- Эй! - закричал он, увидев, как блеснул ствол аркебузы позади одной из лошадей. - Мы вас, кажется, захватили. Надеюсь, у вас нет никакого желания сопротивляться нам: ведь нас больше, и мы полны решимости привезти вас к его превосходительству губернатору Пуэбло-Вьехо. Сдаетесь или нет?
- Граф д’Алкала никогда не сдается и бьется до последнего! - с этим выкриком гасконец высунулся.
- О!.. О!.. Так это вы выдавали себя за друга его превосходительства губернатора!..
- Собственной персоной, кабальерос!
- Я в этом не сомневался. Итак, сдаетесь?
- Граф д’Алкала никогда не отвечает утвердительно на подобный вопрос. Однако мы можем договориться, не тратя бесполезно порох да пули и не убивая друг друга.
- Что вы хотите сказать, сеньор?
- Это дело можно было бы уладить небольшой суммой дублонов.
Командир эскадрона угрожающе потряс рукой.
- Испанские солдаты не продаются, бандит! - крикнул он. - И потом его превосходительство губернатор заплатит за вашу поимку гораздо щедрее.
- Значит, вам не сказали, что я еду прямиком в Панаму, где должен получить наследство в сто тысяч дублонов? Вместо того, чтобы иметь неприятности, вы бы могли стать нашим эскортом, и я вам заплачу по княжески, - сказал гасконец.
- Предпочитаю прихлопнуть вас на месте, сеньор.
- Тогда у меня к вам другое предложение.
- Кажется, вам нравится много болтать, господин бандит.
- Нет, я не бандит; я граф д’Алкала, сеньор д’Арамехо, де Мендоса и Аликанте и Бермехо де лос Анхелос.
- И гранд Испании… Знаем, знаем, - сказал с иронией командир эскадрона.
- Да, также и гранд Испании, - спокойно ответил гасконец.
- Да бросьте!..
- Предлагаю вам дуэль.
- Кому?
- Вам, кабальеро.
- Вы сошли с ума?
- Ничуть, потому что я предлагаю вам отличные условия. Если вы меня убьете, даю вам слово чести, что оба моих товарища сдадутся, но если повезет мне, то вы с нами расстанетесь без боя.
- После моей смерти?..
- Мы позволим уйти вашим кавалеристам.
- Предпочту расстрелять вас, если вы не сдадитесь.
- Что ж, попробуйте!.. Предупреждаю вас, что рядом со мной находится грозный флибустьер, который никогда не промахивается. Представьте себе, что он разбивает орех и одной пулей гасит пламя факела.
- Вранье!.. Расскажи эту байку своему дедушке, если он еще жив.
- Он умер двадцать лет назад.
Командир эскадрона был сыт по горло этой болтовней. Он повернулся и отошел к своим солдатам, которые тем временем легли на землю, тоже спрятавшись за лошадьми.
- Сеньор баск, - сказал гасконец, поворачиваясь к Мендосе. - Я неплохой стрелок, думаю, что и фламандец зря свинец не тратит, но надеюсь в основном на вас. Вы говорили мне, что были буканьером, прежде чем пойти во флибустьеры.
- Полагаю, что убил тысячу быков в лесах Сан-Доминго и Кубы.
- Ну так выбейте из седла этих солдат. Когда лошадей у них не будет, они наверняка уйдут. Вам предоставляется право первого выстрела.
Флибустьер, вытянувшийся в кустах, чтобы полностью защититься от пуль, встал на колени, продолжая скрываться за крупом своей лошади, и прицелился.
В этот момент кавалеристы снова садились на лошадей, чтобы предпринять рискованную атаку со шпагами и пистолетами.
Мендоса целил в животное, бывшее под командиром эскадрона: красивейшего скакуна чисто-белого цвета; он выстрелил.
В ответ раздался гневный крик, за которым последовали поток ругательств и ответный выстрел.
Белый конь грохнулся на землю, а командир эскадрона вылетел из седла. Но, пораженный в область сердца, конь, прежде чем упасть, так резко повернулся, привстав потом на правые ноги, что не оставил времени своему хозяину освободить ноги из стремян и отпрыгнуть в сторону.
Увидев своего командира лежащим, пятеро кавалеристов ничком попадали на землю, хотя склон, который вел к оползню, был покрыт огромными глыбами, оторвавшимися от колоссальной скалы, перегородившей дорогу.
- Наша очередь, фламандец! - крикнул гасконец.
Раздались один за другим два выстрела, пробудившие эхо и вызвавшие двойное ржание и новые потоки ругательств.
Еще две лошади упали на землю, увлекая с собой на скалистую землю всадников.
Оставшиеся трое кавалеристов остановились, потом сделали молниеносный поворот и помчались назад, к изгибу долины, возле которого находился и командир, разъяренный более, чем когда-либо.
- Мы называем себя грозными шпажистами, оказывается, мы к тому же и превосходные стрелки, - сказал дон Баррехо. - Сеньор фламандец, да вы и вправду ценнейший человек, несмотря на свою огромную бороду.
- А разве я не из Брабанта? - гордо сказал фламандец.
- Клянусь сотней тысяч хвостов дьявола, но я до сегодняшнего дня не знал, что брабантцы могут отлично стрелять…
- Какие пустяки!..
- Тогда можно быть уверенными, что мы всех их ссадим на землю!
Двое выбитых из седел всадников, укрываясь за кустами и скалами, быстро удалялись ползком, словно змеи, покинув своих умирающих лошадей.
Их товарищи, осознав невозможность новой атаки, а также боясь за своих лошадей, укрылись за скалой, иногда стреляя из аркебуз.
Они оказались неплохими стрелками, потому что после третьего выстрела красивейшая андалусийская лошадь фламандца встала на дыбы, жалобно заржала, несколько раз ударила копытом, а потом упала в трех-четырех метрах от трещины.
- Вот это настоящая беда, - сказал гасконец. - Это животное стоило по меньшей мере двести пиастров, и я не смогу отправить ее назад к его превосходительству маркизу де Монтелимару. Правду сказать, у меня и не было таких намерений. Бог ты мой, его конюшни гораздо богаче моих. Эй, сеньор Мендоса, вы почили на лаврах?
- Подождите немножко - и вы узнаете, что умеют делать флибустьеры. Я пытаюсь уложить лошадь вместе с всадником.
- А этот кавалеристик пытается раздробить мою голову, - ответил гасконец, быстро упав на землю, тогда как его фетровая шляпа, пробитая пулей, отлетела на несколько шагов. - Да это настоящий бой!..
- Гасконцы всегда были боевыми, поэтому вам должно понравиться, - проговорил со своим обычным спокойствием фламандец.
- Гасконцы предпочитают рукопашную, бой на шпагах.
- Ну, пока-то устройте фехтование свинцовыми пулями.
- Предательское оружие; оно убивает, даже не предупредив: "Берегитесь или я пошлю вас посмотреть на мир иной".
- Да, неприятное.
Их беседу прервал выстрел из аркебузы. Это стрелял флибустьер; как и обещал, он поразил сразу двоих: лошадь и сидевшего на ней всадника.
- Сеньор Мендоса, - отозвался неисправимый болтун, - да вы в самом деле поразительный стрелок.
- Я ведь флибустьер, - скромно ответил Мендоса.
- У вас есть еще заряды?
- Только три заряда; его превосходительство губернатор пожадничал.
- Возможно, он предчувствовал, что мы применим оружие против его солдат, - высказался гасконец.
В этот самый момент кто-то из солдат выстрелил, и вторая губернаторская лошадь, подскочив, замертво грохнулась на землю.
- Это моя, - сказал гасконец и выругался. - Не стоило дарить таких дорогих лошадей, чтобы позволить расстреливать их своим кавалеристам.
- Если бы нам дали ослабленных мулов, конец был бы таким же.
- Сеньор фламандец, вы слишком долго смотрите на свою аркебузу. Вы что, все такие медлительные, когда дело доходит до стрельбы?
- Я тоже поджидаю своего случая, - ответил авантюрист.
- Тогда давайте выстрелим вместе: ставлю дублон, что я убью лошадь и двоих всадников… Только пропивать его будем в таверне "Эль Моро".
- О! - заметил Мендоса. - Лучше буканьера!..
- Принято, - согласился фламандец.
Они открыли огонь одновременно, и брабантец убил еще одну лошадь.
- Клянусь сотней тысяч хвостов дьявола! - воскликнул дон Баррехо. - Видно, гасконцы умеют стрелять только шпагами. Сеньор фламандец, я буду хранить дублон, чтобы выпить за ваше здоровье. Черт побери!.. Дело-то начинает становиться по-настоящему серьезным.
Испанцы, разъяренные тем, что им угрожают три грозных авантюриста, стреляли беспрерывно, укрываясь за неровностями местности.
Они отвечали выстрелами на каждый выстрел баска, фламандца или гасконца и пытались приблизиться.
Но им не везло. То ли какая-то паника их охватила, то ли у их аркебуз дальность боя была меньше, но их пули пролетали над головами авантюристов, не причиняя никакого вреда.
Гасконца и его приятелей хорошо укрывали лошади, две из которых больше не подавали признаков жизни; авантюристы сопротивлялись с восхитительной стойкостью.
Но через четверть часа у всех троих кончились заряды. У них теперь остались только пистолеты и шпаги.
- Что за ворюга этот губернатор! - бормотал дон Баррехо. - Мог бы быть и пощедрее. Он не пожалел ценных лошадей, но сэкономил на боеприпасах. Что ж! Этот должок - за ним.
Потом, повернувшись к своим приятелям, он сказал:
- Пистолеты надо пускать в ход только в самый последний момент, будьте готовы работать шпагами.
- А у меня ее нет, - сказал фламандец.
- Деритесь седлом своей лошади, - сказал гасконец.
Испанцы продолжали приближаться. Решившись захватить троих авантюристов, они все-таки приняли меры предосторожности, не забывая, что имеют дело с людьми решительными и готовыми на все.
Стараясь не высовываться, они ползли между камнями, скользили по расселинам. Им тоже пришлось оставить аркебузы возле лошадей.
До авантюристов испанцам оставалось метров двадцать, как вдруг послышался резкий свист, за ним - другой.
Все подняли головы.
- Стрелы! - определили гасконец. - Отлично!.. Перед нами испанцы, сверху - индейцы. Лучше бы уж остаться в Пуэбло-Вьехо.
На скалах показались семь или восемь человек с кожей медного цвета, почти совсем голых, с пестрыми перьями в волосах; в руках у них были длинные луки.
Они, однако, не стремились прийти на помощь ни испанцам, ни авантюристам, поэтому их опасные стрелы летели то на одних, то на других.
Для них белый человек являлся врагом, к какой бы нации он ни принадлежал.
- Что будем делать, дон Баррехо? - спросил Мендоса, сразу же укрывшийся вместе с фламандцем за выступом огромной скалы.
- Драться с испанцами, они сейчас опаснее, - ответил гасконец.
Дождь стрел больше угрожал кавалеристам, и они отскочили кто вправо, кто влево, чтобы их не задело.
- Воспользуемся этим, друзья, - сказал гасконец.
Трое авантюристов бросились вперед, дав только по одному выстрелу из пистолетов, чтобы не остаться совсем без огнестрельного оружия; потом гасконец и баск с дикими криками бросились в атаку, выставив шпаги.
Испанцы находились в худшей позиции из-за обстрела индейцев; кроме того, они потеряли еще одного человека, пораженного пулей в грудь. Они пустились наутек, направляясь к оставшимся в живых лошадям.
- Надеюсь, я их больше не увижу, - сказал гасконец, быстро прячась за скалу, чтобы не быть раненым индейскими стрелами.
- Но индейцы-то остались, - возразил фламандец.
- Им трудно будет попасть в нас. Для этого надо обойти долину, а мы знаем, как она велика.
- Мне кажется, что они разделились, - сказал Мендоса. - Некоторые пустились в погоню за кавалеристами. Вижу, как наверху летят стрелы.
- Так они ускоряют отход испанцев, сеньор баск.
- А другие продолжают осаждать нас, дон Баррехо.
- Дождемся ночи.
- А тем временем они убьют у нас последнюю лошадь! - сказал фламандец.
В самом деле, последняя из предоставленных губернатором лошадей, пораженная пятью или шестью стрелами, с жалобным ржанием упала рядом с двумя другими.
- Вот мерзавцы!.. - закричал гасконец. - Мало им здесь мяса, так надо еще убить это бедное животное.
- Они лишают нас возможности убежать, - заметил Мендоса.
- Сколько пиастров погибло!..
- По меньшей мере, тысяча, дон Баррехо.
- Мы их возместим при грабеже Пуэбло-Вьехо… О, черт возьми!.. Мне в голову пришла великолепная мысль.
- Так говорите же.
- Заставить мошенника-трактирщика заплатить за этих лошадей. Если только удастся его разыскать, я заставлю его выть, как койот.
Пока они, спокойные, словно находились в безопасности внутри прочного замка, обменивались этими фразами, индейцы не переставали осыпать своих врагов стрелами, издавая время от времени пронзительные боевые крики.
Но стрелы транжирились зря, потому что авантюристы остерегались выйти из-за скального прикрытия.
- Предполагаю, что у них не тысячи стрел, - продолжил гасконец после короткого молчания. - Они уже потратили несколько дюжин. Ах, если бы у нас было еще немного пороха!..
- У нас осталось всего три заряда, - сказал Мендоса.
- И пистолеты…
- Они поражают только близкие цели.
- Знаю, сеньор баск. Я все терзаю свой мозг, пытаясь найти какое-нибудь средство, которое позволило бы нам уйти, но никак не могу его отыскать, и это меня беспокоит.
- Здесь мы не подвергаемся никакой опасности, - сказал фламандец, жуя последний кусочек своей сигары.
- Меня беспокоят не индейцы, - ответил гасконец.
- Может быть, солнце?
- Плевать мне на жару. Беспокоят меня испанцы.
- Но они же бежали!..
- А если вернутся с подкреплениями и обнаружат нас все еще на этом месте?..
- Вот это будет штука! - ужаснулся Мендоса. - К счастью, Пуэбло-Вьехо находится не так близко, а кавалеристы почти все остались без лошадей.
- Зато те, что на лошадях, могут поскакать вперед и привести с собой новые эскадроны.
- Черт побери! - пробормотал Мендоса, яростно потирая голову. - Вы в ухо мне запустили блоху. Надо принимать героическое решение. Вы считаете эту скалу абсолютно неприступной?
- Я пока ее как следует не разглядел, - ответил гасконец. - Можно попробовать.
- Индейцы нас не убьют? - поинтересовался фламандец.
- Не думаю, им помешает выступ скалы.
- Давайте попытаемся, - решительно сказал Мендоса. - Будьте внимательны к стрелам; впрочем, днем они не так опасны.
Они взяли аркебузы, оружие слишком дорогое, чтобы оставлять его другим даже без боеприпасов, взяли в руки три заряженных пистолета и заскользили вдоль скальной стенки, направляясь к противоположному склону долины.
Индейцы не могли заметить это отступление, потому что оползень мешал им видеть, что происходит внизу.
Троим авантюристам, спускавшимся со всеми предосторожностями и соблюдавшим полнейшую тишину, удалось наконец добраться до другой стороны завала.
Абсолютно случайно оказалось, что огромная скала в своем низвержении была, так сказать, срезана у основания, оставив таким образом проход между сползшим пластом и уходящей вверх стенкой горного склона.
- Я всегда говорил, что все совершается под своей звездой! - торжествующе воскликнул гасконец. - Лошадь здесь не смогла бы пройти, но человек проползет. Мы нападем на сеньоров индейцев с тыла!..
- Действительно, нам необыкновенно везет, - сказал Мендоса. - Кто бы мог предположить, что здесь существует проход?
- Внутрь, друзья, - скомандовал дон Баррехо. - Надо спешить, пока индейцы не обнаружили нашего исчезновения. Я все еще слышу, как свистят стрелы с той стороны оползня.
Он нагнулся и пополз под скалу, за ним последовали Мендоса и фламандец.
Некое подобие галереи продолжалось метров на пятнадцать; оно было заполнено землей и обломками скал.
Авантюристы быстро преодолели этот туннель и оказались с другой стороны осыпи.
- Внизу ревет Чагрес, - сказал гасконец. - Ну что, будем атаковать индейцев или уйдем?
Вероятно, ему было противно отступать перед таким врагом.
- Я бы высказался за атаку, - ответил Мендоса. - Если они обнаружат наш уход, то будут преследовать нас. Я знаю, как упорны эти проклятые краснокожие.
- Вам бы следовало быть генералом.
- Почему, дон Баррехо?
- Люди познаются в опасности. Когда индейцы услышат выстрелы, они побегут?
- Как зайцы.
- Тогда попытаемся застать их врасплох. Что вы на это скажете, сеньор фламандец?
- Я тоже знаю этих людей с кожей медного цвета и могу сказать, что лучше идти на приступ.
- Вот только удастся ли нам застать их врасплох?
- Достаточно влезть на скалу, - ответил Мендоса. - Здесь она доступнее, чем с другой стороны.
- Мы исключительно удачливые люди, - сказал гасконец. - Если индейцы не заметят, как мы поднимаемся, атака с тыла нам удастся. Мендоса, показывайте нам путь. Вы уже не молоды, это так, но еще можете соревноваться с диким котом. Эти флибустьеры - и в самом деле люди замечательные!..
- Сейчас я вам покажу, на что способны сыны Тортуги, - объявил баск. - Если я не обращу в бегство этих индейцев, пусть меня сожрет ягуар.
- Глупое обещание, - сказал гасконец, покачав головой.
Флибустьер внимательно осмотрел огромную осыпь, потом, открыв некое подобие лесенки, начал подниматься. Хотя это подобие и нельзя было считать настоящей лестницей, но морской волк смело лез по ней, сгорая от желания неожиданно напасть на индейцев, не перестававших осыпать стрелами долину, чтобы не дать осажденным уйти.
Фламандец и гасконец карабкались позади, готовые помочь ему в смелом начинании.
Ставя ноги на выступы скалы, цепляясь за сухие ветки, морской волк без большого труда добрался до верхушки осыпи и проскользнул незамеченным к деревьям, обрамлявшим край долины.
- Вот момент показать этому ужасному гасконцу, что баски тоже кое-чего стоят, - пробормотал он. - Мне начинает надоедать, что вся слава достается ему, потому что он живет на другом берегу Бискайского залива… Мы тоже знамениты умением драться и убивать, хотя бы и с помощью навахи.
Дон Баррехо и флегматичный фламандец добрались до баска; краснокожие все еще их не заметили.
- Сеньор Мендоса, - сказал дон Баррехо, - не наступило ли время показать вашу ловкость?
- Что вы хотите сказать? - спросил флибустьер.
- Индейцы находятся всего в двадцати шагах от нас, стоят к нам спиной, а я слышал о необыкновенной ловкости басков.
- Поиграть шпагой?
- Шпага - орудие гасконцев, - сказал дон Баррехо. - А вот бросок навахи я бы хотел увидеть. Он сэкономил бы нам один пороховой заряд.
- Понял, - улыбнулся баск.
- У вас же всегда при себе наваха?
- Я предпочел бы оставить шпагу ради национального оружия.
- Значит, вы сделаете хороший бросок! Увидим, тверже ли кожа индейцев, чем у людей белой расы. Такой мощный бросок должен произвести определенный эффект.
- Исполню ваше желание, - сказал Мендоса. - Пулю я сберегу. Оставайтесь здесь и - никакого шума!
Индейцы находились в тридцати или сорока шагах; они прятались за огромными глыбами, усеивавшими осыпь. Уверенные в том, что белые все еще находятся у выступа огромной скалы, они беспрерывно посылали туда стрелы и даже не думали оглядываться.
- Ложись, Мендоса, - посоветовал гасконец.
- Позвольте мне действовать по-своему, - недовольно буркнул баск. - Будьте готовы броситься в атаку со шпагами, если не хотите растратить последние заряды. А теперь - тихо!
И он пополз, освободившись от аркебузы, которая теперь была бесполезной.