Даже неудачи учат, но только если человек умен. Глупого не научит и собственная смерть. Дарий умен, а потому умеет извлекать уроки из всего. Что толку кричать и ругать недотеп, хотя и это тоже будет, но после. Сначала он должен распорядиться так, чтобы глупых потерь больше не было!
– Усилить ночную стражу, пусть у каждого костра стерегут десять человек, а не один. Людей хватит.
Едва успел Видарна склонить голову, выражая полную готовность выполнить приказ, как снаружи снова раздались какие-то крики и шум.
Глава бессмертных выскочил вон. Не дождавшись его, немного погодя вышел и сам Дарий.
Оказалось, что новые всадники налетели на войско персов уже поутру, также пометали на скаку стрелы и исчезли. Нельзя сказать, чтобы это добавило бодрости воинам. Невольно крайние устремились к центру, никто не желал оставаться на флангах. Военачальникам пришлось повысить голос и даже пустить в ход плети. Весь день воины оглядывались по сторонам, стараясь не пропустить вдруг возникших скифов. Но степь была пуста, никого не видно. И все равно люди жались к середине, теснились, мешая друг дружке.
Барт то и дело высылал вокруг всадников на разведку, но те никого не обнаруживали. Честно говоря, заглянуть в каждый перелесок, видный на горизонте, у персов просто не было возможности. А уж осмотреть глубокие балки, заросшие густым подлеском, тем более…
К вечеру, когда воины Дария уже успокоились, решив, что скифы сделали последнюю вылазку и все же сбежали, из-за небольшого леска вдруг с гиканьем снова вылетели всадники на низкорослых рыжих лошадках, и в устало бредущих воинов полетели стрелы. Раздались крики и стоны раненых; как ни прикрывались воины щитами, но, когда столько людей довольно близко друг к дружке, не попасть в них стрелой очень трудно. Вмиг смешалось все: людские вопли, конское ржание, распоряжения начальников… Пока фаланги разворачивались, пока лучники выхватывали луки и натягивали тетивы, скифы исчезли. Бросившиеся наконец в погоню персы не смогли ни догнать нападавших, ни даже их обнаружить. Скифы словно сквозь землю провалились.
Дарий был вне себя; всегда твердивший, что злость – плохой советчик, он вмиг забыл мудрые наставления и метался по шатру, как раненый зверь. Эти низкородные степняки смеют днем и ночью мелкими наскоками терзать его войско, а лучшие воины в мире ничего не могут поделать?!
– Барта ко мне! – От ярости голос царя повысился едва не до визга. Один из бессмертных, всегда находившихся рядом с Дарием, метнулся за военачальником.
Дарий с трудом сдержался, чтобы не огреть склонившегося перед ним Барта по спине.
– Где были твои воины?! Почему они проглядели приближение скифов?!
Военачальник униженно оправдывался:
– Воины никого не видели… Они в это время осматривали другую сторону стана…
Откуда Барту знать, что всадники персов проскакали буквально в сотне метров от глубокого оврага, в котором, затаившись, лежали скифы вместе со своими лошадьми. Их приученные ко всему кобылы не подали голоса и не всхрапнули даже при приближении разведки персов. И только когда те вернулись в стан, наступило время скифов выскочить из засады и приступить к делу. И исчезли всадники точно так же – в высокой траве большого оврага.
Скифы еще не один раз смогут вот так возникать ниоткуда и исчезать в никуда, пока персы не сообразят приглядываться не только к горизонту, но и к земле у них под ногами. Но произойдет это не скоро.
Аморг со своими вернулся в стан поделиться опытом. В сотне уже потери, все же ойранцы не малые дети и их стрелы тоже летят метко. Но дыхание войны еще чувствовалось не сильно. Пока только стычки, бои впереди.
Отступающее под натиском ночи солнце окрасило половину неба в багровый цвет. В другое время скифы просто сказали бы, что к сильному ветру, а ныне красноватый цвет облаков в стороне ойранцев навевал мысли о беде и войне. Конечно, только это и мог означать багровый закат.
Для разговора Скопасис позвал к себе Дайрану, Сагира и еще троих скифов и сарматов, тех, кто, по его мнению, должен совершать именно эти беспокоящие налеты.
Непонятно как прознав о совете, в шатер Скопасиса пришла и Милида. Аморг с изумлением уставился на вдову:
– А ты откуда здесь, тебя же увезли вместе с мужем?!
Сагир хмыкнул:
– Она была в стане у Дария и бежала вместе с Асиат.
– Откуда бежала? – Аморг уже понял, что многого не знает из событий последних дней.
– Я тебе потом расскажу. Скопасис, Милиде ни к чему ездить с нами, ее надо отправить к Антиру под защиту многих воинов…
Сагира поддержала Дайрана, она давно терпеть не могла красотку, сначала не пожелавшую стать, как другие сарматки, амазонкой, а потом вышедшую замуж за никчемного брата Антира.
– Милида, может, и правда поедешь к Антиру?
– Вот еще! – фыркнула вдова. – Я смогу защитить себя сама, не надеясь на таких вот никчемных сарматов! – Милиду возбуждало одно присутствие Сагира и страшно разозлило его предложение отправить ее подальше, видно, чтобы самому заняться Лейлой? – Нет, я буду среди амазонок!
Дайрана хотела возразить, что надо бы сначала спросить амазонок, но Скопасис предусмотрительно поднял руку:
– Не время спорить, пусть остается. Но сейчас иди к себе, Милида, нам нужно поговорить…
– Я неплохо изучила ойранцев, могу помочь советом.
Сагир поднялся в полный рост:
– Царь, действительно не время спорить, скоро ночь. Я провожу Милиду, если она боится идти одна…
Рука сармата вцепилась в запястье вдовы и легко приподняла ее. Милида едва не закричала от боли, пришлось вскочить, иначе Сагир попросту сломал бы руку.
– Пойдем, пойдем…
Сагир тащил красотку довольно долго, та сначала упиралась, но стала послушной, когда сармат обхватил ее за туловище и вдруг рывком перекинул через плечо, держа за бедра. Отказаться от такого способа передвижения Милида просто не в состоянии, ведь руки Сагира снова были там, где их очень ждали. Потому вдова замолчала. Немного погодя она все же попыталась уточнить:
– Куда ты меня несешь?
Сагир в ответ буркнул:
– В кусты!
Далее вопросов не последовало, кусты нравились Милиде значительно больше стана Антира.
Добравшись до перелеска, Сагир чуть полюбовался на догорающий закат и со вздохом нырнул со своей ношей поглубже в заросли.
Опущенная на землю, Милида тут же принялась… развязывать завязки пояса у Сагира. Тот не возражал, но сам не сделал ни одного движения, спокойно наблюдая, как старается красотка. На сей раз раздевала сармата женщина, а не он ее, как в прошлый…
Милида была ненасытной, но Сагиру пора возвращаться. Оделся он уже сам и довольно быстро. Махнув рукой: доберешься сама, сармат скрылся в темноте. Вдова даже не сразу поняла, что осталась одна, тело у нее еще дрожало от возбуждения, а ноги были слабыми. Плюхнувшись на живот, Милида лежала, приходя в себя. Когда вдруг поняла, что Сагир ушел, бросил ее в лесу, не пожелав продолжения страсти, чуть не расплакалась от злости и унижения. Очень хотелось попросту свернуть шею наглому сармату! А еще… снова хотелось мужской ласки! Милиде было мало того, что получила от Сагира, тело требовало страсти до утра.
Услышав тихие шаги, Милида усмехнулась: ага, вернулся! Значит, она зря злилась на сармата, тот исчезал по своим делам, а теперь готов снова брать и брать ее! Чтобы не выдать своих мыслей, Милида почти зарылась лицом в траву, на которой лежала.
Мужчина остановился, видно, опустился на колени, и Милида снова почувствовала на своих бедрах сильные горячие руки. Но это не были руки Сагира! Едва не закричав от ужаса, вдова тут же затихла, потому как новый любовник оказался еще сильнее и ненасытней. Устала уже даже сама Милида, а он все старался и старался. Такого вдова не испытывала никогда! Она стонала и билась от души, здесь не было неподалеку любопытных ушей, можно не сдерживаться…
И наплевать на скифов, сарматов и амазонок, ей был нужен этот мужчина с его силой и ненасытностью! А ненасытностью скиф явно отличался: уже отойдя в сторону, он вдруг шагнул обратно. Ничего не говоря, деловито толкнул Милиду обратно на землю и задрал ей рубаху до самой шеи, закрыв лицо. Тело вдовушки дрожало и билось снова и снова…
Когда все кончилось, женщина с трудом оглянулась:
– Кто ты?
Мужской голос усмехнулся:
– Какая разница? Завтра придешь так же!
Он не спрашивал, он приказывал! И Милида была готова с восторгом подчиниться.
А Сагир уже вернулся в шатер к Скопасису, постаравшись выкинуть из головы блудливую вдовушку. У самого перелеска его окликнул Стил – рослый скиф с огромными лапищами, известный своей ненасытностью, которого и три женщины за ночь не могли удовлетворить.
– Эй, Сагир, а где женщина, которую ты нес?
Сармат махнул рукой в сторону кустов:
– Там… отлеживается. – И вдруг подумал, что, пожалуй, Стил и Милида друг дружки стоят, и добавил: – Если хочешь, продолжи. Мне некогда.
Ответом была усмешка скифа: предложение ему понравилось. Сагир невольно приостановился, как бы испуганная Милида не подняла крик. Но из-за кустов послышались сладострастные стоны, и сармат ускорил шаг, спеша к тем, кому не до страсти и объятий.
Пока он услаждал Милиду, остальные успели принять решение нападать четырьмя отрядами – по два ночью и днем. Чтобы ойранцы не могли всей мощью ответить одному из отрядов, другой должен отвлекать с противоположной стороны.
Дайрана и Аморг оказались в разных сменах. Амазонке было все равно, скифу нет, но тот промолчал, не время думать о женщинах.
Выходя из шатра Антира вместе с Дайраной, скиф поинтересовался:
– Асиат у тебя?
– Да, – кивнула та, – и явно тебя ждет…
Глаза старшей амазонки лукаво поблескивали, она симпатизировала Асиат и Аморгу, понятно, что девушка не будет всю жизнь у амазонок, ей надо выбирать себе мужа. Голова еще одного врага – и Асиат сможет это сделать. Только бы не сложила свою голову сначала…
Жеребчик Аморга, привязанный к столбу возле шатра Скопасиса, ткнулся мордой в плечо хозяина, словно спрашивая, пойдут ли они разыскивать так нравившуюся ему кобылку Асиат.
– Пойдем, – согласился Аморг.
У самого большого костра амазонок сидели несколько женщин. Услышав голос одной из них, скиф улыбнулся. Асиат говорила почему-то по-арамейски. Аморгу ее голос показался журчащим ручейком. Но стоило подойти ближе, как он смолк на полуслове, девушка поднялась, чуть растерянно глядя на Аморга:
– Аморг…
Скиф стоял, не замечая, что улыбка раздвинула его губы от уха до уха. Асиат легкой тенью скользнула от костра к всаднику, остановилась перед ним, блестя глазами. Сзади раздался смех, но смеялись амазонки дружелюбно.
– Ты… как ты попала в плен? – Голос скифа был сдавленным, словно ему трудно говорить. Но говорили не губы, а глаза. Они тревожно спрашивали девушку: с тобой все в порядке, ты мне рада? Два синих омута с восторгом отвечали: да, да!
Девушки у костра сделали вид, что этих двоих попросту нет, загалдели, обсуждая что-то свое. Лейла, напряженно всматривающаяся в свою госпожу, какой она упорно считала Асиат, поняла сердечную привязанность между ней и этим сильным мужчиной, что неожиданно возник из темноты ночи со своим конем. Ей стало совсем грустно, вот и Асиат она не нужна… Заметив сожаление персиянки, Залина ткнула ту в бок:
– Ну, чего тоскуешь? Аморг хороший, пусть потешатся, мало ли что будет завтра.
Лейла, конечно, ничего не поняла, но все же кивнула. От тычка великанши она едва не полетела наземь, хотя Залина лишь повела локтем. Амазонка удивленно смотрела на новую подругу:
– Это ты чего, такая слабая, что ли? Не годится! Завтра же будешь у меня силу качать!
Девушки вокруг рассмеялись:
– Ну, Лейла, берегись!
Персиянка поняла, что смеются над ней, но смеются по-доброму, и улыбнулась сама. Немного погодя хохотали уже все, сами не зная над чем. Просто в последнее время жизнь стала настолько тревожной, что хотелось чем-то ее разбавить. Говорят, у скифов раньше были певцы-сказители, которые умели разогнать мрачное настроение целого племени. Где они теперь, эти сказители? Может, у скифов и есть, только что-то не видно. Ничего, девушки умеют развлекать себя сами!
Дайрана подошла к костру, когда веселье было в разгаре.
– Чему радуетесь?
– А так! Смеемся, и все тут! – ответила ей Майя. И тут же стала серьезной: – Что слышно, Дайрана?
Посерьезнели и все остальные.
Дайрана со вздохом присела:
– Ойранцы идут на нас не шутя. Их очень и очень много. Отряд Аморга попробовал врагов на зуб, ничего, стрелами бьются, как и все остальные. Решили беспокоить их по очереди – два отряда днем, да ночью.
– А почему не все сразу? Побить, и дело с концом!
– Не побьем, Антир прав. Надо сначала вымотать как можно сильнее.
– Но ведь они пойдут на наши земли…
Амазонка тяжело вздохнула:
– Ну, пока не на наши, а на скифов, но и они согласны лучше сначала пустить врага в степь, обессилить его, а уж потом бить.
– Тоже верно. А как мы? Тоже будем нападать?
– Я сказала "да". Идем одним из двух дневных отрядов.
Дайрана пытливо вглядывалась в лица подруг. Она решила за всех, не спрашивая их, еще на совете у Антира, и теперь тоже. Тогда все амазонки сказали, что будут воевать вместе со скифами, но это тогда… Мало ли, вдруг теперь кто-то передумал?
Так и спросила. В ответ раздался обиженный голос Залины:
– Дайрана, ты водишь нас не первый день, не оскорбляй недоверием!
Старшая амазонка встала:
– Ойранцы не в наших землях, мы вправе не воевать за скифов. Любая из вас может уйти, если захочет. Я никого не могу держать и должна спросить каждую. Но если вы решите остаться, то придется тяжело, это не мелкие стычки, это война не на жизнь, а на смерть! Это кровь, плен и смерть!
Вокруг костра уже собрались остальные девушки, остановились, внимательно слушая Дайрану. Та окинула взглядом стоявших, снова покачала головой:
– Готовы ли вы проливать свою кровь за скифов? Если да, то мы будем вместе со Скопасисом, но держать тех, кто захочет уйти, никто не станет. Это не возбраняется.
Едва замолчала Дайрана, как вокруг раздались голоса:
– Мы вместе со скифами!
– Сарматы появились от скифов и амазонок, а наши отцы – сарматы!
– Это и наше племя!
– Мы с тобой и скифами, Дайрана!
Та подняла руку в знак того, что хочет говорить. Амазонки уважали свою предводительницу, потому замолчали сразу.
– Я никого не тороплю, но до утра должны определиться все. Те, кто останется, утром пойдут вместе со мной на целый день в засады. Решившие уйти тоже пойдут утром.
Вдруг кто-то поинтересовался, кивнув на сидевшую с широко распахнутыми глазами Лейлу, девушка, казалось, всем телом впитывала незнакомые слова, стараясь по звукам уловить, о чем идет речь:
– А эту куда?
Дайрана не успела ответить, персиянку заслонила собой Залина:
– Посидит в стане, пока будет варить нам похлебку!
Ее поддержала и Майя:
– Эта ойранка умеет раны лечить, уже сегодня показала…
Девушки закивали, Лейла успела понравиться многим, хотя и не все были довольны такой вот нежданной гостьей. Раздался чей-то голос:
– А вдруг она лазутчица?
– Га! – во весь голос громыхнула Залина. – И чего можно разведать, ни хрена не понимая?!
Дайрана снова подняла руку:
– С Лейлой решай сама, ты взяла ее под свою опеку, тебе и разбираться. С рассветом сотня выходит на целый день! Идем вместе с сотней Скопасиса.
– А кто останется здесь?
– Одна сотня останется здесь. И из наших кто-то должен тоже остаться. Пойдем налегке. Когда вернемся, не знаю.
Залина задумчиво смотрела на Лейлу: и правда, как с ней теперь быть? С собой не возьмешь, это и впрямь война, а ойранка в седле не сидит… Оставишь здесь, тут же пристанут мужики, которые Залину побаиваются, а без нее снова дадут волю рукам.
Амазонки уже начали расходиться, деловито обсуждая сборы. Залина взяла за руку Лейлу:
– Пойдем, подумаем, что делать с тобой.
А та, осознав, что речь шла о ней, вдруг принялась горячо убеждать свою покровительницу:
– Возьмите меня с собой! Я смогу, я все смогу!
Залина по ее горящим глазам поняла чужую речь новой подруги, помотала головой:
– Нет, тебе нельзя! Там будет трудно даже нам. Ты останешься здесь, понимаешь, здесь! Будешь ждать нас и лечить раненых! Поняла?
Лейла опустила голову, ей показалось, что амазонки бросают такую обузу, но что могла поделать персиянка далеко от родины, одна, среди чужих по языку и обычаям людей? Залина снова взяла новую подругу за руку и повела к дальней повозке, где на шкурах сидела старая амазонка Стрия. Когда-то и она мчалась во весь опор на лихом коне, стреляла на скаку и билась акинаком, из каждого боя привозя скальп врага. Ее любимый погиб в жестоком бою, нового Стрия не выбрала и осталась одинокой. Единственная дочь умерла суровой зимой, потому для старухи дочерьми были все амазонки.
А еще Стрия долго жила среди массагетов, многие из которых понимали язык ойранцев. Значит, найдет общий язык с Лейлой! Как могла Залина забыть об этом?
Притащив персиянку за руку к повозке, Залина громко позвала:
– Стрия!
Из-за полога повозки выглянуло иссушенное солнцем и ветром, с потрескавшейся кожей лицо, на котором яркие синие глаза выцвели до светло-голубого цвета, но горели молодым пламенем.
Окинув придирчивым взглядом Лейлу, старуха прокряхтела:
– Ты кого привела?
– Стрия, мы ночью уходим, когда вернемся, никто не знает. Пока нас не будет, приюти эту красотку.
– Зачем она мне? – проворчала старуха и спряталась обратно за пологом.
Залина ждала, она знала Стрию, та не выдержит. Так и есть, голова старухи выглянула из повозки снова. Видя, что Залина с новенькой никуда не ушли, она кряхтя выбралась наружу и встала, уперев руки в бока, как и сама великанша.
Внимательно оглядев Лейлу с ног до головы еще раз, она поинтересовалась:
– Почему ты привела ее ко мне? Места в стане мало?
– Она ойранка, вместе с Асиат сбежала из плена, а теперь не знаем, куда ее девать.
– Я слышала эту историю… – задумчиво пробормотала старуха.
– Стрия, она не знает нашего языка, не умеет сидеть в седле, вообще ничего не умеет. – Тут Залина вдруг вспомнила, что Лейла лечит людей. – Нет, умеет лечить раны!
Старуха, лицо которой сначала презрительно перекосилось, вдруг с интересом глянула на персиянку.
– Ты приютишь пока ее у себя. До моего возвращения.
Нельзя было сказать, что восторг окрасил физиономию старой амазонки, она снова сморщилась, точно под нос подсунули какую-то гадость, но Залина слишком хорошо знала Стрию, чтобы не понять, что решение в пользу Лейлы уже принято, иначе старая амазонка вообще не стала бы разговаривать! Великанша усмехнулась, подталкивая персиянку к старухе:
– Иди, пока поживешь у нее в повозке…
Лейла с испугом глядела на свою новую хозяйку, тем более что Стрия снова поморщилась:
– И по-каковски я с ней говорить буду?!
– Она понимает мидийский… А еще учи нашему!
Залина вдруг повернулась и пошла прочь, словно ничего не произошло. Ее крупную фигуру еще долго было видно в свете костра, но старуха глазеть не дала, подтолкнула Лейлу к повозке: