Возбужденный Шенар ходил взад-вперед.
- Стать советником? Невозможно. Ты будешь обвинен в семейственности. Управлять стражей порядка? Я думал об этом, но это слишком сложная задача. Начальником писцов? Слишком тягостно и недостаточно отдыха. Великие стройки? У меня не хватает опыта. Земельным управителем? Пост уже занят. Казначеем? Ты оставил эту должность за тем, кто служил Сети. И у меня нет желания жить жизнью храмов и жрецов.
- Чего же ты желаешь?
- То, что соответствует моим вкусам и возможностям: я хочу стать управителем иностранных дел. Ты знаешь мою заинтересованность в кораблях и хозяевах. Вместо того, чтобы ограничиваться переговорами, только увеличивающими личное состояние, я хочу устанавливать мир, обогащая нашу дипломатию.
Наконец, Шенар перестал прогуливаться.
- Тебя удивляет мое предложение?
- Это огромная ответственность.
- Ты позволишь мне сделать все, чтобы избежать войны с хеттами? Никто не желает кровавого столкновения. Поставив старшего брата на этот пост, Фараон докажет тем самым, какую важность он придает миру.
Рамзес долго раздумывал.
- Я сделаю для тебя все, что ты желаешь, Шенар. Но тебе нужна будет помощь.
- Я согласен… А какая?
- Сотрудничество с моим другом Аша. Дипломатия - это его ремесло.
- В каком-то роде свобода под надзором.
- Я надеюсь на продуктивное сотрудничество.
- Такова твоя воля…
- Вам нужно встретиться как можно быстрее и точно представить свои проекты.
Выходя из дворца, Шенар с трудом сдерживал великую радость.
Рамзес сделал то, что должен был сделать.
Глава 19
Сестра Рамзеса Долент пала ниц и расцеловала ноги Фараона.
- Умоляю тебя, прости меня и прости моего мужа!
- Поднимись, ты смешна.
Долент приняла руку брата, но не осмелилась смотреть на него.
Томная и полнотелая, Долент казалась растерянной.
- Прости нас, Рамзес, мы действовали, как безумные!
- Вы желали моей смерти. Уже два раза твой муж составлял заговор против меня, тот, который был моим воспитателем!
- Его ошибка велика, как и моя, но мы действовали по чужой воле.
- Кто же руководил вами, моя дорогая сестра?
- Верховный жрец Карнака. Ему удалось убедить нас, что ты будешь плохим правителем и приведешь страну к войне.
- А вы не верили в меня.
- Мой супруг Сари считал тебя необузданным человеком, который не в состоянии сдерживать свои инстинкты. Он сожалеет о совершенных ошибках… Как он сожалеет о них!
- Мой брат Шенар не пытался вовлечь вас в заговор?
- Нет, - солгала Долент. - Мы должны были слушать только его. Как только он согласился с решением нашего отца, он стал считать себя одним из твоих подчиненных и решил служить Египту, ища место, достойное своих способностей.
- Почему муж не пришел с тобой?
Долент склонила голову.
- Он слишком боится гнева Фараона.
- Тебе очень повезло, моя дорогая сестра. Наша мать и Нефертари вмешались, избавив тебя от строгого наказания. И та, и другая желают сохранить единство нашей семьи в память о Сети.
- Ты… ты прощаешь меня?
- Я назначаю тебя управляющей фиванского гарема. Это хорошая должность, она не будет стоить тебе больших усилий. Будь очень скромна, моя маленькая сестра.
- А… мой муж?
- Я назначаю его управляющим мастеров на стройке Карнака. Там он будет полезен и научится созидать, вместо того, чтобы разрушать.
- Но… Сари учитель, писец и не умеет работать руками.
- Придется научиться. Если руки и разум не действуют вместе, значит, человек становится плохим. Поспешите оба приступить к новым обязанностям. Работа не ждет.
Уходя, Долент вздохнула. Как и предсказал Шенар, она и Сари избежали худшего. В начале царствования и под влиянием матери и жены Рамзес предпочел милосердие непреклонности.
Обязанность работать была настоящим наказанием, но более мягким, чем ссылка в оазис или в глубину Нубии. Сари довольствовался жизнью, даже если его работа не была почетной.
Такие унижения не могли долго продолжаться. С помощью лжи Долент выгородила Шенара, играющего роль покорного и почтительного брата. Занятый тысячами дел, Рамзес все-таки поверил вчерашним врагам - брату и сестре, которые были помилованы и решили вести спокойное существование.
Моисей пребывал в радостном настроении на стройке зала с колоннами в Карнаке. С завершением периода траура Рамзес решил возобновить эту гигантскую стройку, начатую еще отцом. С обильной шевелюрой, бородой, широкими плечами, мощным торсом и грубым лицом, молодой еврей пользовался уважением и привязанностью всей бригады каменотесов и граверов иероглифов.
Моисей отказался от поста начальника стройки, предложенного ему Рамзесом. Он не чувствовал себя готовым к такой ответственности. Согласовывать усилия мастеров и поощрять желание полного завершения стройки - да. А составлять план стройки в качестве архитектора братства Дейр-эль-Медина - нет. Изучая ремесло земледельца, слушая более образованных людей, чем он, и старательно усваивая уроки, еврей становился способным строить.
Тяжелая жизнь на стройке позволяла проявить физическую силу и забыть огонь, горящий в его душе. Вытянувшись каждый вечер на кровати и безуспешно стараясь заснуть, Моисей пытался понять, почему простое счастье жизни ускользало от него. Родиться в богатой стране, занимать выгодное положение, пользоваться дружбой Фараона, притягивать взгляды красивых женщин и вести спокойное счастливое существование… Но никакой из этих аргументов не успокаивал его. Откуда эта постоянная неудовлетворенность, эти непонятные внутренние мучения?
Заняться постоянной деятельностью, снова слышать веселые песни деревянных молотков и пил, видеть скользящие по размытой грязи деревянные сани, нагруженные огромным количеством камней, следить за безопасностью каждого рабочего, присутствовать при возведении колонны - вот что сглаживало его мучения.
Летом все отдыхают. Но смерть Сети и коронация Рамзеса изменили привычки. Согласовав свои действия с управляющим братства Дейр-эль-Медина и строительства Карнака, тщательно объяснившего ему план, Моисей организовал две смены ежедневной работы - первая с восхода солнца до середины дня, вторая - после полудня до сумерек. Таким образом, каждый располагал временем для восстановления сил.
Как только Моисей миновал пост охраны, пропускающей в зал с колоннами, находящийся в состоянии строительства, управляющий каменотесов подошел к нему.
- Невозможно работать в таких условиях.
- Но жару еще можно переносить.
- Она не пугает нас… Я хочу рассказать о поведении нового управляющего бригады мастеров, строящих леса.
- Я его знаю?
- Его зовут Сари. Он супруг Долент, сестры Фараона. И поэтому он думает, что ему все дозволено!
- В чем ты его упрекаешь?
- Он считает задачу слишком тяжелой, собирает бригаду два раза в день, но лишает ее послеобеденного отдыха и нормирует воду. Можно ли обращаться с товарищами как с рабами? Мы в Египте, а не в Греции или у хеттов. Я согласен с мастерами.
- Ты прав. А где Сари?
- В прохладной палатке управляющих бригадами.
Сари очень изменился. Жизнерадостный воспитатель Рамзеса стал очень худым, с угловатым лицом и нервными движениями. Он все время крутил вокруг левого запястья медный браслет и натирал мазью правую больную ногу, особенно пораженный артритом большой палец. В память о старой профессии Сари сохранил только элегантное льняное платье, указывающее на принадлежность к касте зажиточных писцов.
Расположившись на подушках, Сари пил свежее пиво. Он бросил небрежный взгляд на Моисея, который вошел в палатку.
- Приветствую тебя, Сари, ты узнаешь меня?
- Невозможно забыть блестящего однокашника Рамзеса Моисея! Ты тоже приговорен трудиться на этой стройке… Фараон совсем не дает преимуществ старым друзьям.
- Мое положение мне по душе.
- Ты мог бы претендовать на лучшее!
- Участвовать в строительстве памятника такого, как этот - не это ли ваша заветная мечта?
- Мечта? Жара, пыль, пот людей, огромные камни, тяжелый труд, шум инструментов, ссоры с начальниками и неграмотные поденщики? Ты хочешь сказать - кошмар! Ты зря теряешь время, бедный Моисей.
- Мне доверено поручение, а я его выполняю.
- Хорошая и благородная позиция! Но когда наступит тоска, она изменится.
- У тебя нет цели?
Гримаса исказила лицо бывшего воспитателя Рамзеса.
- Руководить мастерами… Что может быть более раздражающим?
- Эти люди терпеливее и почтеннее ленивых и слишком раскормленных писцов.
- Странные слова, Моисей. Ты против существующего порядка?
- Нет, против твоего презрения к людям.
- Ты пытаешься читать мне наставления?
- Я установил график работы у мастеров, как и у всех остальных. Нужно уважать их.
- Я сделал собственный выбор.
- Он не соответствует моему. Ты должен кланяться, Сари, но не я.
- Я отказываюсь.
- Это твое дело. Я уведомлю о твоем отказе начальника строительства, который призовет сотрудника, присланного Рамзесом.
- Угрозы…
- Обычная процедура в случае неповиновения на царской стройке.
- Тебе нравится меня унижать!
- У меня только одна цель - построить храм, и этому никто не должен помешать.
- Ты смеешься надо мной.
- Сегодня, Сари, мы работаем вместе! Согласовывать наши усилия - таково лучшее решение.
- Рамзес покинет тебя, как отверг меня!
- Попроси мастеров поставить леса, установи для них регулярный послеобеденный сон и не забывай доставлять воду, какую бы они ни пожелали.
Глава 20
Вино, кусочек вкусной говядины, пряное пюре из бобовых были восхитительны. "Можно осуждать Шенара сколько угодно," - подумал Меба, - "но он умеет принимать."
- Тебе нравится обед? - спросил старший брат Рамзеса.
- Дорогой друг, это чудо! Ваши повара - лучшие в Египте.
Элегантный шестидесятилетний старик, поднаторевший в хитростях дипломатии после долгих лет службы во главе управления иностранных дел, был вполне искренен: Шенар не экономил на качестве продуктов, предлагаемых гостям.
- Не кажется ли вам политика Фараона не вполне последовательной? - спросил Меба.
- Этого человека нелегко понять.
Такой уклончивый разговор не удовлетворял бывшего сановника с широким и внушающим доверие лицом, на котором читались непривычные признаки нервозности. Обычно сдержанный, Меба спрашивал себя, мог ли Шенар для того, чтобы жить спокойно и не терять привилегий, перейти в лагерь сторонников Рамзеса. Но слова, произносимые старшим братом Рамзеса, доказывали обратное.
- Я вовсе не одобряю эти несвоевременные назначения, которые заставляют выдающихся государственных деятелей покидать свои посты и заниматься второстепенными делами.
- Я полностью с тобой согласен, Меба.
- Назначить садовника земельным управителем, это же смешно! Интересно, когда Рамзес примется за мое ведомство.
- Именно об этом я и хотел бы с тобой поговорить.
Меба вдруг подтянулся, поправил свой дорогой парик, который он носил круглый год, даже во время сильной жары.
- У вас есть секретные сведения, касающиеся непосредственно меня?
- Я расскажу тебе эту историю со всеми подробностями, для того чтобы ты смог трезво оценить сложившееся положение. Вчера Рамзес вызвал меня. Совершенно неожиданно, даже не предупредив заранее. Бросив все дела, я прибыл во дворец, где мне пришлось прождать целый час.
- Вас ведь не слишком побеспокоили?
- Да нет же, совсем наоборот, сард Серраманна бесцеремонно обыскал меня, несмотря на все мои возражения.
- Вы, брат царя! Неужели мы так низко пали?
- Я боюсь его, Меба.
- Вы высказали ему свое недовольство?
- Он даже не дал мне говорить. Он ценит свою безопасность выше уважения родственников.
- Сети бы осудил такое отношение.
- Увы, отца с нами больше нет, и Рамзес его преемник.
- Люди уходят, но государство остается. И когда-нибудь вы возложите на себя верховную власть.
- Это решать богам, Меба.
- Вы хотели что-то рассказать лично обо мне?
- Як этому и веду. Пока я негодовал после этого унизительного обыска, Рамзес сообщил мне, что он назначил меня управителем иностранных дел.
Меба побледнел.
- Вас, на мое место? Это немыслимо!
- Ты поймешь это, когда узнаешь, что в глазах Фараона я всего лишь подставное лицо, схваченное его ищейками, которые совершенно не считаются с моим мнением. Ты бы не стал низкопоклонничать, дорогой Меба, а я всего лишь ширма. Будет очень ловко объявить всему свету, что Рамзес назначил своего брата на такой пост, ведь они не будут знать, что я связан по рукам и ногам.
Меба был подавлен.
- Я теперь никто…
- Так же, как и я, несмотря на всю эту показуху.
- Этот Фараон чудовище!
- Постепенно многие люди это поймут. Поэтому мы не должны уступать и впадать в уныние.
- Что же вы предлагаете?
- Ты хочешь уйти в отставку или бороться на моей стороне?
- Я могу помешать Рамзесу.
- Притворись, что ты отошел от дел и жди моих приказаний.
Меба улыбнулся.
- Возможно, Рамзес делает ошибку, недооценивая вас. Находясь во главе ведомства, хотя и с ограниченной властью, вы можете ждать, пока представится удобный случай.
- Ты очень проницателен, мой друг. Ты не расскажешь мне о том, как функционирует этот огромный механизм, которым ты так талантливо управлял?
Меба не заставил себя долго уговаривать. Шенар не стал говорить о том, что у него есть верный союзник, который предоставляет ему полную власть в данной ситуации. Предательство Аша должно было остаться самой сокровенной тайной.
Держа Литу за руку, маг Офир медленно продвигался по главной улице города Солнца, покинутого Эхнатоном, фараоном-еретиком и его супругой Нефертити. Ни одно здание в городе не было разрушено, когда в пустыне дул сильный ветер, песок проникал через двери и окна.
Находясь более чем в четырехстах километрах к северу от Фив, этот город пустовал вот уже больше пятидесяти лет. После разрушения Эхнатона двор покинул этот величественный город в Среднем Египте и вернулся в Амон. Традиционные обряды были восстановлены, в ущерб Атону прежние боги были вновь возвеличены.
Однако Эхнатон еще не исчез. Бог был выше любых символов и идолов. Он на небе, а человек на земле. Устраивая жилища для богов, Египет противопоставлял себя божьему покровительству. Египет должен был быть разрушен.
Офир был потомком советника Эхнатона, который в свое время проводил долгие часы в беседе с правителями. Эхнатон диктовал ему таинственные стихи, а иностранец брался распространять их на всем Ближнем Востоке и даже среди синайских племен, особенно среди племен евреев.
Это был Горемхеб, истинный основатель той династии, к которой принадлежали Сети и Рамзес, он приказал уничтожить предка Офира, которого считали подстрекателем и черным магом, способным оказывать большое влияние на Эхнатона, заставить его забыть о своих обязанностях.
Да, таковы были замыслы ливийца: стереть то унижение, которое перенес его народ, ослабить Египет, воспользоваться ослабленным здоровьем Эхнатона, чтобы убедить его в собственной безопасности.
Замысел был почти завершен.
Сегодня Офир вновь разжигает огонь. Унаследовал ли он науку своего предшественника или таланты чародеев? Но он ненавидел Египет так же сильно, как и Рамзеса, и с годами ненависть его росла. Победить Египет - значит победить фараона. Победить Рамзеса.
Лита опустошенно смотрела вокруг. Однако Офир описал ей все официальные здания, все замки, кварталы ремесленников и торговцев, зоологический парк, где Эхнатон собирал редкие виды животных. Офир и Лита долго бродили по пустому дворцу, где Фараон и Нефертити играли когда-то со своими дочерьми.
Во время следующего визита в город Солнца, который нищал с каждым годом, Офир заметил, что Лита стала более внимательна, как будто в ней, наконец, проснулся интерес к жизни. Она остановилась в спальне Эхнатона и Нефертити и, склонившись над сломанной колыбелью, заплакала.
Когда слезы ее иссякли, Офир взял ее за руку и отвел в мастерскую скульптора. На столе они обнаружили несколько гипсовых женских голов которые служили моделями к скульптурам из ценного камня.
Маг вынес их одну за другой.
Вдруг она погладила одну из этих гипсовых голов, с величественно красивым лицом.
- Нефертити, - прошептала она.
Затем она прикоснулась к другой фигуре, с утонченными чертами лица.
- Мерит-Атон, возлюбленная Атона, моя бабушка. А вот и сестра, и другая… моя семья, моя забытая семья. Она вновь со мной, так близко!
Лита прижала одну из фигур к своей груди, но другая упала и разбилась.
Офир подумал, что Лита разрыдается, однако молодая женщина не издала ни звука; довольно долго она оставалась неподвижной. И вдруг, разбив остальные фигуры, она растоптала кусочки.
- Прошлого нет, я убила его, - резко произнесла она, продолжая смотреть в никуда.
- Нет, - сказал маг, - прошлое не умрет никогда. Твою мать и бабушку преследовали, потому что они верили в Атона. Это я принял тебя, спас от гонения, а может быть, и от смерти.
- Это правда, я все помню… Мать и бабушка были похоронены там, на холмах, а я уже давно должна была быть вместе с ними. Но ты поступил как настоящий отец.
- Настало время мести, Лита. И если ты познала лишь горе и страдания, вместо счастливого детства, то это из-за Сети и Рамзеса. Первый уже мертв, а второй угнетает целый народ. Мы должны покарать его, и это должна сделать ты.
- Я хочу прогуляться по городу.
Проходя по улицам, Лита прикасалась к камням, стенам, как будто она овладела этим умершим городом. На закате она поднялась на террасу во дворце Нефертити и долго любовалась своим призрачным царством.
- Моя душа пуста, Офир, но мысль о тебе заполняет ее.
- Я очень хочу видеть твое царствование, Лита, веру в единого бога.
- Нет, Офир, это лишь слова. Тобой движет только одно: ненависть, зло наполняет тебя.
- Ты отказываешься помогать мне?
- Моя душа пуста, ты же наполнил ее желанием мстить. Ты постепенно сделал из меня инструмент своей мести: и сегодня я готова сражаться, как острый меч.
Офир опустился на колени и начал молиться. Его молитвы будут услышаны.