Ныне эскадра впервые уходила надолго и далеко от родных берегов. Потому-то на проводы вышел весь Севастополь. Жители, не успевшие на Графскую пристань, расположились на откосах и крутых берегах бухты, на Павловском мыске. Порывистый ветер то и дело доносил сюда громкие команды с лавирующих в бухте кораблей: "Право руль!", "Отводи!", "Одерживай!", "Так держать!", "Фока-булинь справа отдай!", "Брасы слева выбирай!". Слова эти понимали на Графской не только моряки, умудренные службой на кораблях, но и большинство разношерстной публики, собравшейся на берегу. Почти ежедневно, поневоле, наблюдения жителей за учениями в бухтах, частые проводы и встречи кораблей, а главным образом - общение с плавающими родичами образовали их в морской терминологии. Поэтому они с ревностью следили за быстротой и четкостью исполнения подаваемых команд и маневрами тех кораблей, где служили их близкие или знакомые.
Ежеминутно отдавая команды на руль, паруса, Сенявин нет-нет да и бросал быстрый взгляд на левую половину верхней площадки пристани. Где-то там, прислонившись к портику, в яркой оранжевой шляпке стояла его милая Тереза, прижимая к себе первенца, сына Николеньку.
Обычно все молодые офицеры приезжали в Севастополь холостыми. Некоторые начинали обзаводиться семьями не раньше чем лет через пять - десять. Другие женились и того позже; почти четверть командиров кораблей так и оставались до сих пор холостяками. Сказывались тут и скудость дамского общества в Севастополе, и отсутствие сносного жилья, и - что важно - особенности морской службы. Корабельные офицеры неделями и месяцами находились в море, часто их переводили на новые корабли в Херсон или в Николаев, где приходилось жить не один год. Так что решиться на женитьбу мог далеко не каждый.
Сенявины венчались в небольшой, но уютной православной городской церкви. "Венчается раб Божий Димитрий… венчается раба Божья Тереза…" - величаво разносилось под сводами.
Перед отъездом он бережно обнял Терезу. Она опять готовилась стать матерью. "Мне очень хочется, чтобы у нас была девочка", - шепнула она, целуя мужа…
"Лево руль!" - скомандовал Сенявин и, бросив прощальный взгляд туда, где, закрытая толпой, угадывалась Тереза, перешел на наветренный борт. Окинул придирчивым взглядом втугую обтянутые паруса. Возле грот-мачты помогал крепить потравленные брасы боцман Чиликин. После "Навархии" Сенявин не расставался с ним. Расторопный и толковый Тимофей привлекал его не только хваткой, знанием дела и опытом. Подкупало отношение боцмана к матросам. Новобранцев он обучал терпеливо, редко употребляя линьки, избегал зуботычин, и матросы платили ему радением сполна. В его заведовании все делалось лихо, с задором, без промашек.
Перебегая на левый борт, Чиликин умудрился на мгновение взглянуть в сторону Корабельной слободки. Там на высоком откосе среди акаций стояла с младенцем его чернобровая Груня. Год назад он познакомился с ней в Адмиралтействе. Она приносила каждый день обед своему отцу, плотнику, на верфи, где меняли фор-стеньгу на "Святом Петре". Родом они были из-под Полтавы. Плотная, с маленькими, но крепкими работящими руками, Груня ловко управлялась дома, помогала матери растить трех младших сестер и брата. Ее загорелые босые ступни то и дело мелькали по двору, где шумели ребята, бегали куры, весело булькали на плите наваристые щи. И все она делала весело, напевая и лукаво посматривая на Тимофея…
- Брасы и булини крепи втугую, братцы! - прокричал, пробегая мимо, старший офицер.
За кормой, выдерживая дистанцию, выстраивались в кильватер корабли… Перед Босфором эскадра легла в дрейф. Русский посланник в Константинополе тайный советник Томара сообщил - султан любезно приглашает русскую эскадру в бухту Золотой Рог.
Три недели спустя, в бухте, неподалеку от султанского сераля реяли пятнадцать боевых вымпелов русской эскадры непобедимого Ушак-паши. На борт поднялся Томара и сановник султана с толмачом.
