Ситуация изменилась явно не в нашу пользу. Ракитин, видимо, тоже пришел к такому выводу, потому что у меня в ухе ожила рация.
- Димыч, ты все видел?
Я вытянул из воротника комбеза усик микрофона.
- Как на ладони. Что будем делать?
- Брать "шамана" и пленника.
- А охрана?
- К черту! Сунутся - перестреляю.
- Если они нас самих не порешат…
От капища донесся ритмичный звук. Я не сразу сообразил, что это заговорил священный бубен. Камлание Белого шамана началось!
Геннадий преобразился буквально в течение минуты. На нем теперь поверх обычной одежды был надет халат из блестящей светлой ткани, подпоясанный широким кушаком, плечи и голову прикрывала волчья шкура с оскаленной пастью, оказавшейся прямо над теменем новоявленного шамана. Тело Геннадия будто вовсе лишилось суставов и позвоночника, настолько гибким и подвижным оно стало.
Бубен в руках Белого кама вел свою рокочущую песню, и вдруг издалека, с невидимых в темноте гор прилетел ответный раскат грома.
"Только грозы и не хватало! - подумал я и тут же спохватился: - Идиот! Это же… голос бога!" Описание обряда из "памятных тетрадей" всплыло в памяти до мельчайших подробностей. Умом я понимал, что все это всего лишь совпадения, но в глубине души против воли уже зашевелился первобытный страх перед могуществом стихии.
- Димыч, пора! - прорезался в ухе шепоток Ракитина.
- Погоди, Олежек, что-то тут не так! - зашипел я в ответ.
- Начнется гроза, тогда совсем ни хрена видно не будет!
- Гроза укроет нас от охраны.
- Будет поздно!..
- Нет! Обряд умиротворения длится не менее получаса… Послушай, Олег, под прикрытием грозы мы легко снимем охрану и тогда займемся шаманом вместе.
- Ладно, в этом что-то есть. Ждем!..
А возле алтаря превратившийся в Белого кама Геннадий продолжал свой безумный танец-молитву. Движения его постепенно ускорялись, следуя за убыстряющимся ритмом бубна. Вся пляска шла по некоему абрису, центром которого был отнюдь не алтарь, а неподвижно лежащий в трех шагах от него пленник. Антона явно чем-то опоили, иначе бы он вряд ли покорно дожидался окончания камлания, зная наверняка, какая участь ему уготовлена.
Гроза тоже стремительно приближалась. Неожиданно поднялся сильный ветер. Невидимые, упругие воздушные волны били, казалось, сразу со всех сторон, норовя закрутить, запутать в высокой траве. Раскаты грома постепенно тоже сливались в некую ритмическую вязь. И вот над долиной высветилась наконец первая зарница. Ударило тяжко, почва под моими ногами содрогнулась, как живая.
"Бог пришел!" - мелькнула дикая мысль, и я невольно тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения.
Дождя все еще не было, а над поляной с капищем разразилась вовсе сумасшедшая круговерть. В неверном свете молний я увидел, как низкие тучи начинают образовывать над поляной воронку, закрученную неведомой силой.
- Димыч, ты это видишь? - Олег уже кричал в полный голос, не боясь быть услышанным на капище.
- Воронку?.. Да. Это потрясающе!
- Пора прекращать эту катавасию! Начинаем!..
И в этот миг с невидимых небес рухнул ливень. В потоках воды сразу исчезли и капище, и поляна. Не видно стало ни зги. Ноктовизор вырубился, и я сорвал его с глаз даже с облегчением. Метнулся вперед, туда, где в последний раз видел светло-зеленый силуэт ближайшего охранника.
Парень ничего не успел сделать, когда перед ним из стены дождя вдруг возникла почти неотличимая от фона фигура. Я срубил его одним ударом, на бегу, и сразу рванулся вправо, к следующему охраннику, благо теперь у меня был хороший ориентир - цепочка каменных останцев. Краем глаза я заметил вспыхнувший дрожащий желто-красный свет в стороне алтаря и понял, что Геннадий закончил призвание бога и зажег священный огонь в нишах у подножия идола. Теперь настала очередь жертвоприношения.
"Не успею", - подумал я и резко свернул в сторону света.
И буквально через десяток шагов выскочил из пелены дождя! Вокруг статуи Тенгри и алтаря было сухо, но сильнейший боковой ветер едва не сбил меня с ног. "Воронка!" - понял я, не в силах оторваться от необыкновенного зрелища.
Капище было залито серебристым лунным светом, лившимся через "небесное око", или "глаз грозы", как называют еще это редчайшее явление природы. После тьмы непогоды мне показалось, что попал в солнечный полдень. Я увидел алтарь с распростертым на нем телом Антона Урманова и Геннадия - Белого кама - с воздетыми к статуе бога руками, державшими длинный узкий клинок.
Я не сразу догадался, что за звук примешивается к шуму ветра, но через секунду понял: Белый кам пел! Это был сложномодулированный, многотональный вой: волк, тотем древнего рода белых шаманов, пел свою последнюю песню. Это было красиво и жутко одновременно. Я заколебался, подсознательно не желая вмешиваться в таинство, но вдруг мимо меня мелькнула знакомая фигура в пятнистом комбезе и устремилась прямо на шамана.
Белый кам стоял к нам спиной и, казалось, ничего не видел и не слышал вокруг. Ракитин вихрем налетел на него и точно так же, не сбавляя скорости, улетел в сторону. Но уже кувырком. И остался лежать там, неестественным образом вывернув назад руку с черным цилиндром парализатора.
Словно пелена спала с моих глаз. Наваждение кончилось, и я бросился вперед, входя в темп. Время послушно замедлило бег, мгновения превратились в секунды. Я уже видел, что Белый кам готов к схватке и потому изменил вектор атаки, заходя вперед, со стороны статуи Тенгри, чтобы жертвенный огонь мешал видеть своему хозяину. В длинном прыжке, едва не порвав сухожилия на толчковой ноге, я перемахнул алтарь с телом Антона, целясь шаману в грудь. Но Геннадий ушел от контакта! И непонятным образом оказался сбоку от меня метрах в трех. Извернувшись, я сумел приземлиться на ноги и принять оборонительную стойку.
В то же мгновение сверкнула ослепительно-белая молния и вонзилась точнехонько в темя статуи. Тяжкий удар буквально потряс все вокруг. Я устоял на ногах, но на секунду потерял ориентацию, и когда снова глянул на Геннадия, то никого в том месте не обнаружил!
Тело Антона от удара свалилось с алтаря прямо перед статуей. Он зашевелился и встал на четвереньки, очумело мотая головой. А вот идол Тенгри устоял. Более того, у него зажегся во лбу третий глаз! Ромбовидная ниша теперь сияла каким-то неестественным голубоватым светом на манер прожектора маяка.
В следующий миг я ощутил угрозу за спиной, понял, что не успеваю отреагировать, и, уже приседая и разворачиваясь, услышал откуда-то сбоку крик:
- Берегись!..
Следом грянули подряд два выстрела. Геннадия швырнуло вперед, на меня, перебросило, и он рухнул ничком прямо на алтарь. Дальнейшее произошло, по-видимому, за пару секунд.
Справа я увидел бегущего ко мне Олега с пистолетом в руке, слева из-за алтаря вдруг выметнулась фигура и кинулась к подножию статуи Тенгри, где в нише, между священными огнями я заметил свиток и две фигурки - птицы и собаки.
И тут, как завершающий аккорд вселенского безумства, обрушился второй удар. Но на этот раз молния вонзилась прямо в алтарь, в недвижное тело Белого шамана. Вспышка была настолько сильной, что на какое-то время я ослеп. Через секунду мощная ударная волна - которой просто не должно было быть! - жестко толкнула меня в грудь и тряпичной куклой прокатила несколько метров.
Кое-как поднявшись, я попытался рассмотреть, что случилось с алтарем и Геннадием, но никакого тела на камне не увидел! Более того, пропал и Антон, и раритеты из ниши, а саму статую расчертила длинная косая трещина.
Вдобавок вокруг стало непривычно тихо, но лишь через несколько секунд я осознал, что ветер и гроза кончились. Внезапно. Словно и не было никакого буйства природы.
- Что это было, Димыч? - хрипло спросил Ракитин, останавливаясь рядом и заметно пошатываясь.
- Нас посетил древний бог, Олежек, - развел я руками. - И, по-моему, на этот раз он получил то, что ему было обещано триста лет назад.
И словно в подтверждение моих слов, огромный сияющий лик Луны на миг заслонили две тени - птицы и собаки. А может быть, мне померещилось?..
Эпилог
Западная Сибирь. Томск
30 июня 20… года
Обратно до Томска мы добирались почти сутки. Вертушка забрала нас с опозданием на несколько часов из-за неожиданно разыгравшейся невиданной по силе грозы. Но это, конечно, была обычная летняя буря, не столь уж редкая в наших местах.
Избитые стихией и измотанные до предела, всю обратную дорогу мы проспали. Летчики с трудом растолкали нас после посадки. Начальство Ракитина озаботилось транспортом, и машина забрала нас прямо от вертолета на поле аэродрома.
В машине мы снова уснули, и Степану пришлось будить нас минут пять. Открыв с трудом глаза и увидев над собой его испуганную румяную физиономию, я пробормотал:
- Дзэнькуе, пан! Бардзо добже… - и снова собрался заснуть, но обрадованный сержант не дал мне уйти в нирвану.
- Пан журналыст, вставайте, будь ласка! Нэвмэстно же!
Общими усилиями нам удалось добудиться Олега. Мы поднялись к Ракитину в кабинет, и там бравый капитан потребовал литр кофе и булку с колбасой. Я тоже решил взбодриться и присоединился к мнению Олега. Заказ наш был выполнен буквально, и когда мы выхлебали по первому стакану ароматного обжигающего напитка, Ракитин наконец спросил:
- Что будем писать в отчете?
- Правду, - не моргнув глазом, сказал я, уписывая огромный сэндвич с салями.
- Какую? - уточнил Олег, тоже принимаясь за еду.
- "Были демоны, мы не отрицаем, но они самоликвидировались", - процитировал я известного персонажа из кинофильма.
- Не пойдет, - помотал головой Ракитин. - Органы в бога не верят, чертей игнорируют, магию разоблачают. Предлагаю тебе занять ту же позицию.
- А если нет?
- Огребешь кучу проблем.
- Например?
- Придется много раз доказывать, что ты психически здоров и не страдаешь галлюцинациями. Димыч, доказательств ведь у нас никаких!
Я молча дожевал сэндвич, хлебнул еще полстакана кофе и поднялся.
- Ладно. Я подумаю. А ты-то что напишешь?
- Правду. - Олег сделал официальное лицо. - "В ночь на 29 июня во время операции по задержанию опасного преступника разразилась сильная гроза, и произошел несчастный случай. Объявленные в розыск Антон и Геннадий Урмановы были убиты прямым попаданием молнии. Тела их также не были обнаружены. По предварительному заключению следствия, оба сгорели в грозовом разряде, а проливной дождь смыл все значимые следы. Таким образом, следствие закрывается в связи с трагической гибелью преступника и его жертвы…" Годится? - поинтересовался он уже обычным голосом.
- Сойдет, - кивнул я и вышел.
Я шел по просыпающемуся городу и думал о том, как же мы мало, оказывается, знаем о прошлом, о трагических судьбах наших предков, известных и уважаемых людей, о темных сторонах нашей обыденной и привычной жизни. Что, собственно, мы можем рассказать о событиях всего-то трехсотлетней давности? А ведь такой срок - мгновение в истории. Большинство людей сродни мотылькам-однодневкам, и только подобные Степану Крашенинникову или Антону Урманову вправе именовать себя долгожителями, пытающимися сохранить память для потомков.
Но история - дама суровая и бескомпромиссная. Причинно-следственная цепь событий крепка и нерушима, и если чему-то суждено было произойти, без последствий оно не останется, будьте уверены!
Я шел и думал, что буду скоро говорить в редакции, о чем докладывать Колобку? Расследование ведь закончилось ничем. Точнее, закончилось оно просто феноменально, но об этом-то как раз писать и не стоит - Олег прав!.. А еще я думал, что же мне сказать Анне Нуриевой? То, что придется сообщать ей о гибели Антона мне, я не сомневался. Да и "памятные тетради" Крашенинникова вернуть надо…
При воспоминании о "тетрадях" по спине вдруг пробежал неприятный холодок. Я вытащил мобильник и набрал номер Ракитина.
- Олежек, я, кажется, забыл у вас материалы из библиотеки…
- Ты будешь смеяться, Димыч, - оловянным голосом откликнулся Ракитин, - но вчера ночью в кабинете, где ты работал, произошел пожар. Говорят, короткое замыкание. Система пожаротушения сработала, но твои "тетради" практически полностью сгорели. Мы, конечно, возместим и поможем…
Я не стал дослушивать подробности и прервал связь.
Беспокоиться больше было не о чем. История сама поставила жирную точку.
Материал в газету я так и не написал…
Хозяин урмана
Пролог
Томск. Июль 20… года
Небольшой "А318 Elite" плавно коснулся бетона взлетно-посадочной полосы, чуть подпрыгнул, примериваясь, и покатил под оглушительный свист турбин, включенных на реверс. Ему пришлось проскочить едва ли не до середины дорожки, чтобы погасить скорость, но пилоты оказались опытными, и светло-зеленая крылатая машина, совершив изящный пируэт, четко вписалась в разметку перед посадочным терминалом.
Из самолета, рассчитанного на сотню пассажиров, вышли всего несколько человек в деловых костюмах и с кейсами в руках. Им даже не пришлось идти в здание аэропорта, так как тут же к трапу подкатили три тонированных черных внедорожника. В один из них, "Порш-Кайен", сели только двое из прибывших - высокий, седовласый, сильно загорелый мужчина лет сорока, одетый в светло-серую пару, и плотный, коренастый молодой человек, с коротким ежиком темно-русых волос, облаченный лишь в рубашку и брюки. Пиджак крепыш закинул за спину, придерживая за воротник одним пальцем. Остальные восемь мужчин расселись в две другие машины, и вся кавалькада стремительно покинула территорию аэропорта. Через полминуты они скрылись за поворотом шоссе, ведущего к городу.
Человек в форме охраны, стоявший возле открытых ворот с вывеской "Для служебного транспорта", проводил машины долгим взглядом и сказал в усик микрофона, прилепившийся к его щеке:
- Объект "Б" прибыл.
- Принял, - раздалось в наушнике. - Отправляйтесь на базу.
Человек направился к парковке, оседлал легкий скутер "Кавасаки" и рванул на бешеной скорости в том же направлении, что и кавалькада внедорожников.
* * *
Ровно в полдень на столе Тимофея Зырянова, редактора отдела новостей газеты "Томский вестник" проснулся телефон. Тим внимательно прослушал мелодию из популярного некогда сериала о Шерлоке Холмсе до конца и только потом снял трубку.
- Алё! Тимоха?.. - заорал в наушнике знакомый хрипловатый голос. - Ты там?
- Нет, - зловещим громким шепотом откликнулся Зырянов, - Тимофей Сергеевич умер сегодня утром. Прямо на рабочем месте.
- Прикалываешься, мужик? - настороженно сбавил тон собеседник. - Как это - умер? От чего?!
- Наш коллега скончался от неизбывной тоски и потери жизненной энергии, - прошелестел Тим. - Его погубило полное отсутствие мало-мальски значимых событий в нашем городе…
- Так! - В голосе из трубки окончательно вызрела обида. - Зырянов, или кончай прикидываться, или я за себя не отвечаю!
- Ладно, Юрик, не напрягайся. Я пошутил, - поспешно перешел на обычный тон Тим. - Чего случилось-то?
- А вот как раз по твоей части случилось. Трест "СНГ" знаешь?..
- Ну?..
- Уши гну!.. Сегодня там встретили нового хозяина!
- Круто. И кто же он?
- Некто Артур Михайлович Беров.
- Да хоть Иван Абрамович Шмайссер! - цинично хмыкнул Зырянов. - Мне это имя ничего не говорит.
- А зря, - ядовито парировал Юрик. - Господин Беров в топ-рейтинге журнала "Форбс" уверенно держится в первой четверти. Так сказать, владелец заводов, газет, пароходов. А теперь еще и нефтяного треста!
- Я одного не пойму, Спицын, - Тиму вновь стало скучно, - чего ты так возбудился-то? Ну, приехал новый пахан свои угодья осмотреть - и что?
- Тимоха, да ты там совсем мхом зарос! - приятель аж задохнулся. - Ты вообще в курсе, что "Сибирьнефтегаз" без пяти минут банкрот?
- Серьезно?! Тогда действительно - с чего бы такому толстосуму вкладываться в труп?
- Наконец-то дошло!..
- А ты ничего не напутал?
- Чтоб я сдох!..
- Тоже неплохая идея…
Зырянов бросил трубку, не дослушав ответной колкости Юрика. Знакомое состояние предчувствия тайны уже овладело прожженным журналистом. Спицын, конечно, друг, но слава дороже. А то, что назревает как минимум сенсация краевого масштаба, Тимофей даже не сомневался - у Юрика нюх на подобные дела.
Зырянов одним движением сгреб на край стола груду черновиков и распечаток новостных лент, придвинул поближе клавиатуру компа и "нырнул" в глубины всемирной Сети за сведениями о тресте "Сибирьнефтегаз" и его новом хозяине.