* * *
Ли Соан, оставив свой флот у реки, в паланкине, который несли четверо слуг и под охраной, прибыл в одну деревню в поисках пищи и ночлега. Но купцу не повезло, в это время через селение проходил рота маньчжурских солдат во главе с офицером.
Впереди на бело-рыжем коне с горделивым и надменным видом ехал ротный командир – юцзи. На нем был стеганый халат, сверху позолоченные наплечники, центр груди защищал позолоченный круг. На голове у юцзи возвышался золотистый шлем с нащёчниками и красными перьями. На ногах военачальника красовались расшитые золотистой нитью мягкие сапоги.
За командиром следовал бравый знаменосец с зеленым стягом и солдаты в количестве двухсот человек в полном обмундировании и вооружении: в доспехах, металлических нарукавниках и поножах, в шлемах с перьями, с длинными пиками, щитами, ружьями, короткими саблями и широкими топорами, насаженными на длинное топорище. Также у каждого солдата имелся длинный тугой лук и большущий колчан набитый полностью стрелами с зубчатым острием. Отряд сиял и блестел на солнце от изобилия металла. За бойцами следовала артиллерия – деревянные повозки, запряжённые двумя лошадями. Каждая повозка везла по две пушки и ядра.
Алабин улыбнулся.
– Сергей Сергеевич, у вас нет ощущение, что мы попали в средневековье?
– Есть такое, Дмитрий Михайлович? Извольте только посмотреть: у них ружья с фитильными запалами на подставках (!). Они никуда не годны и устарели еще лет сто назад. А щиты? Тоже отголосок средневековья. Как и прочее оружие: копья, лук и стрелы, мечи да сабли. Любая европейская армия если бы напала на Китай, то в пух и прах разбила бы китайские войска.
– Совершенно верно, милостивый государь. Европейский солдат успеет десять раз выстрелить, пока китаец зарядит свое ружье, установит его на сошку, прицелиться и, в конце концов, пальнет из него.
– Абсолютно согласен с вами, Сергей Сергеевич…
И тут началось нечто удивительное. Юцзи что-то гортанно выкрикнул, военный строй в мгновение ока рассыпался, солдаты кинулись в разные стороны и стали… жестоко грабить местных жителей! Служивые забегали во дворы крестьян, хватали куриц, уток, индеек. Забирали коз, баранов, телят, коров. Жители молили грабителей оставить их живность и припасы в покое. Говорили им самим нечего есть, но обнаглевшие солдаты вовсе не слушали их, отпихивали, били, грозили расправой, да еще и повышали голос на несчастных.
Пограбили воины и уличных разносчиков. Один служивый схватил зелень прямо с лотка одного торговца и стал жевать на ходу. Другой похитив у второго торгаша цветастую материю, обмотал себя тканью и пошел дальше. Разносчики, кто был похитрее и ловчее, попросту убегали или скрывались в узких улочках. Но и таких торговцев бойцы отлавливали и тогда отбирали вообще весь товар.
Кругом стоял шум, ор, гам. Блеяли овцы, кудахтали куры, крякали утки, гоготали гуси и мычали коровы. Лаяли собаки. Кричали люди.
Алабин с недоумением спросил толмача.
– Что происходит здесь, изволь объяснить, Ваня? Отчего солдаты ведут себя как самые заурядные бандиты?
– Жалованье офицеров и солдат нищенское и едва хватает на достойную жизнь. И не удивительно, что эти служивые, вместо того, чтоб быть защищать крестьян, ремесленников да торговцев, их попросту грабят. Солдаты, по сути, и есть наипервейшие грабители китайского народа. Если бандита или пирата можно убить мирному человеку, то вояку – нельзя. За это накажут колодками или казнят мучительной смертью. Порою переход воинских отрядов через селения и города превращаются нашествия хуже неприятельского. Вы сами все видите, мой командир. Бойцы императорской армии они должны что-то есть. И они не опасаются наказаний. Напрасно обиженный торговец или крестьянин будет жаловаться на такие притеснения: его слезная иеремиада не дойдет далее полкового командира, который всегда готов прикрыть их бесчинства. Вечером, когда смеркается и вовсе небезопасно встретить на улице солдата. Служивый может у уличного торговца забрать весь товар или то, что он захочет. Табак так табак, соль так соль, чай так чай.
– Чем-то это зрелище мне напоминает Мамаево нашествия, вы согласны со мной, Сергей Сергеевич? – обратился к капитану Алабин.
– Совершенно согласен, Дмитрий Сергеевич – грустно улыбнулся Кислицин. – Более уместно выражение "грабеж среди бела дня".
– Достаточно точное и верное выражение…
Офицер остановил Ли Сюаня, и они начали разговаривать. Во время беседы военачальник указал на русский отряд и что-то спросил. Купец ответил. Тогда юцзи стал что-то требовать от старика.
Алабин поинтересовался у Вин Чоу.
– Послушай, братец, о чем они договариваются?
– Офицер требует пошлину за весь товар и за нас откупные. Они торгуется. Естественно командир отряда пытается запросить побольше лянов, а наш патрон пытается снизить выкуп.
– Какая наглость! Можно я его разрублю надвое? Так будет дешевле для Ли Сюаня. Мы кстати можем перебить и весь этот отряд, если поднатужимся. И крестьяне с разносчиками нам в этом благородном деле помогут.
Вин Чоу не оценил шутку и напугался.
– Нельзя, командир, лучше наш хозяин даст ему немного товара или денег. Офицеры и чиновники – первые грабители государства. Но с ними лучше не связываться.
Купец дал офицеру денег, продукты, какие-то вещи и маленький мешочек с опиумом. Тот несказанно обрадовался особенно опиуму и благодарно кивнул: мол, разрешаю сопровождать тебя, купец, русским.
Кислицин похвалил старика:
– Молодец, Ли Сюань, дал взятку офицеру. Дабы нас не арестовали.
– Я тоже придерживаюсь этого мнения, Сергей Сергеевич, наш патрон молодец из молодцов, – согласился с капитаном Алабин. – Он так нас оберегает, словно зеницу ока.
– И небескорыстно, заметьте, Дмитрий Михайлович. Мы в свою очередь может погибнуть в схватке за спасение его достояния.
– Да, мы и купец кровно заинтересованы друг в друге. Мы без него не можем обойтись, а он – без нас. Но если я с ним дойду до Макао, я воздвигну ему памятник при жизни.
– Рукотворный? Из бронзы или меди?
– Из чистого золота.
– Лучше тогда отлить небольшой бюст: золота меньше уйдет. И может статься, обойдётся вам дешевле, – улыбнулся Кислицин.
– Замечательная идея, бюст так бюст, – согласился Алабин, и веселая усмешка скользнула по его губам.
Офицеры рассмеялись.
Военный отряд с награбленным добром пошел дальше до следующей деревни, а Ли Сюань нашел приличный домик для ночлега и оплатил проживание и ужин своим телохранителям.
…Алабин и Вин Чоу оказались соседями по спальным местам. Все готовились ко сну. Тут поручик и задал вопрос толмачу.
– Все хотел полюбопытствовать, Ваня, как ты попал на каторгу?
Китаец на минуту задумался, тяжело вздохнул и начал рассказывать.
– Когда-то я мечтал стать богатым. Торговал со всеми народностями, в том числе и с русскими. Дела шли в гору, как вдруг случилось трагическое для меня происшествие, которое и перечеркнула все мои надежды на состоятельную и достойную жизнь. Один нерчинский купец пригласил меня в гости, на заимку. Славно поохотились, убили много дичи. После охоты в баньке мылись, пили. Очень много пили. До неприличия, особенно хозяин. Свихнулся от водки этот купчина. В какой-то миг разонравился я ему, и задумал он дело недоброе супротив меня. Купец обвинил меня при всех в краже его нательного золотого креста – и в драку! Его слуги полезли на меня. Я кого-то ударил – а он об угол печки ударился. И мгновенная смерть. Вот я и оказался сначала в полицейском участке, потом в тюрьме, и конце концов на каторге. Простая история. Как вы любите говорить русские: без вины виноватый я был тогда.
– Ясно… Печальная история… Ну тогда спокойной ночи, братец, не стану тебя более беспокоить.
– И вам спокойной ночи, командир… Как говорите вы, русские: утро вечера мудренее.
