Маркиз прошел по нескольким переходам, заставленным бочками с порохом и пирамидами ядер, потом открыл одну из дверей и сказал:
- Входите, граф, вам здесь нечего бояться.
Глава VII. Возвращение на Тихий океан
Сеньор ди Вентимилья немедля принял приглашение, хотя подобная любезность со стороны злейшего врага, безусловно, вынужденная, потому как могла быть порождена заботой о собственной жизни, насторожила подозрительного гасконца, а также Мендосу.
Кабинет маркиза представлял собой комнату, обставленную без претензий и освещенную двумя канделябрами, которые находились над огромным письменными столом, покрытым зеленой тканью и ворохом карт.
Маркиз де Монтелимар указал графу на стул, сам разместился напротив него и заговорил:
- Теперь рассказывайте, чего вы от меня хотите. Вы искали меня в Пуэбло-Вьехо, может быть, даже и в Сан-Доминго и вот пленили в Новой Гранаде. Так что же вам нужно?
- Порасспросить вас прежде всего, чиста ли передо мной ваша совесть, - ответил сеньор ди Вентимилья.
Маркиз слегка прикрыл глаза и после короткого молчания произнес:
- Ваш вопрос меня немного удивляет.
- А! - вырвалось у графа. - Тогда скажите, кто был пятнадцать лет назад губернатором Маракайбо?
- Я, - ответил маркиз.
- Так, значит, это вы приказали повесить моего отца! - неожиданно взорвался граф.
- Не буду отрицать.
- Вы знали, что он дворянин.
- Да.
- Что он сражался не ради выгоды, потому что у рода Вентимилья было все: и земли, и дворцы, почти такие же, какими владеют герцоги Савойи.
- Знаю, что этот род очень богат.
- Вам известно, по какой причине мой отец и его братья, Зеленый корсар и Черный корсар, объявились в Америке?
- Мне говорили: чтобы отомстить герцогу Ван Гульду, - по-прежнему спокойно ответил маркиз.
- Вы знаете, что сделал этот герцог?
- Похоже, что нет; Центральная Америка слишком далека от Европы, и многие сведения теряются при переходе Атлантики.
Граф поднялся, охваченный порывом сильнейшего волнения:
- Франция и Пьемонт вели войну с Испанией на каналах Голландии и на Шельде. Командиром итальянцев был фламандец. Его звали Ван Гульд.
- Я слышал об этом, - сказал маркиз, - но очень поверхностно.
- Графов ди Вентимилья было четыре брата; все они считались хорошими военачальниками и пользовались полным доверием герцогов Савойских. Запершись в крепости с двумя полками, они успешно ее защищали. Но однажды ночью враг вошел в крепостные ворота, открытые предателем, соблазнившимся огромной суммой денег. Старший Вентимилья погиб, а точнее, был предательски убит наемником герцога, когда пытался организовать сопротивление. Это именно Ван Гульд продался врагу, чтобы стать, гораздо позднее, губернатором одной из самых богатых испанских колоний в Мексиканском заливе.
- Кое-что я припоминаю, - прервал его маркиз де Монтелимар. - Три графа ди Вентимилья пересекли, в свой черед, Атлантический океан, замыслив убить предателя; под прозвищами Красного, Зеленого и Черного корсаров, при помощи Франсуа л’Олоне, Ван Хорна, Лорана, Граммона и других известных флибустьеров, они разрушали наши колонии, предавали огню и мечу все наши приморские города на берегах Мексиканского залива.
- И испанцы повесили моего отца, не так ли?
Маркиз смертельно побледнел и, не совладав с собой, содрогнулся.
- Это правда? - повторил граф.
- Не могу отрицать.
- Если бы вашего отца повесили, а вам бы удалось в один прекрасный день заполучить в свои руки того, кто произнес ужасный приговор, что бы вы сделали?
- Мой отец был испанским грандом, а не флибустьером, - ответил маркиз де Монтелимар.
- И мой не был морским разбойником! - взорвался граф. - Ди Вентимилья не положили в Америке в карман ни одного дублона, ни одного пиастра.
- Зато ими набивали карманы сопровождавшие их флибустьеры, - жестко парировал маркиз. - Для нас ваш отец был всего лишь опаснейшим корсаром, опустошавшим наши колонии и разрушавшим наши города. Мы имели полное право казнить его.
- Как обычного бандита, не так ли? - с издевкой спросил граф.
Маркиз не ответил.
Сеньор ди Вентимилья сделал три-четыре шага вдоль письменного стола, потом внезапно остановился перед экс-губернатором Маракайбо, беспокойно следившим за его движениями, и сказал:
- Ладно, об этом деле мы поговорим позднее, сеньор маркиз. Я стремился захватить вас совсем по другой причине.
- Говорите.
- Мой отец еще до приезда в Америку овдовел. Здесь он женился на дочери Ары, великого касика Дарьена, которая родила ему дочь. Когда мой отец, оставшись вдовцом во второй раз, был захвачен вашими соотечественниками и привезен в Маракайбо, при нем была эта девочка. Что с ней сталось? Вы должны знать об этом.
- Я!..
- Э, сеньор маркиз, не пытайтесь обмануть меня. Эту маленькую метиску, мою сестру, забрали вы. Я это знаю. В Пуэбло-Вьехо, впрочем, это известие мне подтвердили, а ваш секретарь, кабальеро де Баркисимето, прижатый к стенке, не смог этого отрицать.
- Значит, мой секретарь в ваших руках? - вскрикнул маркиз.
- Был, но поскольку он мне стал совершенно бесполезен, я его отпустил. Пленники быстро надоедают.
- И он выдал секрет!..
- Сказать или умереть, сеньор маркиз, - объяснил граф. - Поставленный перед такой дилеммой, он предпочел открыть рот.
Маркиз гневно стукнул кулаком и стремительно поднялся, бросив на сына Красного корсара свирепый взгляд.
- Ну, и что вы хотите? - процедил он сквозь зубы.
- Сестру.
- И за ней вы приехали в Америку?
- Да.
- А если я откажусь вам ее возвращать?
- Черт возьми! - закричал граф. - Я не стану церемониться с человеком, приговорившим моего отца к смерти на виселице!..
- Вашей сестры здесь нет.
- Ее здесь нет?
- Нет.
- Значит, вы ее отослали, куда же?
- В Панаму.
- Тысяча чертей! - разъярился граф.
- Здесь ее могла подстерегать опасность.
- Так вы знали, что я ищу ее?
- Я узнал, что большая группа флибустьеров приближается к городу. И испугался, что при штурме девушку могут убить. А потому поторопился отправить ее в Панаму.
- Почему такая забота о дочке флибустьера?
- Я воспитывал ее как собственную дочь, - ответил маркиз. - Что бы там кто ни говорил, но в моем доме с вашей сестрой всегда обращались как с благородной девушкой, хотя и метиской, а не как с рабыней.
- В самом деле, мне об этом говорили. А теперь?
- Она ждет вас, сеньор ди Вентимилья, ждет, чтобы вы пришли и забрали ее.
- В Панаме? Изволите шутить, маркиз? Времена Моргана прошли, и сегодня никто, даже мой дядя Черный корсар, если бы был жив, не осмелится на подобное предприятие.
Ироническая улыбка тронула губы маркиза де Монтелимар.
- Не знаю уж, что и делать, сеньор граф.
- Кому вы ее доверили?
- Дону Хуану де Сасебо, моему другу и советнику вице-короля.
- Мне сообщили, что прежде за ней присматривал некий майораль.
- Да, когда она была маленькой. Теперь ей исполнилось пятнадцать лет, и она должна посещать только семьи видных людей.
- Стало быть, я ни в коем случае не доберусь до нее?
- Только если мы с вами отправимся в Панаму, потому что я строго наказал дону Хуану: ни в коем случае не доверять ее кому бы то ни было.
- Вы были исключительно предусмотрительны.
- Я ведь уже считаю ее своей дочерью, сеньор граф.
- Но я без нее не оставлю Америку, - сказал сеньор ди Вентимилья. - Она - моя сестра.
- Никто у вас вашего права не отбирает. Только я боюсь, сеньор граф, - сказал маркиз с той же иронической интонацией, - что воздух в Панаме вам не слишком подойдет.
- Увидим, а пока вы остаетесь моим пленником.
- Пленников можно выкупить; назначьте цену.
- Человек из рода Вентимилья не нуждается ни в пятидесяти, ни в ста тысячах пиастров, сеньор де Монтелимар. За ваше освобождение я не назначу никакой цены.
Потом граф обратился к троим авантюристам, присутствовавшим при беседе, неподвижным и немым, словно статуи, со шпагами в руках, готовым к любой неожиданности:
- Доверяю этого господина вам; он будет постоянно находиться под вашим наблюдением.
Он едва коснулся полей своей фетровой шляпы, вышел из комнаты и быстро спустился по ступенькам замковой лестницы.
Начинало светать, а ливень прекращался. Площадки форта были усыпаны флибустьерами, забивавшими дула орудий и засыпавшими в мешки порох, поскольку нуждались в этом продукте всегда.
Тасли, Гронье и Равено де Люсан седели на балюстраде, курили и мирно беседовали.
При появлении графа все встали.
- Итак, сеньор граф? - спросил де Люсан не без некоторого волнения.
- Еще одна карта плохо разыграна, - ответил сеньор ди Вентимилья. - Акулу-то я поймал, а вот жавороночка схватить не смог.
- Ваша сестра?
- Ее здесь больше нет.
- Клянусь всеми виноградными лозами Турени! - вскрикнул француз. - Не демон ли этот маркиз, постоянно угадывающий ваши планы?
- Похоже, - ответил граф.
- Где же мы поймаем жаворонка?
- В Панаме, если вообще хотим поймать.
- Серьезное дело, - нахмурившись, сказал Гронье. - Панама - это вам не Пуэбло-Вьехо и не Новая Гранада. Если бы нас было с тысячу человек, ну, тогда дело было бы нетрудным. Но с силами, находящимися в нашем распоряжении, ни один флибустьер, и даже Морган, не осмелился бы на подобное дело.
- Отправимся на Тарогу, - сказал Тасли, до этого не проронивший ни слова. - Мне известно, что отряд флибустьеров на двух фрегатах должен подойти со дня на день. Они собирались блокировать Панаму. Если нам удастся найти их, то мы еще раз нагоним страху на жителей этого города. Но в данный момент меня беспокоит другое.
- Говорите, сеньор Тасли, - сказал граф.
- Один из пленников только что рассказал мне, что возле города собрались крупные силы испанцев; они хотят отрезать нам путь к Тихому океану. Я советовал бы вам, в общих интересах, как можно быстрее очистить Новую Гранаду и добраться до побережья. Все, что здесь можно было взять, уже находится в наших карманах.
- К сожалению, этого мало, - сказал Равено де Люсан. - Все награбленное не стоит и восьмидесяти тысяч пиастров.
- Мы наберем еще во время отхода, - утешил его Гронье. - По пути нам будут попадаться селения, деревни, города; мы их сожжем, ничего не щадя.
- Я готов к выступлению, - сказал граф. - Моей долей добычи будет только один пленник: маркиз де Монтелимар.
- А нашей - тридцать именитых горожан; в свое время мы получим за них хорошенький выкуп, - сказал Гронье. - Они будут полезны, если мы решимся на демонстрацию нашей морской силы в виду Панамы. Сеньор де Люсан, дайте приказ об отходе. Лучше оказаться в густом лесу до того, как испанские полусотни, марширующие к городу, нападут на нас с тыла.
Не прошло и получаса, как флибустьеры, потерявшие в жестоких столкновениях всего двенадцать человек, тогда как сами учинили сущую бойню среди горожан, защищавших стены, были готовы оставить город.
Кроме пленников, флибустьеры прихватили с собой пушку для лучшей защиты от неприятельских атак, которых ожидали на пути к Тихому океану.
А чтобы лучше обмануть войска, которые непременно отправят по их следам, флибустьеры решили сначала пойти на север. Этот путь к тому же проходил по более плодородной местности, сулившей больше ресурсов.
В восемь утра четыре маленьких отряда вышли из города, предварительно взорвав и другое крыло крепости; они быстро скрылись в бескрайних лесах, покрывавших в те времена большую часть Центральной Америки и населенных редкими племенами индейцев, чудом избежавших тяжелого ярма испанского рабства.
Но привыкшие к войнам люди чувствовали врага.
И в самом деле, в десяти милях от Новой Гранады отряд в две с половиной тысячи человек, посланный из Панамы, попытался их окружить в чистом поле.
Но несколько выстрелов из пушки, к счастью, прихваченной в Гранаде, обратили солдат в бегство!..
Двумя часами позже, возле маленького городка Леон, расположенного в нескольких лигах от Гранады, путь попытался преградить отряд из пятисот копейщиков, но стремительной атакой, в которой особо отличились люди графа ди Вентимилья и Равено, этот отряд был опрокинут. Уверяем читателя, что рассказанная история произошла на самом деле!..
И так же верно, что испанцы очень боялись морских разбойников, которых они считали детьми Вельзевула.
Перипетии флибустьеров на этом не кончились. По приказу губернатора Панамы индейцы жгли леса и плантации, чтобы морским бродягам нечего было есть, и осыпали их дождем стрел в гуще бескрайних лесов.
Возле городка Хинандехо испанцы устроили в узком проходе засаду, а потом послали нескольких жителей городка навстречу флибустьерам с приглашением посетить их фактории, где будто бы изобилуют вина и яства.
Но и на этот раз ловушка не удалась. Флибустьеры, разозленные таким отношением, буквально рвали на кустки испанские полусотни, грабили и сжигали города, наказывая горожан за их готовность к обману.
Через четырнадцать дней непрерывного марша и непрекращающихся боев флибустьеры в оборванной одежде, изголодавшиеся, потому что на их пути все сжигалось, прибыли наконец на побережье Тихого океана, как раз напротив острова Тароги, где они надеялись встретить пришедших с Атлантики товарищей.
Глава VIII. Жестокое морское сражение
Надо просто поверить, что этим отважным морским разбойникам необыкновенно везло, тогда как печальная судьба преследовала с невероятным постоянством потомков тех жестоких, но исключительно смелых конкистадоров, которые несколькими выстрелами из аркебуз покоряли самые могучие империи Северной, Южной да и Центральной Америки.
Взять штурмом город, считавшийся одним из самых укрепленных в Никарагуа, уйти от двух с половиной тысяч солдат, избежать многочисленных засад и пройти целыми и невредимыми по стране, опустошенной враждебными индейцами - все это кажется ошеломляющим, почти невероятным; и тем не менее историю столь дерзких странствий кучки людей всегда можно проверить с исключительной точностью, включая самые поразительные подробности.
Фортуна все еще не отвернулась от этих ужасных морских разбойников, поскольку спустя всего сутки после прибытия на берег Тихого океана мы находим их в полной безопасности, на острове Тарога, посреди других флибустьеров, пришедших из Южных морей на двух превосходных боевых кораблях.
Четыре колонны, понесшие во время отхода потери, которые можно бы назвать значительными, быстро восполнили эту убыль двумя сотнями моряков, англичан и французов, не менее решительных в схватках и не менее жаждущих не столько побед, сколько золота.
Они владели, как мы уже сказали, двумя боевыми кораблями, и четыре предводителя решили на состоявшемся через несколько дней совете осуществить сначала набег на город Вильиа, находящийся всего в двадцати лигах от Панамы, чтобы запастись там продовольствием, поскольку островок с его мелкими деревцами, по большей части неплодоносящими, не мог прокормить такое количество людей.
На двух пришедших из Южных морей кораблях вся провизия была съедена, а бравшие Новую Гранаду флибустьеры принесли с собой только пиастры, столь же бесполезные в данный момент, как и песчинки, накапливающиеся на пустынном острове.
Прежде чем атаковать Панаму, флибустьеры хотели, как минимум, хорошенько запастись съестным и боеприпасами.
Эту задачу взял на себя Тасли. Отобрав на оба судна двести флибустьеров, он подошел к берегу недалеко от города, потом решительно повел своих людей на штурм и за несколько часов стал полным хозяином городка, несмотря на стойкое сопротивление испанцев.
Он взял в плен триста горожан, захватил пятнадцать тысяч пиастров, товаров на полтора миллиона; все еще недовольный таким богатством, он отправил послание бежавшему в лес алькальду, предложив тому выкупить пленников за пятьдесят тысяч пиастров.
Алькальд ответил, что не может предложить таким разбойникам ничего, кроме ядер и пороха; и то, и другое уже готово; что же касается пленников, то их судьбу он вручает Провидению; так, между делом, он предупредил флибустьеров о том, что собираются внушительные силы для изгнания корсаров с тихоокеанского побережья.
Получив такой ответ, Тасли приказал поджечь город, погрузил продовольствие и добычу на две большие шлюпки, захваченные на соседней реке, и собрался отходить.
Но тут-то и начались первые неудачи.
Триста испанцев, укрывшихся за поворотом реки, овладели этими двумя шлюпками и зверски убили их экипажи.
Флибустьеры, отступавшие лесом, узнали об этом происшествии и послали новое письмо алькальду, угрожая перебить триста пленников, если не будет возвращена добыча и не будет внесен выкуп.
Ответ задерживался, и Тасли приказал расстрелять часть пленников, а головы их отправить в Вильию.
Алькальд, придя в ужас, вернул и добычу, и обе шлюпки, да еще и добавил десять тысяч пиастров, чтобы спасти жизнь несчастным, остававшимся в руках корсаров.
Однако испанцы, в свой черед, не замедлили проявить себя. Они застали врасплох отряд из тридцати шести флибустьеров, отправленный вдоль реки Боккачика на восточное побережье континента, и буквально разнесли его в клочки. Уцелел только один флибустьер, взятый в плен и отправленный в Панаму.
Почти одновременно испанцы напали на две небольших колонны флибустьеров, человек по сорок каждая, и полностью уничтожили их в густых лесах перешейка.
Однако Тасли, хотя и преследуемый со всех сторон, довел свой отряд до берега океана и благополучно прибыл на Тарогу с нетронутыми двадцатью пятью тысячами пиастров, товарами, продовольствием и двумя своими кораблями.
Экспедиция Тасли длилась всего пятнадцать дней, и в это время оставашиеся на островке флибустьеры питались только морскими черепахами да некоторыми фруктами, что не приносило удовольствия гасконцу и двум его приятелям, особенно жаловавшимся на плохое качество воды и полное отсутствие бутылок хереса и аликанте.
В достатке разжившись продовольствием и в особенности боеприпасами, флибустьеры собрали новый совет, на котором решили попытаться блокировать Панаму, чтобы заставить вице-короля выдать сестру сеньора ди Вентимилья и других пленников.
Через четыре дня после возвращения Тасли флибустьеры подняли якоря.
Однако теперь они не были такими многочисленными, как прежде, потому что сто сорок восемь французов отделились от своих сотоварищей, что было вызвано религиозными разногласиями, и ушли на север в надежде заняться грабежом побережья Калифорнии.
Но все-таки у флибустьеров вполне хватало сил для устрашения испанцев, тем более что вели их четыре храбрейших главаря.
Узнав от одного из пленников, что в Панаме ожидаются два крупных парусника из Лимы с грузом муки и денег, флибустьеры решили захватить их, прежде чем они придут в порт.