- Не зря ходят сплетни, что вы, суздальцы, торгаши великие, - с некоторой долей презрения заметил Фёдор. - Всё-то одними деньгами меряете. Земли, титулы, города. Но я не для того выжидал так долго, чтобы на серебро размениваться.
Он осушил махом кружку, поставил её с громким стуком.
- Нет, мне нужен не откуп, мне нужен Муром! - заявил князь. - И пусть Юрий, если живым остаться хочет, теперь же уходит. Так и быть, отпущу и его, и семью, препятствовать не стану. Пусть и бояр с собой забирает, не больно эти псы мне нужны. А нет, так пусть не жалеет потом.
Борис промолчал. Посольство не складывалось. Впрочем, на успех никто и не рассчитывал, отправляя его к врагам. Ему время бы потянуть, намерения прояснить. А как? Ничего в голову не приходило. Но Фёдор, успокоив себя вином, сам подбросил зацепку.
- Раз уж заговорили об этом, скажи, какая у тебя корысть в этом посольстве? - спросил он вполне добродушно. - Не всё ли тебе равно, кто будет сидеть в Муроме? Это наши семейные дела.
- Не у меня, - поправил Борис, выигрывая время. - У моего отца.
- Ну, пусть у отца, - легко согласился князь. - Что ему-то до наших дел?
Тут Борис и нашёл, чем собеседника заманить. Спасибо, Андрей научил его небылицы сходу выдумывать.
- Отец вёл переговоры с Юрием о купли Мещёрской Поросли, что с нашим Берёзопольем граничит, - сказал Борис. - Если князь на Муроме поменяется, придётся ему всё начинать сначала. А нам волость расширять надобно, людей расселять.
Строго говоря, Мещёрская Поросль не принадлежала ни Муромским князьям, ни Суздальским, ни Стародубским. Она вообще никому не принадлежала и с давних пор жила сама по себе. Но Фёдор, скрываясь в лесах, мог всего и не знать, а если и знал, то у Бориса имелось объяснение - пограничные земли всё одно межевать с соседями нужно.
- И всех дел-то? - неподдельно изумился князь. - Да на кой ляд она мне сдалась эта ваша Поросль? Дикие места, там и князей-то русских не признают. Скорее нож в спину сунут, чем дань платить станут. Да продам я её Константину Васильевичу, пусть не беспокоится.
Фёдор совсем подобрел, узнав, как он полагал, подлинную причину хлопот Бориса. Повеселел даже. Щенок за отца просит - дело законное.
- И сколько возьмёшь отступных? - тут же спросил Борис, взметнув глаза на князя.
Тот аж опешил. Но опять же по-доброму.
- Ну, вы суздальцы и крохоборы! - покачал князь головой. На сей раз, в его голосе прозвучало скорее восхищение, нежели презрение.
- Курочка по зёрнышку клюёт, - невозмутимо ответил Борис. - Москва вон целые города перекупает, а мы всего-то удел берёзопольский расширить хотим.
- А за сколько Юрий готов уступить землицу? - спросил Фёдор.
- За восемь сотен рублей серебром, - без раздумий, навскидку ответил Борис.
- Стало быть, тысяча, - подумал вслух Фёдор. - Так и скажи отцу, что, мол, за тысячу уступлю.
- Ты тоже, значит, торговле не чужд? - улыбнулся Борис. - За тысячу? Так и передам. Если, конечно, в Муроме сядешь.
- Ишь ты! - опять взвинтился Фёдор. - Сяду, можешь быть уверен! Ты вот скажи, сколько воинов город хранит?
- За кого ты меня принимаешь? - возмутился Борис. - Я не соглядатай какой-нибудь.
- Правда? - усмехнулся князь. - Однако мои силы ты наверняка уже пересчитал?
- Я сделал это ещё со стен Мурома, - возразил Борис. - И не один я. Могу сказать только, что в городе хватит воинов, чтобы выдержать приступ и хватит припасов, чтобы пересидеть осаду.
Он поднялся, чтобы уйти и Фёдор не стал возражать. Долил себе в кружку вина, выпил, равнодушно взирая на княжича.
- Юрию передай всё же, пусть уходит, преследовать не стану, - крикнул он вдогонку.
Когда посольство возвращалось обратно в город, Борис спросил у спутников:
- Ну что, удалось что-нибудь вызнать про этого монаха?
- Ничего, - сказал Румянец.
А Тимофей пожал плечами и ответил:
- Только то, что он здесь один. И судя по всему, простые воины его недолюбливают.
***
Демон в облике мужа стал приходить к ней почти каждый вечер. Но теперь Павел находился в городе. Некуда стало ездить - осада. Однако ночной гость, похоже, не опасался с ним встретиться. С тех пор как загудел набат, тот ни разу не ночевал в тереме. Пропадал на стенах, в конюшнях, гридницах и бог весть, где ещё.
Варвара места себе не находила. Душа разрывалась между долгом супругу, страхом и краткими мгновениями греховного плотского удовольствия. То есть если бы она могла выбирать, то без сомнений выбрала бы верность, мужа. Но она понимала, что не устоит перед соблазном и в следующий раз, какие бы клятвы себе не давала.
Весь город занимался подготовкой отпора врагу, готовился класть жизни и проливать кровь, а Варвара, ну полная дура, не могла разобраться в собственных чувствах. Даже злость взяла на самою себя. Эх, хоть бы кто-нибудь совет умный дал. Ведь должно же быть средство. Но нет у неё советчиков.
Павел готовился к войне, занимался с дружиной, пропадал на стенах и башнях, но она всё равно не посмела бы ему признаться. Сразу не призналась, а теперь и подавно. А больше спросить совета не у кого. Слишком уж щекотливое дело, чтобы посвящать в него даже близкую княжеской семье старуху-ведунью. Скорей уж старухе-то в первую очередь нельзя ни о чём говорить. А к кому ещё обратиться за помощью? Правда, была у княжны дальняя родственница, не чуждая ворожбе. Но она не только по крови дальняя, она и живёт бог знает где. К ней и в обычное-то время трудно добраться, а из осаждённого города и подавно.
Нет, нужно было что-то предпринимать самой. Варвара попыталась припомнить девичьи разговоры о колдовстве, слышанное когда-то про ворожбу и обереги, но ничего путного вспомнить так и не сумела. В голову ничего другого не пришло, как соорудить крестик из орехового дерева и припрятать его возле кровати. Средство больше на мертвецов рассчитано, да на нечисть лесную, а тот, кто к ней повадился на мертвеца или лешего походил мало.
Поначалу, когда незнакомец появился, про крестик она позабыла. Его взгляд немедленно проник в душу, разрывая на части и развеивая все замыслы, приготовления. Но когда мужчина подошёл ближе и собрался её обнять, Варвара почувствовала вдруг, что действие взгляда ослабло. Она вырвалась, метнулась к кровати и, выхватив оберег, выставила его перед собой.
Всё напрасно. Мужчина протянул руку и взял ореховый крест безо всякого страха. Он повертел его перед глазами, словно пытаясь разгадать, в чём тут подвох, затем улыбнулся и вернул Варваре.
- Опасаешься кого? - спросил он.
- Тебя опасаюсь, - набралась княжна смелости.
- Меня не надо опасаться, - сказал незнакомец.
Его голос казался таким убедительным, что Варвара сразу поверила - да, его опасаться не надо. Тогда он без грубости, но властно притянул женщину к себе и, наконец, обнял.
- Не меня ты боишься, а самой себя, - произнёс незнакомец ласково, будто говорил про любовь. - Зря боишься. Нет здесь никакого греха, если нравлюсь я тебе. Ведь нравлюсь?
Варвара вздрогнула, заливаясь краской.
- А почём я знаю, какой ты на самом деле? - тут же возразила княжна. - Ты мужем моим прикидываешься. В своём обличье не показался ни разу. Может ты дьявол?
Мужчина отпустил её, отошёл к окну и уселся на скамейку. Варвара осталась стоять посреди комнаты, готовая то ли бежать прочь, то ли броситься в объятия незнакомца. Её лицо горело, а перед глазами стояла туманная пелена. Сейчас, использовав всю свою смелость за несколько произнесённых слов, она с трудом понимала, что происходит вокруг.
- Значит, полагаешь, я дьявол? - спокойно спросил незнакомец. - А почему, в таком случае, крест твой мне никакого ущерба не причинил?
- От греха это, - выдавила из себя Варвара. - Бог грешникам не помощник.
- Хм, - буркнул под нос мужчина. - А праведникам его помощь не больно-то и нужна.
Он встал и подошёл к Варваре, которая продолжала стоять, сжав губы.
- Я не дьявол, - тихо сказал он, проводя рукой по волосам. - Поверь мне.
Мужчина нежно обнял её и прошептал на ухо:
- Я люблю тебя…
И Варвара опять поверила.
Глава четырнадцатая
Лазутчик
На рассвете Мосла на месте не оказалось. Ни на поляне, ни в шалаше, ни где-то поблизости. Ушёл Мосол. Не поблагодарил за помощь, даже не попрощался. Рыжий забеспокоился, бросился было проверять сумки, мешки, но все их вещи остались не тронутыми, а собственные, вместе с выкопанным накануне свёртком, Мосол, разумеется, унёс.
- Пожалуй, и нам пора, - сказал на это Сокол, ничуть не печалясь пропажей хозяина шалаша.
- Позавтракаем сперва? - попытался оттянуть поход Рыжий. - Тем, что от ужина осталось?
- Да, нет, не стоит, - отмахнулся Сокол. - Кто его знает, приятеля твоего? Может он уже награду за наши головы получает.
Чародей умел подобрать нужный довод. Рыжий собрался быстро, опередив даже расторопного Тарко, и через полчаса они уже сидели в засаде, наблюдая за вражеской ставкой. Сокол выбрал место рядом с тропинкой, что, огибая озерцо, выходила прямо на дозор. Отсюда они могли заранее увидеть любого путника.
