* * *
В тот же день к нам зашёл её брат, мой дядя Франс. Он попытался успокоить мою мать:
- Польские свиньи не продержатся больше недели, а затем восстановятся спокойствие и порядок!
Но она не верила ему.
- Ты думаешь, это единственное, чего хочет Гитлер?
- Я читал его книгу. Если он нападёт на кого-то ещё, то это будут русские коммунисты! Он нацелен на Восток, ему нужен Восток!
Казалось, что это убедило её.
Я и раньше слышал имя Гитлера по радио и в разговорах взрослых.
- Дядя Франс, почему немцы убивают польских свиней, разве у них нет своих собственных?
Он захохотал так презрительно, что я тут же почувствовал свою глупость и растерялся.
Но то была моя собственная ошибка. Следовало подождать и спросить у отца. Я как будто изменил своему отцу ради этого хохочущего дурака дяди, чей смех развеселил даже мою мать, чему я, кстати, был рад.
- Нет, нет, - ухмыльнулся он, - поляки не свиньи, они люди!
Такой ответ зародил во мне новые вопросы, но я не стал больше спрашивать его, а снова вышел из дома.
Во дворе мне встретился соседский мальчишка, который был младше и потому всегда меня слушался.
- Давай играть в войну!
- Давай!
- Ты будешь свинячим народом, а я буду Гитлером!
- Хрю-хрю! - заверещал он и помчался прятаться за дерево.
Мы играли до тех пор, пока за ним не пришла его мать и не увела домой. Но меня это не огорчило. Он был слишком мал, чтобы такая игра приносила много удовольствия.
Когда я вернулся домой, дядя Франс уже ушёл, а мать усердно прибирала кухню. Я прошёл к себе в комнату и открыл свою любимую книгу с картинками обо всём на свете.
На карте мира каждая страна имела собственный цвет: Голландия - оранжевый, Германия - зелёный, Польша - коричневый, Россия - светло-жёлтый. Голландия была наименьшей из четырёх.
Немцы вошли в Польшу, которая лежала далеко от Голландии. Дядя Франс заявил, что, в любом случае, Гитлер будет продолжать двигаться в том же направлении, а моя мать сказала, что солдаты не должны прийти сюда. Они оба были, вероятно, правы, однако опасение оставалось, ведь Германия - наш ближайший сосед!
Чтобы быть уверенным в полной безопасности, нужно поговорить с моим отцом. Но я не знал, когда смогу увидеть его: он возвращался домой поздно и долго спал по утрам, а я уже был школьником, поэтому мы встречались только по выходным.
Учился я совсем неплохо. У меня был свой круг приятелей, годных для игры в футбол, для шалостей или просто для болтовни. Они были для меня хорошей компанией. Не самой лучшей, но достаточно хорошей! Каждый пацан знает, что это означает - самая лучшая компания. А что - самая худшая!
Другие ребята пытались попасть в нашу команду, но мы принимали не каждого.
* * *
Разговор с отцом произошёл двумя днями позднее.
- Как твои дела в школе? - спросил он, наливая себе третий стакан спиртного.
- Очень хорошо! Сегодня только два мальчика решили больше задач, чем я!
- Должно быть, они евреи!
- Почему?
- Они всегда стараются показать себя умнее всех вокруг, умнее тупых голландцев.
- Голландцы не тупые!
- Ах ты мой маленький патриот! - Отец взъерошил мне волосы.
- Так, значит, евреи в самом деле плохие, как говорят про них некоторые люди?
- Не то, чтобы все они плохие; просто лучше, если бы их не было поблизости. Однако католики гораздо хуже!
- А почему Гитлер напал на поляков?
- Ты хочешь знать настоящую причину?
- Конечно!
- Причина в том, что Гитлер безумен, и никогда никому неизвестно, почему он поступает так, как он поступает!
- А кто хуже - Гитлер или евреи?
- Все одинаковы - Гитлер, евреи, коммунисты, - от них только неприятности. Они не дают нам спокойно жить!
- Кто такие коммунисты?
- Это русские, которые хотят отобрать всё, что мы имеем, и превратить нас в своих рабов!
- А американцы помогут нам?
