Глава 9
Западная Сибирь. Кузнецкий Алатау.
Кряж Салтышык. 28 июня 20… года
Вертолет шел низко, повторяя повороты русла Томи, и казался большой серой мухой под иссиня-свинцовым "потолком" из грозовых туч, укрывшим всю пойму реки. Мы сидели молча, прильнув к иллюминаторам. Разговаривать было невозможно из-за низкого раскатистого рева турбины прямо над головой. Разглядывать внизу, в общем-то, тоже было нечего - стальная лента воды между изрезанными, каменистыми берегами. Удивительно тусклый мир!
Я же никак не мог отделаться от ощущения, что мы летим по какому-то коридору, в конце которого - бездна. И благоразумно помалкивал, хотя так и подмывало рассказать об этом Олегу, сидевшему с обреченно-насупленным видом. Я понимал, что если выдам что-либо подобное, рискую окончательно потерять его доверие и расположение и быть занесенным в списки ненавистных Ракитиным экстрасенсов, магов и прочих нарушителей нормальной жизни.
Катавасия началась вчера. Пришли ответы на запросы по поводу обстоятельств смерти Степана Крашенинникова и Карла Крюгера. Оба умерли, по заключению тогдашних медиков, от "внезапного послабления сердечной мышцы", то бишь - от инфаркта миокарда, говоря по-современному. Само по себе это обстоятельство не выглядело странным. Обоим мужчинам, по меркам их века, было уже немало годков, и подобная причина смерти особого изумления ни у кого не вызвала. Но…
- "…итогом осмотра помещения, именуемого по протоколу кабинетом, явилось обнаружение явных и неявных признаков возгорания ученых бумаг, принадлежавших покойному хозяину - господину профессору ботаники и натуральной истории Степану Петровичу Крашенинникову. Оные бумаги, в величайшем количестве разбросанные по столу большому и двум малым, такоже и конторке в красном углу комнаты, большей частию оказались обугленными, а иные сгорели полностью. При том ничто из мебели от огня не пострадало, такоже и рухлядь в платяном шкапу, и парики на болване…" - Олег сморщился, будто разжевал пол-лимона без сахара и чая. - Блин, ничего не меняется!
- Ты о чем?
- О косноязычии наших предков по служебной линии. Это же читать невозможно!
- Давай я почитаю…
- Валяй, а то у меня уже скулы сводит. - Он швырнул распечатку на стол.
Я взял из папки другую распечатку.
- Копия полицейского протокола за номером 217-бис от 19 января 1882 года, - сообщил я. - Ну, все читать - смысла нет. Погоди минутку… - я пробежал глазами текст. - Ага, вот!.. "…по заключению медицинского эксперта-криминалиста господина Петраковича, причиной скоропостижного разрыва сердечной мышцы могло стать сильное изумление или даже страх покойного перед неведомой смертельной опасностью. Оная опасность и страх могли соотноситься как с вполне реальными, так и вызванными к жизни неизвестным способом видениями. В последнем случае могло иметь место последствие неумело проведенного сеанса столоверчения, коим, как выяснено, баловался покойный при жизни… Однако ж не менее важным является то обстоятельство, что в личном кабинете покойного, временного купца 1-й гильдии Карла Иоганна фон Крюгера, экспертом Добрянским отмечены на персидском ковре следы большой собаки, соразмерные следам сенбернара или же мастиффа. Такоже обнаружены на ковре и даже столе клочья собачьей шерсти, более похожие на шерсть лайки… достоверно установлено, что покойный собак в доме не содержал, а иные беспородного племени в количестве двух штук сидят на цепи на заднем дворе и у дровяного сарая…"
- Хватит, Димыч! - взмолился Ракитин. - Я сейчас от злости тресну! Ну, как это можно читать?..
- А сам-то лучше, что ли, пишешь? - ухмыльнулся я, складывая распечатку. - Ну, теперь-то тебе все ясно?
- Что именно?
- Что надо немедленно ехать в горы, инспектор, если вы заинтересованы в поимке преступника!
