Как мы уже сказали, это было могучее сооружение, хорошо защищенное тяжелой артиллерией и основательно укомплектованное солдатами.
На каждое предложение сдаться форт отвечал артиллерийским огнем, уничтожавшим дома горожан.
Граф ди Вентимилья, сражавшийся, как всегда, в первых рядах рядом с Мендосой, гасконцем и фламандцем, встретился с тремя другими главарями корсаров у одного из бастионов. В это время старые буканьеры пытались, но без видимого результата перебить артиллеристов, укрывавшихся за крупными зубцами крепостной стены и обстреливавших атакующих.
- Сеньор граф, - спросил Гронье, казавшийся встревоженным. - Вам так уж необходим маркиз?
- Мне не нужны богатства Гранады, - ответил сын Красного корсара. - Я хочу лишь этого человека. Это будет моей долей в добыче.
- Ваш отец поступал так же, - сказал Тасли. - Вы всегда оставались дилетантами среди корсаров, но какими страшными дилетантами!..
- Тогда давайте штурмовать эту крепость, - предложил никогда ни в чем не сомневавшийся Равено де Люсан. - Мы покорили город, завоюем и крепость.
- Я бы подождал ночи, - продолжал Гронье. - Помню, однажды флибустьеры с успехом применили шары из хлопка, насаженные на шомпола своих аркебуз.
- А я, - раздался еще один голос, - помню, как однажды смельчаки подорвали форт несколькими бочками пороха.
Все обернулись. Сказанные слова принадлежали дону Баррехо.
- Если хотите, чтобы вас убило осколком, милости прошу, - с легкой иронией произнес Гронье.
- Я гасконец.
- А я из Бордо.
- Очень приятно слышать, сеньор Гронье, но должен вам сказать, что бордосцы ничего не стоят против гасконцев.
Высказав это, забияка пожал плечами и отошел к Мендосе и фламандцу.
Сражение между тем набирало силу.
Все старые буканьеры, прославившиеся точностью своей стрельбы, были призваны на борьбу с испанскими артиллеристами, но, как и прежде, успеха они не имели, разве что вызвали новую пальбу, яростную и весьма опасную.
Казалось, маркиз де Монтелимар поклялся скорее похоронить себя под развалинами крепости, чем спустить большой испанский штандарт, гордо развевавшийся над центральной батареей.
Гасконец, не обращая внимания на свистевшие со всех сторон ядра, рушившие городские здания, нашел в конце концов своих приятелей, которые в ожидании решения четырех вождей флибустьеров сидели на краешке оборонительного рва и преспокойнейшим образом осушали большую бутыль вина, обнаруженную ими в развалинах какого-то дома.
- Как! - возмутился дон Баррехо. - Вы пьете без меня?
- Ну, я-то думал, что вы уже растянулись в каком-нибудь погребке и трескаете аликанте, - оправдывался Мендоса. - Неужели вы еще ни одного не нашли?
- Это слишком опасно под градом бомб, которыми осыпает нас артиллерия маркиза де Монтелимара. Подождите, пока все закончится.
- Если закончится, - усомнился фламандец.
- А мы-то на что? - взревел гасконец, оторвавшись от долгого поцелуя, которым он приласкал горлышко бутыли. - Вояки мы или нет? Заставить замолчать эти бронзовые штучки можем только мы, поскольку вожди затрудняются принять решение.
- О чем вы, дон Баррехо? - спросил Мендоса.
- О том, что такую троицу, как мы, какой-то форт сдержать не может. Черт побери!.. Да разве мы не отчаянные буяны? Разве я согласился стать флибустьером только для того, чтобы курить сигары и совершать прогулки по морям и лесам?
- У нашего приятеля родилась какая-то грандиозная идея, - сказал фламандец, который каждый артиллерийский выстрел запивал большим глотком жидкости, заключенной в бутыли.
- Она великолепна, друзья, - пояснил гасконец. - Предлагаю вам взорвать форт.
- Вместе с собой? - спросил Мендоса.
- Что ты, дружище!.. Я не испытываю еще желания получить паспорт на тот свет.
- Объясните-ка поподробнее, дон Баррехо, - сказал Мендоса.
- Объясняю: раз форт не сдается, мы его взорвем.
- Весь разом?
- На это я не претендую. Хватит и одного угла.
- И из этого угла мы бросимся в атаку, - сказал фламандец.
- Прекрасно, дон Эрколе, - похвалил его гасконец.
- Когда мы устроим салют? - спросил Мендоса.
- Нынешним вечером, когда мы, надеюсь, станем любимцами хорошенького урагана. На горизонте я вижу плотные облака; видимо, пойдет ужасный ливень.
- А где взять порох? - озаботился Мендоса.
- Вот кто его даст, - ответил гасконец.
Вдоль края рва к ним приближался человек, спокойно насвистывая какой-то мотив, хотя вокруг падало немало ядер. Это был Равено де Люсан.
Увидев троицу, потягивающую из бутыли, он остановился:
- Так-то вы сражаетесь?
- Сеньор де Люсан, - сказал гасконец, - мы ищем на дне этой бутыли решение большой проблемы.
- Какой же?
- Каким образом отдать вам эту крепость?
Француз внимательно посмотрел на говорившего, а потом, засмеявшись, сказал:
- А, это вы, знаменитый гасконец!.. Я-то думал, что вот-вот увижу вас на бастионах крепости.
- Не так скоро, сеньор мой, - ответил немного задетый дон Баррехо. - Я же не говорил вам, что крепость капитулирует через десять минут. Откуда вы?
- Из Турени.
- А я из Гаскони. Это как раз те две провинции, что рождают самых храбрых солдат.
- Не возражаю, сеньор…
- Для вас - Гастон де Люсак, для прочих - дон Баррехо.
- Гасконский дворянин! - воскликнул немного удивленный Равено и протянул руку.
- Вы же знаете, что на берегах Бискайского залива - изобилие голубой крови, - ответил авантюрист. - Можем мы предложить вам глоток вина?
- Хорошее вино никогда не повредит, а всем известно, что гасконцы всегда пьют превосходное.
Он взял бутыль, поданную доном Баррехо, и сделал несколько глотков.
- А теперь, сеньор де Равено, вы должны передать в наше распоряжение две бочки пороха, - сказал гасконец.
- Для какой цели?
- А разве я вам не сказал? Сегодня вечером мы хотим взорвать по крайней мере часть этой крепости.
- Вы сошли с ума!..
- Ни в коей мере, сеньор Равено, - сказал Мендоса. - Мы уже провернули три хорошеньких дельца.
- И уверяю вас, что завтра маркиз будет в руках графа ди Вентимилья. Вы же знаете, как он нужен графу.
- Вы храбрые люди, - сказал тюреньский дворянин. - На закате, если крепость к тому времени не падет, вы получите две бочки пороха. До скорой встречи, господин де Люсак, и помните, что ядра не щадят даже гасконцев, уверяю вас.
Сказав это, француз удалился, а трое приятелей продолжали пьянку, совершенно не интересуясь сражением, кипевшим в центре города.
В то время как большая часть корсаров, набранных в основном среди бывших буканьеров, управлялась с гарнизоном форта, прочие занялись грабежом, прогнав из города жителей и не желая брать пленников, которые могли причинить серьезные неудобства.
Однако они были сильно разочарованы, потому что горожане, узнав о приближении такой оравы разбойников, имели время закопать большую часть своих ценностей.
Целый день не переставали грохотать пушки, рушились дома, подвергались серьезному испытанию упорство и мастерство буканьеров.
Маркиз де Монтелимар, возможно, знавший о присутствии среди флибустьеров сына Красного корсара, стойко защищался; его не заботили ответы на постоянные предложения сложить оружие.
Тем не менее угроза Гронье перерезать весь гарнизон, если флибустьерам удастся завладеть крепостью, потрясла его.
Когда солнце зашло, испанская артиллерия повела еще более жестокий огонь, чем днем, чередуя заряды ядер и картечи.
Небо потемнело, мощные облака погнал над головой сильный западный ветер.
В отдалении сверкали молнии, слышались удары грома.
Трое авантюристов, так и не покинувших за долгие часы рва перед бастионом, поднялись.
Равено де Люсан сдержал слово, приказав принести им три бочонка с порохом, по тридцать фунтов в каждом.
- Друзья, - сказал гасконец. - Пришло время действовать. У вас есть фитиль, сеньор Мендоса?
- Мне их надавали с полдюжины, - ответил баск.
- Дон Эрколе, вы не боитесь?
- Чтобы фламандец боялся!.. Да что вы такое говорите, сеньор?
- Прекрасно! Теперь посмотрим, сможем ли мы отвалить кусок от этой проклятой скалы.
- И сможем ли мы захватить маркиза.
- О!.. О!.. Дон Эрколе!.. Вы забегаете далеко вперед. В крепости находится две сотни человек, и не так легко справиться с ними, будь ты хоть гасконцем, баском или фламандцем. Пусть испанцы и не стреляют так метко, как флибустьеры, но они отлично умеют работать шпагой и алебардой, сеньор. Кто займется бочонками?
- Я, - решительно ответил фламандец.
- Дон Эрколе всегда должен быть Геркулесом, - серьезно сказал Мендоса.
Когда они оставили ров, с неба падали первые капли дождя.
Только это был не дождь: с неба сыпались градины величиной с орех; стукаясь о землю, они подскакивали с каким-то странным шумом.
Флибустьеры поспешили укрыться в домах, а двадцать крепостных пушек не прекращали греметь, словно желая состязаться с молниями, время от времени перерезавшими набрякшие дождем тучи.
Трое авантюристов преодолели бастион и приблизились к крепости, пользуясь узкими тропинками, чтобы не получить заряд картечи.
Через четверть часа они достигли ровной площадки.
Лило как из ведра, и флибустьеры прекратили обстрел. Испанцы тоже стали стрелять гораздо реже, полагая, что неприятель не решится на штурм в такую скверную погоду.
Стреляли они только для того, чтобы показать: мол, мы на страже, застать врасплох нас не удастся.
- Будьте предельно осторожными, - предупредил гасконец своих товарищей. - Мы подложим порох под западный угол крепости. Он мне показался менее прочным. Все, что я вам советую, так это не шуметь.
- Испанцы пошли курить, укрывшись за зубцами или в казематах, - сказал фламандец. - Только такие дураки, как мы, могут прогуливаться под таким дьявольским потопом.
- Вы жалуетесь?
- Нисколько: это же нежное купание. День был слишком жарким.
- При той капельке вина, что мы выпили! - буркнул Мендоса.
Темнота им покровительствовала, они удачно преодолели горизонтальную площадку и начали карабкаться на откос, особенно крутой в основании.
Каждые четыре-пять минут над их головами звучал пушечный выстрел, вслед за которым слышался шум рушащегося дома.
Но трое авантюристов были уже в безопасности. Только ружья могли бы достать их, однако испанцы, укрывшиеся за крупными зубцами стены, пока еще ничего не замечали.
После того как погасили фонари, темнота стала кромешной.
Карабкаясь, словно козы, гасконец и его товарищи наконец-то достигли угла форта и пробрались в некое подобие свода, на котором был устроен люнет с двумя пушками.
- Вот и готовая шахта, - сказал вполголоса гасконец.
Этот свод не смог бы сопротивляться взрыву шестидесяти фунтов пороха.
- Люнет упадет вместе с пушками.
- А потом можно идти на штурм, по крайней мере с этой стороны. Сеньор Мендоса, готовьте фитили.
- А испанцы не увидят огонь? - спросил корсар.
Тогда гасконец, немного подумав, вылез наружу и осмотрел зубцы, загораживавшие люнет.
- Куда там! - сказал он. - Кто на нас обратит внимание? Идет дождь, а в такую погоду лучше находиться под крышей. Мы закончим свое дело, и никто нас не побеспокоит.
Он вернулся под свод, где Мендоса и фламандец готовили фитиль.
- Мы в полной безопасности, - сказал им гасконец, - по крайней мере до той минуты, когда бочонки взорвутся. Вы хорошо прикрепили фитили, сеньор Мендоса?
- И вы это спрашиваете у старого флибустьера?
- Ну, тогда поджигайте и - ходу!
Баск поджег трут, огонек побежал по двум просмоленным и посыпанным порохом шнурам.
Гасконец сначала убедился, что все исполнено в точности, потом поднялся во весь рост и сказал:
- На волю!.. А то взлетим вместе с крепостью.
Они покинули свод и что есть мочи побежали по откосу.
Они уже пробежали несколько метров, когда послышался голос:
- К оружию!.. Флибустьеры!..
Потом грохнул выстрел из аркебузы.
- Быстрее! - закричал гасконец, несшийся вниз невообразимыми скачками.
Раздалось еще семь или восемь выстрелов. Однако испанцы стреляли наобум, поскольку темнота была полнейшая.
Трое авантюристов мгновенно спустились с откоса, пересекли ровную площадку и устремились в первую попавшуюся улочку, скрывшись в лабиринте необитаемых лачуг.
Испанцы, полагая, что флибустьеры попытаются пойти на штурм, беспорядочно палили во всех направлениях.
Грохот пушек и аркебуз достиг ужасающей громкости; испанцы бомбардировали все кварталы города.
Летящие огни расцвечивали ночь, а над крепостью поднималось огромное розоватое облако, которое образовали, возможно, бесчисленные костры, зажженные за ее стенами.
Флибустьеры, заметившие трех авантюристов, которые молниеносно преодолевали откос, спасаясь от артиллерийского огня, смело выскочили из своих укрытий и в ожидании сигнала к атаке завязали ружейную перестрелку.
Они собрались на главной площади, возле кафедрального собора, где было легче сформировать штурмовые колонны.
Тем временем гасконец из окошка какой-то лачуги внимательно следил за двумя светящимися точками под сводом.
Это были подведенные к бочкам фитили.
- Еще полминуты - и люнет взлетит на воздух, - сказал он стоявшему за ним баску. - От дождя фитили защищает свод.
А центральная батарея все продолжала неистово стрелять. Между тем флибустьеры, не обращая внимания на ливень, яростно обрушившийся на город, уже сформировали штурмовые колонны и приближались к форту по узким улочкам, сжимая в руках абордажные сабли и пытаясь защитить пистолеты от потопа.
Внезапно у последнего угла крепости сверкнула яркая вспышка, за которой последовал оглушительный грохот.
Бочонки взорвались почти одновременно и обрушили свод.
Жуткий крик, вырвавшийся из тысячи глоток, разорвал ночь:
- На штурм!
И сразу же с диким воем бросились вверх по откосу четыре колонны, которыми командовали сын Красного корсара, Гронье, Тасли и сеньор Равено де Люсан.
Трое авантюристов быстро присоединились к своему капитану, выбившись в первые ряды атакующих.
Крепость отозвалась ужасным гулом. Весь гарнизон собрался на откосах; особенно многолюдно было у рухнувшего люнета, который больше не мог никого защитить.
Взрыв шестидесяти фунтов пороха вызвал обрушение стен на протяжении многих метров; рухнул уступ и расположенные на нем две пушки.
Колонна сына Красного корсара, состоявшая из шестидесяти матросов фрегата и трех авантюристов, первой добралась до развалин свода.
Флибустьеры Тасли и Равено атаковали с другой стороны с целью отвлечь часть испанских сил; следуя своей обычной тактике, они начали забрасывать бомбами зубцы на башнях, чтобы прогнать прятавшихся за ними защитников крепости, но на этот раз все усиливавшийся ливень мешал атакующим добиться успеха.
Граф, возглавлявший свою колонну, смело бросился в развалины свода. В ночи раздавался его громкий голос:
- На штурм, мои храбрецы!
Он готов был уже карабкаться вверх, когда неожиданно перед ним возник человек и сказал:
- Позвольте быть вашим щитом, сеньор граф.
Это был гасконец.
- Благодарю, - ответил сеньор ди Вентимилья, - но первым должен идти я. Вы последуете за мной.
Он отстранил доблестного авантюриста и устремился вперед, стреляя из пистолетов и работая шпагой.
Три авантюриста и корсары с "Молнии" поспешили за ним; им наступали на пятки подоспевшие флибустьеры Гронье.
Угол форта защищала полурота алебардщиков.
Граф отважно бросился на алебарды, открывая проход ударами шпаги; он навязывал бой, в который энергично вступили его люди.
Проход был узким, поэтому сражались с трудом, как испанцы, так и флибустьеры; еще одним препятствием был непрекращавшийся ливень, подмочивший порох и сделавший невозможным использование аркебуз.
Граф сражался отчаянно, с воодушевлением атакуя врага; его доблестно поддерживали драгинассы трех авантюристов, перерубавшие древки алебард, будто это были соломинки; в конце концов графу удалось проложить дорогу корсарам и выбраться на уступ.
Испанцы, хотя и павшие духом, еще несколько минут сопротивлялись, защищая площадку уступа пядь за пядью; потом, подавленные числом атакующих, так как к тому времени уже пошли на приступ и флибустьеры Гронье, защитники форта беспорядочно отступили к просторной площади форта, пытаясь остановить флибустьерскую лавину пушечными выстрелами.
На помощь защитникам подошли и те, кто отражал на западной стене безуспешные атаки людей Тасли и Равено; их вдохновляло присутствие маркиза де Монтелимар.
Кровавая буча заварилась перед центральным замком; обе стороны несли тяжелые потери; однако заваруха эта продолжалась всего несколько минут, потому что флибустьеры западных штурмовых колонн воспользовались случаем, забрались на стену, а потом подступили к площади.
Зажатые с двух сторон, испанцы сочли всякое сопротивление бесполезным и сложили оружие.
Флибустьеры, озлобленные оказанным сопротивлением, готовы были растерзать защитников, когда вмешался граф ди Вентимилья.
- Вложите в ножны шпаги и абордажные сабли! - закричал он громким голосом. - Там, где сражается Вентимилья, не убивают безоружных!.. Убрать оружие!.. Так приказывает вам сын Красного корсара!..
- Повинуйтесь! - крикнул и Равено де Люсан своим людям.
Испанец в испачканной кровью одежде раздвинул рукой толпу солдат и приблизился к графу в сопровождении солдата с фонарем.
- Вы захватили меня, сеньор ди Вентимилья, - сказал он несколько резко. - Что вы теперь сделаете со мной?
- Кто вы? - спросил сын Красного корсара.
- Маркиз де Монтелимар.
Граф вскрикнул и внимательно посмотрел на маркиза.
- Что вы теперь от меня хотите? - повторил свой вопрос маркиз, скрещивая на груди руки. - Знаю, что вы меня ищете.
- Не время и не место здесь говорить об этом, - ответил граф.
- Предпочитаете мой кабинет?
- Готов последовать за вами.
К графу приблизился Гронье:
- Не доверяйте этим людям.
- Я дворянин, - гордо возразил маркиз.
- И потом: мы пойдем с графом, - сказал гасконец.
- Сеньор Гронье, - сказал граф, - займитесь пленниками и грабежами, берите столько, сколько посчитаете нужным.
- Как хотите, граф, - обиделся флибустьер.
- Я к вашим услугам, маркиз, - сказал сеньор ди Вентимилья.
Испанский дворянин печально улыбнулся, потом, следуя за солдатом с фонарем, вошел в замок; за ним прошли сын Красного корсара и три авантюриста, тогда как прочие корсары укрылись в казематах вместе со своими пленниками, ожидая окончания ливня.