет прекрасный управляющий, - сказала Лена.
Он старательно изобразил американскую скромно-простодушную улыбку:
- Я очень постараюсь.
II
Гас Дьюар тяжело переживал провал своей европейской миссии.
- Какой провал? - говорил Вудро Вильсон. - Да что ты! Ты же добился того, что немцы предложили мирные переговоры. И вовсе не твоя вина, что англичане и французы послали их к чертям. Можно привести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить.
Но правда заключалась в том, что Гасу не удалось свести враждующие стороны даже для предварительного обсуждения. Поэтому с еще большим рвением он стремился выполнить следующее важное поручение, которое Вильсон ему дал.
- Буффальский литейный завод закрыт из-за забастовки, - сказал господин президент. - А без винтов и пропеллеров, которые они выпускают, остановилось производство кораблей, самолетов и военного транспорта. Ты ведь из Буффало - так съезди туда и заставь их вернуться к работе.
Приехав в родной город, Гас в первый вечер обедал у Чака Диксона, с которым когда-то соперничал за внимание Ольги Вяловой. У Чака и его молодой жены Дорис был особняк в викторианском стиле на Эльмвуд-авеню, параллельной Делавэр, и каждое утро Чак садился на кольцевой трамвай и ехал на работу в банк своего отца.
Дорис была симпатичная девушка и немного походила на Ольгу. Гас, глядя на молодоженов, задавался вопросом, насколько ему пришлась бы по душе такая семейная жизнь. Когда-то он мечтал каждое утро просыпаться рядом с Ольгой, но это было два года назад, а теперь, когда действие ее чар прошло, он решил, что, пожалуй, предпочитает свою холостяцкую квартиру в Вашингтоне.
За бифштексом и картофельным пюре Дорис спросила:
- Отчего же президент Вильсон не сдержал свое обещание не вступать в войну?
- Следует отдать ему должное, - мягко ответил Гас. - Он три года боролся за мир. Но его не желали слушать!
- Но из этого же не следует, что мы тоже должны вступить в войну.
- Дорогая, ведь немцы топят американские корабли! - с укоризной воскликнул Чак.
- Так велите американским кораблям не заплывать в зону военных действий! - сердито сказала Дорис, и Гас догадался, что они уже спорили об этом. Наверное, ее гнев усиливало опасение, что Чака тоже могут призвать.
Для Гаса эти вопросы были слишком мелкими деталями для страстных споров о добре и зле. Он примирительно сказал:
- Да, это был бы выход, и президент думал об этом. Но это значило бы позволить Германии диктовать нам, куда американским кораблям можно плыть, а куда - нет.
- Мы не должны позволять помыкать собой! - возмущенно сказал Чак. - Ни Германии и никому другому!
Дорис была непреклонна:
- Если это спасет жизни, то почему бы и нет?
- Похоже, большинство американцев разделяют точку зрения Чака, - сказал Гас.
- Но это ничему не поможет!
- Господин Вильсон считает, что политик и общественное мнение - словно парусник и ветер: паруснику следует использовать энергию ветра, но никогда не идти прямо против него.
- Но зачем проводить мобилизацию? У нас есть профессиональные военные. Люди, которые служат в армии добровольно.
- В нашей армии сейчас сто тридцать тысяч человек. Во время войны это ничто. Нам понадобится как минимум миллион.
- Но в банке у нас все рады - слов нет! - сказал Чак. - У нас столько денег вложено в компании, поддерживающие Антанту… Если Германия победит, и французы с англичанами не смогут заплатить долги - нам придется туго.
Дорис озабоченно нахмурилась.
- Я этого не знала.
Чак успокаивающе похлопал ее по руке.
- Не волнуйся, милая. Этого не случится. Антанта победит, особенно если ей протянут руку помощи Соединенные Штаты Америки.
- И у нас есть еще одна причина воевать. Когда война закончится, Соединенные Штаты смогут на равных участвовать в принятии послевоенных решений. Может, на первый взгляд эта причина кажется несущественной, но Вильсон мечтает создать Лигу Наций, благодаря которой можно будет в дальнейшем решать конфликты, не убивая друг друга… - Он взглянул на Дорис. - Думаю, это вам должно понравиться.
- Конечно.
- А что привело вас домой, Гас? - сменил тему Чак. - Кроме желания объяснить нам, простым гражданам, мотивы президента.
Гас рассказал им о забастовке. Говорил непринужденно, как и положено за столом, но на самом деле полученное задание его волновало. Буффальский литейный завод имел особое значение для победы, а Гас не вполне представлял себе, как заставить людей вернуться к работе. Вильсон незадолго до перевыборов прекратил шедшую по всей стране забастовку железнодорожников, и, кажется, считал вмешательство в производственные споры естественной составляющей политической жизни. Гас же воспринимал это поручение как тяжкое бремя.
- А ты знаешь, кто хозяин завода?
Да, Гас это выяснил.
- Вялов.
- А кто управляющий?
- Нет.
- Его новоиспеченный зять, Лев Пешков.
- Нет… Этого я не знал, - вздохнул Гас.
III
Забастовка доводила Левку до белого каления. Профсоюз пытался воспользоваться его неопытностью. Левка был уверен, что Брайан Холл и прочие считают его слабаком. И был полон решимости доказать им, что это не так.
Сначала он пытался опираться на разумные доводы.
- Господину Вялову нужно возместить деньги, которые он потерял в тяжелые годы, - сказал он Холлу.
- А людям нужно возместить то, что они потеряли, когда им снизили зарплату! - ответил Холл.
- Но это разные вещи.
- Абсолютно разные, - согласился Холл. - Вы богачи, а они бедняки. Им тяжелее.
Сообразителен был этот Холл - зла не хватало!
Левка отчаянно хотел завоевать расположение тестя. Опасно, когда тобой долго недоволен такой человек, как Джозеф Вялов. Беда в том, что единственным стоящим Левкиным качеством было обаяние, а на Вялова оно не действовало.
Однако с заводом Вялов его поддержал.
- Иногда приходится дать побастовать, - сказал он. - Тут сдаваться нельзя. Надо стоять на своем. Проголодаются - станут благоразумнее.
Однако Левка знал, как быстро Вялов мог передумать.
Впрочем, у Левки был план, как поскорее положить конец забастовке. Он использует силу печатного слова.
Благодаря тестю Левку приняли в члены Буффальского яхт-клуба. В яхт-клуб входило большинство ведущих бизнесменов города, в том числе и Питер Хойл, издатель "Буффало ивнинг адвертайзер". И вот однажды Левка подошел к нему в клубе, располагавшемся в начале Портер-авеню.
"Адвертайзер" была консервативной газетой, вечно призывавшей к стабильности и обвинявшей во всех бедах иностранцев, негров и смутьянов-социалистов. Хойл - импозантный джентльмен с черными усами - был приятелем Вялова.
- Здравствуйте, юноша! - сказал он Левке. Голос у него был хриплый и громкий, словно он всю жизнь был вынужден перекрикивать печатный пресс. - Я слышал, президент послал сюда сына Кэма Дьюара - разбираться с вашей забастовкой.
- Вроде так и есть, но я с ним еще не встречался.
- Я его знаю. Наивный молодой человек. Особых хлопот он вам не доставит.
Левка тоже так думал. В Петербурге в 1914 году ему ничего не стоило выцыганить у Гаса Дьюара доллар, а в прошлом году он так же легко заполучил его невесту.
- Я хотел бы поговорить с вами о забастовке, - сказал он, садясь в кожаное кресло напротив Хойла.
- "Адвертайзер" уже заклеймил бастующих как непатриотичных социалистов и революционеров, - сказал Хойл. - Что еще мы можем сделать?
- Назвать их вражескими агентами, - сказал Левка. - Они задерживают производство техники, которая будет нужна нашим ребятам, когда они попадут в Европу… Сами-то рабочие от призыва освобождены!
- Интересный угол зрения, - нахмурился Хойл. - Но мы еще не знаем, как будет проходить призыв.
- Рабочих с военных заводов он наверняка не коснется.
- Это верно.
- А они еще и денег требуют. Сколько людей согласилось бы работать и за меньшие деньги, лишь бы избежать призыва!
Хойл вынул из кармана пиджака блокнот и принялся записывать.
- За меньшие деньги - избежать призыва… - пробормотал он.
- Может, вы пожелаете спросить, на чьей они стороне?
- Это можно сделать заголовком. - Хойл оторвался от блокнота: - Я полагаю, господин Вялов знает о нашей беседе?
Такого вопроса Левка не ожидал. Чтобы скрыть неловкость, он улыбнулся. Если скажет "нет", понял он, Хойл немедленно откажется этим заниматься.
- Ну конечно! - сказал он. - На самом деле это его идея.
IV
Вялов пригласил Гаса на встречу в яхт-клуб. Брайан Холл пригласил к себе, в кабинет профсоюза. Каждый желал встречаться на своей территории, где чувствовал себя сильнее и увереннее. Поэтому Гас выбрал комнату для собраний в отеле "Статлер".
Лев Пешков обвинил бастующих в уклонении от призыва, и "Адвертайзер" разместил эту статью на первой полосе, под заголовком "На чьей они стороне?". Гас, увидев газету, пришел в отчаяние: подобные нападки могли только осложнить ситуацию. Но усилия Пешкова дали противоположный эффект. В сегодняшних утренних газетах сообщалось о буре негодования со стороны рабочих, занятых на других предприятиях военной промышленности. Они возмущались по поводу высказанной мысли, что им можно платить меньше из-за их особого положения, и были в ярости из-за клейма дезертиров. От бестактной выходки Пешкова Гас приободрился, но он понимал, что его настоящий враг - Вялов, и это сильно его беспокоило.
Гас принес с собой в "Статлер" газеты и разложил их в комнате для собраний на столе. На видное место он поместил популярную газетенку с бросающимся в глаза заголовком: "А ты, Лев, запишешься в армию?"
Гас попросил Брайана Холла прийти на четверть часа раньше Вялова. Профсоюзный работник явился точно в указанное время. Гас обратил внимание, что тот был в красивом костюме и серой фетровой шляпе. Это было правильно. Не следует стараться плохо выглядеть, даже если ты представляешь рабочих. Холл производил впечатление в каком-то смысле не худшее, чем Вялов.
Холл увидел газеты и усмехнулся.
- Да, молодой Лев допустил ошибку, - довольно сказал он. - Огреб кучу проблем.
- Манипулировать прессой - опасная игра, - заметил Гас и перешел к делу. - Значит, вы требуете прибавку, доллар в день?
- Это лишь на десять центов больше того, что наши рабочие получали до Вялова…
- Сейчас не об этом, - оборвал Гас, изображая уверенность в себе, которой вовсе не чувствовал. - Если я добьюсь прибавки в пятьдесят центов, вы согласитесь?
Холл замялся.
- Мне надо обсудить это с нашими активистами…
- Нет, - сказал Гас. - Решать надо сейчас. - Он сильно нервничал, но надеялся, что это не очень заметно.
- А Вялов на это пойдет? - попытался уклониться от прямого ответа Холл.
- Это уж мое дело. Пятьдесят центов. Да или нет? - сказал Гас. Ему хотелось вытереть пот со лба, но он сдерживался.
Холл взглянул на Гаса долгим оценивающим взглядом. Гас подумал, что кроме вызывающего вида, тот обладает еще и острым умом. Наконец Холл сказал:
- Согласимся. Пока.
- Благодарю вас. - Гасу удалось сдержать облегченный вздох. - Можно предложить вам кофе?
- Конечно.
Гас нажал кнопку вызова, радуясь возможности отвернуться и скрыть лицо. В этот момент вошли Джозеф Вялов и Лев Пешков.
Подавать им руку Гас не стал.
- Садитесь, - хмуро сказал он.
Взгляд Вялова упал на газеты, лежавшие на боковом столике, и в его глазах вспыхнул гнев. Гас понял, что Лев уже за это получил о тестя.
На Пешкова он старался не смотреть. Это был тот самый шофер, что увел его невесту - но он не мог опуститься сейчас до сведения счетов. Хотя как бы ему хотелось дать этому Пешкову по зубам! Однако если в результате сегодняшней встречи все получится так, как задумал Гас, это будет даже унизительнее, чем удар в лицо. А для Гаса - приятнее.
Появилась официантка, и Гас попросил:
- Принесите кофе моим гостям. И бутерброды с ветчиной.
Он нарочно не спросил об их предпочтениях. Он видел, что именно так ведет себя Вудро Вильсон с людьми, которым хочет внушить робость.
Он сел и открыл папку. Там был чистый лист бумаги. Он сделал вид, будто читает.
Пешков сказал, усаживаясь:
- Ну что, Гас, президент послал вас сюда к нам на переговоры?
Вот теперь Гас позволил себе перевести взгляд на Пешкова. Он смотрел на него долго и ничего не говорил. Да, он красив, подумал Гас, но это человек слабый и ненадежный. Когда Пешкову стало неловко от его взгляда, Гас наконец произнес:
- Да вы что, совсем спятили?
Это было так неожиданно, что Пешков даже немного отшатнулся от стола, словно боясь, что его ударят.
- Какого черта?..
- Америка находится в состоянии войны! - сказал Гас, стараясь, чтобы голос звучал как можно резче. - И вести переговоры президент не собирается. Ни с вами, ни с вами! - Он мельком взглянул на Брайана Холла, хотя всего несколько минут назад они обо всем с ним договорились. - Ни даже с вами, - заключил он, взглянув наконец на Вялова.
Вялов выдержал его взгляд спокойно. В отличие от зятя, он робости не испытывал. Но в его взгляде хотя бы уже не было презрения и насмешки, как в начале, когда они только пришли.
- Тогда зачем вы приехали? - спросил Вялов после долгого молчания.
- Я приехал, чтобы сказать вам, что будет дальше, - сказал Гас тем же тоном. - А когда договорю, вы будете это исполнять.
- Ха! - сказал Пешков.
- Лев, заткнись! - сказал Вялов. - Продолжайте, Дьюар.
- Вы скажете рабочим, что поднимаете зарплату на пятьдесят центов в день, - сказал Гас. Затем повернулся к Холлу. - А вы примете это предложение.
У Холла ни один мускул не дрогнул, он лишь сказал:
- Ах вот как!
- И сегодня к полудню рабочие должны все как один быть на рабочих местах.
- А какого черта нам выполнять то, что вы скажете?
- Чтобы не было второго варианта.
- Какого?
- Второй вариант такой: президент присылает батальон военных. Они занимают здание завода, охраняют его, всю изготовленную продукцию рассылают заказчикам, и с помощью военных инженеров вновь его запускают. После войны господин президент, возможно, вернет его владельцу. И тогда на нем, наверное, снова смогут работать ваши рабочие, - сказал он, поворачиваясь к Холлу. Гас очень жалел, что не обговорил такой вариант заранее с Вудро Вильсоном, но теперь уже поздно было об этом думать.
- А он имеет такое право? - спросил пораженный Пешков.
- По законам военного времени - да, - ответил Гас.
- Это вы так говорите! - скептически заметил Вялов.