- Спокойно, Холмс, я же сказал, что поеду…
Вертолет сделал очередной вираж и устремился прочь от реки вдоль широкого распадка, заросшего чернёной тайгой и клином выходившего к берегу. По дну распадка скакала по плоским синеватым камням неширокая речка, вливаясь в неспешные воды Томи.
Точного ориентира на урочище Козыр-агаш в "памятных тетрадях" Крашенинникова я не нашел. Поэтому нам предстояло внимательным образом исследовать южный склон Салтышыка на протяжении, по крайней мере, десяти-пятнадцати километров параллельно течению Нижней Терси - правого притока Томи, где, согласно записям, были высажены молодые ученые и проводник.
Экипировали нас отлично. Всепогодные комбезы "Маугли" с внутренним влагопоглощающим слоем и воздушным фильтром обеспечивали защиту от дождя, жары и холода. К комбезу прилагались совершенно фантастические ботинки. Это была не просто обувь - сложнейшее инженерное устройство! Во-первых, у ботинок была подошва с изменяющимся коэффициентом жесткости. Чем сложнее был профиль опоры, то есть поверхности дороги, тем более гибкой становилась подошва. Материал как бы облегал все выступы поверхности, скрадывая их и снимая давление и неприятные ощущения на стопу. Во-вторых, ботинки тоже имели систему вентиляции, как и комбезы. Причем устроена она была гениально просто. Во время ходьбы верхний слой стельки работал как воздушная помпа, прогоняя воздух сквозь внутреннее пространство ботинка. В такой обуви можно было идти весь день, не снимая, и ни капельки не устать!
Кроме этого, в заплечных плоских ранцах мы несли трехдневный запас суперконцентратов - толстых блекло-серых плиток, представлявших собой сбалансированный белково-углеводный комплекс с необходимыми добавками витаминов и минералов, обезвоженный по специальной технологии. Достаточно было бросить в стакан с водой кусочек этой плитки размером с вишню, и через десять минут получался невзрачный на вид, но очень питательный бульон, по калорийности не уступающий стакану настоящего мясного бульона.
Воду мы с собой не взяли, поскольку в этих краях ее и так было в избытке, а пачка универсальных таблеток "Детокс" обеспечивала два ведра чистой питьевой воды из любого источника, включая болото.
Наличествовали в чудо-ранце и компактная аптечка, и "сухое горючее", способное разжечь костер под проливным дождем, и даже фляжка со спиртом.
На левых запястьях у нас были всепогодные хронометры, а на правых - электронные системы ориентации, настоящие мини-компьютеры, с точностью до ста метров определяющие географическое местоположение владельца. Хотя я лично предпочел бы старый, проверенный туристический компас.
На широких поясах размещалось еще множество полезных в походе мелочей, включая коротковолновую рацию, нож и радиомаяк. У Олега, кроме того, висела кобура с пистолетом, а над левым плечом моталась антенна спутниковой связи.
Короче - коммандос, блин!
Однако все ернические мыслишки вылетели у меня из головы уже спустя час от начала нашего похода. Скупость географических сведений о маршруте движения группы Крашенинникова сильно осложняла поиски. Было известно, по сути, только то, что высадились они где-то недалеко от устья речки Нижняя Терсь и должны были двигаться в меридиональном направлении, да и то только до определенного момента, пока проводник не свернул на тайную тропу к капищу. А ведь она и была целью наших поисков!
Иголка в стоге сена при таких условиях выглядела бревном на футбольном поле. И все же мы начали поиски.
Погода стояла пасмурная, но без дождя. И это обстоятельство было нам на руку. Из записей Крашенинникова следовало, что весь первый день они двигались вдоль Терси, которая в своем нижнем течении извивалась по распадку, делясь на множество мелких рукавов. Исследователи заночевали возле нее и лишь на следующий день свернули на север, к хребту. Учитывая это, мы с Ракитиным десантировались в двенадцати километрах выше устья Терси, у подножия невысокого, но достаточно крутого лесистого кряжа.
- Похоже, отсюда они и начали подъем, - сказал я, разглядывая склон в бинокль. - Направление почти точно на север.
Олег развернул карту-двухверстку, поводил по ней пальцем, хмыкнул.
- Они могли пройти еще дальше, около четырех километров, вот до этого распадка с ручьем, и двинуться вдоль него.
- Вряд ли, - пожал я плечами. - У Крашенинникова ничего не говорится про ручей, а он был мужик педантичный.
- Ну, все же ты читал не его отчеты, а что-то вроде личного дневника, - вздохнул Ракитин, пряча карту. - Поэтому будем доверять не записям, а здравому смыслу.
- И что же он тебе говорит?
- Что ребятки действительно полезли на кряж где-то здесь. Судя по "красочным" описаниям их восхождения…
- Тогда вперед, инспектор! - сказал я, пряча улыбку.
- Только после вас, Холмс! - осклабился Олег.
Подъем на, в общем-то, несложный, по туристическим меркам, холм, высотой каких-нибудь полсотни метров, тем не менее отнял у нас часа три. Дело сильно осложнялось тем, что лесистые склоны оказались сплошным буреломом, вдобавок среди мхов и травы, составлявших подлесок, то тут, то там подворачивались крупные оследки - обломки породы, заброшенные сюда когда-то сходом весенних снегов. Эти камни, почти целиком прикрытые моховым одеялом, стоило на них ступить, тут же показывали "зубы". Мхи разъезжались, и наружу высовывались острые ребра, так и норовившие поддать нам по коленям или заднице - в зависимости, на какую точку мы приземлялись.
- Если так пойдет и дальше, - заявил, отдуваясь, Ракитин, - мы будем тут корячиться не один день.
Он уселся на срезанную макушку очередного оследка, снял с пояса флягу, сделал мощный глоток. Я, не садясь, последовал его примеру. Речная вода слегка отдавала химией, но оказалась вполне пригодной - волшебные таблетки делали свое дело.
- У нас нет даже суток, Олежек, - сказал я, возвращая флягу в подсумок. - А тебе настоятельно советую не курить во время подъема.
Ракитин свирепо зыркнул на меня, но сигареты спрятал обратно в нагрудный карман комбеза.
- У меня скоро уши опухнут и отвалятся, - проворчал он, поднимаясь.
- Уши у тебя нормального размера, - успокоил я. - Никаких признаков деструкции.
Поднявшись еще на десяток-два метров по вертикали и отмахав при этом метров пятьсот, мы неожиданно вышли из леса. Теперь перед нами вправо и влево возвышался каменистый откос, поросший лишь кое-где темно-зелеными куртинами камнеломки и тонкими плетьми вьюна.
- Что, и туда полезем? - нахмурился Олег.
- Не сразу, капитан, не сразу, - снисходительно ухмыльнулся я. - Сначала подумаем, в какую сторону могли пойти Крашенинников сотоварищи.
- Да в любую! - обреченно махнул рукой Ракитин. - Димыч, это чистой воды авантюра! Не найдем мы никого и ничего!
- Надо, Олежек, надо, - ободряюще хлопнул я его по плечу. - Думаю, нам нужно двигаться вправо…
- Почему?
- Потому что у Крашенинникова записано, что они двигались после ночевки сначала еще вдоль реки и только спустя час свернули к кряжу, а мы с тобой сразу двинули в гору. Теперь надо внести поправку. В лесу это сделать было проблематично, зато сейчас…
- Ладно, посидим немного. Или лучше перекусим?..
- Не хочу. Ешь, а я осмотрюсь тут.
Ракитин снял ранец и принялся рыться в нем, а я стал внимательно осматривать в бинокль правую часть склона. Через пару минут я окончательно убедился, что мы на верном пути. Примерно в километре от того места, где мы находились, склон заметно поворачивал к северу, а дальше на восток продолжался только метров через пятьсот-шестьсот. Вполне вероятно, что я увидел устье того самого распадка, о котором писал Крашенинников. Во всяком случае, проверить нужно было обязательно.
Я вернулся к жующему Ракитину.
- Заканчивай набивать утробу. Я, кажется, нашел дорогу.
- Что именно? - спросил Олег без интереса, хрустя галетой.
- Похоже на тот самый распадок, что описан в "тетрадях"…
- Ну, надо же, как нам везет!
- Не язви. Лучше помолись, чтобы предположение оправдалось.
- Или что?..
- Или придется заново начинать поиски!
Ракитин поперхнулся галетой и замолчал. Я же, глотнув воды, решительно зашагал к распадку.
Когда мы вышли к его устью, я будто шкурой почувствовал - этот! В "тетради" говорилось, что тропа вилась по восточному склону распадка, и я молча полез вверх. Ракитин топал сзади, ворча себе под нос ругательства, но меня уже было не остановить. Я пер, как доберман, взявший след. С какого-то момента мне стало казаться, что я буквально вижу, как здесь проходили триста лет назад двое молодых парней в компании с ловким, коренастым аборигеном.
Тропа обнаружилась именно там, где я и ожидал. Причем она была весьма хорошо натоптана - видно, пользовалась популярностью по сей день. Это обстоятельство меня ничуть не удивило, ведь, судя по карте, другого удобного пути на перевал не было.
- Мы что, марш-бросок выполняем?! - возмутился наконец Олег, оказавшись на тропе. - Перекур!
- Ладно, - неохотно согласился я, хотя меня так и распирало от азарта. - Десять минут тебе на потраву.
- Да куда ты гонишь-то?!
- Сегодня ночью - полнолуние, белая луна, Ак-кай, поместному. Если камланию суждено состояться, то именно сегодня.
- А если нет?
- Дай-то Бог!.. Но ты готов рисковать, зная, что возможно совершение тяжкого преступления, а ты в состоянии его предотвратить?
- Димыч, не дави на меня! - Ракитин глубоко затянулся и даже зажмурился от удовольствия. - Моя служебная совесть осталась там, в рабочем кабинете на Зеленом проспекте.
- А человеческая?.. Ведь младший Урманов идет сейчас за своим старшим братцем, как агнец на заклание.
- Он что же, до сих пор ничего не заподозрил?
- Нет. В том-то и дело, что Антон точно знает, что собирается сделать Геннадий. Только он никогда не поверит, что родной брат способен принести его в жертву древнему богу.
- Все-все, убедил, сейчас двинемся.
Я посмотрел на солнце, едва проглядывающее сквозь заметно уплотнившиеся облака.
- До захода осталось часов пять. В горах темнеет быстро…
Когда мы вышли к долине за перевалом, поросшей высокими травами и березняком, небосвод уже начал наливаться сумеречной тяжестью.
По моим прикидкам, нам оставалось пройти не так уж много - километра три, не больше. Сбиться с дороги я теперь не боялся. Долина была неширокая, без ответвлений. К тому же по самому ее левому краю, прячась в густой траве, бежал узкий - в два-три метра шириной - ручей или маленькая речка. "Чарык-чул", - вспомнил я название из "тетрадей". Вода в ручье действительно была хрустально-прозрачной и будто бы даже светилась в лесных сумерках. Мы наполнили пахнущей травой и медом влагой опустевшие фляги и даже не стали кидать в нее обеззараживающие таблетки - показалось кощунством портить химией такую замечательную воду.
И все-таки в расстоянии я немного ошибся. До упоминаемого в записях небольшого холма, прикрывавшего подступы к капищу, мы добрались уже в почти полной темноте. Мрак рухнул на нас внезапно. Я остановился было в растерянности, но тут настал момент истины для Олега. Жестом заправского фокусника он извлек из своего ранца пару, как мне показалось, автомобильных очков. Но это были не они.
Едва я нацепил их, что-то щелкнуло, и окружающий мир окрасился во всевозможные оттенки зеленого - от салатного до изумрудно-черного.
- Хорошая вещь - ноктовизор, Холмс! - тоном победителя изрек Ракитин. - Вы не находите?
- Вы правы, инспектор, с помощью этого чуда техники мое ночное зрение заметно улучшилось, - ехидно отпарировал я. - Хотя, в принципе, я мог бы обойтись и без очков.
У Олега отвалилась челюсть, а я, неспешно обойдя его, двинулся дальше.
Из соображений секретности мы взобрались на холмик и, удобно устроившись в развилке огромного дряхлого ильма, не спеша изучили окрестности и само капище.
Да, капище сохранилось! Воочию я разглядывал теперь то, о чем читал в "памятных тетрадях" Крашенинникова. Также в дальнем краю почти круглой поляны возвышался могучий, невероятно старый кедр, также кольцом охватывали выбитый круг капища треугольные останцы. Правда, за триста лет их количество поубавилось, часть каменных зубьев исчезла, а некоторые почти полностью утонули в почве. Но священный круг существовал! И кто-то даже поддерживал его, так сказать, в "рабочем состоянии", расчищая и утаптывая землю внутри капища.
Идол Тенгри тоже, казалось, не был подвластен времени, как и алтарь перед ним. Грозный бог по-прежнему надменно взирал с высоты более десятка метров на пустынную долину, и на толстых каменных губах его застыла саркастическая полуулыбка.
- А за хозяйством явно кто-то присматривает, - тихо сказал Олег, тоже указывая на расчищенный круг.
- Может быть, и нет. Возможно, это сделал Геннадий Урманов. - Догадка пришла ко мне только сейчас.
- Хочешь сказать: приготовился заранее? - хмыкнул Ракитин. - А где же тогда сам?
- Где-то рядом, - я повертел головой и вдруг заметил слева, на краю поляны шевеление светло-зеленых пятен. - Гляди туда! - махнул рукой Олегу.
Ракитин посмотрел и присвистнул:
- Да их там пятеро!
- Не вижу. Далеко…
- А ты подкрути разрешение. Слева кнопка есть…
Я нащупал крохотную выпуклость на оправе ноктовизора и осторожно надавил. Послышалось тихое жужжание, изображение быстро и плавно приблизилось раза в два. Теперь и мне стало видно, что по опушке движутся пять человеческих фигур, причем две из них тащат третью, а остальные обогнали их на несколько метров.
- Там Антон, - сообщил я.
- Догадываюсь, - откликнулся Олег. - Надо постараться обойтись без стрельбы.
- Пистолет у тебя.
- Лады. Подождем, пока выйдут в круг. Зайдем с разных сторон. Ты берешь "шамана", я - остальных. - Ракитин повозился и сунул мне в руку тяжелый цилиндрик с рубчатой рукоятью. - Держи.
- Что это?
- Парализатор. Высокочастотный разрядник. С десяти шагов вырубает даже быка.
- А, шокер!..
- Его старший брат.
Группа между тем пересекла поляну и ступила в круг капища, явно направляясь к алтарю у ног изваяния Тенгри.
- Расходимся! - шепнул Олег и ужом скользнул по склону вправо.
Я же посидел несколько секунд, настраиваясь на движение, вдохнул чистого ночного воздуха и заскользил с холма влево. Сердце привычно набрало нужный ритм, мышцы налились жаром, сделавшим их упругими и эластичными.
Пришлось делать большой крюк, по самой границе поляны, чтобы не рисковать. В невероятной чувствительности и реакции Геннадия Урманова я уже имел возможность убедиться. А что он предпримет, если заподозрит засаду, предполагать было глупо - все равно не угадаешь.
Я посмотрел на часы: до полуночи оставалось всего несколько минут. На капище тем временем действие тоже развивалось стремительно. Пятерка достигла алтаря, самый высокий (я опознал в нем Геннадия, прибавив разрешения ноктовизору) скинул с плеча небольшой рюкзак, извлек из него темный предмет, оказавшийся то ли коробкой, то ли шкатулкой, поставил предмет на алтарь и, повернувшись к остальным, что-то сказал.
Двое, державшие третьего (Антона! - я не ошибся), положили пленника на землю, прижали, а четвертый склонился к нему с тускло блеснувшей флягой и влил Антону в рот какую-то жидкость. После этого трое помощников "шамана" неожиданно разошлись в стороны к краям круга и замерли там, встав спинами к алтарю.