- Вероятно, эти сейчас скажут: "О’кей! Опять в Европе люди убивают друг друга, но нам-то какое дело?!" Такова худшая правда на этом свете, мой сын: люди убивают друг друга, и никого это не волнует!
4
Беседа с отцом оставила во мне двойственное чувство. Я был рад и горд, что он обсуждал со мной, как со взрослым, события в мире. Но мир, о котором он говорил, выглядел ненадёжным, опасным местом, где всё резко менялось в одну секунду.
Гитлер мог вдруг завопить и развернуть свои войска, направив их на Голландию. Тогда люди стали бы убивать друг друга прямо здесь, и это никого бы не взволновало.
Мальчишки в школьном дворе тоже рассуждали о мировых событиях. Каждый из них имел собственное мнение, полученное из разговоров со своим отцом.
Один утверждал, что Гитлер не станет нападать на нас: ведь немцы и голландцы почти что родственники. Другой заявил, что если немцы придут, то они должны убить только евреев и коммунистов, а голландцев не тронут. Я же сказал, что поскольку Гитлер сумасшедший, то он может прийти и убить всех голландцев, не тронув евреев и коммунистов.
Вскоре в школе произошло необычное событие.
Среди наших учеников было несколько евреев. Одного из них постоянно дразнили. У него были чёрные курчавые волосы, которые блестели, как намасленные, и поэтому его было легко заметить.
Я слышал, как дети называли его жидом. Несколько раз я тоже замышлял крикнуть ему жид, просто чтобы посмотреть, что произойдёт. Но такой случай мне так и не представился, потому что он перестал появляться в школе. Сначала я думал, что он заболел, но через пару дней узнал, что он переселился в Англию. Вот так просто - фьюить! - и исчез.
* * *
Неделя за неделей проходили без особых новостей. Мало-помалу люди стали забывать о далёкой войне и больше беседовали на другие, более близкие темы. Взрослые толковали о ценах и заработках; дети ожидали, когда же наконец замёрзнут каналы, и предвкушали приближение Олимпийских игр, назначенных на будущее лето в Амстердаме.
Со временем некоторые изменения всё же становились заметны.
Мой отец ворчал, что люди перестали ходить в ресторан.
Моя мать теперь часто становилась либо нежна, либо раздражительна без видимых на то причин, хотя раньше такое с ней не случалось.
Я не знал тогда, что она беременна, пока поздней осенью её большой живот не стал особенно заметен. Отец любил поглаживать этот живот, и я понимал, что он старается хоть как-то привести мать в хорошее настроение.
Вскоре после Нового года родились близнецы - это были Ян и ты, Уиллем!
Пока мать лежала в больнице, отец опять взял меня с собой на рынок.
На этот раз он двигался медленнее и более тщательно выбирал продукты, приговаривая: "В голодные времена глаза заостряются!"
Для меня оставалось неясным, как это времена могут быть голодными, и не нравилась необходимость заострить глаза.
Торговцы теперь разговаривали с ним по-другому: одни менее дружелюбно, другие - более.
- Говорят, ты опять стал отцом? - спросил один из них, стоя за своим прилавком с горой льда и сельдей.
- Более того, дважды!
- Что, близнецы?
- Да, мальчики!
- Во всяком случае, это мальчики!
- Верно, верно! Но жена по-прежнему хочет девочку, чтобы можно было её наряжать!
К тому времени я уже знал, как взрослые делают детей. Я слышал их при этом занятии, и даже несколько раз подглядывал за ними. Их неистовство пугало и в то же время волновало меня.
Один из моих одноклассников тоже был осведомлён обо всём, за исключением того, что при этом люди совершают движения. Никто не говорил ему об этом, и он никогда не заставал своих родителей врасплох. Так вот, он был чрезвычайно ошарашен, когда однажды обнаружил, что люди в это время двигаются.
Мы хохотали по этому поводу несколько дней.
* * *
Пришла зима, и каналы наконец-то замёрзли. Установилась отвратительная голландская погода: сильный ветер приносил с Северного моря дождь со снегом. Люди ворчали по поводу слякоти больше, чем обычно, чтобы отвлечься от разговоров о войне.
- Воюют ли армии зимой? - спросил я моего отца.
- Только в крайнем случае. Люди предпочитают убивать друг друга в хорошую погоду!
Следовательно, мы были в безопасности до весны!
5
Жизнь в семье круто изменилась с появлением близнецов.
Даже один новорождённый ребёнок создал бы в доме особенное настроение, а с близнецами этих особенностей прибыло вдвое больше! Они приковывали к себе пристальное внимание моих родителей, родственников, каждого, кто заходил в гости.
Я же невзлюбил вас обоих! Кем вы были для меня? Комочками плоти в одеяльцах!
Моя бедная мать долго не могла толком выспаться. Когда один из мальчиков спал, другой начинал плакать и будил первого. Однако постепенно близнецы приучились вместе засыпать и вместе просыпаться.
Окружающие говорили про них:
- Они как будто единый организм с двумя телами!
- Погодите, вот вырастут и станут разыгрывать шутки с вами - один будет притворяться другим!
- А некоторые из них способны посылать мысли на расстояние и разбивать чайные чашки, не касаясь их! - сказала одна старая женщина без малейшего сомнения в голосе. - Я сама такое видела!
Однажды мать положила малышей на свою кровать и сказала мне:
- Последи минуточку за братьями, мне нужно помыть руки! Не дай им упасть на пол!
Это был самый первый случай, когда я оказался наедине с близнецами.
Я приблизил лицо вплотную к ним, чтобы разглядеть, есть ли в них что-то необыкновенное.
Мои глаза смотрели прямо в ваши глаза, такие же голубые, какие бывают у всех малюток.
Вы оба заорали одновременно. Мать вбежала и оттолкнула меня в сторону мокрыми руками.
- Что ты им сделал?
- Ничего! Просто смотрел на них!
Она схватила близнецов и унесла из комнаты, оставив меня одного около постели, на которой она с отцом зачала их.
Вы, братцы, никогда не любили меня после этого!
У вас были свои тайные способы беседовать между собой: быстрые взгляды, особые движения маленьких пальчиков.
У вас были свои секретные способы беседовать и со мной тоже. Хотя вы не могли ещё говорить, я всё же слышал, как вы оба сообщали мне:
- Мы не любим тебя, но мы будем притворяться, чтобы не огорчать нашу мать! И ты тоже должен притворяться, что любишь нас, если ты действительно любишь свою мать!
Я понимал - необходимо оградить близнецов от всего плохого, что может случиться с ними. Но я не знал, как именно это сделать, и старался находиться как можно дальше от них, чтобы не стать даже косвенной причиной, если что-нибудь произойдёт.
У меня даже было чувство, что они желали для себя какой-нибудь неприятности, случившейся по моей вине - тогда вся любовь нашей матери целиком принадлежала бы им.
Однажды, спускаясь вниз по лестнице в погреб, я вдруг внезапно потерял сознание и свалился с ног. Вне сомнения, близнецы устроили это! Ведь, передавая свои мысли на расстояние, они могут при этом не только разбивать чашки, не так ли?
Гости, родственники и соседи всегда спрашивали меня - как мне нравятся мои братья? Я знал, какой ответ ожидался, и отвечал именно так. Они даже не пытались взглянуть мне в глаза, чтобы убедиться - не лгу ли я, как мог бы солгать любой ребёнок. Их на самом деле интересовало не это, а насколько правильным окажется ответ.
Один только дядя Франс заметил моё состояние:
- Помню, когда родилась моя сестра - твоя мать, я чувствовал себя ограбленным, как будто кто-то прошёл мимо и выхватил у меня из рук любимую игрушку!
При этих словах, впервые после появления в доме близнецов, я почувствовал облегчение и успокоился. Я никогда не смог бы завести такой разговор с моим отцом или с кем-либо ещё.
- Она тоже родилась очень миленькой, - продолжал дядя Франс. - Я был обязан любить её! Но для меня всё изменилось!
Понимая, что не следует задавать важные вопросы кому-либо, кроме своего отца, я, тем не менее, спросил дядю Франса:
- Как же мне относиться к близнецам?
Дядя Франс выдержал долгую паузу, поскольку это был трудный вопрос, а он хотел дать понятный мне ответ.
- Близнецы, конечно, не уродцы, рождённые без рук и без ног, но ты также не можешь сказать, что они на сто процентов обычные дети. Они - твои кровные братья! То, как мы выглядим, цвет наших глаз, форма наших ладоней, наши способности, всё это достаётся нам от родителей. Люди получают свою индивидуальность через кровь, и таким образом создаются нации. Ты никогда не должен подводить свою кровь!
- Разве это не то же самое, что говорят немцы?
- Немцы не дураки! Ты просто погляди вокруг себя! В одних семьях каждый способен петь, в других - никто не может воспроизвести мелодию. В некоторых семьях никто не пьянствует, в иных - все поголовно не выпускают стакана из рук. Почему? Потому что для одной крови по нраву вкус алкоголя, а другая кровь не любит его!
- Моя не любит!
- Твоя - полюбит!
Однако не многое из сказанного дядей в этот день повлияло на моё самостоятельное открытие - близнецы обладали тайным пониманием друг друга!
Разумеется, я беседовал обо всём этом с моими школьными друзьями.
Я говорил им:
- Близнецы ненавидят меня, потому что они вынуждены разделять со мной свою мать! К тому же, они очень сообразительные и имеют власть, которой нет у обычных людей!
- Какую такую власть?
- Например, разбивать чайные чашки, не прикасаясь к ним! Одна старуха видела такое, я сам слышал, как она рассказывала!
* * *
Дядя Франс присоединился к голландским нацистам и надел нарукавную повязку с надписью NSB.
- Плохие или хорошие, - говорил он, - но наступают великие времена! Настоящая история!
- История не приносит ничего, кроме неприятностей, - отвечал мой отец. - Мне это не нравится!
- Ты думаешь, историю волнует - нравится ли она тебе?
- Проваливай к чертям вместе со своей историей!
Было странно слушать их разговоры. Я чувствовал кровную связь с ними обоими и осознавал свою несправедливость к отцу, не знавшему о наших с дядей Франсом беседах.
У дяди Франса бывали некоторые здравые мысли. Он читал газеты и размышлял о разных вещах. Однако я был рад, что последнее слово оставалось за моим отцом.
И к тому же, дядя Франс оказался неправ: Гитлер не продолжил наступление на Восток.
Ранним утром ещё одного солнечного дня, 10 мая 1940 года, германские войска вошли в Голландию. И по земле, и по воздуху.
После нескольких дней ожесточённых сражений и бомбардировок разрушенный до основания Роттердам сдался. Голландское правительство капитулировало, чтобы избежать повторения подобных страданий во множестве других мест. Немцы быстро распространились по всей стране и установили повсюду свои собственные уличные знаки, чёрные и жёлтые. Королева укрылась в Англии, в тех же местах, куда уехал еврей из моей школы.
Раньше это казалось невероятным! Как может Королева покинуть свою страну?! Всё равно, как если бы собственная мать сбежала от нас прочь!..
Однако война превращала невероятные события в реальность настолько часто, что они становились обычными явлениями. Подобно массовой гибели от голода или отправке своих детей на смерть.
6
Всего неожиданнее оказалось столь вежливое поведение немецких солдат, что нельзя было требовать от них большего. Они уступали пожилым людям места в трамваях, полностью оплачивали все свои покупки в магазинах, ни на кого не повышали голос.
Голландские девушки начали гулять с ними, хотя многим людям это не нравилось. Появилось гораздо больше возможностей для работы, у населения прибавилось денег.
Дядя Франс сказал, что немцы демонстрируют нам ту прекрасную жизнь, которую Гитлер обеспечил для них после Великой Депрессии и хочет сделать то же самое для голландцев.
* * *
Все мальчишки были обеспокоены вероятной отменой из-за войны очередных Олимпийских игр.
- Как жаль! Ведь Голландия выступила совсем неплохо на прошлой Олимпиаде в Берлине!
- Тинус Озендарп был лишь на две десятых секунды позади Джесси Оуэнса в финале стометровки!
- Подумать только - какие-то две десятых!
- А в забеге на 200 метров отстал от него всего на шесть десятых!
- А кроме того, мы ведь победили в двух самых голландских спортивных видах - в велосипедных гонках и в парусной регате!
В плавании вольным стилем Рия Мастенброк завоевала золото, чем мы также гордились, хотя, конечно же, это больше касалось девчонок.