Скопасис вздохнул:
– Там горы, ущелья, а здесь степь…
– В степи мало воды летом, и она может гореть…
Антир задумчиво уставился на Дайрану:
– А ведь ты права! Нужно заманить Дария поглубже в степь, туда, где мало рек…
– Колодцы засыпать, потом выроем новые!
– А небольшие речки отравить, чтобы не смогли напиться… Боги простят нам такую обиду…
– И степь поджечь…
Говорили уже все, каждый вносил свою лепту в создание ловушки для Дария с его огромным войском.
Обсуждали недолго, все было ясно и без слов. Антир подвел итог:
– Чтобы ойранцы не вернулись обратно почти сразу, их надо заманить в степь поглубже, как бы отступая. Пусть думают, что мы удираем. Для этого будем идти впереди них на один день пути. За собой все засыпать, выжигать и портить. Главное, чтобы Дарий не свернул ни к ушедшему на север обозу, ни к нашим курганам.
Он повернулся к Скопасису:
– Ты пойдешь к ойранцам первым, только в бой не вступай, прошу тебя. Силы понадобятся потом. Со мной будины и гелоны. Дайрана…
Та потребовала сама:
– Я со Скопасисом!
– Хорошо, – кивнул царь.
Антиру совсем не хотелось отпускать от себя Дайрану, он давно заглядывался на амазонку, но Дайрана воин, она не станет сидеть в обозе и ждать мужа с победой.
Когда после совета Скопасис с Дайраной вышли из шатра, к царю шагнул сармат, охранявший шатер, и стал что-то тихо говорить, кивая в сторону. Скопасис внимательно выслушал, тоже кивнул и отдал короткий приказ. Рослый сармат исчез, словно его и не было.
– Что? – Дайрана хорошо понимала, что зря Скопасиса его люди беспокоить не станут. Все считали сарматов людьми младшего скифского царя Скопасиса.
– Милида пробовала подслушивать. Ее немножко пугнули, теперь снова пойдет жаловаться на меня Антиру.
– Ты ее просто не любишь или что-то знаешь?
– Скорее догадываюсь. Уж слишком она старается, чтобы мы не стали сопротивляться ойранцам! – Царь вдруг поднял глаза на Дайрану. – Поговори с Асиат, пусть подробно расскажет, как они бежали. И как сама Асиат попала в плен.
Амазонка задала тот же вопрос, что и Антир:
– Ты подозреваешь Асиат?
– Нет, ее нет. Но почему Милида бежала только вместе с Асиат, раньше-то что делала? Не нравится мне эта вдовушка. Марсагет, конечно, был тряпкой, податливый, как глина, его жаль. А вдовушка явно что-то замышляет. Попроси своих амазонок, пусть внимательней за ней поглядят.
Дайрана вдруг почему-то хмыкнула.
– Что? – Синие глаза Скопасиса смотрели так, что и не захочешь, а ответишь. Что за взгляд у этого царя?! Но предводительнице амазонок нечего скрывать.
– Я тебе сама могу сказать, чем занимается эта красотка!
– Ну и чем?
– А хочешь, спроси Сагира, он ее обхаживает каждую ночь! Истосковалась вдовушка без своего Марсагета, ни минуты теперь не теряет.
Чуть смущенный Скопасис перевел разговор на Лейлу:
– А эта ойранка, что пришла с ними? Ей-то что делать среди скифов?
Женским чутьем Дайрана вдруг почувствовала интерес Скопасиса к Лейле, но совсем не такой, как к Милиде. Неужто?..
Хорошо, что темно, царь не заметил пристального взгляда предводительницы амазонок. Или сделал вид, что не заметил?
– И за ней последите, она же у вас живет?
Дайрана только кивнула, она поняла, что последний вопрос был совсем не для уточнения. Кто где живет, Скопасис знает и так, от него в стане не укроешься, это не Антир. Амазонка в очередной раз подумала, что скифам бы лучше выбрать царем Скопасиса, хотя и Антир хороший правитель, справедливый, заботливый и смелый… Но амазонки больше любили младшего. И не они одни.
Ну и ну!.. Скопасис, которого невозможно завлечь никакими ухищрениями, крепкий как скала, интересуется какой-то неумехой ойранкой? Дайрана не болтлива и поделиться своими наблюдениями может только с Залиной. Амазонка заторопилась к своим.
* * *
Дарий не стал дожидаться, пока через Истр переползет весь обоз, приказал собрать строителей. Мандрокл, видевший, что мост выдержал, переправа идет спокойно, все же был невесел, он помнил о повелении сжечь его детище.
Царь и впрямь подтвердил свои слова: мост после переправы сжечь!
И тут вперед с поклоном выступил Кой, стратег митиленцев:
– О, царь, дозволь сказать…
У Дария было хорошее настроение, он кивнул:
– Говори…
– Ты вступаешь в страну, где нет ни городов, ни поселений. Там редко встречаются люди, скифы кочевники, они сегодня здесь, а завтра далеко… Я нисколько не сомневаюсь в твоей победе над скифами, но ты можешь их просто не найти. Не гоняться же по всей степи год. Не разрушай мост; если Иданфирс счастливо избежит встречи с тобой, то тебе придется возвращаться. Пусть переправа пока стоит.
Брови Дария нахмурились, не хватает еще бегать как шакал по степи за каким-то скифским царем! Кой решил, что царь сердится на него, потому быстро добавил:
– Я верю в твою победу и пойду вместе с тобой, а мост оставь охранять кого-то другого.
А ведь он прав, он тысячу раз прав! Обратно переправляться, кроме войска самого Дария, некому, а строить мост заново хлопотно. Даже если он победит трусливого скифа, Истр не станет мельче или уже, переправа будет нужна в любом случае! Если только Дарий не пройдет до другого края Понта и не вернется в свои земли тем путем, каким ходили на его родину скифы.
И тут царь разозлился сам на себя, ну что за сомнения: если… если… Поднялся со своего трона, кивнул Кою:
– Ты прав! Пока мост разрушать не стоит! Если мы перебьем скифов в ближайшие дни, то мост понадобится для переправы добычи. Если они успеют удрать так далеко, что их придется догонять, – Дарий презрительно усмехнулся, – то до дождей можно не успеть пройти горный перевал.
Окружающие не знали, как относиться к словам своего правителя, а потому благоразумно молчали. Дарий же вдруг принялся… завязывать узелки на длинной плети. Вокруг наступила напряженная тишина, стоявшие поближе зачем-то считали: один, два, три… шестьдесят. Шестьдесят узелков завязал на длинной полоске кожи царь персов.
– Развязывайте по одному узелку каждый день. Если мы не вернемся, когда все они закончатся, то мост сожжете. Это значит, что я встретил скифов далеко от Истра и разбил их там. А вернулся через горы!
Никто не знал, о чем думали при этом сам Дарий и те, кто слышал это распоряжение. Кой взял полоску бережно, словно она могла развязаться от одного прикосновения, и согнулся в поклоне:
– Я сделаю, как ты велишь, царь.
Дарий обернулся к Гобрию:
– Как долго будет переползать обоз?!
Советник тоже поклонился:
– Еще два дня, царь.
– Один! – приказал Дарий. – Начнешь развязывать послезавтра. Надоело ждать!
Не дождавшись, пока через мост пройдут последние повозки обоза и перетащат упрямившихся ослов, передовые отряды персов двинулись между двух озер сначала на север. Разведка уже давно объезжала прилегающие земли, но никого не нашла.
Шел третий день похода после Истра, когда вдруг примчался воин с донесением, что замечен отряд скифов. Дарий кивнул:
– Если не нападают, пока не трогать. Пусть увидят, сколько нас, сильнее испугаются.
Воины во главе с Бартом, обнаружившие скифов, рвались в бой, не терпелось показать свою силу и удаль. Царь только посмеивался:
– Подождем…
* * *
Когда Сагир с женщинами добрались наконец до воинов Скопасиса и амазонок, Лейла и скифы с изумлением смотрели друг на дружку. Персиянка никогда не видела столько светловолосых, даже золотоволосых, но главное, синеглазых людей сразу. Ей казалось, что Сагир огромен, и когда сармат хватал своими руками, она даже зажмуривалась, с ужасом думая, что попала в лапы гиганта. Тут Лейла вдруг поняла, что сородичи парня все такие. Их ярко-синие глаза изучали незнакомку так, словно она была совершенно голой, и от этого внутри стало вдруг горячо и тревожно. Это чувство она испытывала каждый раз, когда Сагир пускал в ход руки, помогая ей сесть на коня или спуститься. Его глаза были такими же раздевающими, а прикосновения не оставляли сомнений в желаниях. Тело Лейлы с восторгом отвечало, но Сагир предпочел ей Милиду. Персиянка все слышала, когда они ушли в кусты и долго там ублажали друг дружку. Лейла смогла бы не хуже, если бы сармат позвал и ее, но тот только смотрел и тискал, а дальше дело не шло.
Похоже, что среди его сородичей нашлось немало тех, кто готов был исправить ошибку Сагира, к персиянке тут же потянулись несколько рук. Жившие уже неделю без женщин скифы и сарматы, хотя и привыкли к такому вот воздержанию, но не прочь его прервать. Особенно с такой красоткой – черноглазой и пышногрудой. Лейла, оказавшаяся вдруг в окружении рослых сильных мужчин, растерянно оглядывалась, ища поддержки. Небольшая рубаха старшего внука Илиона не позволяла шнуровке полностью скрыть прелести красавицы, разрез рубахи даже не сходился, оставляя на виду бо€льшую часть красивой груди. На эти белоснежные бугры и уставились мужчины. Рука ближнего уверенно потянулась к шнуровке и взялась за нее, Лейла заметила, что второй даже облизнулся, предвкушая наслаждение. Персиянка испуганно отшатнулась, но ее спина наткнулась на руки стоявшего сзади. Самый активный не стал возиться с завязками, легким движением ножа он превратил шнуровку в две отдельные полоски кожи, ничего уже не придерживающие. Лейла прикрыла грудь ладонями, но скиф отвел ее руки. Взорам мужчин предстали два полных упругих шара с крупными, торчащими от страха и возбуждения сосками. Скифы довольно взвыли! Красивую пленницу привез Сагир! Одно плохо: насладиться ею сразу не удастся, Сагир сам неугомонный, его надолго хватит. Но полюбоваться и потискать никому не возбраняется… Так принято.
Все прервал крик Асиат:
– Эй!
Амазонка буквально раскидала собравшихся вокруг Лейлы пятерых рослых мужиков и, вцепившись в руку персиянки, потащила ее прочь. Скифы смотрели вслед с сожалением. Ну что за дуреха, не дала хотя бы полюбоваться на красотку! Никто же не собирался насиловать, только потрогали бы… Амазонка, она и есть амазонка! Ей не понять мужского наслаждения от одного прикосновения к пышной женской груди или бедрам, а уж этого у незнакомки хватало.
Лейла на бегу придерживала разрез рубахи. Она была благодарна Асиат за спасение, а та шипела на нечаянную подругу, как разъяренная кошка:
– Ты почему разрешаешь себя раздевать при всех?!
Тут Асиат поняла, что говорит по-скифски, остановилась и, глядя в перепуганное лицо Лейлы, наставительно подняла палец вверх:
– Никогда не позволяй мужчинам делать все, что они хотят!
– Почему? – растерялась персиянка. – Разве женщины не созданы для удовольствия мужчин?
Асиат даже замерла с открытым ртом, но тут же опомнилась и громко объявила:
– Женщина создана, чтобы… чтобы быть женщиной! Поняла?!
Честно говоря, персиянка не поняла, но почему-то быстро закивала, все так же пытаясь прикрыть рукой обнаженную грудь. Но рубаха категорически не желала запахиваться, получив свободу, узкая одежда давала свободу и роскошным формам красотки. Оглядев Лейлу, Асиат поморщилась и решительно потащила ее дальше:
– Тебе надо переодеться! И не давай мужикам себя лапать, это не годится!
Амазонки тоже с изумлением смотрели на новую подругу Асиат. Таких – черноволосых и черноглазых – среди них не было. Критически оглядев девушку, амазонки о чем-то загалдели с царской дочерью. Лейла, ничего не понимавшая из их речей, все же стояла спокойно. Здесь не было нахальных, раздевающих взглядов, ощупывающих рук, хотя смотрели все же требовательно, каждая словно спрашивала: чего ты сто€ишь?
Асиат коротко пересказала подругам приключения последних дней и попросила помочь превратить эту неумеху хотя бы в подобие амазонки.
– А где Дайрана? Я хочу ее просить принять Лейлу к нам. Иначе превратится в тряпку для мужиков! Надо защитить девушку, сама она не сможет.
– Дайрана у Скопасиса. Вон идет…
К своим амазонкам действительно приближалась Дайрана. С изумлением оглядев полуголую красотку, она повернулась к Асиат, вопросительно приподняв и без того изогнутую бровь. Понятно, что это подарок дочери Антира, к чему привела?
Пришлось заново пересказать историю разведки, плена, побега и заодно о самой Лейле.
– И чего ты хочешь, чтобы мы взяли ее к себе? В другое время я бы сказала "да", но сейчас говорю "нет".
– Почему?
– Асиат, война! У нас нет времени кого-то учить или возить, как ты везла за своей спиной. В первом же бою вы обе отправитесь на небо. Это в лучшем случае…
– Но если мы отдадим ее скифам, она станет добычей мужчин…
Договорить Асиат не успела, Дайрана с нажимом добавила еще одну фразу:
– А в худшем обе станете добычей ойранцев! Тоже мужчин, потому как у них женщины, – взгляд амазонки насмешливо скользнул по телу Лейлы, – не воюют.
Все понимали, что Дайрана права, но уж очень не хотелось отдавать даже такую неумеху здоровенным мужикам. Не понимавшая, о чем речь, Лейла с испугом переводила взгляд с одного лица на другое. Похоже, не все поддерживают ее госпожу. Она так и попыталась спросить:
– Госпожа, твои сестры не хотят, чтобы я им служила?
Более круглые глаза Лейла видела у Асиат лишь однажды, когда принялась кланяться, узнав, что та царская дочь. Девушка вдруг стала кричать, наступая на персиянку:
– Сколько я тебя буду учить, что я не госпожа?! У амазонок нет рабынь и никто никому не служит, поняла?!
– Да, госпожа, – испуганно поклонилась персиянка.
Асиат повернулась к остальным:
– Видите?! Она упорно зовет меня госпожой и твердит, что женщины созданы для ублажения мужчин!
– Чего?! – вперед выступила рослая, массивная Залина, крепких кулаков которой побаивались даже скифы. – Кто это научил тебя такой глупости?!
Руки Залины уперлись в бока, ноздри возмущенно раздувались. Амазонка наступала своей мощной грудью на новенькую, оттеснив остальных. Лейла перепуганно сжалась.
– Запомни! – Залина вперила взгляд в широко раскрытые глаза персиянки. – Женщина – это женщина! А не довесок к мужчине!
Асиат расхохоталась:
– Залина, она не знает языка.
– Переведи! – приказала великанша.
Но перевести Асиат не успела, снова вмешалась Дайрана:
– Вот видишь, она еще и не понимает, как учить-то?
К предводительнице вдруг обернулась Залина:
– Дайрана, отдай-ка ее мне! Через несколько дней будет и на коне ездить, и биться и, главное, дурь свою забудет! А то: "ублажение…". Тьфу! – смачно сплюнула Залина. – Тошно слушать!
Вокруг стоял хохот. Дайрана только развела руками:
– Ну бери, если хочешь…
Залина с довольным видом схватила Лейлу за руку:
– Поняла? Со мной пойдешь!
Лейла все так же таращила глаза, стараясь осознать, чего от нее хочет эта здоровенная сильная женщина с громовым голосом.
Залина снова плюнула в сторону и поинтересовалась:
– Асиат, а она по-каковски еще говорит-то?
– Не знаю. Спроси.
– Ты какой язык, кроме своего, знаешь?
И снова Лейла молча смотрела на новых подруг. Асиат рассмеялась:
– Лейла, ты еще какой-нибудь язык знаешь?
Та быстро-быстро закивала:
– Да, моя мать была мидийкой…
– Мидийский, – обернулась к Залине Асиат. Та чуть задумалась:
– Ага, уже легче. Я в Парфии жила два года. Ладно, разберемся! Пошли! – Она приобняла Лейлу за плечи. Та осторожно поглядела на Асиат. Царская дочь кивнула:
– Иди, иди! Теперь будешь под опекой Залины, она тебя мужикам не отдаст, это точно!
Залина с Лейлой действительно нашли общий язык, они объяснялись при помощи дикой смеси нескольких наречий, но в основном знаками. Скифы были разочарованы, у Сагира умыкнуть красотку и то легче. Сармату она хоть надоела бы, а к этой великанше и не сунешься без ущерба для своего здоровья….
В тот же день Лейла увидела странную картину: с одной из девушек, которая из-за поврежденной ноги временно не могла сидеть на лошади, они зачем-то спрятались в глубокую яму на краю перелеска. Перед ними амазонки выставили огромные щиты, всячески укрепив подпорками. Майя знаками показала персиянке, чтобы пригнулась и смотрела куда-то вдаль. Лейла поднялась из своего укрытия почти в полный рост, и тут от другого края огромного поля в их сторону начала двигаться темная масса. Не успела персиянка толком разглядеть отдельных амазонок, как ее саму рывком сдернули вниз! Плотно прижимая Лейлу к земле, Майя что-то шипела ей в ухо. Испуганная персиянка притихла, а потому не видела, как рыжие лошадки с золотоволосыми всадницами на спинах мчались прямо на щиты.
До ямы, в которой прятались Лейла с Майей, оставалось чуть больше полета стрелы, когда вдруг раздался пронзительный крик: "Йи-е-е-ех!.." Масса всадниц вмиг рассыпалась в разные стороны, одновременно выпустив тучу стрел, было слышно, как по щитам застучали их наконечники. Так же быстро амазонки снова собрались в строй на достаточном удалении.