Вечером стан гудел, как распотрошённый медведем улей. Новгородцы не успокаивались. Собравшись вечем у своих костров, они орали и ругались так, что Ярослав поневоле слышал их голоса. Не желая упрекать князя, который собрался в путь в самый день получения известия, они всё-таки искали виноватого. Перебирали всех обозников за то, что задержали со сбором припаса, оружейников за то, что не в первый день принесли оружие, сами себя за то, что прочесали затылки в раздумье. Но виновного всё не было.
Кричали так долго и яростно, что Ярослав, лежащий без сна в своём шатре, поневоле заслушался и даже удивился, когда многоголосый гомон вдруг сменился отчаянным басистым рёвом толпы - новгородцы нашли виновного.
За месяцы и годы жизни в Новгороде Ярослав успел заметить одно - горожане были очень большие любители кого-то судить. Не важно, кого - дай им вину и человека к ней, брось, как собаке подачку, и будет забавляться, пока не надоест. Занятый поисками преступника и осуждением его, новгородский люд не опасен. Так им даже можно управлять - беда в том, что его шутки и забавы часто кончаются слишком большой кровью.
Вот и сейчас - Ярослав на миг отвлёкся от слушания походного веча, а там уже, судя по шуму, начиналась свара. Кто-то пронзительно кричал, очевидно, раненый, кого-то задавили.
Послышались торопливые шаги. Ярослав вскочил как раз вовремя, чтобы встретить сидящим на постели вошедшего Яна. Изборец поклонился князю:
- Новгородцы вече подняли! До крови б дело не дошло!
- Подыми дружину, чтоб наготове были, - приказал Ярослав, мгновенно подобравшись. - А сам ко мне - доложишь, как и что!
Ян вышел, но воротился нежданно скоро - не успел Ярослав с помощью отрока облачиться до конца. С ним ввалился невысокий плотный человек в порванной рубахе, с разбитой губой и распухшим подбитым глазом. Прихрамывая, он подковылял к Ярославу и тяжело бухнулся на колени, опираясь руками на постланный ковёр. Ян стоял над ним, у порога замерло двое дружинников.
- Княже, - изборец кивнул на мужика, - вечники на него ополчились! Убить хотели!
Мужик начал тонко всхлипывать.
- Ты кто таков? - Ярослав смутно припоминал его, но в полутьме шатра не мог признать.
- Судимир я, псковской, - мужик всхлипнул и отёр ладонью разбитую губу. - Посадник походный... С тобой, княже, на емь и корелу ходил о прошлом годе... Сейчас тоже пошёл, а они на меня... Из-за меня, мол, опоздали!.. Чего, мол, не скоро шли, чего в пути задерживались?..
- Ну, новгородцы, ну молодцы вояки, - фыркнул Ярослав возмущённо. - Когда нать, толку от них нету, а тут вона как разошлись! Самих на рать не подымешь!..
- Княже, заступник, - Судимир на четвереньках пополз к Ярославу и рванулся обнять его сапоги, - Христом-богом молю - не выдай! Дадут ведь испить Невской водицы, ироды!
Ярослав брезгливо переступил с ноги на ногу, отступая. Судимир так и остался полулежать на ковре, уткнувшись носом в пол. А снаружи уже доносился гул приближающейся толпы - она шла по следу посадника.
Перехватив тревожный взгляд Яна - изборец был готов рубить людей, буде от них приключится князю ало, - Ярослав вдруг резким рывком запахнул плащ и широким шагом вышел из шатра.
Вслед за ним торопливо выдвинулись Ян и несколько дружинников из случившихся поодаль. Стеной встав позади князя, они холодно смотрели на подходивших новгородцев. Те сперва шумели и размахивали руками, кое-кто вооружился сулицами и кистенями, словно шли обороняться от ватаги разбойников-бродников. Но по мере того, как подходили к неподвижно замершему Ярославу, окружённому всего несколькими воинами, шаги их становились всё медленнее, а голоса тише.
