- Братья и дружина! Судьба послала нам тяжкое испытание, а меня покарала за то, что я пренебрёг суровым знамением! Как видно теперь - собрали мы против себя всю землю Половецкую! Бой будет жестокий - не на жизнь, а на смерть. И не на кого нам надеяться - только на самих себя! Так встретим же смело ворога! Лучше костьми лечь, чем бесчестьем себя обесславить! Пусть лучше хищные птицы и звери дикие тела наши растерзают, чем осрамим мы землю Русскую!.. Станем, братья, в круг! В таком порядке: я впереди, слева от меня - Святослав, за ним - Владимир, потом Ольстин с ковуями и, наконец, по правую руку от меня - Всеволод! И станем, сдерживая ворога со всех сторон, пробиваться к Донцу! Тут недалеко! Только там, на Донце, в тёмном лесу, наше спасение! Там путь на Русскую землю!
Полки быстро выстроились в боевой порядок, давно испытанный для круговой обороны. Передний ряд закрылся стеною щитов, выставив в сторону врага частокол длинных копий. Внутренние ряды приготовили луки и стрелы. В середину поставили половецкие возы с ранеными, усилили охрану возле полона и стада.
Крепкий получился орешек - полк Игоря, опоясанный непробиваемой стеною червлёных щитов, ощетинившийся остриями копий и смертоносными стрелами, защищённый прочными латами, кольчугами и шлемами! Нелегко его раскусить - даже Кончаку со всеми его ордами!
Игорь со своей дружиной, закованной в доспехи, стал на стороне войска, обращённой к реке. Именно здесь и именно он должен был прорвать вражий заслон и вывести всех к Донцу.
Половцы остановились на расстоянии полёта стрелы, заполняя в своих рядах прогалины, окружали северян плотно со всех сторон. И русские князья, и воеводы пребывали в необычном удивлении: как сумел Кончак за одну ночь собрать всю силу половецкую?
Рядом с Игорем стали Славута, Ждан и Янь. Игорь взял Славуту за руку.
- Учитель, прошу тебя, выйди из ряда. Не по твоим летам это дело. Займись ранеными - их будет сегодня немало!
Славута хотел возразить, но Игорь нахмурил брови.
- Не нужно! Раненых будет невпроворот - кто поможет им лучше, чем ты? А если меня поранят или Всеволода, или Владимира?…
- Бог с тобой, Игорь! Что ты говоришь? Перед боем?
- Всё может быть: война; и ты это сам знаешь!
Старый боярин склонил голову, поцеловал князя в плечо.
- Ладно. Иду.
Здесь они и расстались: Славута поехал к веткам, а Игорь вернулся в свой полк. Ждан снял с него золотой княжеский шлем, очень заметную Цель для вражьих лучников и копейщиков, подал обычный шлем гридня.
Из-за горизонта медленно появлялся кровавый край солнца.
Битва началась внезапно, сразу по всему полю. На половецкой стороне раздался чей-то громкий гортанный крик, Игорю показалось, что это, голос Кончака, и тысячи и тысячи половецких стрел тучей взметнулись в малиново-голубое рассветное небо и сплошным дождём полились на полки Игоря.
Упали первые убитые, застонали раненые, вырвались и понеслись испуганные кони, что остались без всадников.
В ответ запели песню смерти северянские стрелы и вырвали из половецких полков немало черноглазых молодых всадников.
Стрелы сыпались беспрерывно, стучали, как град о шлемы, латы и кольчуги, о щиты и о железные накладки конских попон, выбивая из рядов то одного, то другого воина или коня.
Видимо Кончак, используя численное превосходство, решил пока что не вступать в рукопашный бой, а стрелами лучников обескровить русское войско.
Игорь это сразу понял, выхватил меч и поднял коня на дыбы.
- Вперёд, русичи! Вперёд! За мной, братья!
Гридни-копейщики опустили наперевес крепкие длинные копья и, набирая разгон, понеслись на половцев. За ними мчались мечники, а потом уже лучники, на ходу выпуская рои стрел, прикрывая тем самым передние ряды нападающих.
Удар был ужасным. Над полем навис грохот - это копья русичей встретились с половецкими щитами и будто гром грянул над самой головой. Зазвенели, зазвякали друг о друга русские мечи и половецкие сабли; заржали, вздыбливаясь и оскаливая зубы, обезумевшие кони; тысячи глоток) воинов кричали в боевом неистовстве.
Передние ряды половцев были враз смяты, сокрушены, повергнуты на землю. Задние тоже дрогнули и под натиском панцирных всадников Игоря начали отступать в степь.
Игорь подбадривал своих:
- Вперёд, братья! Ещё удар - и прорвём ворожье кольцо! Сильней нападайте! Смелее! А за нами прорвутся все!
Он бился в первых лавах, и его прямой обоюдоострый меч рубил без отдыха. Воронец грудью, прикрытой кольчужной сеткой, расталкивал низкорослых коней степняков, копытами вдавливал в землю тела раненых или выбитых из седла половецких воинов. Рядом с князем рубились сильнейшие северские витязи. Они глубоко врезались в плотные ряды ордынцев - уже совсем недалеко виднелась голая степь. А там где-то и Донец с его спасительными для русского войска зарослями и лесами.
Ни на шаг не отставали от князя Янь Рагуилович и Ждан. Как всегда радостно улыбающийся, бесшабашный удалой Янь кидался наперерез степнякам, готовым сцепиться с князем, и страшным ударом меча обрывал их дорогу жизни. Ждан вёл в поводу запасного коня - на случай, если Воронец под князем упадёт или будет ранен, а длинным копьём не менее успешно, чем Янь, защищал князя со своей стороны.
До открытого поля оставалось совсем недалеко.
- Ещё малость, братья! Ещё поднатужимся - и перед нами свободная дорога на Донец! - прокричал Игорь. - Вперёд, братья!
Но половцы тоже поняли, к чему стремятся русичи, и прилагали все усилия, чтобы остановить их боевой порыв. Сюда уже торопились свежие половецкие отряды. Придя в себя от неожиданного сильного удара Игорева полка, который расколол вражеский строй и глубоко вошёл в него, батыры Кончака с обеих сторон начали вновь осыпать русичей стрелами.
От них сразу упали десятки новгородцев.
Игорь поднял щит над собой, чтобы защититься, и вдруг почувствовал острую боль в шуйце. Стрела влетела в широкий рукав кольчуги, найдя единственное незащищённое место между кольчугой и поручью, и пронзила руку насквозь.
Щит упал на землю. Игорь покачнулся.
- Княже, что? - вскрикнул испуганно Ждан. - Ранен?
Игорь побледнел. На гриву коня брызнула кровь.
Ждан схватил поводья Воронца, развернул его назад.
- Князя ранило! Прикройте его!
Янь прикрыл Игоря своим щитом, дружинники сомкнули ряды позади него, начали медленно отступать под роем стрел.
Замешательство в рядах русичей не осталось незамеченным половцами, и они усилили обстрел.
Игорь от боли и досады сжал зубы. Вот несчастье! Всё утрачено! А ведь так недалеко было до прорыва!
Стрела терзала рану, жгла огнём. А голову сверлила мысль: "Вот когда дало себя знать знамение! Несчастливая доля Ольговичей не миновала и меня!"
- Не отступайте, братья! Не отступайте! Я сейчас вернусь с подмогой! - крикнул он воинам, которые дрогнули и ослабили напор.
Но известие о ранении Игоря стремительно разнеслось по войску и породило уныние. Только началась битва - и уже ранен князь! Как же теперь без него в такое время?!
- Рагуил, возглавь полк! Не отступай, пробивайся дальше вперёд! Мне перевяжут рану и я вернусь! - крикнул он тысяцкому, а Ждану и Яню сказал: - Ведите меня к Славуте.
Посреди лагеря, на половецких возах, застеленных никому теперь ненужными шелками и бархатами, лежали раненые. Одни стонали, другие просили пить. Возле них хлопотали знахари и костоправы - вытягивали из ран стрелы, останавливали кровь, составляли и закрепляли сломанные кости, накладывали повязки.
Славута уже слышал о ранении Игоря и бежал ему навстречу.
- Стрела? Снимайте быстрее с коня!
Игорь сел на ближайший воз. Славута осторожно поднял тяжёлый рукав кольчуги, отломил наконечник стрелы и вытянул из раны древко. Потом снял поручи, закатил рукава кольчуги и рубахи, обнажил рану.
- Ну, что? - спросил Игорь, морщась от боли.
- Благодари судьбу, кость цела, - обрадовался Славута. - А рана, хотя и болезненная, не страшна. Вот мы тебе завяжем её - и сразу станет легче.
Он достал из торбочки свёрток чистого выбеленного полотна, отрезал нужной длины кусок, один конец густо смазал мазью, что пахла мёдом и чистотелом, и перевязал рану. Потом подвязал руку перед грудью.
Игорь сразу спрыгнул с воза.
- Куда? - оторопел Славута.
- Как это куда? - удивился князь и здоровой рукой указал в ту сторону, где ревела, бурлила, бесновалась битва. - Туда!
- С одной рукой? Ты же ранен!
- Ну и что? Моё место там! - Игорь повернулся к своим молодым спутникам: - Помогите мне сесть на коня!
Те переглянулись. Как помочь? Не поднимать же князя на руках.
Тогда Ждан опустился на колено, наклонил плечи, Янь наклонился рядом с Воронцом, и Игорь по их спинам поднялся и сел в седло.
Его увидели воины, и из сотен глоток вырвался радостный клич:
Князь Игорь жив! Князь Игорь с нами! Братья, вперёд!
5
Ужасно долгим и тяжким оказался тот субботний день для войска Игоря. Против восьми тысяч русских воинов билось не менее двадцати пяти, а то и тридцати тысяч степняков, и к ним всё прибывала и прибывала подмога.
С полудня начала донимать жара. Хотя стояла только первая половина мая, солнце пекло немилосердно, по-летнему. Металлические шлемы, кольчуги и латы нагревались так, что казалось, плесни на них воды - зашипит, испаряясь. Сухая земля под копытами вздымалась едкой пылью, забивала горло, нос, а пот, смешанный с нею, выедал глаза.
Хотя с утра никто не поел, было не до еды, зато всё сильнее донимала жажда. И люди, и кони изнемогали без воды… А её не было!.. Воды! Воды! За единый глоток каждый без раздумий отдал бы всю вчерашнюю добычу!
Сколько раз Игорь кидал свои дружины в атаку на север, в ту сторону, где открывался ближайший путь к Донцу. В кольчугах и латах, с копьями наперевес бесстрашно пробивались русские витязи в самую гущу половецких полков - кололи, рассекали мечами, били боевыми топорами и булавами, топтали конями, арканили и стягивали с седел… В упорном бою продвинулись далеко в степь, но до Донца пробиться так и не сумели. На их пути становились всё новые и новые свежие отряды половецких всадников и, казалось, не будет им ни конца, ни края.
Наивысшего напряжения битва достигла во второй половине дня, перед вечером.
Отразив все попытки русичей прорваться к Донцу, Кончак понял, что чаша весов склонилась в его сторону и ключи от победы оказались в его руках. Он усилил натиск с севера, со стороны Донца, с запада и юга, от Суурлыка, оставив едва прикрытым небольшим заслоном путь на восток. Противнику ничего другого не оставалось, как отходить к небольшой - протяжённостью всего в восемь или девять вёрст - речке Каяле, протекающей с севера на юг в глубокой долине с крутыми берегами и впадающей в Суурлык неподалёку от большого озера. Кончак уже знал, что вместо Святослава Киевского с объединёнными силами всей Русской земли, он совсем неожиданно для себя встретил лишь войско Игоря с родичами.
И, злорадствуя, воскликнул:
- Зарвался, Игорь! Хотя и смелый ты, хотя и опытный воин, а сейчас зарвался! Легкомысленно пренебрёг опасностью, ожидающей тебя! Вот тут мы тебя и прихлопнем! Вот тут, на Суурлыке или на Каяле и наступит тебе конец! Ой-бой!
Вымотав силы русичей беспрерывными обстрелами из луков, кратковременными, но острыми и кровопролитными наскоками, а особенно тем, что заставил их изнывать от жары и жажды, Кончак перед вечером кинул все силы в атаку.
И снова знойное небо потемнело от половецких стрел. Снова зазвенели сабли, закричали воины, заржали кони, застонали раненые. Шум, треск, гам, скрежет, топот, крики поднялись над кровавым побоищем и не утихали ни на миг.
С горящим взглядом и запёкшимися от жажды губами, с окровавленной повязкой на руке Игорь вихрем носился по полю, воодушевляя воинов. Мчался от Святослава к Владимиру, от ковуев к Всеволоду, а потом к пешим новгород-северцам - призывал держаться, изо всех сил пробиваться к Донцу. Он поднимал боевой дух и добрым словом, и помогая мечом, а главное, одним своим появлением в самой гуще боя.
- Игорь здесь! Игорь с нами! - прокатывалось по рядам, и воины с новой силой бросались в бой, забывая о том, что вот уже который час бьются они без еды и питья, что нещадно печёт их солнце и обжигает сухой степной ветер, что кони едва держатся на ногах от усталости и жажды, что будущее им неведомо. Смерть? Полон?
Вечер принёс прохладу, но не дал отдыха. Бой продолжался. Когда стало невыносимо тяжко, примчался Ольстин Олексич и Рагуил с несколькими воеводами.
- Княже, всем нам теперь конец! И воины, и ковуи, и витязи, и все бгатья погибнут здесь! - взволнованно картавил Ольстин. - Нужно бежать!
- Как это - бежать?… - не понял Игорь.
- Ночью с небольшой дружиной можно пробиться, княже, - начал объяснять Рагуил. - Пересядем на подменных коней, найдём прогалину на стыке половецких отрядов - и пробьёмся!
- А пешие воины из черных людей? А воины, у которых нет подменных коней? Как же они? Оставить их? Бросить на верную гибель?
- Всем не спастись! Напрасная надежда!
Игорь возмутился.
- Что вы молвите? Одумайтесь! Как могу я покинуть простых воинов и бежать с одними воеводами?! Будет ли нам хорошо или плохо - надо всё принять со всеми! Если я покину поле боя с воеводами и старшей дружиной, а простых воинов брошу, оставлю их в руках ворога, то как я отвечу перед Богом? Тогда мне во веки веков терзаться больше, чем если бы я смерть принял! Ночью будем все вместе пробиваться к Донцу! Таково моё решение! Иного не будет!
Пристыженные воеводы поскакали к своим стягам, и бой разгорелся с новой силой - ночной бой!
Своим острием полк Игоря был направлен на Донец. Мечами и копьями прокладывали себе путь северские дружины, устилая его своими и вражьими трупами. Когда кони начали падать от изнеможения и жажды, воины становились в пеший строй.
Игорь поощрял, подбадривал и своим самоотверженным мужеством, и словом:
- Братья, дружина! Тут к Донцу совсем близко! Бывалые люди бают, доброму молодцу и пообедать не успеть, как мы туда пешком дойдём! Так поднатужимся, братья, ударим ещё и прорвёмся!..
Отдельные стяги воинов поднатуживались и глубоко врезались в тёмные, несметные орды половцев, оттесняя их всё дальше и дальше в поле. Казалось, ещё одно усилие - и железный половецкий обруч треснет. Игорь бросался в гущу боя и сиплым от натуги и жажды голосом кричал:
- Соколы! Витязи русские! Ну, ещё малость! Ещё!
Но прорваться нигде не удавалось. Всюду на пути непробиваемой стеной стояли кочевники, которые против одного русского воина выставляли трёх или четырёх своих. И под утро стало ясно: не пробиться.
А на рассвете, в воскресенье 12 мая, стряслось наихудшее: вдруг начали бежать ковуи. Воспользовавшись тем, что Кончак перед ними оттянул значительную часть своих сил на север, они, как только занялась утренняя заря, прорвали относительно слабый оловецкий заслон и кинулись без оглядки в степь. Они не могли знать, что это была западня, хитро подстроенная Кончаком.
Над полем послышались тревожные голоса:
- Ковуи бегут! Ковуи…
Игорь пришпорил Воронца и помчался вслед за беглецами. Ни Янь, ни Ждан на своих усталых конях не смогли за ним поспеть.
- Вернитесь, братья! Вернитесь! - кричал в отчаянии Игорь.
Но ковуи то ли не узнавали его, то ли, охваченные ужасом, желанием во что бы то ни стало спастись из этого пекла, не хотели узнавать, мчались дальше, не обращая на него внимания.
Тогда Игорь снял шлем и ещё сильнее пришпорил Воронца. Неужели никто не узнает князя?
- Воевода Ольстин! Братья ковуи! - продолжал кричать изо всех сил.
Но его хриплый голос тонул в громком топоте копыт и диких воплях беглецов. Только один всадник оглянулся и остановился. Им оказался Михалко Гюргович, сын хана из Остра.
- Прости, княже, - склонил он голову. - Испугались мы! Смерти испугались!.. Ведь половцы считают нас всех отступниками, предателями и в полон не берут - рубят всех подряд!
За ковуями поднялась туча пыли, а в широкий прорыв в оборонительном кольце русичей хлынули отряды кочевников.
Игорь понял: это - конец! Никакая плотина не остановит весеннее половодье, если оно образовало себе проран! Никакая сила не остановит теперь половцев, которые воспользовались бегством ковуев и ринулись в самую середину русского войска!
- Проклятье! - воскликнул он. - Что они натворили! И сами погибнут, и нас отдали ворогу на истребление!
- Там Каяла, а за нею - озеро, - пояснил Михалко Гюргович. - Они хотят добраться до воды, напиться и, напоив коней, скакать оттуда дальше в степь… если удастся, конечно…
- Если удастся… Несчастные! Там Каяла! Сумеют ли они перебраться через неё… Но, впрочем, что нам теперь до них… Сами избрали…
Резкий окрик Яня, приближающегося вместе со Ждан ом к князю, вывел Игоря из оцепенения:
- Половцы!
Игорь поднял голову. Половцы мчались ему наперерез. Уже видны и оскал конских морд, и хищный блеск в глазах распалённых боем всадников.
- Бежим! - пригнулся в седле Михалко Гюргович и ударил Воронца камчой по крупу.
Кони скакали из последних сил. Но сил оставалось мало. Ни острые шпоры, ни кнут, ни ругань, ни мольба - ну выручай, дружище! - ничто не могло заставить бежать их так, как бежали сытые, напоенные и не изнурённые половецкие кони.
Янь и Ждан скакали рядом с князем, но начали отставать. Отстал и Михалко Гюргович - Игорь вырвался вперёд. Ему оставался один перестрел лука до своих. Совсем близко! Всего один полет стрелы!
- Ну, конь дорогой, скачи быстрей! Ну, Воронок, выручай!..
Воронец и так мчался, как мог, обессиленный, томимый жаждой стлался над землёй, хрипло дыша. С него клочьями слетала на землю пена, болезненно ёкала селезёнка. Силы его были совсем на исходе, он спотыкался, едва не падал с ног…
И в это время из гущи русского войска вырвался высоченный бородач, схватил ближайшего коня без всадника и помчался князю на выручку. Его растрёпанная борода развевалась на ветру, а в жилистой руке блестел на солнце обоюдоострый меч. Издалека был слышен хриплый голос:
- Князюшко, держись! Я - Будило! - спрыгнул на землю. - Бери этого коня!
Но тут он заметил, что скакавший к ним половчанин на полном скаку натянул лук.
- Не стреляй! Это князь Игорь! - крикнул во всю мощь Будило и кинулся преградить путь стреле, подставив ей свою грудь.
Стрела пронзила его насквозь. Будило громко охнул, взмахнул руками, как крыльями, но на ногах удержался и успел ещё крикнуть: