Дольше говорить им было некогда, но Лейла не удержалась и несколько раз бросила взгляды на Скопасиса с Дайраной. Конечно, вот какая женщина должна быть рядом с таким мужчиной! Дайрана – пара Скопасису! Тоже рослая, сильная, красивая и словно рождена в седле! Следующий вздох Лейлы был от сознания, насколько она сама далека от такой красавицы.
Хорошо, что этих взглядов не видела Милида, иначе сжила бы персиянку со света своими насмешками, а заметившая их Асиат только улыбнулась. Скопасис не оставлял равнодушной ни одну девушку, но он не Сагир, связываться ни с кем не станет, можно не беспокоиться.
А Милида словно проснулась, забыв о своих спутниках. Ей было не до Сагира с его ласками, не до Асиат и уж тем более не до глупой Лейлы! Это хорошо, что основу отряда у Скопасиса составляют сарматы и амазонки, проще будет говорить. Сам Скопасис изумился не меньше, чем Сагир, увидев Милиду в доме у Илиона:
– Милида, откуда ты здесь?!
Женщина почувствовала, что попала туда, где помнят, что она царица, хотя и бывшая, а потому в голосе тут же появились повелительные нотки:
– По глупости царя Иданфирса мы с Марсагетом попали в плен к ойранцам! Брат царя погиб, а мне удалось не только выжить, но и бежать, прихватив с собой Асиат.
Скопасис едва сдержался, чтобы не поинтересоваться, какой ценой выжила, от него не укрылась сладострастная роскошь фигуры бывшей царицы, но благоразумно промолчал. Зато поинтересовалась услышавшая разговор Дайрана:
– Ты прихватила Асиат или она тебя?
– Я увидела царскую дочь в стане Дария и устроила ей побег! – Глаза Милиды зло сверкнули. Нет чтобы восхищаться мужеством царицы и внимать ей раскрыв рты, эта амазонка смеет сомневаться в доблести Милиды!
Скопасис поддержал подругу:
– А Асиат что, сидела и ждала? Я слишком хорошо знаю царскую дочь, чтобы поверить этому.
Разговора не получалось, вернее, он пошел не в том направлении. Милида поморщилась:
– К чему обсуждать царскую дочь, она вон жива и здорова, даже служанку с собой притащила! Стоит поговорить о другом.
– Слушаю тебя.
– Ойранский царь Дараявауш привел на скифские земли огромное войско, многие тьмы хорошо вооруженных воинов, одних только бессмертных десять тысяч!
– Кого? – поинтересовалась Дайрана.
Милида почувствовала, что наступил миг ее удачи.
– Бессмертные – это лучшая гвардия царя, против них невозможно устоять!
– Так уж и невозможно? – усмехнулся Скопасис. – А мы попробуем! – Не давая Милиде возразить, чуть устало присел на положенное на землю седло. В походе скифам, да и сарматам седло заменяет и сиденье, и подушку… – Ну, это мы уже знаем, и о том, что ойранцев много, и что через Истр переправились… Ты скажи, как их одолеть поскорее. Если в стане была, то, может, секреты знаешь?
– Войско ойранцев покрыло оба берега Истра, под ними не видно земли на несколько дней пути, так много воинов привел Дарий! А ты твердишь: одолеть…
Скопасис ничем не выдал своих мыслей, а вот Дайрана не смогла:
– К чему глупому царю ойранцев столько воинов на скифской земле? Они же вытопчут хорошие пастбища!
– Дарий мстит скифам за их набеги на земли его предков!
– Когда это было?.. Тех, кто это помнит, уж и в степи не сыщешь!
Милиду злило, что они словно нарочно не слышат главного: Дарий привел непобедимое войско против скифов, сарматы здесь ни при чем! Она так и сказала, мол, скифам мстят, пусть они и отвечают, к чему класть жизни сарматов и амазонок в стычке скифов с ойранцами? Небось, когда ходили в Азию, данью с сарматами не делились?
Скопасис поднялся, навис над женщиной во весь рост:
– Ты говоришь, как изнеженные агафирсы или трусливые невры! Как можно оставить скифов одних против ойранцев?! Дарий не остановится в Скифии, разбив скифов, он придет на земли сарматов! Сарматы не бросают друзей в беде!
