Сивар вышел вперёд и рассказал о поссольстве Гостомысла. Старец выслушал всю историю, не перебивая.
– Что же вы хотите от меня? Это большая удача, особенно теперь, когда вам нечего терять.
– Но ведь мы хотели вернуть наши земли, – огрызнулся Рюрик зло. – Мы посвятили этому жизнь, к таму же наша месть за отца…
– Месть и жадность никогда не приносили счастья и достатка. Вы потеряли завоёванное, и это ваш шанс. Живя здесь, вы будете обречены на вечную борьбу, и вы либо погибните, либо будете сражаться всю свою жизнь. Руяне почитают жрецов больше чем князей, – Витослав усмехнулся. – А уж тем более князей без княжества. Если на востоке, есть люди, готовые вас поддержать и посчитать ваши притязания законными, вы можете победить. Гадания были благими, конь Святовита предсказал удачу, но спешите, а то её перехватят другие. Зачем стучаться в запертые ворота, если рядом есть маленькая дверь, которая открыта, к тому же, жизнь на Руяне угасает.
При этих словах братья оживились.
– Что ты имеешь ввиду? – спросил Трувор. – Эту землю охраняют лучшие воины, всё золото Балтии, стекается в Аркону? Здесь все наши святыни!
Витослав усмехнулся, он подошёл к окну и подозвал братьев к себе.
– Ты прав, наши боги могучи а воины сильны, наши амбары полны, стада огромны, сундуки с золотом и драгоценными камнями хранятся в наших тайниках и подземельях. Но именно богатство и вызывает жадность врагов, сила и слава вызывают зависть. Из любой комнаты храма видны лики нашего бога, – старик указал рукой на огромную статую, возвышавшуюся в центре святилища, – с какой бы стороны мы не стояли. Но за пределами Руяна Святовита нет. Новый бог появился на западе, ему же молятся и на юге, и только на востоке наши боги всё ещё в почёте. Вы, наверное, слышали о Христе?
Трувор и Сивар-Синеус ухмыльнулись, пожали плечами. Рюрик нахмурился. Он был при дворе короля франков и знал о могуществе нового бога.
– Вскоре славяне перестанут бояться мести Арконских богов, и тогда Руяну не устоять. Семь поколений родится и умрёт, земли погрязнут в крови, святыни падут, храмы рухнут и воспылают идолы, созданные из древа. На земли опустится мрак.
– Неужели новый бог силнее? Это сказало гаданье, или… – вставил Трувор и осёкся. Рюрик грозно посмотрел на младшего брата.
– Для того, что бы это узнать, гадания не нужны. Самые сильные боги те, чьи лики несут крепкие рати. Датский конунг Кривой Рог ходил походом в земли Гардарики и погиб, большая часть его воинов не вернулась. Там на востоке тоже живут сильные люди, способные поднять оружие за своих богов, стать вождём и князем этих людей будет почётно. Я слышал, их князь умер. Если вы поспешите…
– Их князь умер, – на этот раз сам Рюрик перебил старца, – а его послы исчезли. Некому подтвердить наше право на власть.
– Люди, которых ты ищешь на острове. Аскальд захватил корабль, новгородцы, которых встретил Синеус, его пленники.
Когда братья покидали Витослава, Рюрик задержался…
2
Когда они остались одни, старик предложил Рюрику стул.
– У тебя есть секреты от братьев?
– Есть вещи, о которых лучше говорить наедине.
– Я часто вспоминаю, как ты помог мне тогда на корабле, я сейчас восхищаюсь тобой.
– Может, я и отличаюсь от других, но сегодня не тот день, что бы говорить об этом, я потерял всё.
– Ты сохранил дружину, с тобой нурманы Рауда.
Рюрик грусно улыбался. На его лице появились усталость и тревога, он не показывал слабости при братьях, но сейчас, сидя перед стариком, он позволил себе расслабиться. Они всегда были близки, ну а сейчас, когда Рюрик женился на Ефанде, связь между мужчинами стала ещё сильней.
– Аскальд силён и хитёр, ты должен встретится с ним. Сам.
– Я отправлю Синеуса, готовить корабли, Трувор будет искать новых воинов, даже с нурманами Рауда, у меня слишком мало людей, – Рюрик вздохнул. – Кривой Рог ходил в Гардарики с большим войском.
– Ты, не должен полагаться лишь на силу… Найди тех кто тебя призвал, они станут союзниками в твоей борьбе. Заставь себя полюбить, узнай кто друзья, а кто враги и действуй. Уничтожь врагов, одари друзей, заставь их поверить в то, что твои деяния им во благо.
Рюрик усмехнулся, он вспомнил как молодой дружинник Перемысл, рвался в бой во время штурма Велиграда.
Теперь это совсем другой человек, умный, расчётливый. Велислав прервал рассуждения собеседника.
– Но ведь ты остался не за этим. Это ты мог спросить при братьях.
– Ты ни разу не спросил о внучке. У Ефанды будет ребёнок, говорят мальчик.
– Почему вы решили, что сын?
– Колдунья, гадала на рунах.
– Не слишком я верю тем, кто полагается на чужих богов, – старик встрепенулся.
– Но в этих богов, и эти гадания верит твоя внучка, а она наполовину нурманка.
– Я знаю.
– Старуха сказала кое-что ещё, – прервал старика Рюрик. – Я не могу взять в поход жену, поэтому я и прошу тебя о помощи. Руны сказали, что только родич, человек одной с ней крови, должен оберегать моего наследника и его род.
– А отец, чем плох старый конунг?
– Рауд не вернётся из этого похода. Он болен, и… ищет сметри.
– Вальхалла, – старик рассмеялся. – Ты говоришь, что моя внучка верит в гаданья. Почему ты не хочешь поручить это кому-то из братьев?
– А что если кто-то из них сам захочет править после меня? Колдунья сказала, что этот человек должен быть родичем Ефанды, а не моим.
Старец хитро улыбнулся.
– Мой сын?
Рюрик кивнул, и добавил:
– Я не видел Олега много лет? Он сможет?
– Его обучали воины-жрецы, говорят, он видит будущее.
– Вещий защитник, что может быть лучше? Выполни мою просьбу, пусть твой сын плывёт к нурманам. Когда я завоюю новые земли, я призову его к себе. У меня должны быть наследники, тогда я смогу основать династию.
– Мы русы, пращуры русичей, и мы позаботимся о потомках, и их слава не умолкает в века.
3
Многие из тех, кто общался с Аскальдом впервые, старались говорить вполголоса, невольно приглушая собственную речь. Здоровяк-рус не просто внушал опаску окружающим, для большинства обычных людей он казался огромным и страшным. Он водил дружбу с нурманами, именно они и прозвали его певцом богов, за громкий и сильный голос. Чуть выше среднего роста, плечи, не меньше чем в полтора аршина, мощная грудь, всё говорило о недюжинной силе и отменном здоровье одного из самых известных предводителей вольных варяжских дружин острова Руян. Но более всего поражало лицо, квадратная челюсть, изрытая оспинами, толстые губы, прикрытые густыми пепельными усами, плоский кривой нос и, конечно же, глаза. Узкие, словно щёлки, жёсткие и хитрые, они, казалось, могли пронзить собеседника насквозь.
Когда Рюрик вошёл в дом, где великан-рус пировал со своими воинами, то увидел хозяина сидящего за столом, в распахнутой настежь рубахе, распаренного от хмельной браги и еды. На шее у здоровяка висела толстая золотая цепь, в левом ухе висела серьга, размером чуть ли не с конскую подкову, украшенная двумя белыми жемчужинами. Оставленный клок волос был едва заметен на выбритой наголо круглой голове.
За столом, помимо Аскальда, сидело ещё с десяток воинов, которые не менее охотно набивали собственные животы, что-то громко кричали, перебивая друг друга, то и дело посмеивались, опрокидывая один кубок за другим. Увидев вошедшего, Аскальд, пригнулся, оправил усы и издал глухой, гортанный звук, напоминающий рычание зверя. Сидевшие за столом тут же умолкли, их главарь повёл бровью, прищурился, губы его расплылись в довольной, хищной ухмылке, он много слышал о Рюрике, но сегодня увидел его впервые.
– Здрав будь, гость желанный, присаживайся, потрапезничай с нами, не откажись, – хозяин указал рукой на край стола, куда юркий худощавый мужичонка-прислужник тут же притащил стул. – Гляньте, други, то Рюрик Ютландский, славный наш сородич и смелый воин.
– Что же он за сородич, ежели Ютландский? Даны нам не родичи, – сидевший по левую руку от Аскальда мордастый детина вытер рукавом перепачканные жиром усы.
– Прозвали его так, потому что земли датские повоевал, град на них поставил, – произнёс жилистый светловолосый вояка, сидевший справа.
Этого Рюрику встречать приходилось. По всей Балтии ходили легенды о Дире, правой руке Аскальда, одном из лучших кормчих всего пиратского Поморья.
– Верно Дир говорит, только слышал я, что гость наш земли те назад данам отдал? Те, что В Ютландии.
Аскальд откровенно ухмылялся. Рюрик неторопливо опустился на предложенный стул. Услыхав слова своего вожака, Дир удивлённо поднял брови, покачал головой, но ничего не сказал. Остальные воины, сидевшие за столом, с интересом поглядывали на вновь вошедшего гостя.
– Прав ты. Нет у меня боле тех земель, повоевали их даны.
Сидевшие за столом, притихли, некоторые перешёптывались вполголоса, большинество же с интересом наблюдало. Рюрик сидел спокойно, и ждал удобного случая, что бы продолжить разговор.
– Что же ты не ешь, не пьёшь, доблестный Рюрик, иль брезгуешь? – оскалился Аскальд, его глаза сверкали словно угольки. – Выпей мёда, откушай хлебов, да говори с чем пришёл.
Рюрик поднялся, оглядел присутствующих и произнёс здравицу за хозяина, за дружину его и осушил кубок.
– Слышал я, что воины твои корабль на копьё взяли, на том корабле люди были, так вот готов я за них откуп дать.
Слова Рюрика, казалось, вызвали недоумение Аскальда.
– Мои люди, много кого в море потрепали, ты о ком?
Сказать ему, или не стоит, а то мало ли как себя поведёт? Впрочем, лучше не играть с таким, а то чего доброго врага наживёшь, решил Рюрик, и громко добавил:
– Люди те, из земель новгородских, послы от родича моего, пришли на воеводство меня звать.
– Так на воеводство, иль на княжение? – глазки Аскальда сощурились.
"Знает, – усмехнулся Рюрик про себя. – Хорошо, что сразу хитрить не стал".
– Может и на княженье, Сивар с новгородцами говорил, сам я их не видывал. Вот потому и хочу попытать их, что к чему. За пленников уплачу, говори цену.
Казалось, слова Рюрика заставили здоровяка задуматься, он с минуту молчал.
– Не буду я с тебя плату брать, – наконец пробасил Аскальд. – Отдам так, даром, но за то, об услуге попрошу. Дружине моей дело нужно стоящее, не такое, что б простой караван купеческий повоевать, а настоящее. Ежели соберёшься Гардарики, да на княжение сесть порешишь, я с тобой пойду, под начало твоё встану. – Аскальд оскалился в звериной улыбке. – Ну, что возьмёш меня воеводой?
Все замерли от удивления. Видано ли, сам Аскальд, под чьё-то начало добровольно идёт. Рюрик поднялся с места, оглядел застывшую братию, безразлично и спокойно.
– Ну, что же, быть посему. Собирай людей воевода. Неделя на сборы, и в путь.
4
Стихия бушевала долгие десять дней, никто бы не решился выйти в море в такую погоду. Наконец буря утихла и, вместо дождя и ветра выпал снег, сырой и липкий, ранняя зима могла нарушить планы завоевателей. У самого моря, разбив лагерь, могучая варяжская дружина, ожидала, чем же закончится совет воевод и вождей. В бухте, неподалёку, сквозь завесу мокрого снега, виднелись очертания стоящих вдоль берега кораблей. Триста семьдесят шесть воинов составили войско братьев руссов, Рюрика, Трувора и Синеуса. Подобным числом, воины варяги нередко брали на копьё крупные укреплённые города, захватывали острова и земли, наводили страх и ужас на все окрестные страны современной Европы.
Помимо нурманов Рауда и руссов из дружин Рюрика и Аскальда, услышав призыв братьев, к искателям удачи примкнули и представителя прочих варяжских народов. Вооружённые до зубов, косматые и огромные свеи, в большинстве совеем не понимавшие славянскую речь, держались поближе к своим сородичам и соседям нурманам. Молчаливые балты, с копьями и луками, а так же висящими у пояса небольшими лёгкими топориками на длинных рукоятях, и вовсе держались особняком. Эти бойцы практически не имели щитов и были облачены в кожаные доспехи. По их повадкам, по лицам, спокойным и жёстким, было видно, что это не простые охотники или рыбаки. В отличие от своих соседей скандинавов и руссов, привычных сражаться в открытом поле или на борту корабля, эти воины более пригодные для сражений в чаще леса, слыли отличными разведчиками и следопытами. Несмотря на общую непохожесть, вся эта разномастная и многоязычная орава, в нужный момент превращалась в мощный, единый кулак, способный разить слаженно, жёстко и чётко. Они привыкли общаться между собой на языке, представлявшем смесь славянских, германо-скандинавских, балтских и финских слов. Понимая друг друга с трудом в обычной жизни, они легко объяснялись меж собой в бою. Эти люди, избравшие своим родом деятельности войну, не знали других занятий, и поэтому, умели бесстрашно сражаться и были готовы умирать.
Восемь человек расположились неподалёку от основной массы на берегу, и сидели кружком, прямо на камнях, прикрытых толстыми стегаными ковриками: семеро варяжских вожаков и посол от новгородских земель Озар-Гончак. Новгородец, за время своего странствия изменился. Он похудел, осунулся, и сейчас, когда казалось, что цель его путешествия практически достигнута, Гончак испытывал некоторую расслабленность, и умиротворённость. Он нашёл внуков Гостомысла, и они согласились принять предложение своего великого деда. Однако почему-то, на душе у верного слуги покойного князя временами было не спокойно.
Когда, покинув гостеприимных братьев Синеуса и Трувора, корабль новгородцев направился на север, в земли нурманов, долгий поход прервался, едва успев начаться. Встреча в море с кораблями Аскальда, могла оказаться для новгородских послов последней в их жизни, но, уже однажды встретившись с руссами, Гончак решил не оказывать сопротивления. Это спасло жизнь, как самому посланнику, так и его людям. Однако, при этом, люди Гончака на время лишились свободы. Более месяца они сидели в цепях, носимые волнами Балтийского моря, потом, прибыв на Руян, новгородские послы ещё две недели ожидали своей участи, в преддверии того, что бы навечно стать рабами. Счастливое избавление руками тех, кого послы Гостомысла так долго искали, сняло тяжёлый груз, с несчастных скитальцев. Но, несмотря на счастливое избавление из плена, сейчас, сидя в окружении этих просолённых волнами, суровых воинов севера, Гончака одолели сомнения.
– Искали надёжного защитника для земель наших, а эти больше на захватчиков смахивают, – поглядывая на алчные лица варягов, думал новгородец. – Их править зовут, а они как кого пограбить мыслят. Ох, не принесли бы бед такие правители.
Особенное беспокойство у Гончака вызывал Аскальд. Сам Рюрик и оба его брата, в сравнении с этим великаном, казались теперь не таким уж и страшными.
– Эх, уж кончали бы пересуды свои поскорей, да в путь, коли, как они говорят, помер Гостомысл, не началось бы в Новгородчине войн да усобиц. Ведомо ли земля без правителя, это что тело без головы. Вон и погода устоялась, зима близится.
Но вожди варяжских дружин не умолкали, и вели напряжённый спор.
5
– Куда нам спешить, обещанное взять успеем, никуда оно не денется, – распинался Аскальд. – А пока и тут есть чем поживиться.
При этих словах Гончак, стиснул кулаки так, что побелели пальцы. Лицо Рюрика не выражало эмоций, Рауд казался безучастным, остальные участники совета слушали с интересом.
– После неудачного похода конунга Ингельда в Гардарики, во фристландских землях почти не осталось воинов. С таким войском, можно всё побережье пройти. В запасах фристландских ярлов много золота, да и в закромах бондов есть чем поживиться.
Слова Аскальда о богатствах у многих вызвали интерес. Особенно горели глаза у Альва, молодого свейского ярла, который примкнул к войску Рюрика со всем своим немногочисленным хирдом. Сидящий рядом с Трувором, красавец-викинг часто кивал при каждом слове Аскальда, то и дело, поправляя пятернёй свои длинные светлые кудри.
– Верно воевода говорит, почему не потрепать данов? – встрял в разговор, нетерпеливый Трувор. – Решайся брат, вон какая сила в твоих руках.
Ни один мускул не дрогнул на лице Рюрика. Синеус же покачал головой, подумав про себя: "Не дело молодым в разговор встревать, пока старшие ещё не все высказались".
– Возьмём у данов богатства, можно будет ещё воинов нанять у балтов да финнов, а там не только Хольмгард возьмём, на юге у греков, в Царьграде богатства несметные. Ромейские кесари, по словам купцов, с ззолота едят, на золоте сидят.
До сих пор не проронивший ни слова Дир сказал своё слово.
После этих слов, многие оживились. Гончак открыто негодовал, Альв и Трувор согласно кивали, Синеус хмурился. Только суровый Рауд был невозмутим. Старый нурман жаждал лишь одного, поскореё вступить в бой, а с кем воевать и за что, ему было всё равно. Рюрик, по-прежнему, поглядывал на окружающих, он пока ещё не сказал своего слова.
– Не затем в Новгород плывём, что бы мошну набить. Нам земли для жизни предлагают, что бы править в них, да оборонять. Если сядем там, то сядем надолго, – вдруг заявил Синеус. – Тебе решать, брат, не так просто будет данов побить, кто двумя руками за чужое добро хватается, может своё не удержать.
– Ты, тут про чью мошну сказ ведёшь? – прорычал Аскальд. – Я ведь не о себе, я о дружине думаю. Варяг без добычи, сидеть не должен, воинам за службу и риск плата достойная нужна, иначе разбегутся.
Видя, что обстановка накалилась, Рюрик поднялся, все тут же умолкли, уставившись на своего предводителя.
– Не затем мы тут собрались, что бы глотки рвать, да споры вести. Синеус прав, не за наживой плывём, а земли новые под свою руку брать. Но и Аскальд прав, негоже воинов в бедности держать. Выступаем завтра, данов поприжмём, да не всех, приморские земли на копьё возьмём, запас пополним, и в море. Быстрый налёт, лёгкая добыча, и в путь. А кому решение моё не любо, пусть остаётся, есть ещё время, держать не стану.
Все одобрительно загудели, лишь здоровяк воевода, зло стиснул зубы, но спорить не посмел.
Войско готовилось к выступлению.