* * *
Сначала спустились балкой к широкой ложбинной долине, потом пологим склоном поднялись наверх и, определяя направление по звездам на север, повернули в ту сторону. Назад, на юг, во владение уличей, теперь хода им не было: там хозяевами стала гуннская орда.
Боривой прокладывал путь. За ним на поводу Дубок вел коней князя Добромира. Сразу за князем, готовые в каждую минуту придти ему на помощь, спешили княгиня Искра и княжна Цветанка. Позади, отстав на несколько шагов, прикрывали их Горицвет и Всеслав.
Небо было чистым, звездным. Месяц сыпал на землю холодные серебристые лучи, и от этого свежая роса на густом поникшем ковыле переливалась и сверкала.
Проехали мимо Кремневой горы, одинокой скалы, которая мрачно темнела на синем фоне неба по левую руку. Боривой поднялся на стременах - оглянулся. Ну, кажется, спаслись! Гуннское стойбище осталось далеко за холмами, поле боя - тоже. Теперь, не боясь топота копыт, можно пустить коней быстрее, чтобы за ночь, как можно дальше, отъехать от того страшного места.
Юный княжич немного успокоился и пустил коня рысью. Но он не мог отогнать грустных мыслей, которые черной тучей налегли ему на душу, острой болью пронизывали сердце. Снова и снова они возвращались к событиям последнего дня.
Уличи, что жили в степи, неподалеку от теплого моря, не ждали беды. Люди на буйных весенних травах выпасали скот, ловили в реках рыбу, радовались будущему урожаю, который обещал быть щедрым.
Но налетели, как черный вихрь, гунны. Нападение их было внезапеным, неожиданым. Князь Добромир сумел собрать лишь часть дружины. Силы оказались далеко не равными, и почти все его воины положили головы в кровавой сече.
Что теперь будет с улицкими женами, девушками, стариками и детьми? Что будет с землей уличей, их нивами, весями, степными и речными угодьями? Что будет с табунами коней, отарами овец и коз, поголовьем скота?
А что будет с ними - горсточкой беглецов? Куда ехать? Где приклонить голову? У кого просить защиты?…
Неясный шорох, который донесся из-за большого темного куста, прервал ход Боривоевых мыслей. Там промелькнула какая-то тень, послышался слабый мелодичный звук туго натянутой тетивы… Княжич порывисто пригнулся к гриве коня - и в то же мгновение над ним резко просвистела стрела, оперением черкнув по спине.
"Гуннский дозорный! Как далеко забрался в степь! Или же он здесь один"?
Боривой распрямился, выхватил из колчана стрелу, наложил на лук. Но неизвестный всадник, который, по-видимому, пристально следил за беглецами из-за куста, вскочил на коня и помчался в мерцающую ночную мглу. Пущеная вдогонку стрела не попала, и за какую-то минуту он исчез в затянутой туманом долине. Все переполошились.
- Надо догнать его! - вырвался вперед Всеслав. - Уничтожить! Иначе - горе будет нам!
Его остановила княгиня:
- Ради бога! Куда? Сейчас ночь - где ты его найдешь в темноте? А мы останемся одни…
Ее поддержал князь Добромир:
- Плохо, конечно, что нас обнаружили. Теперь гунны кинутся за нами. Но догонять беглеца бесполезно: вскоре он будет среди своих… А вы можете потеряться…
- Что же нам делать?
- Убегать!
- А может, погони не будет?
- Будет!.. Вы не знаете гуннов - им лишь бы охотиться… На дичь или на людей - все равно!.. Будут гнаться по следам и день, и два, пока не догонят или убедятся, что догнать не смогут…
- Тогда не будем тратить попусту время! В путь! - воскликнул Боривой. - Отец, ты выдержишь? Ведь поездка будет нелегкой!
- На меня в расчет не берите, - тихо ответил князь. - Лишь бы вы спаслись… А если боги захотят - спасусь и я…
Боривой, молча, подал знак рукой - и небольшой отряд, приминая конскими копытами густой бурьян, помчался на север, в противоположную от месяца сторону.
* * *
Убегали целую ночь и половину наступившего дня. Гнали коней изо всех сил, давая им и себе отдых только для того, чтобы из реки или ручья, которые попадались по пути, напиться воды. А когда солнце поднялось в зенит, увидели погоню.
Гуннов были шестеро. Шестеро против семи уличей. Дозорный, по-видимому, не добрался до стойбища, а натолкнулся на сторожевой разъезд и с ним кинулся преследовать беглецов. Но как это много - шестеро, если принять во внимание, что только трое из семи уличей - опытные взрослые воины! Потому что, чем могли помочь в бою, тяжело раненный князь, княгиня Искра и княжна Цветанка? Да и Боривой только-только начал по-настоящему осваивать военное ремесло.
Гунны издали закричали, замахали копьями, давая знать, что и они увидели беглецов и вот-вот догонят их. Острый глаз Боривоя даже заметил, как передний хищно оскалил зубы.
- Вперед! - и княжич поднял нагайку.
Измученные кони слушались нехотя и, понукаемые криками и ударами всадников, медленно переходили на рысь.
Теперь все зависело от них - выдержат гонки с конями преследователей или нет?
Боривой вырвался вперед и, зорко всматриваясь в даль выбирал направление. Обходил холмы, избегал крутых склонов, направлял беглецов по тропам, протоптанным дикими обладателями степи - рогатыми турами, буйногривыми тарпанами и тонконогими пугливыми сайгаками.
Гунны не отставали. Напротив, их кони оказались свежее и более выносливыми. Расстояние между беглецами и преследователями медленно сокращалось.
Видя это, князь Добромир проговорил:
- Оставьте меня! Я не хочу быть обузой для всех!.. Гунны задержатся около меня на некоторое время - и вы оторветесь от них! Тогда, может, спасетесь… Оставьте меня!
Боривой отрицательно покачал головой, крикнул на ходу:
- Что ты, отец! Как можно? Нет, нет, мы не покинем тебя!.. Если придется погибать, то погибнем все вместе! - и вдруг радостно прибавил:
- Вон впереди - яр! Туда! Мы спрячемся в нем! Там, в его узких и глубоких ущельях, нам будет легче защищаться от нападающих! Они не смогут окружить нас!
И он круто завернул к подножию горы, разрезанной пополам темной пропастью яра.
Ехать стало сразу тяжелее, потому что дорога пошла вверх. Взмыленные, запыхавшиеся кони замедлили бег. В устье яра под их копытами зачавкала топкая тина, зашелестела осока. Над яром с ржавой застоялой водой понависали ветви кустов - продирались сквозь него с силой.
Боривой и Горицвет, пропустивши всех, остановились под защитой лапчатого сплетения ветвей лощины. Осторожно выглянули - далеко ли гунны?
Те тоже остановились и озадачено смотрели на отвесные стены яра и зеленую пену зарослей в нем. Видно, боялись засады.
Горицвет сначала злорадно улыбнулся, потом сказал:
- Вы поедете дальше, а я останусь здесь. Клянусь Перуном, хоть один из них попробует моей стрелы!
- Погибнешь!
- Все может быть… Но кому-то же надо задержать их!
- Я тоже останусь с тобой!
- Нет, Боривой, ты не останешься… Твое место - во главе отряда! Спасай князя! - и Горицвет ударил коня Боривоя. - Прощай!
Когда Боривой исчез в чаще кустов, молодой воин слез с коня, взял в руки лук и стрелу - выглянул в степь. Гунны медленно приближались к яру.
Горицвет ждал. Пусть приближаются! Ближе! Ближе!.. Чтобы не ошибиться! Чтобы поразить хоть одного прямо в сердце!
Они осмотрительны - у каждого в руках тоже лук с наложенной на тетиву стрелой. Готовы каждое мгновение ответить выстрелом на выстрел.
Вот уже хорошо видны их лица - широкие, темные, обожженные солнцем, ветрами и огнями степных костров. Из-под островерхих войлочных колпаков на плечи спадают тонкие косички плотных черных волос. Один из них, видно, старший, потому что все учтиво прислушивались к его словам, щеки и нос повреждены оспой, а острый взгляд так и рыщет, так и стреляет, будто хочет заглянуть под плотный шатер кудрявых зарослей. Хорошо было бы избавиться от него, обезглавить враждебный отряд. Но он, будто чувствуя опасность, все время держится так, что его закрывают собой другие.
Горицвет натянул тетиву - прицелился. Стрела щелкнула, словно кнут, и ударила ближайшего гунна в грудь. Даже не вскрикнув, тот взмахнул руками и упал с коня наземь.
- Есть один! - радостно воскликнул Горицвет и потянулся к колчану еще за одной стрелой. - Боги помогают мне!
Но гунны тоже были опытными воинами. Заметив, где всколыхнулась веточка ивняка, они, сразу же, выпустили туда пять стрел, и те холодно и угрюмо пропели песню смерти. Две из них попали в храброго улицкого воя - одна в руку, вторая - в горло.
Как подсеченный колосок упал Горицвет навзничь в желтоватую остролистую осоку и, хотя был еще жив, не мог сделать малейшего движения. Только туманящимся взглядом смотрел вверх, где сквозь зеленые листья пробивался лоскуток голубого неба.
Потом кусты расступились - и к нему подъехало несколько всадников. Что-то быстро быстро заговорили между собой. Но он ничего не понимал. Лежал молча, бесстрашно наблюдая за тем, как один из них достал из ножен блестящую саблю и, наклонившись с коня, ударил ему прямо между глаз.
* * *
Тем временем Боривой вывел свой небольшой отряд из устья яра, где остался Горицвет, в его среднюю часть. Заросли здесь стали реже, более низкие, бурьян более плотный, зато вокруг возвышались желтые отвесные стены, поврежденные дырами, в которых гнездились быстрокрылые ласточки поднимались в небо острыми шпилями, а из глубоких темных обрывов веяло гнетущей прохладой.
В одном месте русло яра разветвилось на три почти одинаковых рукава. Беглецы заколебались. Куда повернуть?
Боривой задумался. Действительно, куда?
Повернешь налево - очутишься ближе к земле уличей, куда дорога им теперь заказана. Поедешь прямо - неизвестно, когда выберешься в степь, потому что с обеих сторон страшные глубокие овраги. Остается повернуть направо, потому что оттуда открывается прямой путь на север, где живут племена общего языка и общей веры.
Взяли вправо.
Ехали медленно, из последних сил. Кони едва держались на ногах, а люди - в седлах.
Боривой знал, что гунны недалеко. Горицвет их задержал. Но надолго ли? И он с тревогой и надеждой посматривал назад, не веря сам себе - неужели погоня отстала?
Поэтому резкий возглас Всеслава хотя и не был неожиданным, все же заставил его вздрогнуть.
- Гунны!
Он оглянулся. Пять всадников быстро догоняли их. Следовательно, Горицвет все-таки положил одного! Молодец! Да еще пять остались! Что делать? Где искать спасения? Не пройдет и минута, как нападающие приблизятся на полет стрелы!
Нужно было на что-то решиться. Каждое упущенное мгновение ускоряло фатальную развязку.
Боривой окинул взглядом хмурые стены яра, искривленные, покореженные деревца, которые притулились во впадинах, в трещинах и узеньких плоских выступах, острые шпили, что, как зубы дракона, смотрели в небо - и вдруг заметил на высоте десяти или пятнадцати локтей достаточно большой уступ, где могло свободно поместиться несколько людей, к нему вела крутая, едва заметная звериная тропинка.
На размышления уже не было времени.
- Туда! Наверх! - вскрикнул он. - Друзья, берите князя на руки! Коней оставляйте внизу! Будем защищаться до последнего!
Дубок и Всеслав понесли князя Добромира. Княгиня Искра и княжна Цветанка поднимались следом за ними. Боривой шагал позади, готовый выпустить стрелу в первого же преследователя, который осмелился бы догонять их.
Уступ над отвесной кручей был совсем небольшим, но достаточный, чтобы там расположилось несколько беглецов. Всеслав и Дубок положили князя под стену - и княгиня, и княжна сразу склонились над ним, пытаясь в какой-то степени уменьшить его страдания. А воины вернулись назад, к Боривою, и, загородив тропу щитами, приготовили луки и мечи для последнего решительного боя.
Поляне и уличи
Кий и Щек осторожно приблизились к густому кусту шиповника, где стоял Хорев, и глянули из кручи вниз.
На противоположной стороне яра, на небольшом плоском уступе, притаилось трое - один мужчина и две женщины. Мужчина лежал лицом вверх под самой стеной и старшая женщина поправляла ему на ноге окровавленную повязку. А младшая, собственно, отроковица, а не женщина, заломивши руки, с ужасом смотрела, как на узкой тропинке, которая вела к их хранилищу, простоволосый юноша, почти подросток, прикрываясь щитом и медленно отступая вверх, копьем отражался от трех гуннов, что с обнаженными саблями наседали на него.
В бурьяне, на дне яра, пронизанные стрелами, умирали два юноши соплеменники. Но умирали недаром: возле них корчились в предсмертных судорогах два гунна.
- Это, наверное, уличи! Или тиверцы! - вскрикнул Кий. - Тому юному смельчаку долго не продержаться! Поможем ему, братья! Спасем тех несчастных! Спешим!
Братья быстро прицелились, резко свистнули три стрелы - и два нападающих, будто наткнувшись на невидимую преграду упали и покатились вниз, на дно яра. А третий, что стоял ниже, вдруг выпустил из руки саблю и испугано оглянулся. Увидев на круче трех воинов с нацеленными на него луками, он упал на колени и запросил пощады.
- Не стреляйте! - приказал Кий братьям и, прыгнув с кручи, соскользнул по почти отвесной глинистой стене вниз.
Братья кинулись за ним.
Связав пленного и забрав оружие, все трое быстро поднялись наверх, где ни живые ни мертвые стояли, обнявшись и все еще не веря, что спасены, две женщины и отрок лет четырнадцати-пятнадцати. Однако они не совсем доверяли и своим спасителям, потому что зажали в руках копья.
- Не бойтесь нас! Мы поляне! Из рода руссов! - сказал Кий.
- Да? - подала голос старшая женщина, не опуская копья.
- Клянусь Световидом! Меня звать Кием, а моих братьев Щеком и Хоревом.
- Чего вам надо?
- Мы спасли вас, а теперь хотим помочь вам! Кто вы?
- Это улицкий князь Добромир, - показала старшая женщина на раненого, - я княгиня Искра, а это наши дети - Цветанка и Боривой.
Княгиня опустила копье и в изнеможении села около князя. Княжич и княжна тоже опустили оружие.
- День добрый, - поздоровались братья. - Благодарите богов, которые спасли вас!
- Доброго вам здоровья, милые отроки, - тихо отозвался раненный князь, силясь приподняться. - Спасибо вам за нас всех! Вы спасли несчастного улицкого князя и его семейство…
К нему наклонилась княжна:
- Отче, тебе трудно говорить!
Но он отрицательно покачал головой:
- Ничего, доченька…, ничего… Хотя мне и трудно, зато я знаю, что вы теперь спасены и будете жить!
- Ты также, отче.
- И я… конечно…
Последние слова князя прозвучали не убедительно. Кий мог бы поклясться, что он не верил в то, что будет жить. Вид у него был совсем плохим. Глаза болезненно блестели, на лбу выступили мелкие росинки пота, на губы упала черная тень, а грудь под окровавленной повязкой вздымалась часто и тяжело. Из полураскрытого рта со свистом вырывался воздух. По всему было видно, что души предков уже стоят над ним и зовут в далекое путешествие, из которого никто никогда не возвращался.
Было ему лет под пятьдесят. Лицо мужественно, отмечено несколькими старыми шрамами. В растрепанном вспотевшем чубе блестела седина. Тяжелые крепкие руки непрерывно шарили по траве, будто искали что-то, или судорожно сжимали древко меча, и из этого можно было понять, что мужчине очень больно и очень тяжело.
- Князь, что же случилось с племенем уличей? - спросил Кий, пораженный тем, что увидел.
Имя князя Добромира было ему хорошо известно. Да и кто не слышал о смелом князе уличей, которые поселились в степи? Слава о нем летела впереди быстрых стрел улицких воинов. Копыта Добромирового коня проторяли не раз путь в Дон против кочевников, которые огненными смерчами налетали на мирные поселения уличей, и на Дунай - против гуннов, которые после смерти Аттилы распались на отдельные племена и разбрелись кто куда.
Что же случилось с уличами теперь? Почему князь Добромир очутился здесь, вдалеке от своей земли, без воинов лишь с женою и детьми, тяжело раненный, почти при смерти?
Подобные чувства отразились на лицах Щека и Хорева.
Князь болезненно улыбнулся и, приодолевая слабость, промолвил:
- Не удивляйтесь, отроки. Как и всему на свете, славе человеческой есть свое начало и свой конец. Пришел и мой день. Вместе окончилась и слава, и могущество моего племени, а теперь, по-видимому, заканчивается и моя жизнь. Из-за Днестра, насылаемая нам за грехи, ворвалась гуннская орда Ернака и покатилась по земле уличей, сжигая на своем пути веси, вытаптывая посевы, убивая мужчин, а улицких жен и девушек угоняют в рабство, чтобы продать ромеям. Я едва успел собрать горстку воинов, как Ернак напал на нас около Кремневой горы… До вечера мы защишались стойко, не отступали ни на шаг, но гунны заполнили все поле, как галич, и окружили нас со всех сторон. Боги отреклись от нас, позволили врагам растоптать нашу силу. Мои воины упали мертвыми, а свободные и гордые уличи опять стали рабами гуннов, как и при жизни кровавого Аттилы…
Князь Добромир смолк и в изнеможении закрыл глаза. На губах у него показалась кровь. Цветанка вытерла ее рукавом своей сорочки.
- Ему нельзя так много говорить, - посмотрела она на Кия с осуждением, будто тот был виноват, что князь так разговорился.
- Я молчу, - сказал Кий и только теперь пристально посмотрел на девушку.
Их взгляды встретились.
Встретились ненадолго - на короткую минуту. Но им обоим показалось вдруг, что эта минута длилась долго-долго, целую вечность - такая она была неожиданно тревожна и радостна, волнующая-волнующая и счастливая. На это короткое мгновение для них вдруг исчезло все, что окружало их, - и раненный князь-отец, и изможденная княгиня-мать, и брат и пленный гунн, и брошеные на произвол судьбы кони, и весь белый мир. Один Световид своим золотым ликом заглядывал с голубого неба в их молодые сердца и будто звал, манил к себе в неизвестные, неизведанные дали.
"Какая необыкновенная девушка, - подумалось Кию. - Измученая тяжелой, опасной дорогой, напуганная преследованием смертельных врагов, с загоревшими, погрубевшими, потрескавшимися на жгучем солнце и степном ветре лицом, губами и руками, в разодранной окровавленной родительской кровью одежде - и все же такая неожиданно красивая!.. Глаза - как чистые воды Роси, когда в них отражается бездонная голубизна небес! Косы - густые и пышные, цвета спелой пшеницы. А станом - гибкая и стройная как молодая березка… И ли есть такая среди наших полянок"?!
Тем временем Цветанка думала почти то же: