- ЧП!.. Из больницы пропал тот псих, которого Точиновы нашли. Приказано всем искать, но Корнеич сказал, что, похоже, его - того… В смысле, есть признаки насильственного похищения!
Сержант оторопело посмотрел на Олега. Ракитин взял у него рацию.
- Капитан Ракитин на связи. С кем я говорю?
- Старший сержант Попов. Очень хорошо, что вы не уехали. Товарищ майор будет рад. Он вас поминал уже…
Я хихикнул, и Олег окатил меня ледяным взглядом.
- Мы с сержантом Обских выезжаем немедленно. Конец связи! - Он отдал ему рацию. - Заводите машину, сержант!
- Э-э, погоди! - спохватился я. - А как же мы? Мы тоже с вами поедем. До развилки.
- Две минуты вам на сборы, - оборвал меня Олег. - Или пешком пойдете. - И вышел из дома.
- Какой ты добрый, капитан, - сказал я ему в спину.
- Вперед, следопыты! - гаркнул неунывающий Дюха и вскинул на плечо рюкзак.
Мы с Михаилом быстро покидали в свои вещмешки консервы, хлеб и фляги с водой и спиртом, а Степан взял себе скрученную в скатку палатку, котелок, повесил на плечо ружье. Но я забрал у него оружие.
- Тебе ни к чему. Ты теперь проводник-следопыт, а я твой страж… Выходим!
Вшестером да с пожитками мы кое-как втиснулись в "уазик" и заскакали по лесной дороге в сторону Бакчара. Однако наши мучения через полчаса кончились на большой развилке. Направо пошла дорога "в цивилизацию", налево - в вахтовый поселок нефтяников, а прямо - для любителей таежного экстрима, в дебри урмана.
- Прямо как в анекдоте про доброго молодца, - пробормотал я, невольно передернув плечами.
- Это про какого же? - отозвался Дюха.
- А вот выехал однажды добрый молодец на перекресток. Видит - камень лежит, а на нем написано: "Налево пойдешь - коня потеряешь, направо - голову сложишь, а прямо отправишься - мудаком станешь". Молодец удивился, да и поехал прямо. Выезжает на речной бережок - травка зеленеет, солнышко светит, птички поют. На травке сидит Змей Горыныч, поляну накрыл: бутылка, закусь - все честь по чести, отдыхает. Ну, молодец подкрался и хрясь мечом - одну голову снес, потом вторую. А третья голова к нему поворачивается и говорит: "Ну и кто же ты после этого?.."
Хохотали все, даже сдержанный всегда Сотников. Наконец, отсмеявшись, Степан махнул рукой, и наша повеселевшая компания дружно затопала прочь от трассы, в глубину Бакчарской тайги.
* * *
- Слышь, Прокоп, мы так не договаривались! Я не хочу в тайгу!..
- Пойдешь, как миленький, мокрушник! Или я тебя положу рядом с убиенным тобой геологом. Ты меня знаешь!..
- Не надо!.. Прокоп, а позвони хозяину, а?.. Может, и не надо будет никуда идти?..
- Ты что, совсем рехнулся?! Хозяин сказал, чтобы без тамги не возвращались!
- Так ведь взяли мы тамгу у того попа…
- Взяли, да не ту! Не работает она. Без той, что в ските…
- Да где же мы теперь этих фраеров по тайге искать станем? Они уж поди полдороги до скита уто?пали?..
- А ты вот это видел?.. Хозяин всё предусмотрел. Эта машинка - пеленгатор называется. Охоту на "лис" знаешь?
- Что-то вроде соревнований?..
- Точно! Это еще спортивным ориентированием называют. У нас - пеленгатор, а у них там - "лиса" имеется!
- Подсадной?!
- Не совсем, но… согласился поработать на хозяина. У него в одежде радиомаяк зашит.
- Круто! Прокоп, а меня научишь "лису" ловить?..
- Двигай давай! Не ровен час, менты на хвост упадут. И так по твоей милости сутки на сеновале отсиживаемся. Шухер по всему Бакчару идет…
* * *
Поход наш, несмотря на общий бодрый настрой, как-то не заладился с самого начала. Не знаю, как остальные, а у меня сложилось стойкое ощущение некоего скрытого противодействия со стороны леса. Буквально каждый шаг по нему сопровождался всякими мелкими неприятностями. Ветки кустов, казалось, специально выскакивали навстречу, норовя хлестнуть по лицу. Корни то и дело пытались поставить подножку, внезапно высовываясь из-под плотного слоя опавшей хвои и прошлогодних листьев. Под ним же нет-нет да прятались ямы и ямки различного калибра, и если бы Степан с самого начала не заставил нас обзавестись импровизированными посохами для прощупывания тропы, мы бы, наверное, уже повывихивали все конечности, и поход прекратился бы, едва начавшись.
После полудня вдруг зарядил мелкий и достаточно холодный дождь, хотя погода стояла еще летняя, теплая. Наша одежда намокла тоже на удивление быстро, отяжелела и начала натирать в самых неожиданных местах.
В результате до темноты мы не прошли и половины предполагаемого расстояния. Да еще Степан время от времени останавливался и совершал какие-то странные и непонятные то ли обряды, то ли молитвы, каждый раз выбирая для этого просвет между деревьями или маленькую поляну. Он быстро вытаптывал в подлеске небольшой круг, доставал из своего рюкзака несколько одинаковых палочек, точнее, обломков веток орешника или ольхи, садился на корточки, втыкал палочки в дерн, располагая особым образом вокруг себя, и шептал при этом, кажется, одни и те же слова, но не по-русски. Нас же он каждый раз просил присесть и не говорить и не двигаться.
В конце концов, заинтригованный, я догнал парня на марше и тихонько поинтересовался, что же он такое творит?
- Отвожу глаза слугам Хозяина урмана, - просто сказал Степан. - Иначе он узнает о нас, и мы не сможем дойти до скита.
Я, признаться, слегка обалдел от такого поворота - ну, никак не ожидал от молодого парня столь глубокого погружения в древнюю мистику! Хотя кто их знает, лесовиков?.. Суеверия - штука въедливая и иногда вполне оправданная жизнью и обстоятельствами.
- И кто же его слуги? - спросил я погодя.
- Звери, птицы… - пожал плечами Степан.
- А почему ты повторяешь… э-э, свой обряд? Разве он не должен действовать с одного раза?
- Смеетесь?.. Я же не ведун. Так, нахватался от деда маленько… Не думал, что вообще когда-нибудь пригодится.
- Погоди! "От деда"… Так Илья Сергеевич - ведун?!
- Нет, дед Илья - неверующий. Это его брат, дед Фома. Он в тайге живет с весны до осени, только в зиму приходит к нам. Говорит, стар стал, холодов не выдерживает.
- Так у него в тайге заимка есть?
- Нет. Он просто в лесу живет.
- А что он там делает?
- Врачует его, зверя и птицу следит. Чтобы не болели, чтобы законы тайги соблюдали…
Я снова замолчал в затруднении: чудны дела твои, Господи!.. Никогда бы не подумал, что с виду вполне современный парнишка может иметь такое необычное мировоззрение! Ну, я-то - ладно! Мое увлечение мистикой скорее похоже на увлечение загадками природы и человека. Но Степан - другое дело. Он говорит о Хозяине тайги на полном серьезе и с неподдельным уважением, если не страхом… Хотя нет, страхом здесь не пахнет. Действительно - глубокое уважение.
- Слушай, Степа, все хотел тебя спросить: почему ты решил проводить нас? Ведь прямо Хозяину в лапы идем?..
- Поквитаться хочу, - помедлив, буркнул парень. - За мамку с папкой…
- Ого!.. А что с ними случилось?
- Пропали. В урмане, три года назад…
- А… кто они были?
- Промысловики. По контракту работали.
- И ты решил, что их этот… мойпар убил.
- Я не решил, я знаю…
Это было сказано так, что дальнейшие расспросы показались мне кощунственными и неуместными. Я лишь молча хлопнул парня по плечу и двинулся вперед.
Как только стемнело, Степан остановился и сказал, что нужно разбивать лагерь. Он обошел всю невеликую поляну, на которой мы оказались, указал, где поставить палатку, где развести костер.
Пока мы возились с палаткой, парень куда-то исчез. Но когда я приступил к кострищу, слабо веря, что удастся разжечь огонь в такой сырости даже с помощью спирта, Степан вдруг вынырнул, словно из-под земли, с изрядной кипой бересты и несколькими крупными "блинами" чаги. Вдвоем мы быстро сложили пирамиду, поместив на землю чагу, сверху прикрыв ее "бутербродом" из нескольких перемежающихся слоев бересты и тонких веток пихты. Снаружи мы установили плотный частокол из нарубленной молодой елки вперемешку с ольхой.
Я все-таки плеснул немного спирта на бересту и частокол - исключительно чтобы ускорить процесс разгорания. И наш костер действительно вспыхнул очень быстро и дружно. Буквально через пять минут мы уже приладили над ним котелок, а спустя полчаса все весело хлебали горячее варево, которое настроившийся на философский лад сытый Дюха обозвал "пищей богов".
Ночь прошла относительно спокойно, если не считать совершенно безумного нашествия на лагерь комаров. Да таких огромных, что расскажи мне кто-нибудь о них - не поверил бы. Спаслись мы от кровососов, правда, испытанным способом. Набрали шишек в банку из-под тушенки, пересыпали хвоей, пробили ножом пару дырок в днище и запалили отличную "дымовуху". Дюха самолично окурил изнутри палатку, потом мы задраили вход, оставив открытыми сетчатые "оконца", и улеглись. Но комариный гул еще долго не давал заснуть - все время мерещилось, что эти монстры вот-вот прорвут тонкую сетку и накинутся на нас, спящих. Но наконец сморило всех.
* * *
Двое, что шли за группой Котова, не рискнули разводить огонь. Они настигли журналиста с друзьями буквально за час до заката. Вымотались страшно - всё боялись, что не догонят до скита. А тогда - дело труба! Тогда пришлось бы валить всех, включая и того, с маячком. Но Прокопий прекрасно понимал, что значит пролить кровь в таком месте! Поэтому он, привыкший с юности к дальним и тяжелым переходам по тайге, практически волок на себе вконец обессилевшего напарника, проклиная про себя и его, и того, кто навязал ему эту бестолочь и хлюпика.
Когда же они наконец услышали впереди смутную речь и разглядели четырех человек в "москитках" поверх городской одежды, да с рюкзаками и палаткой, Прокопий понял: успели! Теперь можно было не торопиться, лишь соблюдать дистанцию и скрытность. Второе - особенно, потому что среди чужаков шел один местный - внук лесника Точинова, давнего врага Прокопия и его общины дырников, обосновавшихся в глубине Бакчарского лесничества пару лет назад и занимавшихся в основном браконьерством и незаконным боем шишек.
Прокопий с огромным облегчением скинул на мягкий мох тихо скулящего и матерящегося Калача и сел сам, прислонившись к мощному стволу вековой пихты. Кора на дереве даже поседела от времени. Староста дырников подтянул к себе рюкзак, достал флягу, сделал большой глоток и протянул флягу напарнику: пей! Тот с радостью припал к горлышку, но Прокопий почти сразу же отобрал ее:
- Хорош лакать! Не то дрисня прохватит!
- Это же вода?! - вытаращился Калач.
- То-то и оно!.. Если целый день не пить, а потом зараз нахлебаться - кишки скрутит так, что назад к мамке в утробу запросишься!..
- Тебе виднее… А где фраера-то?
- Там, впереди, шагов сто до них. Так что не ори, прикинься падалью и отдыхай. Они тоже к ночевке готовятся.
- А мы?
- А мы уже ночуем.
Прокопий повернулся от ствола пихты, уложил под голову рюкзак, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Калач некоторое время недоуменно смотрел на него, потом лицо его приобрело обиженное выражение.
- Эй, Прокоп! А жрать-то когда будем?
- Тебя кормить не за что, - отрезал тот. - Полдня на моем горбу ехал. Потерпишь до утра.
- Да я загнусь к утру! - рявкнул Калач в полный голос. - Дай пожрать!
- Ори, ори… Пусть фраера-то тебя услышат. Вот тогда и повеселимся…
Калач замолк, потом завозился, пытаясь устроиться поудобнее, наконец лег на бок, головой на небольшую кочку, сунул кулак под щеку и смежил воспаленные, искусанные гнусом веки. Последней мыслью его, перед тем как заснуть, было: "И почему это меня пауты буквально зажрали, а Прокопа ни одна зараза не тронула?.."
Оба посланника всесильного и всезнающего владельца треста "СНГ" уснули быстро и крепко, сморенные тяжелой погоней, поэтому и не заметили, не почувствовали, как из-за ближайшего толстенного ствола кедра в десятке шагов от них возник силуэт огромного существа - то ли медведя, то ли человека. На абсолютно черном фоне коротко высверкнули два янтарно-желтых глаза, послышалось глухое ворчание, напоминающее неразборчивую речь. Существо с минуту постояло, явно разглядывая незваных пришельцев, потом совершенно неслышно двинулось мимо них к недалекому оранжевому пятнышку костра, где заночевали другие незваные гости…
* * *
Утром нас всех ждал неприятный сюрприз. На месте потухшего костра были разложены человеческие останки - неполный скелет, облаченный в остатки одежды. Дежуривший последнюю четверть ночи Сотников никак не смог объяснить его появление.
- Господа, - с достоинством сказал он, - я клянусь, что не спал. Я сидел вот здесь, на валежнике, с ружьем на коленях…
- …и ничего не видел и не слышал, - подытожил я. - А скелет материализовался мгновенно, лишь ты отвернулся, чтобы зевнуть и осмотреться!
- А вы сидели с закрытыми глазами? - вдруг спросил Степан.
- Ну да. Изредка… - Михаил нахмурился. - Ты хочешь сказать, что я впал в некий транс, и потому не помню, что тут происходило?
- Парень намекает, что тебе просто отвели глаза, как он сам вчера проделывал то же с соглядатаями Хозяина здешних лесов, - пояснил я.
- Вы просто смотрели и не видели, - подтвердил Степан.
- Другого разумного объяснения нет, если все-таки ты не врешь насчет того, что не спал.
- Я не спал! - рассердился Сотников.
- Значит, попал под раздачу глюков, - ухмыльнулся Дюха.
Я подошел к кострищу и присел на корточки рядом со скелетом. Медленно и внимательно принялся его осматривать. Сначала остатки одежды. Они были странными. И штаны, и куртка сшиты из какого-то плотного материала, который почти не поддался разложению. Более того, я ясно различил несколько разрывов, подозрительно похожих на те, что получаются, когда ткань рвут зубами. Потом я разглядел над левым нагрудным карманом куртки нашитую полоску, бурую от времени и непогоды, со следами короткой надписи.
- Дай-ка фонарик, - попросил я Дюху. Он с готовностью протянул мне мощный "Брайтнайт", наблюдая за моими действиями. Я осветил полоску под разными углами, потом сменил диапазон излучения с "дневного" на "ночной", и тогда смог наконец разобрать написанное: "Тихонин Макар Анисимович, 1940 г.р. Отряд № 2".
- Заключенный, - резюмировал, подойдя и тоже присев рядом, Сотников.
- Это как же его сюда занесло?
- Беглый, скорее всего. И случилось это лет тридцать назад, не меньше.
- Почему?
- Такие нашивки делали еще в Советском Союзе. Сейчас - другие.
- Ага, - я снова склонился над мертвецом, аккуратно распахнул остатки куртки. - А мужик-то не сам умер.
- Откуда знаешь? - настала очередь удивляться Михаилу.
- Я - врач. В недавнем прошлом… Видишь, кости плеча и ребра вот здесь раздроблены, а тут вмятины и борозды?
- Ну…
- Это сделано зубами. Не человеческими, разумеется… К тому же он, похоже, упал откуда-то. Позвоночник явно сломан.
- С дерева, - предположил Андрей.
- Возможно…
- Наверное, он залез на, допустим, кедр, спасаясь от волков, но сорвался, сломал хребет, а потом его волки и докушали?..
- Ох, умеешь же ты, Дюха, вселить в людей оптимизм!
- Вообще-то, неважно, когда и как умер этот бедолага, - сказал Сотников. - Важнее - зачем нам его показали?
- Это Хозяин, - вдруг заговорил Степан. - Это он приходил ночью и принес мертвеца. Он же и глаза вам отвел, Михаил Иванович.
- А зачем?
- Предупреждает…
- О чем? - спросили мы уже хором.
- Наверное, чтобы к скиту не ходили. Его это место. Живет он там. Давно живет. А гостей не любит. Особенно незваных.
Мы переглянулись, и я сказал:
- Нам нужно туда дойти, Степа. Очень нужно. Ты уж, пожалуйста, не бросай нас. Доведи.
Степан молча отвернулся и принялся разбирать палатку.