- Его величество великий и несравненный султан приветствует ваше превосходительство в каналах блистательной Порты. - Черноглазый лейтенант Егор Метакса переводил речь важного сановника.
Сановник вынул из шкатулки сверкавшую бриллиантами табакерку:
- Его величество султан в знак уважения к заслугам вашим и расположения своего дарует вам.
"Здорово умасливает", - подумал адмирал, приложив руку к сердцу.
В султанском дворце Ушаков и Томара начали переговоры с турками. Порта выделяла в помощь Ушакову эскадру под флагом вице-адмирала Кадыр-бея. Султан Селим сразу предложил старшим флагманом назначить русского адмирала, а в подчинение ему определить Кадыр-бея. Турки спешили поскорее выслать эскадру для охраны Дарданелл и потому согласились с условиями Ушакова на конференции. План его одобрили - союзная эскадра следует для охраны Морей и Венецианского залива, освобождает Ионические острова от французов.
Ушаковский замысел обеспечивал главную стратегию России - помощь армии Суворова, направляющейся в Италию.
Закончив переговоры, Ушаков собрал командиров.
- Султан дал нам в помощь эскадру в двадцать вымпелов. Соединившись у Дарданелл, - он подошел к карте, - проследуем к Морее. Наперво овладеем островами в Ионическом море, возьмем крепость Корфу, а там, дай Бог, двинемся в помощь войскам нашим, в Адриатику.
Перед отплытием эскадры Томара побывал в гостях у адмирала.
- Ваше превосходительство, думаю, успех действий ваших в Константинополе несомненный, - Томара льстиво улыбнулся, - да, видимо, одним Архипелагом вам не обойтись. Наш император весьма опечален падением Мальты. Магистр мальтийского ордена обязан заботиться о его судьбе…
- Полагаю, ваше превосходительство, аглицкие лорды не возрадуются нашему вмешательству в дела Мальты. Но в Египет все же пойдет отряд капитана второго ранга Сорокина. Сие нас ослабит, но повеление государя на то имеется.
- Совершенно справедливо, - Томара доверительно наклонился, - из Вены сообщили, что государь Франц весьма озабочен появлением наших эскадр в Адриатике.
Ушакову предстояло гнать французов, оглядываясь на "милых" союзников.
В середине сентября из Дарданелл вышла русско-турецкая эскадра. Первый и единственный раз в истории турецкая эскадра подчинялась русскому флагману.
Среди "семи островов" Ионического моря, куда шла эскадра, далеко не все были равнозначны. Ушаков еще из Константинополя писал Павлу I, что "острова при помощи самих обывателей, кроме Корфу, без особых трудностей отобрать можно".
Первым на пути к Корфу лежал остров Цериго. К нему Ушаков направил два фрегата с десантом.
К адмиралу прибыл командир фрегата капитан-лейтенант Шостак.
- Крепость на Цериго первейшая, - наставлял Ушаков командира. - И по важности сих обстоятельств убедите жителей не токмо помогать нам в высадке, но и при штурме крепости. Наши прокламации им раздавайте. - Ушаков не спеша подошел к Шостаку. - А вообще попробуйте уговорить французов сдать крепость без напрасного пролития крови. - Помолчал. - Ступайте с Богом.
Шостак высадил первый десант, к нему сразу стали присоединяться местные жители, греки. Французы два дня огрызались. К острову подошла эскадра. Едва корабельная артиллерия открыла огонь по крепости, французский комендант выбросил белый флаг. Десанту достались шестьдесят пушек, в плен сдалось пятьсот французов. В десанте потерь не было. Ушаков милосердно отпустил пленных, взяв с них честное слово не сражаться в эту войну с Россией. Они были бы обузой. Их надо было содержать и охранять. Над крепостью взвился русский флаг.
Сенявин присматривался, как Ушаков ладит с местными жителями. Греки умоляли русского адмирала взять их в российское подданство, но на это у него не было прав.
Когда прибыла большая делегация греков, на шканцы вышел адмирал, поздоровался и велел адъютанту Егору Метаксе объявить о порядках на острове. Тот начал читать декларацию. Притихшие греки слушали внимательно.
- "От командующего российской эскадрою вице-адмирала Ушакова жителям острова Цериго. Помощью Божьей победоносным оружием избавлен ваш остров от рук зловредных французов. Вам представлено нами избрать из своих единоземцев по вашему благорасположению трех или более старшин правителями и блюстителями правосудия над вами. Вы можете, - Метакса торжественно глянул на замерших почтительно горожан, - вы можете ваших старшин временем и переменять по вашей воле". - Метакса перечислял еще остальные пункты, а греки уже оживленно перешептывались друг с другом.
Дрожащими руками принял старейшина обращение русского адмирала, кинулся перед ним на колени, пытался целовать руки.
- Полно, полно, - Ушаков жестом показал Метаксе поднять его, - передайте просьбу - помочь нам войну против француза до конца довести.
Возбужденные жители кланялись, согласно кивали. Отпустив делегацию, Ушаков задержал Сенявина и вызвал Шостака и командира линейного корабля "Святая Троица" капитана второго ранга Поскочина.
- Ныне предстоит нам штурмовать крепости на острове Занте, Кефалонии и Святой Мавры. К Занте пойдет Шостак, на Кефалонию - Поскочин с фрегатами. - Адмирал подошел к разложенной на столе карте и поманил офицеров. - Святая Мавра, по донесениям, зело сильная крепость на пути к Корфу. С албанского берега крепость рвами обнесена. Гарнизонной артиллерии там поболе, чем в других местах. Без штурма Мавры не обойтись при следовании на Корфу. - Он глянул на Сенявина. - Посему вам, Дмитрий Николаевич, сие ответственное дело. С вами пойдет наш фрегат и в придачу турецкий линейный корабль и фрегат. - Ушаков вопросительно посмотрел на офицеров. - На корабли возьмете десант солдат согласно ордеру.
- Ваше превосходительство, - обратился Шостак, - турки на Цериго над пленными французами сильничали.
- Про то ведаю. Кадыр-бею сказано. Он своим служителям объявил строгие взыскания за насилие. Однако вам надлежит за все ответствовать и впредь пленных караулом служителей оборонять от бесчинства. - Адмирал обвел офицеров взглядом. - Ну, ежели вопросов нет, с Богом на корабли. Мои ордера получите.
Крепость Занте оседлала высокую гору, и корабельные орудия до нее не доставали. Подавив батареи на подступах к крепости, Шостак высадил десант и решил ночью штурмовать ее.
Но штурм не состоялся - комендант запросил перемирие и начал переговоры о сдаче крепости и острова.
Поскочин высадился на Кефалонии, штурмовал крепость и взял ее с первой атаки.
Перед уходом Сенявин получил ордер Ушакова. Флагман предусмотрел все: "Крепость и батареи, там находящиеся, извольте отобрать от французов, ежели можно, то без кровопролития большого, взять силой оружия или на договор. Французов, находящихся в них, взять пленными, с тем ежели сдадутся без боя". Последние фразы Сенявин перечитал дважды: "Впрочем, все полагаю на ваше благоразумие, мужество и храбрость, вашу расторопность и исполнительность. Поступайте, как есть должность исправного офицера, в чем на вас надеюсь".
У Сенявина в душе потеплело. Адмирал не только приказывал, он надеялся на него.
Утром следующего дня отряд Сенявина подошел к острову Святой Мавры. При взгляде на него с высокого албанского берега он казался отломанным кусочком материка. Так оно и было на самом деле. В древности остров назывался Левкадией, по имени знаменитой белокаменной скалы в северной части полуострова. Когда-то полуостров узким перешейком соединялся с материком. По преданию, коринфяне прорыли через перешеек глубокий канал шириной шагов в двести. До второй половины XV столетия островом владели греки, потом он попеременно переходил из рук в руки от турок к венецианцам и обратно.
Год назад остров Святой Мавры вместе с другими островами захватила Франция. За эти месяцы французские инженеры соорудили мощные крепостные бастионы, поставили на них новые пушки, крепость опоясал глубокий ров, наполненный водой. По окружности он вытянулся на шестьдесят верст. Рядом с крепостью расположился уютный город.
Сделав несколько галсов, Сенявин понял, что огонь корабельных орудий не достанет до крепости.
Ветер стал затихать, и, прежде чем стать на якорь, Сенявин выслал к северной оконечности острова турецкий фрегат. "Блокируйте остров, чтобы ни один француз не сбежал из крепости", - передал он с нарочным.
Скоро совсем заштилело. Сенявин поднял сигнал: "Стать на якорь по способности".
"Святой Петр" еще не успел отдать якорь, как от берега отчалили две лодки и направились к флагману. Вскоре на борт поднялась делегация местных жителей во главе с архиереем. Они уже прослышали о взятии Цериго, Занте и с нетерпением ожидали прибытия русских. Поднимаясь на борт, они приветливо улыбались. Первым на палубу ловко взобрался пожилой седовласый грек в мундире офицера.
Сенявин послал за гардемарином Цамутули. Накануне выхода из Севастополя на корабли эскадры прислали десятка два гардемарин из Морского корпуса, среди них были и греки.
Цамутули приготовился переводить, но от прибывших отделился моложавый, подтянутый грек, тоже в мундире офицера.
- Ваше высокоблагородие, - сказал он по-русски, - позвольте представиться - отставной капитан российского флота Никос Леандер.
Оказалось, что в свое время он служил на корсарском судне под русским флагом, сражался с турецкими судами.
Сенявин крепко сжал его руку.
- Сие депутация достойных людей Мавры, - продолжал Леандер. Он указал на седовласого грека в мундире: - Дворянин господин Орио, прежде служил контр-адмиралом флота Венецианской республики.
Тот поклонился, а Сенявин подошел к нему и поздоровался. Пожав каждому из прибывших руку, Сенявин спросил у Леандера:
- Чем обязан вашей почетной комиссии?
- Мы имеем сообщить вам положение на острове и важные сведения.
- В таком случае милости прошу в кают-компанию, - пригласил Сенявин и распорядился, чтобы принесли чаю.
Спустя час из рассказов горожан Сенявин довольно подробно знал о состоянии дел на острове и о примерном расположении противника.
Первые известия о появлении союзной эскадры и успешном штурме крепости на острове Цериго просочились на Мавру недели две тому назад. С тех пор французы уже не разгуливали свободно по городу, как прежде, а дней пять назад заперлись в крепости. Жители заметили, что с албанского берега от турецкого наместника Али-паши зачастили лазутчики к французскому коменданту крепости полковнику Миолету.
- Али-паша, - возбужденно рассказывал Леандер, - изверг бесчеловечный. Он жестокий и коварный зверь, умертвил даже своих братьев, чтобы завладеть наследством отца. Став наместником султана, процветает за счет грабежей в Фессалии, Македонии. На албанском берегу его боятся все соседние властелины. Сам султан не в силах совладать с ним.
Когда Леандер произносил имя Али-паши, греки трясли головами и встревоженно гудели. Орио что-то быстро сказал, и Леандер продолжал:
- Верные люди передали нам, что Али-паша сам хочет прибрать Мавру к рукам. Он пообещал Миолету тридцать тысяч червонцев, если тот сдаст ему крепость. Подсылал паша лазутчиков и к нашим начальникам, сулил разные блага, лишь бы мы сдались ему.
Орио между тем, глядя на Сенявина, жестикулируя, что-то горячо говорил. Остальные согласно кивали, а Леандер произнес торжественно:
- Только весь наш народ никогда не будет под властью Али-паши. Мы скорее погибнем, чем пойдем к нему под ярмо. Мы просим русских братьев прийти нам на помощь. Наши горожане сами взялись за оружие. Сейчас французы в крепости обложены нашими волонтерами.
- Сколько же ваших людей участвует в осаде? - прервал его слушавший до этого внимательно Сенявин.
- Наших волонтеров около пятидесяти, - переглянувшись с Орио, ответил Леандер, а Сенявин сразу же спросил:
- Примерно столько же осажденных в крепости?
Греки заговорили между собой, перебивая друг друга и горячась. Потом все замолкли, и говорил один Орио, а Леандер переводил:
- Думаем, не менее пятисот солдат и офицеров и около пятидесяти пушек, не меньше.
Сенявин поблагодарил и встал:
- Передайте мужественным гражданам, что мы не позволим кому-либо бесчинствовать над ними и весьма благодарны за храбрые действия ваших волонтеров. Мы пришли, чтобы освободить вас от гнета французов. - Он обратился к Орио: - Не далее как завтра утром наши солдаты с пушками будут на берегу. Я прошу вас, господин Орио, помочь нам перетащить орудия поближе к крепости.
Когда Леандер перевел, греки одобрительно зашумели, а двое из них подошли к Сенявину с явным намерением поцеловать ему руку. Смутившись, он замахал руками. Проводив горожан, Сенявин созвал военный совет командиров кораблей. Пока они собирались, он вышел на шкафут и внимательно осмотрел в подзорную трубу местность вокруг крепости.
Один за другим поднимались на борт командиры. Первым прибыл командир "Навархии" капитан-лейтенант Войнович, следом за ним не спеша, вразвалку поднялись по трапу турецкие капитаны Мухамед-бей и Ибрагим. Сенявин коротко пересказал им все, что сообщили греки, и изложил свой план действий:
- Крепость весьма крепка, однако припасы у них не на век. Нам предписано штурмовать ее без промедления. Для осады и штурма отрядим десант в триста человек, к нему пушек десяток на первый бросок. К пушкам определить офицеров и констапелей.
Сразу же распределили десантные партии с кораблей, кому какие выделять плавсредства. Не откладывая, Сенявин отправился с командирами на рекогносцировку. Наступил вечер, море совсем заштилело. В крепости затаились, не было видно ни огней, ни движения на бастионах. Там, видимо, ожидали развития событий. На кораблях не спали всю ночь. Готовили десант, пушки к выгрузке, порох, разные припасы. Командиром десанта Сенявин назначил Войновича.
До рассвета началась выгрузка десанта. Матросов, солдат, артиллеристов перевозили на шлюпках, мастерили плоты для доставки пушек. Высадка заняла целый день, и только когда опустились сумерки, отряд во главе с офицерами вступил в город.
Их встретил архиерей в полном облачении, сопровождаемый местным духовенством. Он осенял офицеров, матросов, солдат крестным знамением, тут же окроплял их святой водой. Звонили колокола, отовсюду, несмотря на темноту, бежали жители. Девушки бросали им цветы, протягивали кувшины с вином.
Выйдя за город, десантники разбили лагерь, выставили сторожевые посты. Не ожидая рассвета, начали рыть траншеи. К утру возвели бруствер для четырех батарей, установили пушки.
Едва взошло солнце, французы открыли огонь по батареям, но Войнович приказал не отвечать - дал артиллеристам спокойно позавтракать. В это время приехал Сенявин. Обошел лагерь, похвалил Войновича за расторопность. Вскоре все батареи открыли беглый огонь, корабельные пушки вступили в дуэль с крепостной артиллерией. Три часа не смолкала канонада. Первой замолчала крепость. Батареи продолжали забрасывать ее снарядами.
Вечером к Сенявину подошел Леандер. Он привел с собой полторы сотни волонтеров из греков со своими ружьями. На батареях оживились: "Молодцы греки, не токмо вином потчуют".
Сенявин приказал Войновичу:
- Волонтеров наряжайте в караулы с нашими солдатами. Они места знают лучше, где, какие вылазки неприятель может сделать.
- Как ночью быть с пальбой? - спросил Войнович.
- Палите каждой батареей поочередно по одному-два выстрела через каждый час. Пусть неприятель бодрствует…
Три дня, с рассвета до позднего вечера, батареи обстреливали крепость. Оттуда отвечали довольно часто лишь в первый день. Потом беспокоили реже, но стали открывать огонь по ночам.