Скопасиса поддержала Дайрана:
– Мы с Антиром смешали кровь в знак братства, как можно предать братьев, когда у них война?!
Вот и поговорили, мысленно усмехнулась Милида. Она уже корила себя за то, что принялась сразу убеждать обоих. Не так надо бы… Со Скопасисом говорить надо отдельно, и не посреди степи, а в укромном уголке. Окинув взглядом царя, она вдруг подумала, умеет ли тот снимать штаны с женщины, как это делает Сагир?
При воспоминании о сармате у нее снова стало жарко внутри; боясь, чтобы этого не заметили, женщина вздохнула:
– Хорошо, отправь Асиат с ее новой сестрой к отцу, а я останусь здесь.
– Тебе тоже стоит поехать к женщинам, ты устала. А Асиат ни за что не поедет, я ее знаю.
"Зато ты плохо знаешь меня", – подумала Милида.
Спешно посланные к соседним племенам гонцы скакали день и ночь, потому представители племен прибыли на совет быстро. Скифы Антира уже увезли повозки с детьми и женщинами, оставив при себе только самое необходимое, потому стан был пуст. Но места повозок тут же заполнили шатры прибывших соседей.
Милида почувствовала, что настал ее черед. Пользуясь неразберихой и большим количеством чужих людей, она ловко скользила между шатрами и кострами, выуживая тех, кто ей нужен.
Так… сначала агафирсы. Эти неженки живут чуть в стороне. У них уже побывал посланец Дария, обещал воевать только со скифами. Сейчас ее дело подтвердить это, убедить не вмешиваться, если агафирсы еще не пришли к такому решению. Этих ни с кем не спутаешь, у них шатер белый с обильной вышивкой и украшениями, как и сами соседи скифов. Милида невольно поежилась, лица агафирсов и их тела покрыты узором из синих и голубых линий. Марсагет рассказывал, что этот узор может многое рассказать о человеке: чем тот знатней, тем больше таких линий. Но ведь их не рисуют каждый день, их накалывают! Наверное, это очень больно!
Милида не успела хорошенько пожалеть агафирсов; заметив женщину, к ней подошел один из таких разрисованных:
– Что нужно госпоже?
– Мне нужно поговорить с вашим вождем.
Глаза агафирса стали насмешливыми. И глупцу ясно, что вождь остался дома, а здесь только его представители, хотя и высокородные. Но говорить это женщине агафирс не стал, она хоть и красотка, но глупа, как все остальные. Женщины годятся лишь для ублажения мужчин, но не более!
– О чем? – Не объяснять же ей, где вождь!
Милида и сама прекрасно понимала все, о чем умолчал агафирс, склонила голову:
– Я жила в стане ойранского царя Дария, могу многое поведать…
– О чем? – снова поинтересовался воин.
По тому, как на него поглядывали остальные, Милида поняла, что обратилась сразу к нужному ей человеку, но виду не подала, только пожала плечами:
– Здесь?
Агафирс сделал приглашающий жест в свой шатер. Внутри тоже было множество побрякушек и украшений. Скифы и сарматы любят яркие цвета и красивые вещи, но коней украшают щедро, а вот в уши мужчины ничего не вешают. А у агафирса роскошные сережки, от которых не отказалась бы и сама Милида!
– Антир, что эта змея делает в шатрах наших соседей?! – Скопасис всегда терпеть не мог Милиду, а теперь тем более. Он знал болтливого, но безвредного Марсагета. Тот был слишком глуп, чтобы восставать против своего брата, наверняка это Милида настроила мужа, а потом его и предала!
– Какая змея? – не понял царь.
– Милида ходит к агафирсам, к неврам, к меланхленам… Что ей там делать?
Антир развел руками:
– Ну, это у нее надо спрашивать.
– Отправь ее вслед за обозом, поверь, так будет лучше.
– Не могу, обоз уже далеко, она одна не доедет.
– Я дам воинов, проводят!
Антир рассмеялся:
– Я помню, что ты не любишь Милиду, но сейчас надо думать не о том. Без нее забот хватает. Завтра совет.
– Зря не слушаешь, эта змея способна на все, – проворчал Скопасис, решив сам присмотреть за вдовушкой.
Легка на помине: не успел он отойти от шатра Антира, как туда тенью скользнула Милида. И впрямь змея, поморщился Скопасис и вернулся обратно.
– Антир, соседи не склонны помогать нам… – Голос у Милиды так и течет, журчит, как вода в ручье, но за этим почти ласковым спокойствием скрывается по-настоящему змеиная натура.
Царь хмыкнул:
– Они сами скажут за себя на совете.
– А ты-то откуда знаешь? – Голос Скопасиса от входа в шатер заставил Милиду заметно вздрогнуть. Откуда здесь младший царь? Она же нарочно дождалась, пока он уйдет!
Но Милиду так просто не возьмешь, дернула плечом и продолжила:
– И агафирсы, и невры, и меланхлены, все думают, что Дарий наказывает скифов за их походы по Азии…
И снова хмыкнул Скопасис; внимательно глядя в лицо все же смутившейся вдовы, он поинтересовался:
– А к гелонам не успела сходить? И к будинам? К амазонкам не ходи – выгонят!
– Царь, я говорю с тобой! Почему в разговор вмешивается Скопасис?!
Антир покачал головой:
– У меня от Скопасиса секретов нет. Он тоже царь.
И тут Милида бросилась в атаку, она резко повернулась к Скопасису и пошла на него грудью:
– Почему ты следишь за мной?!
Глаза красавицы метали молнии, ноздри точеного носа раздувались, крупная грудь напирала на Скопасиса. Но царя этим не смутить. Тот стоял как скала, спокойно поджидая, пока вдова не упрется в него, что действительно и произошло. Попросту ткнувшись своей грудью в грудь Скопасиса, Милида вынуждена была остановиться. Тогда говорить начал царь:
– Не я слежу, а мои люди. Разве можно такую красотку оставлять без присмотра? Один раз оставили, так греки украли. Мы с Антиром боимся, чтобы сарматы не обиделись за недогляд, вот и охраняем.
Несколько мгновений Милида стояла, пыхтя от возмущения в грудь Скопасису. Но что она могла поделать? Резко повернувшись, вдова выскочила вон. Младший царь расхохотался вслед с заметным удовольствием. Антир только покачал головой:
– Тебе не дает покоя Милида? К чему ее дразнить?
Скопасис стал серьезен:
– Антир, как она смогла бежать от ойранцев?
– Ты забыл, что они бежали вместе с моей дочерью. Асиат ты тоже подозреваешь?
– Асиат нет, твоя дочь удрала сразу, как туда попала. Но почему Милида не сбежала раньше? Антир, она ходит по стану и ведет с соседями ненужные разговоры. К чему рассказывать всем о несметном числе воинов Дария?
Антир и сам понимал, что вдова делает что-то не то, но только вздохнул:
– Скопасис, завтра совет, там и поговорим.
Тот промолчал, но для себя твердо решил, что будет следить за вдовой по-прежнему и напакостить ей не даст.
А Милида просто кипела от злости на Скопасиса! Нашелся противник! Он силен, очень силен! Скопасиса слушают не одни скифы и сарматы, за ним Дайрана с амазонками, ему верят будины и гелоны. Но главное, он хороший воин, хитрый и умный соперник в бою. Вдова поняла, что, не уничтожив Скопасиса, она не сможет править скифами даже после победы Дария!
Но для начала надо разъединить соседей скифов. Хотя все, что могла, она сделала. На совет Милиду не допустят, первым постарается сделать это Скопасис.
Уже по тому, что невры, агафирсы, меланхлены, андрофаги, да и гелоны прибыли без своих отрядов, Антир понял: поддерживать не собираются!
Это было очень плохим известием.
Представители племен сошлись на совет. По кругу сидели и стояли невры, агафирсы, андрофаги, меланхлены, будины, гелоны… рядом с самим Антиром сарматы и Дайрана, представлявшая амазонок. От скифа не укрылось, что мужчины усмехнулись, заметив женщину – неужто Антир позволит говорить и ей?
Антир и сам усмехнулся, но только тому, что рядом с андрофагами много свободного места, ходит поверье, что они людоеды, конечно, здесь все в безопасности, но почему-то все равно отодвигаются.
И к неврам тоже близко не подсаживаются. Тут дело в другом. Невры способны превращаться в волков и носят на себе плохо выделанные волчьи шкуры. Даже сейчас на головах у них оскаленные в предсмертной злости пасти серых хищников. Этот запах сильно беспокоит лошадей, посидишь рядом с невром – и сам пропахнешь, потом с конем не совладать.
Агафирсы сами не стремятся оказаться поближе к остальным. Эти неженки не любят дурного запаха, исходящего от невров, и их грубости. Зато любят золото. Говорят, что агафирсы живут со своими женщинами сообща, чтобы не гадать потом, кто чей сын или брат. Но если все равны, то к чему разные узоры на их лицах и телах, ведь узор, нанесенный острым кончиком ножа, внимательному человеку должен подсказать, насколько знатен агафирс.
Антир усмехнулся: нет, все равны только у скифов да у сарматов. Если и уважают царя больше, то лишь потому, что заслужил, а опозорит свое имя, так и казнят, как любого другого.
Меланхленов из-за их любви к черным одеждам легко узнать издалека. Если у скифов все, что можно, разукрашено всяческими нашивками, от шерстяных чулок и кафтанов до шатров и конской упряжи, сверкает разными цветами, они любят разноцветье, то у соседей-меланхленов все черное или почти черное. Почему, ведь даже черная ночь расцвечена круглой луной, которая бывает то серебристой, то вдруг совсем красной? А если она превращается в тонкую изогнутую полоску, то на небе остаются яркие крупные звезды… А степь весной или в начале лета? Разнотравье и разноцветье такое, что глаз не оторвешь! Особенно хороши поля тюльпанов, превращающие древние курганы в горы из красных или желтых цветов.
Разве можно добровольно отказаться от подражания такой красоте? Скифы пытаются ее повторять во всем: в цветах одежды, в фигурках животных на своих украшениях и вазах… да много в чем. Без красоты жизнь была бы не просто скучной, а невозможной.
Несмотря на яркий дневной свет, посреди круга горел большой костер, огонь не даст солгать никому, сразу покажет, если человек говорит не то, что думает. Об этом помнили все, но лгать никто и не собирался. Ложь унижает человека, гордый человек никогда не станет лгать!
Огонь для священного костра разжигали трением дерева о дерево, только такой огонь бывает чистым, только такой поможет принять верное решение.
Антир еще раз оглядел собравшихся, удостоверился, что никто не обижен, его готовы слушать, и заговорил. Голос царя скифов был суров, как и слова:
– Мои люди сообщили, что на нас идет огромное войско ойранцев! Ойранский царь Дараявауш Гистасп собрал многие тьмы воинов и уже перешел Истр! Что думают об этом наши соседи?
Он не сомневался, что соседи уже знают о приходе огромного войска, сам, отправляя гонцов, велел сообщить об опасности, чтобы понимали, зачем зовет. Но по тому, как спокойно отнеслись к его словам сидевшие, уже осознал, что прав в своих опасениях.
Первым встал агафирс:
– Ойранский царь идет на скифов, он перешел Истр и направил свои стопы на восход. Дарий не пойдет на агафирсов, нам ни к чему воевать с ойранцами!
– Невры тоже не станут выходить в степь из своих лесов.
– До меланхленов ойранцы попросту не доберутся, мы далеко в болотах…
– И мы… не пойдем… – выдавил из себя андрофаг.
Будины и гелоны пока молчали. Не выдержал Скопасис, который руководил сарматами:
– Готовы забраться в свои норы, как глупые мыши?! Если Дарий захватит скифские земли, то и вам несдобровать! Мало вам помогали скифы?!
Снова поднялся агафирс, его ноздри возмущенно раздувались:
– Никто и никогда не смел назвать агафирсов трусливыми мышами! Мы не прячемся в лесах и не боимся врагов, но Дарий идет на скифов. Наше дело сторона!
– Дарий мстит скифам за набеги и дань, которую платили ойранцы вашему племени целых тридцать лет! Если бы скифы не нападали на ойранцев, то те не пришли бы сейчас на ваши земли! – поддержал товарища тавр.
Остальные загалдели меж собой, кто соглашаясь, кто, как сарматы, возмущаясь. Антир поднял руку, призывая к вниманию.
– Есть ли среди вас те, кто помнит этот поход? Скифы ходили на ойранцев много-много лет назад и давно уже ни с кем не воюют. Разве можно мстить за то, о чем не помнят живущие? Кроме того, нападать надо бы сначала на тавров…
Было заметно, что слова немного смутили агафирса, а особенно тавра, но они явно не собирались менять своего решения. Агафирс повторил, хотя и вполголоса:
– Наше дело сторона!
Когда чуть вперед шагнула Дайрана, мужчины откровенно расхохотались: женщина собирается говорить на совете? Амазонка, поняв, что просто слушать ее не станут, вдруг подняла лук и одну за другой выпустила пять стрел. Вокруг костра сидели прекрасные охотники и опытные воины, каждый из которых отлично владел луком и знал в стрельбе толк. Теньканье тетивы заставило замолчать всех, глаза мгновенно нашли, куда попали стрелы, выпущенные женской рукой.
Антир усмехнулся: пять оперений, плотно, одно к другому торчавшие из дальнего столба царского шатра, заставили сидевших иначе взглянуть на женщину. Не всякому мужчине под силу не только точно попасть в дальний столб, но и вообще дослать стрелу на такое расстояние, ведь костер далеко от царского шатра. А Дайрана уложила их одну к другой! Такой не попадайся под прицел… Теперь мужчины замолчали.
– Скопасис прав, надеетесь отсидеться в норах?! Не получится! И не потому, что Дарий придушит вас в них, как лиса мышей, а потому, что, победив Дария, мы сами вас оттуда выгоним! Ваши мужчины боятся ойранцев? Антир, – Дайрана повернулась к скифу, – амазонки с тобой! Мы одержим победу над толпой Дария и посрамим этих презренных трусов!
Несколько смущенный агафирс все же развел руками:
– Если царь скифов надеется на такую помощь, то…
Следом поднялся гелон:
– Мы с тобой, Антир.
Его поддержал будин:
– Будины тоже.
Антир смотрел на расходившихся соседей с сожалением и легкой тоской. Дайрана права, они трусливо прячутся в норы, из которых их попросту выживет Дарий. Станут рабами, невольниками, и никакие леса и болота не спасут!
К нему подошел Скопасис:
– Антир, с нами только Дайрана, будины и гелоны… Этого слишком мало. Надо думать, что делать, где принимать бой.
– Пусть все разъедутся, сядем вместе и подумаем.
Потух большой костер, разожженный для совета, ветер разметал по степи остатки пепла.
Антир, Скопасис, Дайрана, гелон Панасагор и будин Плин совещались уже в царском шатре.
– У Дария слишком большое войско, чтобы мы могли его одолеть. Фракийцы подчинились все, кроме гетов. Геты бились насмерть, но ойранцы победили числом.
Будин задиристо вставил:
– Мы тоже будем биться насмерть! До последнего воина, до последней капли крови!
Скопасис покачал головой:
– Нет никакого смысла в битве до последней капли крови. Ради кого тогда будет эта победа? Женщины, дети и земля достанутся выжившему врагу, наши маленькие сыновья станут рабами.
– Не сдаваться же врагам без боя! – снова засверкал глазами будин.
Как же он молод и рвется в драку! – покачал головой Антир.
– Надо думать, как если не одолеть, то хотя бы ослабить врага еще до битвы с ним, – вздохнул царь скифов.
– Царь Кир, который звал себя Великим, пытался одолеть массагетов, придя на их земли с огромным войском. Оно не было таким большим, как у Дария, но победила ойранцев царица Томирис не столько силой, сколько для начала хитростью.
Спокойные слова Дайраны понравились и Антиру, и Скопасису гораздо больше запальчивых речей Плина.
– Какой?
– Заманила в ловушки.