– Сие верное замечание…
* * *
Алабин проснулся неожиданно рано и вышел во двор освежиться. И увидел Ли Сюаня…
Он в простой одежде белого цвета делал плавные и причудливые движения. Старик ни на кого не обращал внимания. Он был отрешен от мира сего и пребывал в своем собственном мире – добра, света, силы духа и гармонии. Старик то глубоко вдыхал, то глубоко выдыхал, задерживал на некоторое время дыхание и снова глубоко вдыхал… Затем резко вдыхал и резко выдыхал… И снова глубокие вдохи и долгие, долгие выдохи в сочетании с голосовом сопровождением – натужным хрипением или шипением. Порой Ли Сюань убыстрялся и делал резкие движения ногой и рукой, быстрые перемещения с прыжками, падениями и вставаниями. Затем купец снова переходил к ритмичным плавным движениям и ровному дыханию. Все эти упражнения завораживали поручика и приводила в немой восторг. Что это за удивительная по красоте гимнастика!
Поручик не стал беспокоить купца и, дождавшись окончания занятий, спросил его:
– Уважаемый, Ли Сюань, что за интересный вид гимнастики вы сейчас демонстрировали?
– Это наша древняя гимнастика "тай чи". И в то же время боевое искусство. Оно передается из поколения в поколения. Она укрепляет дух, развивает тело и помогает победить врага.
– Каким образом? В ней я не заметил ничего агрессивного и боевого.
– Это только так кажется, что тай чи – безобидная дыхательная гимнастика. Это нечто большее… Дим Рим, возьми вот эту палочку. Представь, будто у тебя в руках нож и нападай нам меня. Ну, смелей…
Алабин взял палочку и замахнулся на купца… Не успел поручик опомниться как оказался на земле.
– Не ушибся, Дим Рим? – заботливо спросил Ли Сюань.
– Великолепный прием! – восхитился Алабин, вставая с земли и отряхиваясь. – Покорнейше прошу вас, глубокоуважаемый Ли Сюань, научите меня вашему тай чи.
– Хорошо, научу. Но есть одно условие.
– Какое?
– Это тайное искусство. Ему меня учил отец, а его – дед. Я буду передавать знания тебя, но ты не должен передавать их кому-то еще.
– Хорошо, я согласен. А можно еще полюбопытствовать, что это за долгий выдох с хрипением?
– Я вывожу из точки Ци, что на два пальца выше пупка с остатками воздуха отработанную энергию и вдыхаю новую более сильную энергию, которую я черпаю из вселенной.
– Занятно…. И когда у нас будет первый урок?
– При первой удобном случае.
– Договорились, уважаемый.
– Договорились…
* * *
Флотилия Ли Сюаня пристала к берегу. Дальше был город. Ли Сюань хотел закупить провизию для своего отряда.
Все-таки интересная страна – Китай! Явно не похожая на Россию. Тут другие нравы, особенности, менталитет, обычаи, еда.
Алабин, общаясь с жителями Поднебесной, заметил одну интересную особенность их поведения. Эта особенность заключалась в том, что к нему запросто могли подойти на очень близкое расстояние незнакомые люди и, начиная общение, заглядывали в лицо, пытаясь детально рассмотреть его. Личное пространство поручика сужалось до минимальной дистанции и от этого он чувствовал себе неуютно. Он привык к более дальнему личному пространству при разговоре с любым собеседником.
Алабин познакомился и с некоторыми экзотическими фруктами, которые он никогда не пробовал в своей жизни. Например, личи – "китайская слива", один из основных китайских фруктов. Или фрукт, похожий на неочищенный желто-красный каштан в колючей оболочке из множества длинных зеленоватых волосков. Вин Чоу объяснил поручику, что это рамбутан, он очень полезен для организма и продлевает жизнь. На что Дмитрий иронично заметил:
– То-то я смотрю у вас много в стране долгожителей. По твоим рассказам, Вань, у вас все фрукты, овощи, злаковые и растения продлевают жизнь. Даже мясо животных.
Вин Чоу лишь улыбнулся на реплику командира и ничего больше не сказал.
Закупив провизию, купец с отрядом решил вернуться к судам…
И вдруг! Юзевский первым заметил бегущих с небольшого холма каких-то вооруженных людей и крикнул Алабину:
– Дмитрий Михайлович, какая-то вооруженная толпа мчится к нам с явно плохими намерениями! Их много. Человек сорок! Что предпринимать, командир?!
Ли Сюань засуетился.
– Русские! Дим Рим! Это разбойники! В этих местах бесчинствует секта "Путь девяти дворцов". Выручайте меня, мои охранники! Покажите вашу доблесть, я вас вознагражу! Весьма вознагражу!
Купец взялся за саблю и пистолет и приготовился защищать свою собственность, а Алабин обратился к своим подчиненным.
– Что нам предпринять, братья? Первоначально следует достойно и без излишних потерь отразить атаку бандитов, а затем перейти в контрнаступление и разгромить врага наголову! Вот и все мое распоряжение! Деритесь храбро и мужественно! Бог на нашей стороне. Николай святой угодник, выручай нас! Эх, понеслась, моя душенька, в рай!
Наемники в количестве чертовой дюжины взвели курки своих ружей и пистолетов. Кислицин, Юзевский и Алабин и Энай предусмотрительно подхватили щиты, в которые тотчас же вонзилось несколько стрел.
– Вот и щиты пригодились! – азартно крикнул Кислицин.
– И не говорите, Сергей Сергеевич! – отозвался Алабин. – Сегодня мы побываем в шкуре древнерусских витязей!
– Или воинов Тамерлана! Будет о чем потом вспомнить, господа! – развеселился Юзевский.
– Если останемся в живых! – продолжил капитан.
Вооруженная толпа приближалась. На головах у членов секты "Путь Девяти Дворцов" вместо традиционных конусообразных соломенных шляп были желтые повязки. Оружие у них было в основном холодное: цепы, луки, стрелы, копья, сабли, ножи, вилы, дубинки. Только у нескольких человек имелись допотопные ружья и то больше для устрашения. Доспехов и других защитных приспособлений у разбойников не наблюдалось. Вместо них – рубахи с косым запахом да штаны. Некоторые бандиты и вовсе были обнажены по пояс. Впереди них бежал главарь – мускулистый и непривычно высокий для китайцев детина с голым торсом. В руках он держал две сабли. А за его поясом торчала куча ножей и кинжалов. Он что-то яростно выкрикивал, и вид его был очень устрашающий.
И вот враг уже совсем близко…
– Главаря я беру на себя! – громко предупредил всех поручик, и в сторону сектантов грянул ружейный и пистолетный залп.
Первый ряд разбойников заметно поредел. Но это не остановило яростную атакующую волну. Алабин разредил пистолеты и ружье и бросился с двумя саблями на врагов. Как скандинавский берсерк с пеной на губах и с взбешенным взором Дмитрий рубил клинком направо и налево, подбираясь к предводителю разбойников.
И вот наконец ранив какого-то грабителя, поручик схватился с главарем. Две острые сабли детины были в крови. Только что бандит рассек голову одному русскому матросу, а до этого убил его товарища.
"Постой, мерзавец! Сейчас ты получишь сполна за свои злодеяния!" – мысленно проклинал китайца поручик.
Главарь что яростно кричал на своем языке и рубился с Дмитрием жестоко и умело. И вдруг он взмахнул саблями и упал, пронзенный стрелой в горло: это постарался лучник Энай.
– Молодец, батыр! – похвалил бурята Алабин и кинулся к другому разбойнику.
Как только бандиты увидели, что их предводитель пал, они дрогнули и побежали. Энай принялся пускать стрелы в спины бегущих. Он делал это весьма быстро и умело, что наносил немалый урон отступающим. Кто-то из них падал раненый, кто убитый.
Победа была полной. На поле сражения осталось около двадцати пяти трупов сектантов. Но и победители не обошлись без потерь. Остались в живых Алабин, Кислицин, Юзевский, Вин Чоу, Энай, один матрос и двое солдат. Но пятеро алабинцев погибло. По русским традициям их тут же на берегу схоронили и поставили кресты. Также погибли в бою и двое слуг купца.
Мертвых слуг отнесли в город, обрядили в белые одежды и положили в гробы лицом кверху и накрыли одеялом. Боковые промежутки гробов наполняли соломою, а сверху накрыли красным шёлковой материею. Гробовую крышку прибили гвоздями, а пазы замазали глиной. Перед гробом поставили опрокинутую лоханку, а нее – большой камень.
– Для чего это, Ваня? – удивился Алабин.
Вин Чоу охотно пояснил:
– Камень придавливает искушения у покойника, а также умерший не может теперь вставать и прочее. У нас покойников погребают в течение седьми седьмиц, или ста дней. Но если в продолжение сего времени не найдут удобного места для похорон, то строят в избранном месте хижину и в ней ставят гроб. Это называется "на время поставить".
– Ясно… И вот еще какой меня вопрос интересует, Ваня. Отчего у вас так много разбойничьих шаек, просто полстраны бандитов? Откуда они берутся?
Вин Чоу грустно улыбнулся: