Князь Симеон.Ты меня спросил - я тебе отвечал правду. Ты уже взрослый, давно уже взрослый. - Сейчас каждый, кто чем-то недоволен, винит во всем Бориса Ивановича. Но только глупец полагать может, что Морозов всю эту огромную страну держит в своих двух руках. Подлинная власть у тех, кто владеет землей и мужиками. Князей-бояр кучка малая. А дворян тысячи и тысячи. Кто бы ни оказался на Борисовом месте, ему придется всегда им угождать.
Прозоровский.Я это понимаю, батюшка. Все понимаю. (Делает паузу.)Хочу тебя еще об одном спросить. (Замолкает в нерешительности, ходит по комнате.)Государь наш… ведь у него никого нет… Дети когда еще появятся… Братьев нет… У отца его тоже братьев не осталось. Если вдруг. Ведь все под Богом ходим. Кто тогда царствовать будет?
Князь Симеон.Мы все, конечно, на Божью милость уповаем, но такой вопрос не ты первый задаешь. Я считаю, чтоб не было ни смут, ни раздоров, кого царевна Ирина своим мужем назовет, тот и должен царствовать. И я знаю, что другие князья тоже так думают.
Прозоровский(убитым голосом).Ну тогда всё!
Князь Симеон.Что всё?
Прозоровский(беря себя в руки).Ты мне всё сказал, князь-батюшка. - Я пойду, с твоего дозволения, мне к царской свадьбе готовиться надо.
13. Усадьба Прозоровских
- У Трофима. Трофим потчует Афанасия за небольшим столом.
Трофим.Ну, как тебе голландский ром, царский дядюшка?
Афанасий.Не смейся надо мной, Трофим.
Я царскому забору и двоюродным плетнем быть не хочу. Знал бы ты, как мне тошно, что у меня на сердце творится. - И ведь не я один в эту свадьбу не верю, есть и другие, я ведь не слепой.
Трофим.Бог с тобой, Петрович! Кто же осмелится открыто!..
Афанасий.Почти не скрываются! - Вот давеча моя старуха спохватилась и крик подняла - почему ты, Афанасий Петрович, дочерей своих и зятьев не зовешь на царскую свадьбу? Ну, я ее заткнул, как смог. А теперь смотри: царский свадебный чин до мелочей прописан. Всю невестину родню давным-давно должны были пересчитать, переписать. Где этот список? Я, что ли, должен его составлять? Сватью свою ярославскую туда вносить, бабушку из Углича?
Трофим.Да, ты в этих делах разбираешься. Мне бы и в голову не пришло.
Афанасий.Я даже удивляюсь Морозову. Выходит, он до того разъярился, что даже приличий соблюсти не может. Ивана с Евдокией что ни день к царскому столу зовут, но он ведь с Иваном ни единым словом не перемолвился, ни разу. Зато Стрешневы, его кровные враги, уже пир закатывают в честь родителей будущей царицы, своей новой племянницы. И к Пушкину они приезжали, и другие ездят. И всё Морозовские супротивники. Ты понимаешь, что это значит?
Трофим.Петрович, успокойся. Ты себя уморишь. Положись на Божью волю, на Божью помощь. И думай о хорошем.
Афанасий.Я уже вижу Божью помощь. Когда Василий сказал, что Михайло Андрея призывает, я аж заплакал от благодарности. Я ведь за Андрея больше всего боюсь. Он мне всех дороже. Если бы не Фимка, я бы просто счастлив был.
Трофим.Да, а ведь уже многие размечтались. Вот государь взрослеет, вот выйдет, наконец, из-под Морозовской опеки. - Но я вот что тебе скажу. Ежели бы какие добрые перемены намечались, друзья наши (кивает в сторону маленькой дверцы),которых нам Бог послал, знали бы наперед. И скрывать бы от нас не стали. - А я примечаю, они последнее время ходить стали еще с большим бережением, чем раньше. - Они ведь за себя не боятся. Они боятся за таких, как мы. А это значит, что ни правды, ни добра в государстве Московском не прибавится.
Афанасий.Я Васю просил, чтоб он поговорил обо мне с Михайлой. Очень мне надо. Может, будет мне такое счастье. - Но девонька бедная! Одна в этом логове. Чужую бы пожалел, а она на моих глазах, на моих руках росла.
Трофим наливает ему и себе. Афанасий выпивает свой стакан залпом. Трофим отхлебывает.
В доме Прозоровских.
Князь Сергий направляется к выходу, к нему подбегает молодой слуга.
Слуга.Князь Сергий Симеоныч, так приводить мне сапожника? Или сам к нему пойдешь?
Прозоровский.Не знаю, там посмотрим.
Слуга.Куда еще смотреть? Ведь времени в обрез.
Свадьба царская уже назначена. Ну хочешь, старые сапоги подновим? Но ведь подсмотрит кто-нибудь и государю доложит: вот, мол, князь Прозоровский в старых сапогах на царскую свадьбу явился.
Прозоровский(с невеселым смехом).Это уж точно.
Непременно кто-нибудь подсмотрит и доложит. Ладно, зайду к нему прямо сегодня.
У Трофима.
Афанасий и Трофим закусывают. Дверь отворяется, входит Прозоровский.
Прозоровский.У тебя гости, Трофим Игнатьевич! (Взаимные приветствия.)Поздравляю тебя, Афанасий Петрович! Ты теперь царский родич.
Афанасий(смущенно).До сих пор опомниться не можем.
Трофим.Да, уж такое счастье привалило.
Афанасий.Привалило, привалило. Как бы не придавило.
Трофим.Садись с нами, Сергий Симеонович. У меня тут рыбка знатная, наливка сливовая, какую ты так любишь.
Прозоровский.Благодарю тебя, Трофим Игнатьич. У меня ведь должность такая - есть и пить, когда предложат. Дай хоть у тебя отдохну.
Трофим и Афанасий испуганно переглядываются. Прозоровский прохаживается по комнате.
Прозоровский.Афанасий Петрович! Ты ведь у нас все знаешь. Правда ли, что был такой князь, который добровольно в монахи постригся?
Афанасий(с большим удовольствием).Ты, наверное, имеешь в виду Вассиана Патрикеева? (Прозоровский кивает.)Про него многие думают, что он по своей воле постригся. Это потому что он был великой веры муж и великой праведности. И премудрый Нил Сорский его своим преемником соделал. Но все это случилось потом. А постригли его все же насильно.
Прозоровский(рассеянно).За что?
Афанасий.Это было при Иоанне Третьем. В царской семье шла большая распря. А Вассиан, он в миру был Василий, он вместе с отцом своим не на той стороне оказался. То есть на той, что была права, но не на той, что победила. Сначала им обоим головы рубить хотели, но потом заменили монастырем.
Трофим и князь не слушают Афанасия. Князь рассеян, а Трофим в беспокойстве за ним наблюдает.
Афанасий.Ну, старший Патрикеев просто свое отсиживал, как в заключении. А Вассиан подвизался в делах веры и прославился. Но вообще, ежели кто к праведности стремится, вовсе не обязательно идти в монастырь. Апостол Петр, к примеру, монахом не был.
Прозоровский.А из-за чего распря вышла?
Афанасий.Из-за наследования, из-за чего другого? У нас так всегда - брат брата уничтожить готов, ежели.
Прозоровский(перебивая).Это не у нас, Афанасий Петрович. Это у них. Разве ты стал бы со своим братом враждовать? - Да я за своего брата жизнь отдам!..
Трофим(желая прекратить этот разговор).Погоди-погоди, князь. Ты мне про другое скажи. Что это ты речь про монастырь завел? Уж не думаешь ли ты сам постригаться?
Прозоровский.А если думаю?
Трофим.А если думаешь, то перестань думать. Выкинь из головы. Ты человек подневольный. Над тобой отец, над тобой государь. Отец тебе не позволит, царь на тебя разгневается. Ты ему об этом даже заикаться не смей. Одним словечком можно себе всю жизнь испортить.
Прозоровский(выпаливает).А что я буду делать, если отец меня захочет силой женить?
Трофим.Почему силой? Симеон Васильич не таков. Он так тебя любит! Да как тебе это в голову могло прийти?
В дверь просовывается голова слуги.
Слуга.Князь-батюшка, сапожник к нам сам заявился. Выйди к нему, будь милостив.
Князь уходит.
Трофим и Афанасий вдвоем.
Трофим.Что это с ним стряслось? Так женитьбы испугался, что в монастырь захотел? В его-то годы! Брат его старший восемнадцати лет женился.
Афанасий.Служба ему при царе опостылела. Что это за служба? Ешь-пей, рта открыть не смей.
Трофим(насмешливо).Иные больными прикидываются.
Афанасий.Иные - простые дворяне, а не царские друзья. Я как в царские родичи попал, мне уже и прикидываться не к чему. Все внутри изболелось.
14. Помещение в подвале Трофимова дома в усадьбе Прозоровских
Под самым потолком - окошко. За окошком совершенно темно. В помещении светло как днем, хотя не горит ни один светильник.
На лавке сидит Михайло, величавый старец с огромной бородой. Перед ним на коленях стоит Андрей. Он прижимается лбом к колену Михайлы, тот поглаживает его по волосам.
Михайло.Хочешь что-то спросить, дитятко?
Андрей.Хочу, да не осмеливаюсь, батюшка. Ты ведь сам сказал, что Господь мне дал в наставники Василия Матвеевича, и я должен слушать его беспрекословно, пока в духовный возраст не войду.
Михайло.У тебя большая тревога на сердце, говори - не бойся.
Андрей.Ты ведь знаешь, батюшка, что моя сестра. невестой царской избрана. Все родные от радости с ума посходили, а Афанасий Петрович с того дня так затосковал, аж заболел. А он человек мудрый, он учитель мой самый первый. - Как же мне быть? Чего я должен желать, о чем молиться? Она моя сестра любимая. Сможем ли мы и дальше?.. Не случится ли так, что она меня однажды врагом посчитает?
Михайло.Скажи, дитятко, кого ты любишь больше всего на свете?
Андрей.Господа.
Михайло(утвердительно кивает).Это и есть путь жизни, путь истины, которую сам Господь открывает и дарует. Люби Его всем сердцем твоим, всеми помыслами твоими, всею крепостию твоей. Только в любви двое становятся едины. Прилепись к Господу без остатка и увидишь - эта любовь всякую другую объемлет: и к братьям, и к сестрам, и ко всем ближним, и ко всем сирым и голодным, и ко всякой твари. И помни - как бы ты их ни любил, Господь их всегда сильнее твоего любит, но сейчас от них Его любовь сокрыта. А мы здесь для того, чтобы им эту любовь возвещать и открывать.
Михайло берет Андрея за локоть, и тот становится на ноги.
Михайло.Теперь пойдем к братьям, пусть они о тебе порадуются.
Другая часть подвала в Трофимовом доме. За окошками темно, в помещении светло как днем. Вокруг небольшого стола - шесть человек, все они в белых рубахах, их верхняя одежда свалена в углу. Михайло сидит напротив Андрея. По правую руку от Михайлы - Василий Матвеевич, рядом с Василием - моложавый на вид человек с темными волосами и бородой. Напротив них сидят двое странников, один седовласый, другой на вид помоложе.
Андрей.Как же вас много!
Михайло.Молодец, Андрей, правильно ты нас сосчитал. Нас много. А с тобою, когда подрастешь, нас еще больше станет.
Василий(улыбаясь).Уже стало. - Когда в большой семье младенец родится, все равно одним братом больше становится, даже если старшие уже с бородами.
Андрей(к Михаиле).Ты мне дозволишь, батюшка, братьев порасспросить? Хотелось бы мне узнать про их жизнь, про них самих. Мне Василий Матвеевич много о себе рассказывал, и о детях своих, и о родне, и обо всех, с кем судьба сводила.
Михайло(глядя на темноволосого).Ну тогда пускай Стефан первым начинает. Он ведь других постарше (остальные смеются),а сказ у него будет недолгим.
Стефан.Я, Андрюшенька, монахом был и потому ни о жене, ни о детях рассказать тебе не смогу. Родом я из ярославских каменщиков. Деды мои и прадеды с давних пор храмы Божьи возводили. И я с малых лет этому славному делу обучался. И хоть и старался я со всем усердием, да родители мои, люди мудрые, заприметили, что стараться я стараюсь, а жить, как все, у меня не получается. И согласились они отдать меня в монастырь. Вот и стал я там жить, и подвизался, как мне думалось, со всем усердием. Да только Отец мой Небесный заприметил, что и там не выходит у меня - быть как все. И вывел Он меня из монастыря, и показал мне совсем иной путь. С тех пор я этим путем и иду. Вот сегодня довелось с тобой на пути повстречаться.
Все смеются.
Михайло.А вот кто тебе о жене и детях порассказать может, так это Илья (кивает на седобородого).Он тут младше других. Моложе него только вы с Василием. У него что жена, что дети, что внуки с правнуками - все ему под стать.
Илья.Это потому, Андрюшенька, что мы совсем простые мужики, черный люд. Таким легче других неприметными жить, и спрятаться, когда надо, и, не прячась, от чужих глаз укрываться.
Василий.Вот выйдут новые законы, придется вам перепрятываться.
Илья.Ничего, Господь не оставит. Сказано: Царствие Божие внутрь вас есть. А когда Царствие Божие внутри, то хоть в землю закопайся, оно все равно с тобой пребудет. Никто его не отымет. Я не стану сейчас много о своих говорить, придет день - сам с ними увидишься, сами тебе всё расскажут.
Наступает небольшая пауза.
Андрей.А… брат Даниил?..
Даниил(четвертый странник).Брат Даниил,
Андрюшенька, не так удачлив был в своей семье, как брат Илья. Я ведь дворянин. был. как и ты. Тебе же известно, кто разделение положил между дворянами и прочими людьми? (Андрей кивает.)А за этот грех платить приходится. - Кому больше, кому меньше, но все до копейки отдать надо. И вот когда мои близкие еще живы были, стал я для них умершим.
У Господа все живы, да только не все про это знают. Он сказал: жизнь и смерть предлагаются тебе, избери жизнь. Вот, все, кого ты тут видишь, избрали жизнь. А другие, почему-то, всякий раз предпочитают смерть.
Трофим и Афанасий продолжают угощаться.
Трофим.Придется мне еще раз с князь-Сергием поговорить. Чтобы он к отцу своему не вздумал с этими мыслями заявиться. Симеон Васильич огорчится, разволнуется. - Ты правду сказал, уж очень они на виду. Ведь на Верху как? Убивай-притесняй кого хошь безнаказанно. Но ежели в твоей голове не те мысли подглядят-подслушают, то вместе с головой и оторвут.
Из маленькой дверцы выходит Илья.
Илья(Трофиму).Ну что, хозяин, пришла пора прощаться. Благодарю тебя за приют, за хлеб-соль, за ласку. (Обнимается с Трофимом. К Афанасию)А тебе, Афанасий Петрович, за питомца твоего благодарность.
Афанасий.Я сам за него Бога благодарю. Послал Он мне утешение в этой скорбной жизни.
Трофим.Ты, Илья, к родным своим направляешься?
Илья.Надобно мне, надобно. На них посмотреть, себя показать.
Трофим(выходя вместе с ним).У нас с Поликарпом все для тебя приготовлено.
Помещение в подвале.
Там остались только Михайло, Василий и Андрей.
Андрей стоит возле двери, Михайло и Василий у противоположной стены.
Михайло.Скажешь, как я тебе наказал. И Афанасию скажешь, и Трофиму.
Василий(тяжело вздыхая).Батюшка, почему ты сам Трофиму не скажешь?
Михайло.Потому что, ежели он ослушается, то лучше ему тебя ослушаться, а не меня.
Горница Трофима.
Афанасий за столом, возвращается Трофим. Входят Василий и Андрей.
Василий.Сегодня, Игнатьич, у тебя постояльцев не будет.
Трофим(невольно вскрикивая).Ах! Вот так и ушли?
Василий.Как пришли, так и ушли.
Афанасий(горестно).А я так надеялся, что Михайло Иванович что-нибудь мне скажет.
Василий.Михайло велел передать тебе, Афанасий Петрович, чтобы ты еще малое время потерпел, а потом он сам тебя посетит и обо всем с тобой побеседует.
Афанасий.Ой, Васенька, родной, как же ты меня порадовал!
Андрей сияет от радости.
Василий.А теперь забирай Андрюшу и езжайте домой.
Афанасий.А ты что?
Василий.Я вас догоню, догоню. Если не сегодня, так завтра.
Андрей и Афанасий садятся в сани. Сани трогаются. Оба седока едут в блаженной задумчивости.
Андрей(прикасаясь к рукаву Афанасия).Хочешь, я буду править?
Афанасий.Что ты, милый, мой Рыжик сам знает, куда ехать и как ехать. Я только для виду правлю.
Горница Трофима.
Трофим сидит за столом, удивленно поглядывая на Василия. Василий не сразу решается заговорить.
Василий.Трофим! Мне Михайло Иванович наказал поговорить с тобой. (С ударением)У меня к тебе слово, Трофим. (Делает большую паузу.)Скажи, Трофим, может ли человек оставаться равнодушен, когда его ближнему. когда его брату грозит беда?
Трофим.Никак не может, Васенька. Бросить
человека в беде - это подлость величайшая, это страшный грех.
Василий.Трофимушка, тебе беда грозит. Михайло сказал, чтобы ты все бросил и немедля из Москвы уходил. Денег у тебя предостаточно, отходные пути тебе известны. Игнату дадим знать. У тебя много где есть друзья. Ты не пропадешь.
Трофим.Подожди-подожди! А как я брошу все, что на мне? Что я князю своему скажу?
Василий.Князь твой знает, что через Михайлу сам Господь говорит. Так ему и скажешь - Михайло велел. А еще лучше - письмо ему оставишь. А об имениях княжеских - что тебе беспокоиться? Поликарп не хуже твоего все дела знает. Он и моложе, и сноровистей.
Трофим.Да подожди ты, Вася! Какая мне может грозить беда, откуда?
Василий(повышая голос).Михайле лучше знать! Раз он говорит - слушать надо!