- Дядь Никита, ей-богу, не вру! - Кёлек чуть не плакал. - У него на шее мойпар тавыт висит!
- Чего висит?..
- Мойпар тавыт… Знак Хозяина…
Колобов снова невольно взялся за чуб, нахмурился, припоминая.
- Там вроде чья-то голова была?..
- Ага! Медвежья.
- Значит, ваш хозяин урмана - медведь?
- Медведь - его тело. А дух - весь лес!
- Так наш-то студент - человек! - облегченно хохотнул урядник. - Подумаешь, раздобыл где-то древний оберег…
- Хозяин он! - убежденно возразил остяк.
- Вот что, паря, - посерьезнел Колобов, - нас от приказа никто не отстранял, так что сейчас ты пойдешь в баню, и чтоб к утру был как огурец! Выступаем по утренней зорьке.
- Дядь Никита, пропадем ведь!..
- Цыц, я сказал!..
* * *
На следующее утро, плотно позавтракав, отряд верхами направился через город к северной заставе. Кёлека подсадил на круп своей лошади Головастый, а ценного пленника усадили отдельно на заводную кобылу, примотав онучами к стременам, а руки сыромятным ремнем к луке седла. Колобов взял кобылу к себе на повод во избежание всяких недоразумений.
Отряд медленно проехал по Духовской улице до церкви, и Никита заметил за изгородью, на крыльце дома, отца Елисея. Поп проводил кавалькаду пристальным взглядом и… не перекрестил.
Свернули на более узкую и кривую Подгорную улицу, огибавшую подножие Воскресенского холма, и выбрались к северной границе городка. Собственно, за шлагбаумом кончался не только Томск, но и обжитая земля. Нет, конечно, дорога была. Пыльная, накатанная, она причудливо вилась по-над берегом Томы, высоким и обрывистым. Но уже через десяток верст незаметно превратилась в узкую, едва пробивающуюся из травы колею.
За час неспешной езды казакам встретились всего несколько домишек за убогими плетнями, окруженные куцыми огородами.
- Переселенцы, - кивнул на них Кёлек. - Издалека сюда едут…
- И зачем? - ухмыльнулся Головастый.
- За лучшей долей.
- Что-то непохоже…
- А комендант куда смотрит? - отозвался Колобов.
- В другую сторону, - буркнул остяк и замолчал.
Часа через три дорога исчезла окончательно, буквально растворилась в густом и мелком ельнике, заполонившем длинный, широкий распадок. Похоже, здесь когда-то бушевал пожар - кое-где до сих пор из травы проглядывали черные зубы горелых комлей.
Никита пару минут разглядывал окрестности, потом махнул рукой - привал. Казаки спешились, пустили коней пастись по опушке, споро сварганили костерок. Появился казан на треноге, вода нашлась в распадке - узкий, но глубокий и резвый ручей тихо журчал между старых, мертвых уже корней.
Урядник подошел к сидевшему на кочке пленнику.
- Ну, студент, далёко ли отсюда до твоего скита?
- Напрямую - верст десять…
- Всего-то?!
- …а по тропам десятка три наберется, - с усмешкой ответил Сукнов.
- Отчего ж по тропам? - прищурился Колобов, жуя травинку.
- Короткая дорога - не всегда самая близкая.
- И безопасная?..
- И то ж…
- Ну-ну, - урядник наклонился к самому уху пленника. - Заведешь не туда - первым похороню, - почти ласково сказал он.
Поднялся и направился к остяку, боязливо поглядывавшему в их сторону.
- Все дрожишь, паря?
- Помирать не хочется, дядь Никита, - выдохнул Кёлек, косясь на Сукнова. - Погубит нас Хозяин!..
- Так, может, обряд сотворишь?
- Попробую…
Остяк встал и двинулся в ельник, в сторону ручья.
- Помощь нужна? - кинул ему вслед Колобов, но парень только головой покрутил.
Отсутствовал он часа два. Казаки успели сварить и съесть целый казан ячневой каши с салом, и кое-кто уже достал кисет и трубку, собираясь провести ближайшие четверть часа за приятным занятием. Но урядник оказался суров и неумолим.
- Никаких перекуров! Дым в лесу за версту учуять можно.
- Так ведь костер-то палим…
- Костры все жгут. А табачный дух здесь в диковинку!
В это время и вернулся Кёлек. Выглядел он слегка взбодревшим, даже легкая улыбка осветила его смуглое скуластое лицо, когда встретился взглядом с Колобовым.
- Ну как, получилось? - улыбнулся и урядник.