- Почто явились? - первым заговорил князь, не давая им приблизиться. - Почто шум и гам?
- Княже, - загомонили новгородцы, останавливаясь и сбиваясь в толпу, - княже, вина на посаднике псковском Судимире - из-за него, нерадивого, ныне и ты, и мы Запоздали - емь некрещёная всех побила и в леса ушла!.. Вели нам выдать его - уж мы его в острастку другим накажем!
- Судимир - мой человек, - махнул рукой князь. - И вы его не получите!.. Коль емь наших побила, так то вина всех, не его одного... Вот моё слово - не ждать ладожан, а идти назад. Завтра поутру и сбираться!
Не прибавив ни слова, Ярослав скрылся в шатре.
Ян остался у порога вместе с дружинниками. Новгородцы- вечники ещё некоторое время топтались у шатра, недовольно гудели, толкались, покрикивали, вызывая князя, но тот словно заснул, и они, постепенно усмирённые, сперва затихли, а потом начали расходиться.
Ян стоял, ждал, глядя на толпу. Он знал, что сейчас не время тревожить Ярослава, и не позвал бы его ни за что. Поход на емь два года назад был для князя личным делом, подвигом, которого он жаждал и о котором хотел, чтобы пели песни. Сначала всё, казалось, получилось, но это нападение ясно доказало обратное. Любой ценой стремившийся чего-то достигнуть, Ярослав уже не переживал неудачу так, как когда-то в молодости восстание и разгром Рязани и поражение при Липице. Он стал старше, спокойнее и мудрее, но его деятельный ум уже искал, к чему бы приложить силы, не растраченные в этом походе на емь.
Й Ярослав нашёл выход. Уже на пути назад стало известно о готовящемся осенью походе на Ригу. В первый же день по возвращении в Новгород князь послал в Переяславль своего доверенного боярина воеводу Михайлу Звонца собирать ратников, а сам, заручившись поддержкой новгородского веча, отправился во Псков за военной помощью.
Чадили свечи в боярской горнице - хоть снаружи и был день, но серый, затянутый тучами. Вторые сутки лил дождь. И это в самую страду, когда пора жать хлеба! Впрочем, тем, кто собрался в горнице, сейчас было не до того.
Устроившись за столом, бояре тихо беседовали, забыв полупустые ендовы и мисы с заедками.
У псковского посадника Ивана гостевал молодой Глеб Внездович из Новгорода. Прискакавший только что, боярин сперва налегал на угощение, но потом разговорился и оставил еду.
- Не сполняет ряду князь Ярослав, - говорил он. - Ему что но грамотам положено?.. Суд судить, подати сбирать? Для сего у него Переяславль свой имеется!.. Истинно говорю и отец мой то же молвит - покажет когти свои ещё князь Ярослав. Он у нас долго сидит, к нему вроде попривыкли, а ему того и надо! Сейчас он судей своих по волостям засылать стал - видишь ли, доход в казну городскую идёт малый!.. А спроси кого - почто ему доходы, на кой надобны? Иль мало ему? Подати новые плати, а не каждый смерд новую подать выдержит! Бегут людишки с вотчинок! Вон из Новгородчины бегут! А всё от кого? От Ярослава Всеволодича!
- То ли в прежние времена, - поддакнул посадник Иван. Прежние князья грамоты исполняли, права вотчинные уважали, в наши боярские дела не лезли!.. А теперь нет в них прежнего достоинства!
- Не скажи! - покачал головой Глеб Внездович. - Бывали на Новгороде и Плескове князья - любо-дорого помянуть!.. Взять хошь Михаила Всеволодича из Чернигова! Он волю новгородскую уважал, жить не мешал, ряды исполнял... Поставить бы его - как бы зажили! Он бы в походы водил, добычей по чести делился, как Мстислав Удалой при отце моём! Ходили бы на степь, на булгар, на рижан, на кого ещё... А тут год никак пропадал в землях еми, полону пригнал столько, что не весь целым довёл!.. На корелу ходил - тоже пуст вернулся. А летось, при Ладоге?.. Не, отвернулась от него удача!.. А отец мой прежние времена сам помнит, да и я ведаю - помяни моё слово: озлится князь Ярослав на что и лютовать зачнёт! Он такой!
- Собрали бы вече да и указали б ему дорогу до порога,- ворчливо предложил посадник. Деятельный нрав Ярослава был ему не по нраву - если у новгородцев были основания гордиться своим князем, то псковичи мало видели хорошего от этого князя. Он пользовался Псковом как своим городом, данным ему на прокорм. Посадник ничего не мог сделать один - тысяцкий стоял за Ярослава, половина населения тоже. Позови плесковичи князя себе - по-иному запел бы Ярослав, но кого ж сыщешь?
И тут само собой вспомнилось - есть ведь у Пскова князь. Свой, природный!
- А ежели и правда призвать? - молвил посадник. - Ударить в набат и...
- Позовёшь его, как же! - зло огрызнулся боярич. - Пол-Новгорода за него стоит!.. Ежели б народ поднять...
Беседу прервало появление посадничья сына Твердилы. Так уж заведено было в доме Ивана Иванковича - коль с посадником особый гость, скажем, из Риги или откуда ещё, то все вести докладывают не ему, а его сыну. И тот уж сам решает, донести слух до отца, или нет.
Юноша взошёл и с порога поклонился отцу и гостю. Он выглядел встревоженным.
- Чего тамо стряслось? - посадник приподнялся, опираясь ладонями о стол.
- Гонец прискакал, - выдохнул Твердила. - Князь Ярослав Новгородский подходит ко Пскову...
- Дождались! - скрипнул зубами Глеб Внездич. - Явился по наши души!..
Глава 13
Слух о подходе князя Ярослава с войском, при котором были новгородский тысяцкий Вячеслав и посадник Иванко Дмитриевич, облетел Псков мигом. Оказавшись заперт в городе, Глеб Внездич был твёрдо уверен и сумел одним убитым видом своим убедить Ивана Иванковича, что Ярославу стало известно о тайных беседах, что ведутся за его спиной. Часть бояр, недовольная его правлением, хотела призвать на новгородский стол Михаила Черниговского.
Ярослав за власть всегда был готов драться с кем угодно, а тут перед ним была прямая угроза - соперник сильный, решительный, воин, и с Великим князем Владимирским в родстве. Прознав о заговоре, он мог начать убирать своих врагов. Не иначе, как решил начать с Пскова.
Посадник Иван Иванкович легко мог поверить в то, что Ярослав идёт усмирять город - с недавних пор бояре псковские вели тайные беседы с некими рижанами. Письмами пересылались через одного боярина, немецкого торговца, а тот передавал их не много не мало самому Ярославу Владимировичу, сыну покойного Владимира Мстиславича, племяннику Мстислава Удалого. Молодой князь жил в Риге, но помнил о том, что является псковским князем. Тому немцу он обещал вотчины в псковской земле, и он помогал князю.
Сам себя убедив, что, ежели Ярослав Новгородский засадит его в железа, то выплывет наружу его связь с Ливонией - с той Ливонией, с которой Ярослав воевал несколько лет назад! - посадник Иван ринулся собирать вече и, сорвав шапку, слёзно кричал чесавшей затылки толпе:
- Люди добрые!.. Беда пришла! Князь Ярослав Новгородский по наши души идёт!.. И не с дарами он к нам явится - с железами, оковами для псковских людей!.. Для меня и сына моего, - развернувшись, вытолкнул вперёд ладного плечистого парня, первого жениха в городе, - для первых оковы готовы!.. Люди добрые! Не выдайте нас! Не дайте на расправу!.. На вас одна надёжа! Не сможет князь Ярослав супротив всего города спорить! Уступит!.. Не выдайте, родимы, - чуть не пустил слезу, - а уж я для вас... живота за вас не пожалею!
Не ведавшие вины за своим посадником псковичи все, как один, положили не выдавать его и иных бояр именитых, и Иван Иванкович послал закрыть городские ворота и наказать дружине смотреть в оба - невесть, как повернётся дело – может, придётся от князя отбиваться.
Ярослав на подходе к городу послал вперёд себя гонцов упредить посадника и тысяцкого о своём приезде, дабы Псков успел приготовиться к встрече. Но посланные воротились и сразу ринулись к князю:
- Княже, Псков закрыл ворота! На стенах стража, нас силком поворотили!
Ярослав сперва не поверил - смирный Псков, младший брат Новгорода, после смерти Владимира Мстиславича оставшийся без князей и потому безропотно принявший близкое вокняжение Ярослава, вдруг показал норов. А когда выяснилось, что по городу ходит слух об везомых якобы оковах, дабы по Ярославову обыкновению перехватать половину местных бояр и что Псков не хочет выдавать своих мужей на расправу, он возмутился и, развернувшись, скорым шагом отправился назад, в Новгород.
Не успела княжеская дружина слезть с коней, как над Новгородом поплыл набат Святой Софии. Звонили к вече, и горожане привычно стекались к площади. Ярослав был уже там. Прискакавший к Софии с немногими ближниками, он скорым шагом мерил вечевую ступень, и подходившие бояре слышали, как он что-то шептал, щуря глаза. Едва дождавшись, пока соберётся народ, Ярослав обратился к вопросительно бурлящей толпе:
- Мужи новгородские! Воротился я от стен Плескова-града, Новгороду брата меньшого!.. Воротился не с честью - не пустил меня Псков - ворота предо мною затворил, яко перед ворогом!.. Распустили обо мне лихие люди слух, что якобы везу я в обозе в коробьях оковы для вятших городских мужей - перековать их и в порубы засадить!.. Господа новгородцы! - повысил он голое. - Честью клянусь, не было того!- повернувшись к куполам Святой Софии, князь широко, истово обмахнул себя крестным знамением. - Зла я на псковичей не мыслил, и в обозе вёз подарки дорогие - сукна, парчи и прочее, хотел знатных горожан пожаловать, но они меня обесчестили!.. Господин великий Новгород! Управы на Псков прошу у тебя! Окороти меньшого брата своего, из-под руки твоей выбившегося!
Новгородцы слушали, хмуря брови. Отношения со Псковом были сложные, не вдруг разберёшь. Ходил град в подручных Новгорода, да, заимев своих князей, привык голос подымать. А как начали ливонцы да рыцари похаживать, так вовсе нос задрал - я, мол, новгородские земли стерегу, мне по делу и почёт!
Стоявший у самой ступени боярин Внезд Вадовик, окружённый родичами и приятелями, державшими его сторону, молвил так громко, чтоб его услышали даже вне пределов тесного кружка:
- Гладко больно стелет!.. Как бы не заставил полки супротив псковичей собирать!
Глеб, сын Внезда, ещё не воротился из Пскова, и боярин не знал, до чего договорятся там с тамошним посадником, но в одном был уже уверен - эту распрю можно будет оборотить против Ярослава. Хоть время и сделало князя более осмотрительным и мудрым, но он оставался так же горяч и мог сделать неверный шаг.
Старый приятель Борис Негоцевич, завидя осанистую, в собольей шубе, фигуру Внезда, протиснулся сквозь толпу. Он тоже явился не один.
- Что, брат, прижало нашему Ярославу хвост во Пскове? - спросил он почти весело.
- Погодь, авось лис этот вывернется! - отмолвил боярин.
Но вече словно подтверждало предположения Бориса - оно помалкивало, а если и раздавались одобрительные выкрики, то звучали они редко и вразнобой. Ярослав напрасно расточал красноречие - в тот день у новгородцев были свои заботы, и княжеские распри их не волновали.
Осень в тот год выдалась удивительно дождливая - от Успенья зарядили дожди и, почти не переставая, шли и шли, неся с собой холода, распутицу и недород. Хлеб, что не успели убрать, погнил на полях, огороды тоже вымокали. Собирая скудный урожай, Новгород привычно рассчитывал на подвоз хлеба с низовых земель.
Но прежде долгожданных торговых обозов пришли спешно приведённые воеводами переяславльские ратные полки.
Ярослав выехал встречать их, как дорогих гостей, со старшей дружиной. Посылая за ними своих воевод Яна Родивоныча и Михайла Звонца, он рассчитывал на их помощь новгородцам и псковичам в походе против Риги, но раз теперь всё пошло наперекос, не худо было обротить эту силу сперва для усмирения мятежного Пскова. Мешать ему, князю, идти войной на врагов - этак недолго и самим во враги попасть!
Войска разместились одни станом вокруг Новгорода, а другие в Славенском конце, где встали постоем в дома смердов и мастеровых. Когда их отряды влились в новгородское население, люди всерьёз поверили в близость войны. В первые же дни на торгу скупили весь хлеб, и цены на зерно, репу и соль поднялись в несколько раз. Заговорили о надвигающейся голодной зиме. Новгородцы были недовольны: "Налетела саранча!.. Теперича весь наш хлебушек подъест, а нам что? С голоду пухнуть? "
Из Новгорода тайно, под покровом темноты, во Псков помчался гонец - на сей раз не сам Глеб Внездович, а ближний человек его отца. Но вести летели быстрее доброго коня - известно ведь, что добрая слава лежит, а худая бежит. Прослышав о подходе переяславльских полков - коль дело так круто обернулось, то и сам Великий князь Владимирский не замедлит помощь прислать! - и получив подтверждение от Внездова гонца, посадник Иван не стал медлить. Смутные мысли, что ещё несколько дней назад только рождались в сознании, наконец выродили решение: надо идти на поклон к Риге. Рыцари и так стоят у стен псковских, не сегодня-завтра пойдут походом на русские земли. А среди них и Ярославко Владимирич Псковский, свой, родной князь. Он поведёт рижан на помощь взрастившему его городу, своей отчине. В ту же ночь срочный гонец повёз в Ригу тайную грамотку.
Спешивший так, словно от этого зависела лично его судьба, гонец проскользнул по изборской дороге, не замеченный сторожами. Но ответ, доставленный из Ливонии, везли с великим бережением, одного человека посылать опасались и снарядили целый десяток в сопровождение. Эти гонцы, понимая значимость возложенной на них миссии, не летели, сломя голову, среди ночи. Последнюю остановку они сделали в Изборске, но, хотя не открыли никому цели своей поездки, узнавший о проезжающих князь Евстафий Аникеич заподозрил неладное. Но гонец уехал, от него долго не было ни слуху ни духу, и Евстафий уже начал сомневаться, не поднял ли он тревоги зря, а несколько дней спустя мимо Изборска, по позднему времени сделав короткую остановку в городце, на Ригу проехали ещё люди. Уверенные, что Изборск стоит за Псков, они поведали, что между Ригой и Псковом заключён военный мир - если Новгород идёт на Плесков, рижане помогают псковичам, а те обещают в ответ помогать в случае нападения на Ригу местных литовских племён. Эти же псковичи ехали ко двору князя Ярославка Владимирича как заложники. Услышав такое, Евстафий всерьёз стал готовиться к войне. Однако прежде следовало упредить стрыя Яна Родивоныча, что сейчас наверняка был в Новгороде при князе.
- Ты уверен, что сие правда?
- Да, княже. Евстафий мне, как сын - я ему как себе верю!
Ярослав с сомнением покачал головой. Что новгородцы, особенно знатные, недолюбливали его постоянные походы, требующие новых расходов, и начали поговаривать о том, что пора бы князюшке поумерить свой пыл, о том он ведал - верные люди доносили о тайных речах. Но что за его спиною младший брат Новгорода Псков сговаривается с немцами? И против кого? Не против ли него, Ярослава? Тогда тем более надо поторопиться с походом на Ригу - явятся русские под стены ливонского города, а с ними в ополчении псковичи, тогда поглядим, насколько прочен союз.