– Боевой опыт – это хорошо, он вам пригодится в Китае. Ваше счастье, господа офицеры, что вы встретили меня, старика Ли Сюаня. Я как раз в этих краях закупал товар: серебро с русских рудников. Его поставляет мне один изворотливый русский. И я двигаюсь тоже в Макао. Хочу продать чай, фарфор, шелк и другие товары португальцам и англичанам. И закупить опиум у англичан. Или обменять на товары. Эту порошковую отраву я удачно и с огромной выгодой продаю, путешествуя по Китаю, часть одурманивавшего зелья ушла на подкупы чиновникам и офицерам, но вырученных денег хватило, чтобы закупить новый товар и ссудить за проценты двум уважаемым банкирам солидную сумму. Даже на дорожные расходы с лихвой осталось. Вот что такое опиум. Весь Китай от самого нищего бродяги до самого богатого вельможи сходят с ума от этой губительной смеси. Так что с реализацией опиума у меня нет никаких проблем. Получается своеобразный круговорот торговли: товар – деньги – товар… Я могу вам помочь. Я спасу вас от солдат, буду кормить, одевать, платить жалованье и даже дам вам денег на дорогу в Европу. И договорюсь со знакомым португальским капитаном взять вас на корабль. И оплачу любые другие ваши капризы. Только согласитесь стать моей охраной до Аомынь, то есть Макао. Тогда я могу выдать вас за наемников, служащих мне. Дело в том, что мою охрану в недавней стычке перебили пираты. Ценой своей жизни они спасли мой товар и отразили нападение, но все погибли, кто от удара сабли или пули, а кто от тяжелых ран. Осталось лишь четыре стражника да моряки и слуги. Моряков и слуг в этом краю в избытке, я уже нанял человек тридцать, а вот найти достойных воинов не так здесь просто. Тут в основном крестьянский и рыбачий люд. И как мне прикажите старику дальше двигаться без стражи? Весь мой товар разграбят либо пираты, либо разбойники. Либо… если вовремя не дашь взятки, то и военные. Так что соглашайтесь служить мне, русские. Это ваш единственный шанс дойти до Макао. А я стану вашей счастливой путеводной звездой. А без меня вы точно пропадете…
– Следует подумать над вашим предложением. Я посоветуюсь с моими братьями.
– Конечно, конечно, это ведь в ваших интересах… Ним хао? – спросил купец у поручика.
– Как вас зовут? – перевел Вин Чоу.
– Имею честь представиться, Дмитрий Михайлович Алабин.
– Ты у них главный?
– Да.
– Значит, Дми-три-ий? Долгое и трудное имя. Будешь просто Дим Рим. Я так стану тебя называть. Так мне, старику, легче.
– Хорошо. Как говорят у нас в России: хоть как обзови, только в печь не сади.
Вин Чоу перевел пословицу купцу, тот улыбнулся.
– Хорошая мудрость.
Алабин, посовещавшись со своими товарищами, уже от их имени дал Ли Сюаню согласие стать отрядом сопровождения. Выбора у мятежников действительно не было. Они плохо знали страну, обычаи, нравы, язык, внутреннюю обстановку и не ориентировались в каком направлении идти. И явно не горели желанием попасться в руки маньчжурских вояк и быть казненными под надуманным предлогом.
Решение команды Алабина пришлось купцу по душе: теперь у него есть защита от пиратов и разбойников и можно продолжать путешествие. А наемников Ли Сюань как и обещал прокормит. В этом ему поможет палочка-выручалочка – опий. Его всегда можно выгодно продать или дать какому-то чиновнику или командиру в качестве взятки или платы за проход в другую провинцию или город.
Этот наркотик англичане давно уже поставляли в Китай, рассчитываясь им за китайские товары. Но некоторое время назад ввоз опиума в Поднебесную значительно увеличился: Англия разгромила конфедерацию государств Сигхов и княжества Маратхов и полностью подчинило себе Индию, где в огромном количестве произрастало сырье для наркотика – опийный мак. Британские купцы просто обогатилась на поставках маковой отравы в Китай. И сразу потребление опиума приобрело в стране широкие масштабы. Курили опиум все, кому не лень: и правительственные чиновники, и полководцы, и солдаты и матросы, и разбойники и пираты, хозяева мастерских и лавок, курили слуги и женщины, и даже будущие монахи и даосские проповедники.
Ли Сюань вовремя разглядел в наркоторговле большие перспективы для своего бизнеса и взялся за продажу одурманивающего средства с большим размахом и успехом. Деньги ему текли рекой.
– Я очень рад, Дим Рим, что вы пойдете со мной, – довольно сказал Ли Сюань. – И мне спокойнее и вам хорошо. Там в одной лодке имеются халаты, кольчуги, шлемы, наплечники, оружие, щиты. Возьмите и примерьте. Можете использовать и свое оружие. Если понадобиться куплю вам новые сабли, ружья, порох. И прочную одежду.
Русский отряд облачился в халаты военные доспехи и вооружился копьями, луками и стрелами. И сразу стало жарко воинам в одеянии, пот предательски потек по телу и вискам. Ведь в этой местности царила жаркая летняя погода. Забавно было смотреть со стороны на этих ратников. По одеянию вроде похожи на китайцев, а вот по внешности… только двое – Энай и Вин Чоу. Они единственные из алабинского ополчения имели раскосые глаза, и их можно было спокойно принять за местных жителей.
Кислицин и Алабин, взглянув друг на друга, дружно рассмеялись.
– На кого мы теперь похожи, Сергей Сергеевич? – спросил у капитана Дмитрий.
Кислицин улыбнулся.
– Как на кого? Вы удивляете меня, голубчик. Конечно же на китайских воинов. Только лица наши не желтого цвета, а белого, точнее коричневого, загорелого, а глаза не узкие, а широкие. А вот обмундирование и оружие – точно китайское.
– Но мы речью от этой народности отличаемся.
– Я полагаю, до поры до времени, Дмитрий Михайлович. Скоро и мы заговорим и по-китайски. А иначе как? Да и забронзовеем на здешнем солнце как аборигены. И глаза наши превратятся в щелки от пристального всматривания вдаль. Уверяю, дорогой Дмитрий Михайлович, никто нас потом не отличит от местных жителей.
– Возможно, вы правы, капитан. Вот если бы кто-нибудь из местных художников сумел нарисовать наши портреты – было бы забавно посмотреть.
– Это точно!..
К гвардейцам подошел Юзевский, тоже полностью облаченный в китайские одежды и доспехи.
– Господа, посмотрите, весьма увлекательное зрелище! – веселился Антон. – Перед вами китайский воин, разговаривающий по-польски.
– Мы ничем от вас, сударь Юзевский не отличаемся, – сказал поручик. – Нас тоже можно принять за маньчжурских солдат. И мы с капитаном также весьма любопытное зрелище. Только говорим по-русски.
– Я чувствую себя средневековым воином времен великого завоевателя Тамерлана Хромого. В этом обмундировании чрезвычайно тяжело, жарко и неудобно.
– Ничего, привыкнете, дорогой Антон, дорога-то дальняя.
– Это меня и расстраивает. Как долго я буду носить этот пудовый китайский мундир? Я могу и не выдержать.
– Смею вас уверить, Юзевский, вы выдержите. Если вы не сломались и не погибли после сибирских приключений, вы все выдержите и в дальнейшем. И зной, и жару, и схватки, и в том числе неудобное и непривычное обмундирование. Наша ближайшая цель – Макао или, как там по-китайски, Аомынь.
– Пожалуй, я с вами соглашусь, Дмитрий Михайлович. После побега со Стретенского острога и шилкинской Одиссеи мне уже ничего не страшно в этом мире… Что ж, будем осваивать теперь китайскую территорию и обычаи.
– И сразимся с китайскими разбойниками. Проверим их на прочность, – подытожил итог беседы Кислицин, а Алабин добавил.
– Точно! Пусть бандиты почувствуют нашу силу и удаль! А сейчас в путь!..
Отряд Алабина после примерки немного разоружился, сибирские наемники сняли шлемы и доспехи и взошли на джонки.
Флот Ли Сюаня проследовал по Амуру и попал уже в реку Сунгари. Затем торгово-военный отряд минул города Харбин, Гирин и остановились в Мукдене (Мукдэнь).
Этот город был известен со времен династии Ляо, когда он назывался Шэнь-чжоу. Город китайцы построили на низменной равнине, с глинистой почвой.
Мукден окружали четыре высокие башни и массивные крепостные стены. А также в районе предместий возвышались высокие глинобитные стены около шестнадцати верст в окружности. В Мукдене в храме Бао-шэнь-сы находилась главная ламайская достопримечательность – статуя божества Махакала. В городе имелось великое множество лавок, прачечных, закусочных, кумирен, оружейных мастерских. Горожане торговали преимущественно мехами, одеждой, шляпами и женьшенем. Движение на городских улицах было очень велико.
Практически все дома и жилища в городе (как и по всему Китаю) были с изогнутыми крышами. Согласно верованиям китайцев, кровля домов не должна была быть прямой, а изогнутой. Это для того чтобы таинственные силы не проникли в дом и не вредили домочадцам. Алабин даже видел домики, стоявшие на длинных столбах на реке, будто это маленькие причалы.
Местность, окружающая город была плотно заселена, здесь и множество мелких деревень и поместий богатых китайцев, а также кладбища от пятнадцати до двадцати квадратных верст, где покоились сотни тысяч китайцев.
Природа в этой части страны однообразна, но порой удивительна. Повсюду горы, горы, горы… То голые со скудной растительностью, то заросшие травою и деревьями. Иногда горы отступали и появлялись огромные равнины с залитыми водою рисовыми полями или поля со всевозможными сельскохозяйственными культурами: пшеницей, ячменем, кукурузой, гречихой, бобами, чумизой, пайзой, гаоляном, с сахарным тростником и прочее.
Дмитрий впервые увидел тростник – растение с причудливыми сиреневыми стеблями в два аршина высотой. Для китайцев оно оказывается лакомство. Вин Чоу показал русским, как очищать растение от кожуры и нарезать на кусочки стебли и объяснил, что его нужно жевать, а не есть. Алабинцы попробовали очищенные стебли – им понравилось. Особенно Энаю.
* * *
Ли Сюань и его отряд остановились на ночлег у зажиточного крестьянина. Купец дал хозяину чаю, сувенир и деньги за ужин и спальные места в гостевом домике.
Хозяин распорядился приготовить постояльцам еду и циновки.
Кислицин посетовал Алабину:
– Не могу привыкнуть спать на полу – жестко. А утром встаю, спину больно тянет, наверно простудил ее прошлой ночью на другом постое. Или на джонке.
– Соблаговоли, Сергей Сергеевич, в этом случае обратиться к Вин Чоу, может он знает какое-нибудь средство от болей в спине. Ведь китайская медицина одна из успешнейших в мире.
Кислицин так и сделал. Переговорил с толмачом, а тот, в свою очередь, с хозяином. Крестьянин принес Вин Чоу немного мази. Толмач передал ее капитану.
– Это средство на основе змеиного яда, вотрем на ночь, и замотаешься теплым платком спину – и боль как рукой снимет!
– Вот и чудно! Благодарствую, хороший ты человек, Иван Вин Чоу.
Через час все собрались в беседке-столовой на ужин. Здесь был сам хозяин, хозяйка, их многочисленные дети, Ли Сюань и его толмач и телохранители.
Гостям подали рис в глиняных тарелках и жареный бамбук с грибами и каким-то соусом. И палочки для еды. Русские за время странствий по Поднебесной уже помаленьку научились есть ими. Голод – не тетка, приходиться обходиться без привычных вилок и ложек.
Вин Чоу пояснил Алабину:
– Бамбук, который используют в пищу, срезают сразу после восхода, когда побеги ещё покрыты очень прочными, опушенными тёмно-коричневыми листьями, которые перед обработкой удаляют. Это секреты нашей кухни.
– Понятно…
Чужеземцев хозяин угостил деликатесным кушаньем – черепаховым супом. Алабину вкус оказался необычный.
Затем подали черепашье мясо. Ничего: можно есть.
Вин Чоу сказал:
– Мясо черепахи укрепляет печень и почки, способствует концентрации внимания и развитию памяти. И положительно влияет на мужскую силу.
– Вроде не жаловались на слабость в этом деле, – усмехнулся Алабин. – Но не помешает.
– И мне тоже, – заулыбался Кислицин.
Всем подали маленькую пиалу с какой-то мутной жидкостью.
– Вань, что это? – спросил Алабин у Вин Чоу.
– Рисовая водка. Она не так крепка, как ваша русская, но тоже хороша.
Алабин попробовал водку.
"Боже, что за гадость!" – поморщился поручик, но сделал усилие и улыбнулся гостеприимным хозяевам: мол, спасибо за угощение.
Вин Чоу одобрительно улыбнулся: все правильно командир делаешь.
– Пейте, Дмитрий Михайлович, а то хозяева могут обидеться.
Поручик чтобы не огорчать хозяев постепенно наглотался водки. Привкус был у алкогольного напитка хотя и противный, но с градусами. В голове у Дмитрия зашумело и появилось небольшое опьянение. Кислицин тоже через силу пил национальную китайскую водку и постепенно хмелел. Не отставал от капитана с поручиком и Юзевский.
Младшие сыновья хозяина принесли большой глиняный чайник и пиалы. Горячий напиток разлили всем гостям. Цвет чая был необычным желтым, но запах от него шел ароматный. Поручик уже заметил, путешествуя по Китаю, что его жители черный, привычный для русского человека, чай пьют редко, в основном зеленый и белый. А в этой провинции он желтый. Алабин попробовал напиток. Он оказался без сахара.
Поручик заметил, что китайцы, в том числе Ли Сюань и Вин Чоу, пили чай маленькими глотками. Алабин обратился к переводчику:
– Ваня, голубчик, ответь мне, а что в этот чай добавлено? Он такой запашистый.
– Апельсин, жасмин, лотос и магнолия. Очень полезно, командир.
Когда ужин закончился, хозяин со своим семейством ушел почивать в свое жилище, а Юзевский с русскими солдатами отправился в гостевой дом, в беседке остался лишь Ли Сюань, Вин Чоу, Кислицин и Алабин. Поручика как истинного русского человека после застолья потянуло на рассудительные разговоры.
– Вот ответьте глубокоуважаемый Ли Сюань, отчего у вас в Китае не развита торговля с Россией? Мы же делали многочисленные попытки наладить с вами весьма выгодные деловые отношения.
– Да, Дим Рим ты прав. Ваши русские пыталась неоднократно торговать с нами, но ничего из этой затеи не вышло. И все из-за проклятых португальцев. Наш император послушался их однажды, они просили не пускать в Китай своих торговых конкурентов, особенно русских. Но часть китайских купцов, в том числе и я, нелегально все же ведем торговлю с русскими. На свой страх и риск. И покамест в финансовом плане не обижены.
– Весьма обидно. Ваш император, пардон, мягко говоря, не совсем прав в этом вопросе, – сказал Алабин. – Китай бы поимел от России великую пользу… Но ваши чинуши так нехорошо поступили с русскими посланниками. Четыре года назад…
Поручик припомнил 1806 год. Тогда многие европейские и петербургские газеты писали о том, как в Ургу, Монголия, прибыло посольство графа Юрия Александровича Головкина для дальнейшего следования в Пекин. Граф надеялся наладить торговое сотрудничество с китайскими купцами. Но цинские помощники наместника в Урге и маньчжурский двор потребовали от графа исполнить унизительный обряд – троекратное коленопреклонение с земным поклоном. Российский посланник естественно гордо отказался от такой унизительно процедуры. Переговоры тем самым были сорваны, а Головкина заставили вернуться в Россию. Столь же неудачной оказалась попытка морской экспедиции Крузенштерна и Лисянского конце 1805 года завязать русскую торговлю в Гуанчжоу.
Алабин хмельно улыбнулся.
– Что поделать, уважаемый Ли Сюань, Россию боятся европейские державы. Боятся его могущества, оружия: сколько столетий мы уже героически воюем с ними, и все это время неизменно побеждаем супостатов и присоединяем их земли. От этого враги бесятся и пытаются мою Отчизну ослабить. Всяческими торговыми запретами, блокадами, военными действиями. А мы Россия как стоим, так и стоим. Ни пяди своей земли не отдадим. И никто нас не победит в это мире. Еще князь Александр Невский, наш великий полководец, сказал: Кто к нам с мечом придет от меча и погибнет. Вот так… А лучше расскажите, уважаемый Ли Сюань, о вашем императоре. Кто сейчас правит вашим государством? Как его зовут? Какими делами он знаменит? Про европейскую политическую жизнь я все отлично знаю, а вот об Азии, особенно о современном Китае – чрезвычайно мало.
Купец отпил из чашки чай и, погладив остроконечную бородку, улыбнулся.
– Хорошо, расскажу. Слушай, Дим Рим… Ныне нашей великой страной правит седьмой маньчжурский император государства Цин и пятнадцатый сын Айсиньгёро Хунли, правившего под девизом "Цяньлун", "Непоколебимое и славное" – Айсиньгёро Юнъянь. Девиз же нашего императора: "Цзяцин" – "Прекрасное и радостное". Его вход во власть не был безоблачным. Ему было пятнадцать лет, когда разразилась крестьянская война, организованной подпольной буддийской сектой "Учение Белого лотоса" в двух северных уездах провинции Хубэй, перекинувшееся затем в её западные и центральные районы. Эта война длилась целых восемь лет. Но главным врагом для юного императора были не восставшие, а могущественный фаворит старого императора – Хэшэнь.
Не желая огорчать престарелого отца, Юнь-Янь был вынужден терпеть его любимица. Хэшэнь ещё в течение трёх лет – вплоть до самой смерти старика-императора – управлял всеми делами государства. В условиях господства Хэшэня усилилось казнокрадство чиновников и командиров, а отсюда – деградация и падение боеспособности армии. Солдатам месяцами не платили жалованье и по многу дней не выдавали паёк. Голодные и разозлённые офицерским произволом вояки грабили население и чинили в деревнях и городах бесчинства. В то время военными операциями заправляла клика Хэшэня. Их отличали бездарность, беспомощность, крайняя медлительность и нерешительность, они боялись вооруженных повстанцев, но жестоко обращались с мирным безоружным населением.
Через три года после начало восстания и после смерти отца, Юнъянь поспешил разделаться с ненавистным Хэшэнем. Негодяя заключили под стражу судили и казнили, а все его неслыханное состояние, дворцы и земли император конфисковал в свою пользу Само собой разумеющиеся, что без покровительства Хэшэня его бездарные и трусливые ставленники потеряли все свои посты и должности. Молодой император против повстанцев из "Белого лотоса" и "Пути девяти дворцов" направил армию во главе с новыми и весьма способными полководцами. Верховным главнокомандующим был назначен искусный военачальник монгол Элэдэнбао, а командующим войсками в Ганьсу – Наяньчэн (оба они участвовали в подавлении восстания племён мяо в Юго-Западном Китае). Боевыми действиями руководил Ян Юйчунь из войск "зелёного знамени". Всё это значительно укрепило цинский лагерь. Они-то и разгромили восставших. Вот так…
Алабин поблагодарил купца за подробный рассказ и пошел спать. Кислицин попросил Вин Чоу натереть ему мазью спину. Китаец это добросовестно сделал, а капитан для лучшего эффекта обмотал поясницу теплой рубахой – пусть мышцы греются. Утром Кислицин встал – и боли в спине как не бывало.
Итак, Мукден остался далеко позади, а странствование Алабина и его товарищей по Китаю благополучно продолжалось.