- Вэр лавыл сделал, - кивнул остяк, - вода ответила, трава ответила, белку видел.
- И что?
- Белка - глаза и уши Хозяина.
- Молодец, Кёлек! - Никита похлопал его по плечу и обернулся к остальным: - Подъем! Выступаем…
* * *
Беда случилась ночью. Только сменилась вторая стража и глубокий сон сморил даже самых чутких и опытных, как грохот штуцера разорвал лесную тишину. Повскакали все разом. Но Никите потребовалась целая минута, чтобы разобраться в причине суматохи.
Стрелял Степан Бутырка, один из двух сторожей. Один, потому что его напарника нигде не было видно.
- В кого стрелял? - холодея от предчувствия, строго спросил урядник.
- В него… ну, в скитника энтого!.. - У Степана заметно дрожали руки, сжимавшие разряженный штуцер.
Колобов мгновенно развернулся к сухостою, возле которого уложили спать пленника, предусмотрительно привязав к стволу тайным казацким узлом. Сыромятный ремень, вернее, его обрывок, валялся на месте, а Сукнов исчез.
- Что за черт?! - Никита быстро осмотрел ремень: он не был развязан или разрезан, толстая кожа оказалась перегрызена!
- Святые угодники!.. - ахнул кто-то за его спиной.
- Ну-ка, дай, погляжу, - опустился рядом на корточки Головастый. Осмотрел порыв, поцокал языком, покрутил лохматой со сна башкой. - Лихо!.. Не иначе серый поработал.
- Ага, - все еще оторопело отозвался Колобов. - Пришел, значит, разгрыз ремень по собственному почину, освободил своего другана и канул обратно?.. Чушь!
- Ну, ежели принять, что наш студент на самом деле здешний хозяин…
- Не мели ерунды, Ондрей!
- Но Сукнов-то убёг…
- Братцы! - раздался из темноты крик. Все дружно обернулись и увидели, как к вновь распаленному костру из кустов выходит спиной вперед один из строевых казаков, Никола Чубук. В полном молчании он выволок на свет чье-то тело и опустил на траву. Никита в первый момент подумал, что Чубук прикончил и притащил беглеца, но оказалось, что это пропавший второй сторож - тоже строевой казак, Павло Зарубный.
Люди столпились вокруг трупа и дружно ахнули, кто-то матюгнулся, кто-то крякнул, а кого-то и согнуло спазмом, ибо зрелище вышло не из приятных: здоровый мужик, который мог запросто одним ударом сабли развалить противника до седла, сам теперь лежал перед ними буквально располосованный вдоль живота почти пополам!
- Это кто ж его так?.. - тихо пронеслось над поляной.
- Кто бы ни был, это - не человек, - твердо, но хрипло сказал Колобов.
- А я видел однажды такое, - с трудом вымолвил Бутырка. - У нас под Воронежем по весне шатун телка с голодухи задрал. Точно вот так же…
- Значит, еще и медведь где-то рядом.
И тут над поляной взвился высокий надрывный звук. Урядник резко развернулся, схватившись за саблю, и замер, пораженный увиденным. Кёлек с совершенно безумным лицом сидел перед костром, раскинув руки и раскачиваясь из стороны в сторону, и выл. И почудилось Никите, что в этой жуткой песне всего два слова: "урман" и "смерть".
* * *
Остаток ночи никто не сомкнул глаз. Кёлек успокоился лишь под утро. Он ушел на дальний край поляны, сел на пятки лицом к восходу и долго бормотал что-то, отбивая ладонями по бедрам странный ритм.
Казаки почти не разговаривали между собой, подавленные происшедшим. Молча похоронили товарища, связав ремнями крест из стволов молодых елок. Так же в тишине доели остывшую кашу, собрали пожитки и принялись седлать лошадей.
Колобов дождался, пока остяк закончит свой обряд, и подошел.
- Слышь, паря, идти надо…
- Зачем? - деревянным голосом откликнулся тот. - Мы все умрем. Хозяин возьмет всех…
- Надо, Кёлек, - как мог, мягко возразил Никита. - Приказ надо исполнять. Поведешь?..
- Куда?
- По следам. До скита.
- Не дойдем…
- Надо дойти!
- Хорошо…
Как ни странно, следы нашлись. Достаточно четкие и многочисленные. Урядник упорно гнал из головы мысль, что их оставили нарочно. Но по лицам подчиненных ясно видел, что казаки думают примерно так же. Однако поход продолжался.
Шли теперь почти исключительно звериными тропами, петляли неимоверно и, скорее всего, заблудились бы, кабы не Кёлек. Остяк действительно показал себя настоящим знатоком тайги: загодя находил обходы болотин, легко определял броды на многочисленных ручьях и мелких речках, точно выводил к сухим местам, когда приходило время для привала или ночевки.
Вопреки тревожным ожиданиям, никакие животные или кто-либо еще отряд не беспокоили, и к концу третьих суток люди немного расслабились, снова появились улыбки на лицах, зазвучали знакомые шутки. А на четвертый день Кёлек потерял след.
Они только вышли к берегу довольно широкой речки и решили разбить очередной бивуак, как вдруг остяк остановился будто вкопанный.
- Что-то заметил, паря? - насторожился урядник, встав рядом и зорко оглядывая открывшийся небольшой плёс.
- След пропал, - ровным, даже безразличным голосом откликнулся Кёлек.
- Так поищи.
- Совсем пропал.
- Так не бывает, паря, - посуровел Колобов. - Только был и сразу - нет?
- Бывает, если Хозяин захочет… - слабо отмахнулся проводник и опустился на песок.
- Погодь, погодь! Опять ты за свое?.. Нету никакого хозяина! Ищи след, паря.
- Нет нам дальше дороги. И назад тоже нет…
Никита рассердился.
- А я говорю, найдем! Вот счас отдохнем чуток… Может, даже порыбалим на ушицу, и ты снова след возьмешь!
Однако ни после отдыха и рыбалки, ни на следующий день Кёлеку так и не удалось обнаружить ни малейшего следа беглеца. Словно тот стер их за собой. Колобов вынужден был признать, что оправдались его самые глухие подозрения: их элементарно провели, заманили в глухомань на почти верную гибель. Хотя, конечно, был шанс выбраться назад по своим же следам, но приказ-то останется невыполненным. И тогда урядник объявил малый курень.
Казаки расселись вокруг костра. Кёлека Никита посадил возле себя.
- Расклад такой, братцы, - начал Колобов. - Мы не можем идти дальше, потому как наш скрытник потерял след и, как он утверждает, найти его нет возможности. Я ему верю. Посему предлагаю вертаться, пока окончательно не заблудились. Но в таком случае приказ останется невыполненным.
- Но мы же можем поискать другого проводника и повторить поход, - предложил Ондрейка. - Не один же Кёлек по тайге ходит?
- Можем. Однако сначала надобно вернуться в город.
- Что, братцы, согласны на такой оборот?..
Казаки попереглядывались и дружно кивнули: принимается. Никита повернулся к остяку:
- Ну, паря, выводи нас из этой глуши!
* * *
До конца светового дня казакам удалось отмахать в обратном направлении с десяток верст, и поэтому к ночлегу готовились в приподнятом настроении, даже шуточки снова в ход пошли. Мрачным и подавленным оставался только Кёлек. Он вообще перестал разговаривать со спутниками, ограничиваясь односложными ответами, и Никита в конце концов приказал не приставать к остяку.
- Видите же, не в себе парень. Ведет нас домой и - слава богу!
Ночные караулы решили удвоить и меняться через каждые два часа. Казакам, людям бывалым и выносливым, такой режим был не в новинку, а Кёлека вовсе исключили из сторожей - пусть выспится, лучше днем вести отряд будет.
Ночь прошла спокойно, а под утро вдруг сильно похолодало, и на тайгу опустилось плотное одеяло тумана. Собственно, никто этим не обеспокоился поначалу: туманы в Сибири в конце лета - явление привычное. Однако, когда через пару часов после восхода "молоко" по-прежнему продолжало медленно перетекать между стволов елей и пихт, затапливая все более-менее заметные низинки и прогалины, по которым можно было бы двигаться людям и лошадям, стало ясно, что туман лег надолго.
- Вот же напасть какая! - сетовали на погоду казаки. Попробовали развести костер, но отсыревший валежник наотрез отказался гореть - шипел и дымил. Мокрая гарь лезла в глаза и ноздри, и скоро бивуак огласился чихами пополам с забористыми ругательствами.
Это окончательно вывело Колобова из себя.
- А ну, сворачивайтесь! Через четверть часа выступаем!
- Да куды ж идти-то?! Не видно ни зги!..
- По компасу пойдем. Я направление вчера засек.
- Так мы ж не по прямой шли…
- Дойдем хотя бы до болота. Отсюда, я точно помню, на запад версты две или три!..
Видя решительность командира, казаки поворчали, но все же собрали пожитки и потянулись привычной цепочкой за урядником. Кёлек молча двинулся рядом с Колобовым.
