* * *
Однако поутру произошло ЧП. Пока люди просыпались и занимались личной гигиеной, разжиганием костра и прочими мелкими делами, Мишка Бурых успел сбегать к ручью и вернулся бледный, с круглыми от страха глазами. Первым его заметил Лопата, взявший над пареньком негласное шефство.
- Что случилось, Михась?!
- Ва-ва-ва… - У Бурых натурально тряслась нижняя челюсть и лязгали зубы.
Лопата молча сгреб парня за плечи, усадил на поваленный ствол ели, встряхнул. Мишка судорожно вздохнул и выдал:
- Т-там труп!
- Где?! - не понял Пальков, тоже присевший рядом на ствол дерева.
- Ва-ва… в ручье!
- Опаньки! - Лопата резко выпрямился, взгляд его стремительно обежал полянку с лагерем. - У нас гости?
- Только этого не хватало! - охнул Сергей.
- Чей труп ты видел? - деловито спросил дядя Федор.
- Че-человеческий… ка-кажется… - Бурых снова затрясло.
- Дайте ему водки, что ли? - пробормотал Пальков и быстро направился к палатке. Ему навстречу выбрался проспавший все на свете Зырянов. Он удивленно понаблюдал, как друг детства достал из рюкзака "макаров", проверил обойму и, сунув оружие в карман куртки, метнулся обратно к костру.
- Чего тут происходит? - хриплым со сна голосом поинтересовался Тим.
- Мишка у ручья труп нашел, - хмуро сообщил Лопата, проверяя свое ружье.
- Мы с Александром идем на разведку, - сухо сказал Пальков. - Федор Петрович за старшего.
Вдвоем с Лопатой они скрылись в зарослях борщевика. Остальные члены отряда настороженно подвинулись ближе к костру. Еще у одного из рабочих тоже обнаружилось ружье - пятизарядная "Сайга". Он присел за ствол ели и зорко наблюдал за близкой опушкой. Кто-то вытащил нож, кто-то ухватил из кучи дров сук поувесистей. Тим невольно передернул плечами и тоже взялся за рукоять охотничьего ножа, висевшего у него на поясе. Никто на поляне не проронил ни звука - люди понимали, что сейчас правильнее помолчать и внимательно слушать лес. Однако никаких настораживающих или пугающих звуков так и не родилось, пока не вернулись разведчики.
Оба стали еще более хмурыми и сосредоточенными.
- Ну, что там? - Вопрос вертелся на языке у каждого, но задал его первым Зырянов.
- Там - жопа, - глухо ответил Пальков. - Труп. Вернее, останки… Человеческие…
- Головы и половины туловища нет, - прогудел Лопата. - По ходу, съели его…
- Кто же это балует? - задумчиво проговорил дядя Федор. - Неужели медведь?!
- Думаю, да, - кивнул Сергей. - По крайней мере, один след я видел. И это очень большой медведь!
- Но не факт, что он и убил?
- А какая разница? Убить могла и рысь, а мишка на трапезу пожаловал…
Снова все замолчали, переваривая новость. Про завтрак уже никто не вспоминал, и котелок с похлебкой потихоньку выкипал над костром. А Сергей вдруг вспомнил странное предупреждение - или напутствие? - Столова, главного геолога треста: "Ты, Валентиныч, там поосторожнее будь. Если чего непонятное начнется, или - хуже - плохое случится, так ты того… не заморачивайся: ноги в руки и - домой, без оглядки!" На вопрос Сергея, что ж такого может произойти, Столов отвел глаза, хлопнул молодого коллегу по плечу, пробормотал пожелание удачи и торопливо удалился.
Получалось, начальство как в воду глядело? Или главный геолог точно знал, о чем говорил?.. В любом случае теперь его напутствие обрело самый зловещий смысл.
- Значит, так, - очнулся от дум Пальков, - медведь или нет, а валим отсюда. Немедленно! Десять минут на сборы.
Так стремительно лагерь еще не сворачивали. Однако уложились в срок, даже ранее.
- Идем к следующей точке маршрута, - коротко скомандовал Сергей и махнул рукой, указывая направление. - Азимут - тридцать пять градусов. Расстояние - восемь километров. Ориентир - песчаная грива в горельнике.
Подгонять никого не пришлось. Все прекрасно понимали опасность и действовали почти по-военному. Первым двинулся парень с "Сайгой", замыкал цепочку Лопата с двустволкой. Пальков и Зырянов в этот раз оказались в самой середине группы. Поэтому они не увидели, как все произошло.
Впереди внезапно раздался громкий щелчок и тут же дикий крик боли. Люди бросились туда и застали ужасную картину. На крохотной треугольной полянке, образованной тремя могучими кедрами, корчился по опавшей прошлогодней хвое парнишка, шедший в авангарде. "Сайга" валялась тут же, а из живота несчастного торчало короткое толстое древко.
- Твою мать! - хором выдали Лопата и Пальков, первыми выскочившие на полянку. Оба тут же припали на колено, поводя в стороны оружием.
К раненому подбежал дядя Федор, на ходу скидывая рюкзак. Он в отряде был за фельдшера, хотя, в принципе, любой геолог умел оказывать первую помощь при травмах и ранениях. Но тут дела были плохи даже на первый взгляд. Тим, не боявшийся вида крови, тоже приблизился к парнишке и разглядел, что в живот тому воткнулось самое настоящее копье!
- Откуда это?!
- Самострел, - коротко бросил через плечо пожилой геолог, копаясь в рюкзаке. Вытащил пластиковую коробку с красным крестом на крышке, подсунул раненому под голову его же рюкзак. - Помогай, если умеешь!
- Какой еще самострел? Чей?! - Зырянов действовал почти автоматически, выполняя немые приказы дяди Федора.
- Охотничий, по ходу, - процедил сквозь зубы Лопата, успевший обойти полянку, после того как стало ясно, что нападения не будет. - Вон там вроде лосиная тропа…
- Но это же… варварство? Охотиться с самострелом - запрещено?..
- Ясен пень! Но кто ж в такой глухомани о правилах думать станет?
- Ну, ведь есть же лесничие, инспекция…
- Есть, - Лопата как-то странно посмотрел на журналиста. - Только далеко они.
- Самострел, может, и браконьерский, - задумчиво заговорил наконец дядя Федор, разглядывая извлеченный дротик, - но почему у него наконечник такой… старый?
Все уставились на дротик. Наконечник действительно выглядел странно: слегка изогнутый, с неровными, волнистыми краями и… ржавый! Ржа проступала даже сквозь кровь, запятнавшую металл.
Пальков очнулся первым, как и положено командиру.
- Так, мужики. У нас теперь тяжелый "трехсотый", и ни о каком продолжении маршрута речь не идет. Сейчас делаем носилки и в темпе идем на эту "лысую" гриву. Вызываем борт по рации и валим домой.
Никто не возражал против такого плана. Носилки соорудили шустро: две молодые елочки и палатка. Однако идти быстро не получилось из-за внезапно вставшего на пути густого мелколесья.
- Здесь лет пятнадцать назад пожар был, - хмуро покачал головой дядя Федор. - Смотри-ка, все уже ельником затянуло!
- Что делать будем? - тревожно спросил Тим.
- В обход пойдем. По самому краю. Тут с носилками не продраться…
Свернули. Но очень скоро поняли, что до темноты на гриву не успеют.
- Может, прямо сейчас вертушку вызвать? - предложил Зырянов.
- А как тут грузиться? Особенно носилки?.. - возразил Пальков. - Ладно, сколько сможем, пройдем, заночуем, а рано поутру выйдем и на подходе вызовем борт.
- Не дотянет парень до утра, - тихо сказал пожилой геолог.
- По-другому не получится, Федор Петрович…
* * *
Не получилось и утром. Зырянова разбудил испуганный вопль. Подскочили все. Но лишь спустя минуту Тим понял причину паники: раненый исчез! Носилки были на месте, Лопата уверял, что глаз не сомкнул в свое дежурство, однако человек пропал, а вокруг обнаружили с десяток странных следов.
- Это что же, опять медведь?! - заметно побледневший Пальков указал на особенно четкий след возле потухшего костра.
Дядя Федор достал рулетку, измерил отпечаток, покачал в сомнении седой головой:
- Тогда это не бурый. По размерам больше на гризли походит.
- Откуда в сибирской тайге гризли, Федор Петрович?!
- Может, мутант? - предположил Зырянов. Воображение тут же нарисовало чудовище ростом с лошадь и с клыками, как у тираннозавра. Тим невольно передернул плечами. - А какие вообще бывают медведи?
- Ну, мутантов, конечно, тут нет, а вот особо крупные экземпляры очень редко, но встречаются. Например, лет сто назад местный купец Подавалов, страстный охотник-медвежатник, добыл зверя весом аж шестьсот килограммов. И росту в том медведе было почти два с половиной метра.
- А сколько же в нашем?..
- Примерно столько же. Или чуток побольше.
- Ладно, Федор Петрович, хватит страшилки рассказывать, - сердито оборвал Пальков. - Лучше подумайте, что теперь делать?
- Мое мнение, мужики, - встрял Лопата, - валить домой надо! Ясен же пень, что нету нам дальше дороги.
- Почему? - не понял Тим.
- Потому что теперь этот… бер будет идти за нами, пока всех не передавит!
- Пожалуй, Саша прав, - кивнул дядя Федор. - Зверь, отведавший человечины, очень опасен.
- Хорошо, - поднял руки Пальков, - куда идем? На гриву или обратно к скиту?
- До скита далековато…
- Зато там лабаз есть. Если что - отсидимся, отобьемся!
- Ладно. Идем к скиту. Если без привалов и ночевки, к утру доберемся. - Сергей решительно двинулся в лес. - Вряд ли этот зверь будет нападать на группу…
Люди молча подобрали пожитки и углубились в темно-зеленую чащу урмана.
* * *
Запись разговора по подконтрольной линии (18.07.09; 8:45).
- Артур Михайлович, группа Палькова уже вторые сутки не выходит на связь.
- Они нашли артефакт?
- Судя по последнему сообщению, нет… Организовать поиск?
- Подождем еще. Пальков - опытный таежник. Выпутается…
Отбой.
Длительность беседы - 20 сек.
Глава 1
Томский городок, 1745 год
Необычно знойным августовским полднем у южной заставы Томского городка появился отряд верховых в пропыленных чекменях. Каждый всадник имел при себе переметные сумы, саблю и ружье в седельном чехле. Отряд остановился перед шлагбаумом, уставшие лошади тяжело всхрапывали и вяло прядали ушами, отгоняя надоедливых паутов. Вперед выехал дородный верховой с лычками урядника, навстречу ему от сторожевой будки выдвинулся пожилой вислоусый солдат в мундире солдата Сибирского войска.
- Чего надо, люди добрые? - пробасил часовой, внимательно разглядывая всадников.
- Мы с Тобольского города, - урядник устало протянул ему скрепленную сургучом грамоту, - едем до вашего коменданта, господина Козлова, с особым приказом.
- Ну, и ехайте дале, - отмахнулся солдат, - мне ваша грамота ни к чему.
Он освободил шлагбаум, и тот медленно поднялся на противовесе над дорогой.
- А ежели мы басурманы? - хитро оскалился урядник. - А ты вот запросто нас в город пущаешь?
- Да каки ж вы, к бесу, басурманы? - искренне удивился солдат. - У вас же на рожах написано "служилые"…
Всадники переглянулись, кто-то даже улыбнулся, и двинулись дальше по тракту, вдоль увитых пыльным плющом заборов, за которыми маячили невзрачные низкорослые домишки местной голытьбы.
Отряд миновал деревянный мост через неширокую, но полноводную речку, в устье которой слева от тракта маячили торговые баркасы вперемешку с остяцкими плоскодонками. От моста открывалась довольно просторная и прямая улица, упиравшаяся дальним концом в площадь с возвышавшейся над ней луковкой церкви. А налетевший встречный ветерок неожиданно принес запахи свежего сена, горячего хлеба и жареной рыбы.
Всадники встрепенулись и слегка пришпорили коней, но животные и сами прибавили шаг, почуяв скорый отдых и вкусную еду.
Спустя несколько минут отряд очутился на небольшой, уютной площади. Слева, ближе к пристани по ней плутали тесные торговые ряды, справа вознесла легкие деревянные стены новенькая церковь, а одесную от нее приезжие наконец увидели добротный двухэтажный дом с большим резным крыльцом и караулом возле него - обиталище местной власти.
- Кажись, добрались, - шумно выдохнул урядник, останавливая своего воспрявшего жеребца и поворачиваясь к остальным. - Вы, братцы, пока осмотритесь тут, а я начальство пошукаю.
Он соскочил на землю, охлопал чекмень и водрузил на голову шапку с алым верхом. Остальные тоже спешились, заозирались, потом дружно направились к коновязи возле крайнего торгового ряда. Урядник же солидно, вразвалочку, устремился к крыльцу комендантского дома.
Здесь его остановили всерьез.
- Кто таков? По какому делу? - хмуро преградил приезжему путь караульный.
- Урядник Тобольского казачьего полка Никита Колобов с командой и приказом до господина томского коменданта, - четко доложился тот.
- Давай сюды грамоту, - пробурчал солдат. - И жди.
Он вернулся спустя пару минут, Колобов даже соскучиться не успел.
- Айда за мной, господин урядник.
Комендант оказался еще не старым человеком, сухим и подтянутым. На узком обветренном и сильно загорелом лице ярко светились небесно-синие, пронзительные глаза. Цепко оглядев вошедшего казака, хозяин города сделал приглашающий жест.
- Присядьте, Колобов.
Никита осторожно опустился на краешек высокого деревянного стула, явно местной работы - с тяжелыми ногами и глухой прямой спинкой, украшенной вырезанной во всю ширь птицей, похожей то ли на сову, то ли на сильно растолстевшего сокола.
- Можете обращаться ко мне по имени-отчеству, - продолжил комендант, - Василий Григорьевич. Так вот, дело ваше, по моему разумению, тухлое…
- От чего ж так?! - не удержался урядник, вскакивая.
- От того, что места тут больно глухие, а власти духовной, то бишь архимандрита Феодора, что на Томской епархии рукоположен, дальше города, почитай, и нету, - отрубил комендант.
- О как! - невольно крякнул Колобов, снова опускаясь на стул.
- Но покуда я здесь поставлен порядок блюсти, - заговорил Козлов после паузы, - приказ выполню. Дам вам провожатого из местных - тайгу знает, как свой карман… Только он - того, ухо с глазом!
- Пошто так?
- Да в холодной сидит. Уж неделю как.
- И за что?
- Рухлядью удумал на торгу переплутовать без разрешения. Балбес!
Комендант в сердцах стукнул кулаком по столешнице, так что подпрыгнул стоявший перед ним граненый стакан с чаем. Никита хмыкнул в усы.
- Другого нету?
- Нет. А чем вам этот не гож?
Колобов поскреб заросшую щеку, подумал и развел руками.
- И вправду. Не жениться ж на ём!.. Нам бы, Василий Григорьевич, на постой определиться да баньку с дороги?..
- А вот это я вам обеспечу, - посветлел комендант. - Черемных!..
В дверях вырос здоровенный детина в солдатском мундире, ему пришлось нагнуться, чтобы не снести лбом притолоку.
- Слухаю, вашбродь!
- Отведи-ка господ казаков до дома Окулиничевых. Нехай приветят на седмицу-другую…
* * *
Наутро посвежевший и выспавшийся Никита, прихватив с собой расторопного казачка Ондрейку Головастого, отправился за обещанным проводником. Тюрьма, или холодная, поместному, располагалась тут же, на задворках комендантского дома и представляла собой бывший ледник - длинный сарай, устроенный целиком в земле, но имевший двускатную крышу, крытую сосновой корой. Окон, понятно, в тюрьме не было, но пара отдушин - в середине и в конце помещения - давали некое ощущение освещения. По крайней мере, в яркий солнечный день можно было, пообвыкнув, двигаться внутри без свечи или факела. По обеим сторонам прохода тянулись зарешеченные клети, превращенные в одноместные камеры и снабженные навесными замками. Внутри каждой стояла широкая лавка, накрытая дерюгой.
Колобов в сопровождении хмурого караульного прошел холодную из конца в конец - просто из любопытства - и насчитал только трех заключенных.
- Всего-то? - удивился он. - Эт чего ж, перевелись лихие люди али как?
- Куды там! - отмахнулся солдат. - Но только господин Козлов не велят задарма лихоимцев кормить. Дескать, пущай для обчества трудятся. Так что от зари до зари все на работах. А энти вот - хворые…
- И где ж тогда мой остяк? - насторожился Никита.
- А эвон, в первой каморе сидит.
- Хворый?!
- Не… Шустрый. Велено взаперти держать, не то стреканёт…
Остановились перед клетью возле самой двери. Солдат поднял повыше факел, и Колобов разглядел лежавшего на лавке парня.
- Вставай, ощелыжник! - грозно рыкнул караульный.
Парень медленно повернул голову, прищурил и без того узкие, раскосые глаза, снова отвернулся.
- От ведь харя остяцкая! - рассердился солдат, гремя ключами. - Ну, я тя щас!..
- Погодь, служилый, - остановил его Никита и повернулся к клети: - Слышь, паря, я урядник Колобов. Приехал в Томск по особому поручению, и господин комендант поставил мне тебя в провожатые. Сказал, что, ежели верно послужишь, он с тебя вину сымет.
Никита выжидательно замолчал, наблюдая за реакцией остяка. Тот с минуту лежал без движения, потом вдруг вскинулся, да так стремительно, что враз оказался у прутьев клети.
- Правду говоришь, казак? - Черные глаза, будто когтями, впились в лицо Колобова.
- А пошто мне лукавить? Я за делом тут, а не в шутку.
- Ну, тогда давай, выпускай меня! - рассмеялся парень, широко взмахнув руками.
- Не можно без разрешения! - заартачился караульный, но Никита цыкнул на него, пообещав нажаловаться коменданту.
Тогда, снова побряцав ключами, солдат открыл клеть и с видом оскорбленного правосудия направился к выходу. Колобов хмыкнул и махнул заключенному:
- Пошли, паря.
Оказавшись на залитом солнцем дворе, остяк радостно улыбнулся, воздел руки к светилу и забормотал что-то на своем наречии. Никита ему не мешал, приглядывался. Парнишка крепкий, жилистый, порывистый в движениях и в то же время необычайно гибок. Да и походка его показывает, что человеку много приходится ходить по бездорожью. Может, в самом деле - лесной?
- Слышь, паря, - дождавшись окончания молитвы, заговорил Колобов, - я тебе откроюсь. Послали нас отыскать несколько беглых староверов. Они, понимашь, всем гамузом сюда, к вам, драпанули, как узнали, что про их темные делишки известно стало…
- А чего натворили-то? - посерьезнел остяк.
- Знамо что - колдовство черное да обряды охальные. Супротив нашей веры христовой злое дело замышляли.
- Брось, дядя!.. У нас тут, почитай, кажный второй - колдун. А кажный первый - нехристь.
- То-то и оно!.. Но у меня приказ: найти тех бегляков и спровадить по назначению, на Зерентуйские рудники. Чтоб, значит, трудом праведным вину свою искупили… Ну, так что, подможешь исполнить?
- Подмогу, дядя, - помедлив, кивнул остяк. - Обещал уже…
- Вот и ладно, - с облегчением вздохнул Колобов. - Звать-то тебя как?
- Кёлек.
- То по-вашему. А во Христе?
- Иван… - По лицу паренька мелькнула тень. Колобов ее заметил и решил не давить на проводника.