- Люди добрые - поверх ропота вступил в разговор волхв - Паренька-то отпустить надобно, накормить его, да спать уложить. Ему вскоре уходить из веси надобно, сами соображаете почему. Тишатя, иди вона к супружнице головы нашего, во-он она в накидочке - волхв указал посохом на женщину в сиреневой накидке на плечах, которая стояла в переднем ряду - Любава Власовна не обидит ни чем. А тебе и отцу твоему от всей веси нашей поклон до землицы передай. Ну, ступай, ступай, отдохни.
Паренёк поклонился старику и устало поплёлся к женщине в накидке, ведя за собою, пугливо озирающуюся каурку. Кольцо перед ними расступилось, пропуская, и пока паренёк проходил сквозь образовавшуюся прореху, несколько мужских рук уважительно похлопали его по плечу.
- Так что решать-то будем, Будимир-батюшка? - раздался вопрос, едва толпа проводила взглядом паренька.
- Може в леса сховаться на время? - спросил кто-то.
- Не дело - тут же ответили ему - Разорят всё и пожгут.
- Пять десятков всего, вы чего? - удивлённо оглядел людей Игнат - Эй, Мстивой, скольких успеешь снять, пока до тына добегут? - остановил он взгляд на парне, в котором Вечеслав признал стрелка с праздника, того, что стрелял с завязанными глазами.
- Тут смотря, как одоспешены будут. Ежели, как Тишатко сказал, шелома с бармицами, да и с носами ежели ещё, то тяжельше придётся. В глаз-то такому бегущему мудрено попасть. Да и чего за кольчуги ещё…
- Мстивой! - прикрикнул Кузьма Прокопыч - Не рано ли вы разговоры свои затеяли. И ты, Игнат, уймись. Никто о противлении ещё не решил. И дело-то не в том, что их пятьнадесять всего, а в том, что отпор наш може после нам же боком выйти. Есть у кого что сказать ещё?
- Я, если можно, конечно - из толпы вышел долговязый, которого Вечеслав тоже помнил по празднику - Моя вера по этому поводу говорит так. Власть на земле она от бога даётся…
- Ну если токмо от твоего - перебил кто-то из толпы.
- Не мешай - тут же бросил голова - Пусть иноверец скажет.
- Так вот - долговязый многозначительно покашлял - Выходит если власть от бога дана, то и принимать её нужно не оспаривая и не ропща. Владимир князь ваш, потому и подчиниться ему вы обязаны. А вот молодые ваши - он кивнул в сторону Игната, хотя того, вряд ли, можно было назвать молодым - Готовы кровь проливать просто так, но вера моя говорит - не убий. Бог мой - он любовь есть. Возлюбите ближнего своего, как самих себя, и тогда откроется вам свет истины. Станьте же, как агнцы, примите в объятья идущих обидеть вас.
- А ты обидь нас, попробуй - снова усмехнулись из толпы.
- Да чего слушать-то его, Кузьма Прокопыч? - Игнат обернулся и с досадой поглядел на голову - Пустомелие одно ж. Какая от него польза нам таперича?
- Не пустомелие это - обиженно продолжил долговязый - А слова божьи. Так в святом писании сказано.
- А ты думаешь - заговорил вдруг волхв - Наша вера говорит убий? Эх, мил человек, плохо же ты нас почитаешь, а ещё хочешь, абы мы сочли, что ты и бог твой - любви светлой копь. А порешим покуда так - старик обратился к людям - Женщин и детей, кого на лодьях, кого посуху вёрст на десять уведём отсюда, абы беда до них дотянуться не смогла, а сами сготовимся и ждать станем, чего нам кмети княжьи скажут.
- Дело - сразу же донеслись с разных краёв с десяток голосов.
- А добро как же? - снова из-за голов спросил Завид.
- Я ж говорю, на десять вёрст уведём отсюда - волхв улыбнулся - Али ты про какое добро? Если про то, что на лодьях, думаю сгружать надо назад в овины, абы боле в них людей поместилось. Любомир Карпыч, здесь ты? - спросил он, оглядывая полукруг.
- Здеся, где ж ещё - без интонации ответил голос из-за спин первого ряда.
- Лодью свою дашь на общее дело?
- Да разве к ночи токмо.
- А чего так? - удивился старик.
- Да я вот чего думаю, ежели всё миром решится, то выйдет зря сгружались. А ежели не выйдет, сам гляди. К веси вашей они подойдут к вечеру, а в ночь кто ж приступом пойдёт? А до утра можно буде и пять разов сгрузиться на подол речки прямо, чего мне, жалко что ли шкур тех да воску с мёдом? О людях же речь идёт, до товаров ли?
- Ну так, значит так. Твоя лодья, тебе решать, а ты Кузьма собирай народ на разгруз общинных.
- Да эт разом - кивнул голова и крикнул хозяину густого баска - Елизар, отряжай давай ребят на разгруз лодей, да с гумен зерно надо бы перенести в весь, а то ведь пожгут, окаянные.
Полукольцо людей вдруг задвигалось, зашевелилось и стало разбредаться. Парни помоложе сгрудились возле Елизара, который наскоро объяснял кому-куда идти разгружать, мужи постарше двинулись к волхву и голове к воротам капища, а женщины торопливо стали разбегаться по своим хатам, видимо чтобы собирать пожитки.
- Так, Людота где? - озираясь прокричал Кузьма Прокопыч.
- Здесь я - низкорослый коваль появился неожиданно из-за стоявших перед ним мужей, бесцеремонно подвинув в сторону Игната, на что тот нисколько не обиделся.
- Ты в ту осень на броню наконечники из булата мастерил, осталися?
- Пара дюжин осталось. Да срезней с десятка три.
- Бери троих-четверых, ступайте в лощинник, для древков ветви хорошие наломайте. Опоясывайте в четыре пера, абы точнее летели. К обеду хорошо б было, абы по дюжине тех и других изготовили, а к вечеру так и все. А то у нас акромя томар стрельных , почитай и нету никаких.
- Сделаем - кивнул Людота - Томарами токмо щекотать кметей.
- Ага, абы они от смеху полопались - усмехнулся Игнат.
- Что-то ты шибко весёлый, не к добру - качая головой, упрекнул его волхв, и увидев подошедших ведьмака и Вечеслава, указал им рукою в глубь копища - Пойдёмте за мечом сходим.
Те двинулись следом за ним, оставляя за спиною взбудораженных мужей и громко раздающего поручения Кузьму Прокопыча. Последнее, что они услышали, это как голова громко звал Вышату, выспрашивая у того про какие-то совни , которых у того было три штуки, после чего волхв овёл вокруг себя рукою, обернувшись на месте, и над копищем нависла тишина.
- Абы не мешали - тихо проговорил волхв - Ты уж прости Велес-батюшка, посоветовать тебе хотел. Уж сам не пойму, чего это мужи наши горячку такую пороть стали, ведь загубят всех кмети, да весь нашу порушат. Може и поостынут к приходу дружины, да миром всё обойдётся? Авось Владимир кметям велел токмо урок установить нам, а крови не лить. Хотя, знаешь же ты Владимира, да и урманей с варязями его знаешь. Им токмо разреши палец укусить, так они и руку сгрызут. Потому вам уйти б лучше было.
- Остаёся мы - вдруг с железной уверенностью ответил ведьмак.
Вечеслав, который, начиная с выхода из хаты и до этой секунды, так и не смог окончательно проснуться, и потому реагировал на происходящее с неуместным полусонным спокойствием, разом сбросил с себя дремоту, услышав слова ведьмака. Нет, конечно… Но с другой стороны, намечается ведь серьёзная переделка, в которой лишиться жизни, как раз плюнуть.
- Но ведь он - удивлённо начал волхв, указывая рогом посоха на Вечеслава - Оттуда. Зачем же ему в делах наших животом своим рисковать?
- Ничего, я за ним приглядывать буду - улыбнулся ведьмак - Мы ж решили на лодьях идти, так чего ж нам решение своё менять. Так ведь? - ведьмак взглянул на Вечеслава.
- Тебе видней - ответил Вечеслав, пытаясь мысленно отмахнуться от, появившихся внутри, смутных опасений.
- Ну, что ж - вздохнул волхв - Воля ваша. Иди стало быть, бери свой меч. Сам Перун его молниями освещал в эту ночь, а стало быть, ведает он о тебе, внучок.
- Пра-пра-пра - поправил ведьмак, снова улыбнувшись.
Вечеслав направился к ступеням, поднялся по ним на насыпь, и подошёл к идолу Перуна. Преклонив колено, он осторожно поднял меч, взявшись за клинок, и медленно, слово в слово проговорил то, чему обучили его вчера ведьмак с волхвом.
- Принимаю меч сей, абы бить им ворогов земли нашей во славу твою и братьев твоих Сварожичей, и во славу самого Сварога, сына Рода Триединого. И пусть хватит мне духа стать ножнами меча сего, ежели сверну я с пути прави нашей.
20
С рассвета и почти до полудня, Вечеслав с ведьмаком помогали нагружать телеги, на которых перевозили обмолоченное зерно из гумен в овин, расположенный у западного тына веси. Тележные колёса накатывали глубокие колеи, застревали в мокрой после дождя земле, и потому приходилось на протяжении всего пути телеги подталкивать да вытягивать, когда те садились в грязь прочно. Для этого вслед за каждой из них отряжались по два-три человека, и Вечеслав попав в такой маленький отряд, всего за пару ходок, вымотался почти до предела. И это несмотря на то, что после ночного ливня, жара спала почти вполовину. Да и вообще, после этого ливня всё выглядело уже не так, как вчера. Свет был каким-то рассеяным, тени стали вдруг заметнее и как будто жирней, а ветерок с Оки скользким полозом пытался пролезть под воротник свитера. Словно кто-то щёлкнул на небесах тумблером, за одну ночь переключив его из положения "лето" в положение "осень".
Вместе с ними к овину подносили корзины и тюки с лодей, но когда Вечеслав, окончательно обессилив, притащился за очередной телегой в третий раз, ходоков со стороны реки уже не было. Значит, разгрузили, понял он, и поинтересовался у одного из мужиков работавших в овине, знает ли он, когда общинные лодьи уйдут.
- Да уже видать пошли - ответил тот, пытаясь засунуть один из тюков со скорой в промежуток между двумя другими.
Ну всё, окончательно. Вечеслав нервно хмыкнул, принимая полностью мысль о том, что теперь другого пути нет. До этого ещё мелькало в мозгу некоторое неверие в серьёзность заявления ведьмака. Нет, не боялся он возможной сечи, но ведь и вправду - не его это. Если в каждом попавшемся на пути населённом пункте ему вот так вот придётся участвовать в маленькой локальной войне - какой шанс у него дойти до Ладоги?
Ближе к полудню всё зерно было перевезено, и люди с гумен вернулись в весь, сложив на последнюю телегу немудрённый инструмент. Занимаясь с остальными одним делом, Вечеслав не мог не слышать о чём они говорят, и оказалось, что большая часть мужей склоняется к тому, чтобы выплатить княжеским кметям дань. Вступать с профессиональными воями в бой мало кому хотелось.
Он поделился этим наблюдением с ведьмаком, но тот тоже был не глухой, и всё слышал сам.
- Значит не будет ничего? - спросил Вечеслав, внутренне ругая себя за слабину.
- Это не от нас зависит - ответил ведьмак - Решат платить, не решат, а кмети могут и разбоем не побрезговать. А чего? Глушь медвежья, твори что угодно. Да я думаю и Владимир спросу с них за это не устроит, какой ему толк от веси, которая урок не выплачивает? К тому ж они кмети его, а мы тут кто? Челядь взбунтовавшаяся?
На площади ведьмак сразу же направился к Кузьме Прокопычу, и вызнав, что женщины и дети, которые не уместились в лодьи, уже ушли из веси посуху в сопровождении десятка вооружённых мужей, предложил срубить мост.
- Мы думали уже - Кузьма Прокопыч поскрёб жменей бороду - Да жалко стало. Ну что та Серебрянка, чуть колена выше.
- Всё одно ж новый ставить думали - не отступал ведьмак.
- Да не в жалость дело упёрлось - голова едва заметным жестом руки подозвал Вышатю Годславича.
- Люди к тому клонится стали - продолжил он, когда Вышатя подошёл - Абы дань выплатить. Завид времени зря не теряет… с этим заодно, как его… иноверец который.
- Василий - подсказал Вышатя.
- Во-во, с Василием этим, да с Любомиром чуть ли ни за рукав каждого ловят да стращают последующей рассправой от князя, ежели мы против дружины его встанем.
- Ему-то откуда знать? Он что, с Владимиром в одних хоромах обедает? - хмыкнул ведьмак, и на его лице появился хитрый прищур - А вы что ж теперь, шептаться меж собой будете и давать Завиду свой тын гнилой городить?
- Не шепчемся мы, а меж собою мыслим - недовольный укором ведьмака, нахмурившись проговорил голова - И мыслим, что поперёк желания уговаривать людей не дело. Сами пусть решают. Ежели решатся смертным боем встать, возглавим мы. Вышат вон в Полоцке в нарочитых мужах ходил, да десяцким был при детинце, а я в ополчении полусотничал, так что справимся. А ты мил-человек чего с таким интересом к делу-то этому? Неужто вы с родичем остаться решили?
- Решили - ведьмак ухмыльнулся - Али не по сердцу тебе такое решение? Може лишние руки помешают?
- Лишние руки не помешают - голова скинул со взгляда хмарь, и поглядел уже добрее - Чудно токмо - повторил он слова, уже однажды сказанные им после судилища - Чудно, что вы и вправду в делах наших более нашего участвуете. С чего бы оно?
Разговор прервал один из дозорных, которых выставили ещё с утра, заодно проводив в сторону своей веси принёсшего новость паренька. Паренёк отказался почивать и сразу же после того, как Любава Власовна напоила и накормила его, запросился обратно, боясь досидеться ненароком до прихода кметей, или попасться им по дороге. Поэтому паренька повели в обиход, звериными тропами, да по над Окой, а заодно и расставили дозоры в лощинниках у основной дороги.
Дозорный, крепкий парень лет двадцати пяти, не спешиваясь миновал ворота и рысью прошёлся на своём вороном по одной из улиц до самой площади. Взгляд его был возбуждённым, губы сжаты в тонкую полосу. Спрыгнув почти на ходу, он уцепился в уздечку, и рывком останавив коня, громко выдохнул.
- Видал их. В десяти верстах уже. Одоспешено идут, красиво - не удержался он от похвалы.
- И того уже нет. Вёрст пять-шесть небось осталось - задумчиво проговорил Кузьма Прокопыч, и тут же стал резко отдавать приказы - Ворота запереть на два засова, Мстивой, рассаживай свою ватагу по крышам. В лазы пусть мужи с рогатинами ползут, да под тыном хоронятся. Так, Игнат, к воротам живо. И ты, Годславич, ступай видимо, а я Будимира-батюшку обожду и придём мы следом.
Площадь тут же пришла в движение, люди в полном молчании заспешили по улицам к лицевой стороне веси, и лишь Игнат громко окликал тех, кто должен быть лезть в лазы.
Вечеслав с ведьмаком, дождались когда из копища появился волхв, и вчетвером, вместе с головою, двинулись вслед за остальными.
- Странно - стал говорить Будимир, поглядывая на ведьмака - Умолчал Перун, не дал знака, прольётся кровь али нет.
- Тем и лучше, Будимир-батюшка - тут же отозвался голова - Заране знать ежели, поджилки трястись начнут.
Вечеслав шёл позади остальных, невольно оглядывая весь, выглядевшую теперь совсем опустело без ушедших женщин и детей, которых оказалась большая часть, и ему вдруг стало интересно, а сколько в веси осталось мужчин? Количество противника было известно, а вот количество защитников. Но спросить он не успел.
Подходя к огибающей улице, ведущей по над тыном, Кузьма Прокопыч задрал голову, и глянув на крышу одной из угловых изб, громко спросил у сидевшего там парня, не видать ли кметей. Парень на пару секунд бросил взгляд вдаль, отвлекаясь от натягивания тетивы на кибить , и потом посмотрев на Кузьму Прокопыча, отрицательно помотал головой.
- Не торопи, ещё успеем увидать - выдохнул Будимир - Ох, гляжу я, дума у тебя Кузьма к одной сторонке прибивается. Токмо ты на рожон не лезь, за тобою людские жизни стоят. Да и слыхал же, половина почитай, не хотят ратиться. Одно чую верно ты мыслишь, кметей в весь не пускать - волхв приостановил голову за локоть посредине дороги и продолжил речь - Знаешь ты не хуже моего урманей, да и варязе нынешние не те, что при Светославе. Тогда они на жопе сидели, а таперича князьками глядят. А в весь ежели зайдут, то и вовсе укороту им не буде. Сами же зацепят кого из наших горячих, Игната того же, али Мстивоя, да потом уже, аки комлем снежным беда с горки покатится. Токмо в веси нам с ними не управиться уже буде, посекут нас, аки детей малых.
- Это ты верно говоришь - кивнул голова - Да токмо сдаётся мне, что они с самого начала идут, абы сваду затеять, иначе зачем было пятью десятками тащиться. Ежели слово наше князю передать надобно токмо, то и десятка с головой хватило б.
- Ну то, что пять десятков их, в том я изначального умысла не вижу. Побили их бы втихую, ежели б они малым числом шли. И вятки, и радимичи обиду свою не забыли поди, скрипят зубами по ночам доселе. Ты ж сам из радимков, разе ж запамятовал?
- Всё помню - голова прищурился - Потому и горячусь. Ты прав, Будимир-батюшка, поначалу ерепениться не стоит. Попробуем миром реши…
- Идут! - перебил слова Кузьмы Прокопыча громкий окрик, и он тут же невольно бросился к тыну, а следом заспешили ведьмак с Вечеславом и волхв, тяжело опираясь на посох и мрачно покачивая седою головой.
Кмети шли в два длинных ряда. Вечеслав увидал их, когда из-за поворота, скрытого лесною стеной, появилось уже с десяток конных. Из-за этого поворота ещё совсем недавно вышли и они с ведьмаком, но как же всё изменилось за это время. Теперь он словно был неотъемлемой частью веси, хотя и пробыл в ней всего несколько дней.
Завидев поселение, четверо передних конных тут же съехали на обочину дорожки и один из них принялся раздавать команды, приподнявшись в седле. До веси его голос не доносился, но по властным жестам руки можно было легко догадаться, что командовать этот вой, который скорее всего был полусотником, не просто умеет, а делает это привычно и несуетливо.
Выползающий из-за поворота отряд, похожий на стальную змею, неукоснительно реагировал на указания руки. Некоторым полусотник указывал на поле рядом с дорогой, и те съезжали с дороги и тут же спешивались, другие по указке командира направлялись к лесу, и принимались, не слезая с коней, рубить боевыми топорами нижние, толстые ветки старых деревьев. Вскоре появились и обозы, которые шли медленно, запряжённые кряжистыми, крепкими лошадками. Обозы съезжали в поле и постепенно образовывали большой полукруг, выпирающий дугой в сторону веси. Некоторые из спешившихся уже привязывали к остановившимся обозам поводья своих коней, и принимались сгружать на землю большие холстинные скаты.
Со стороны леса, словно муравьи, потянулись рубщики, таща за собою "добычу". Да и вообще всё это организованное копошение стало похоже на муравейник, в котором каждый беспрекословно выполнял свою функцию, и от этих организованности и беспрекословности грозно повеяло опасностью.
Почувствовав это ощущение опасности внутри себя, Вечеслав обежал взглядом стоявших у тына мужей. Ощутили ли они? Тронул ли их своим ледяным ветерком страх перед этим слаженным воедино муравейником?
И судя по напряжённым взглядам, тронул.
Молчаливое наблюдание того, как кмети разбивают лагерь, длилось минут десять. Никто не хотел, или не мог ничего сказать, погружённый в свои невесёлые мысли. Наконец, громко хмыкнув, голова сплюнул на землю, и как и Вечеслав до этого, с интересом оглядел стоявших вдоль тына.
- Что лбы нахмурили, славяне? - громко спросил он, и остановил взгляд на Игнате - Осилим, коли чего?
- Осилим, Кузьма Прокопыч - улыбнулся Игнат - Хотя окольчужены они крепко, куда рубить, ума не приложу.
- А по рукам, да по ногам, где открыто. Да и бармица не божья десница, от доброго удара не защитит.
- Не бравадься, Кузьма - тихо, чтобы не слышали другие, выдохнул волхв - Мимо людей сейчас твоя бравада буде.