- Дядь Никита, - раздался вдруг его хриплый полушепот, - не надо никуда ходить! Этот туман Хозяин урмана наслал. Пойдем - заплутаем!.. Давай лучше я вэр лавыл снова сделаю…
- Ты уж лучше молчи дальше, паря! - оборвал остяка Колобов. - Невмоготу больше про твоего хозяина слушать!..
Кёлек послушно умолк и отстал, переместившись по цепочке поближе к Ондрейке Головастому, к которому, похоже, испытывал великое уважение и считал чуть ли не своим другом.
Никита честно вел отряд по азимуту часа три без остановки. Но ожидаемое болото так и не появилось. Хуже. Вышли к своему же брошенному утром кострищу, и стало ясно, что умудрились пройти по кругу, что при наличии компаса выглядело вовсе невероятным делом. Урядник мрачным голосом объявил привал. Люди сбились в привычный круг с заметным беспокойством и настороженностью. Быстро привязали лошадей к кустам и мелким деревцам, сами расселись - кто где. Каждый занялся привычными делами, чтобы хоть как-то отвлечься от плохих предчувствий, а Ондрейку и Кёлека Колобов отвел в сторонку.
- Вот что, скрытники, - тихо заговорил он, - по-моему, все уже поняли, что мы заблудились. Из всего отряда только вы двое имеете навык хождения на местности вслепую. Потому попусту загонять людей и коней не стану, а вас прошу: поищите след! В одиночку вам каждому это легче будет. А мы вас тут обождем.
- Оно, конечно, так, - Головастый поскреб изрядно заросшую щеку, - но, может, просто дождемся, когда туман сядет?
- Сколько ждать? Ты же видишь: уже два часа пополудни, а он и не думает ни садиться, ни парить…
- Этот туман не уйдет, пока жив хотя бы один из нас, - глухо сказал остяк. - Туман служит Хозяину урмана…
- Прекрати, паря! - Колобов поморщился. - Договорились же вроде?.. Лучше поищи наши старые следы - огромное тебе благодарствие будет от всех!
- Ладушки, Никита Иваныч, выручим товарищей, не впервой, поди. - Ондрейка решительно одернул чапан, отстегнул с пояса саблю и протянул уряднику. - Сбереги мою "женушку", в разведке только мешать станет. Лучше дай свой нож засапожный…
Колобов молча выполнил просьбу, хлопнул скрытника по плечу, и тот, сделав пару-тройку шагов, моментально растворился в плотном белёсом мареве. Урядник повернулся к остяку.
- Кёлек, что бы с нами ни случилось, ты должен добраться до острога и обо всем рассказать коменданту. А лучше… сразу иди в Томск.
- Дядь Никита, - остяк изумленно вытаращился на него, - я же… как же… Я вас не брошу! Да что ж вы удумали-то?..
- Не шуми, паря, - Колобов мягко приобнял его за плечи. - Ни к чему. Может быть, ты и прав, и мы все тут сгинем на радость этому… хозяину, или кто он там?.. Но ты-то сможешь выбраться, лес ведь тебе - дом родной. А ежели туман уйдет, так и все вернемся! А пока - поищи то проклятое болотце, Христом Богом прошу.
Кёлек шмыгнул носом, глубоко вздохнул и, быстро оглянувшись, канул в "молоко", затопившее все окрест.
Урядник вернулся к остальным, медленно пересчитал казаков по головам: кого-то явно не доставало.
- Степан, - позвал он, - а ну-ка построй отряд.
Казаки недовольно ворча вытянулись в неровную шеренгу. Колобов прошел вдоль строя. Точно: Михаила Свистульки нету. Совсем молодой казачок, напросился с ним буквально в последний момент, когда выяснилось, что в отряде нет лекаря. Собственно, он и не особо нужен-то был - чай, не военный поход. Но Колобов почему-то согласился взять паренька. И вот теперь мальчишка куда-то умотал, несмотря на строгий приказ: в одиночку не отлучаться даже по нужде.
- Кто-нибудь видел Свистульку?
- Кажись, до ветру пошел… - отозвались с правого края шеренги.
- А как же мой приказ: по одному не ходить? - рассвирепел Никита. - Немедленно найти! По двое - марш!
Поиски оказались недолгими и ужасными. То, что осталось от паренька, обнаружили в полусотне шагов от лагеря Бутырка с напарником. На их крик остальные бросились, ломая подлесок, как стадо лосей. Собственно, уцелели только голова и нижняя часть туловища казака. Остальное тело было растерзано в клочья. Небольшой пригорок, где обнаружили останки, весь был забрызган кровью.