Вот только тропка оказалась не слишком оживлённой. Они просидели в засаде довольно долго, наблюдая за скучающим дозором, и только ближе к полудню из леса вышел первый прохожий. Странный такой. Монах по виду, но при оружии и походка у него больше подходила воину, нежели иноку.
- А ведь я, кажется, уже видел его, - сказал Тарко. - Когда к Стылым Маарам ходил. Только он тогда на лошади ехал.
- То, что надо, - заметил Сокол. - Вот у него на хвосте и проскочу.
- Думаешь, он к этим идёт? - спросил Тарко.
- А куда тут ещё идти? Сами по себе у нас монахи не разгуливают. Да ещё при мече.
- А нам-то что делать? - спросил Рыжий. - В брюхе бурчит уже. Надо бы с обедом решить, а заодно и с ужином, раз уж от завтрака отказались.
- Здесь ждите, - распорядился чародей. - Только тихо, и огонь не разводить! Если к вечеру не вернусь, возвращайтесь на поляну, там и встретимся. Поужинаем.
Прикрываясь кустами, Сокол скользнул к тропинке как раз, когда монах вплотную приблизился к засаде. Был у чародея в запасе один старинный заговор, что позволял прокрасться незаметно мимо кого угодно, если ступать в тени человека, которому эти самые "кто угодно" вполне доверяют. Монаха дозорные даже не стали окликать, только проводили взглядом, а старший, без лишних вопросов пристроился впереди, указывая дорогу. Похоже, монах один здесь такой шатался. И его явно ждали. Вместе с гостем и прошмыгнул Сокол через охрану и мимо оберегов прошёл незамеченным.
Но отделяться не стал. Во-первых, не хотел лишаться защиты, ведь заговор действовал только рядом с "проводником", а, во-вторых, монах и сам по себе вызывал нешуточное любопытство и, следуя по его стопам, Сокол надеялся узнать куда больше и быстрее, чем, если бы он до темноты подслушивал болтовню простых воинов.
Однако быстро прояснить обстановку не получилось. Монаха сперва проводили к одному из больших шатров, где он спросил у одинокого стражника, на месте ли хозяин, но получил отрицательный ответ. После чего провожатый отвёл монаха довольно далеко от главного шатра, где под большим навесом из старой ветхой ткани обитали странные заросшие мужики мало похожие на воинов. Там, отказавшись от предложенного кем-то ужина, монах улёгся вздремнуть прямо на голую землю. Соколу пришлось притаиться здесь же, с той лишь разницей, что вздремнуть, не раскрывая себя, он не мог, а потому вынужден был стоять подле отдыхающего "проводника".
***
После исчезновения Сокола, а со стороны это выглядело именно как исчезновение, прошло несколько часов. Рыжий заскучал. И без того пришлось ждать половину дня, пока появится нужный прохожий, а теперь выходило, что снова ждать надо. Уже самого Сокола. И ни костра, ни еды в утешение.
- Тошно просто так без дела торчать, - сказал он Тарко.
Не успел тот ответить, как Рыжий выбрался с лёжки и ползком пробрался к заросшему берегу озера, где наскоро осмотрелся и вдруг принялся собирать сухой камыш. Тарко, вздохнув, отправился следом.
- Как стемнеет, надо будет подобраться поближе к ним, - шёпотом объяснил задумку Рыжий. - Посмотреть что там да как…
- С ума сошёл? Сокол сказал здесь его дожидаться. Помешаем ему только глупостями твоими.
- Ты Тарко меня не учи, учёный я. Помоги лучше.
Тарко пожал плечами и молча принялся рвать камыш, подкладывая охапки в кучу товарища. Даже не спросил, почто тому столько камыша понадобилось и Рыжий только подивился такой выдержке, даже позавидовал где-то. Уж у него самого терпения не хватило бы точно.
Наконец, решив, что собранного достаточно, Рыжий связал из камыша несколько вязанок, затем собрал их вместе и получил лёгкий плотик. Человека хлипкая постройка не подняла бы, но Рыжий и не собирался на плотике плавать, а, загрузив его тем же камышом, натыкал поверх веток, так что получился плавучий островок, каких много по лесным озёрам мотается.
- Как стемнеет, под его прикрытием подберусь ближе, - пояснил Рыжий не вытерпев, поскольку товарищ так вопроса и не задал.
***
Стоять несколько часов почти без движения - занятие тяжёлое, в особенности для старого человека, но Сокол больше тяготился потерей времени. Правда со своего места он мог просматривать небольшую часть вражеского расположения, наблюдать за воинами и даже слушать их разговоры. Вот только именно здесь обитали самые низы войска, которые не то что начальственных тайн не знали, но вряд ли вообще представляли, куда пришли и зачем. Какой-то сброд, пригнанный скорее для численности, нежели для усиления. Вооружены чем попало, некоторые просто ножами, а многие так и вовсе без оружия, если не считать за таковое обычные дубины. С прохожего на дороге ещё можно при удаче тулуп снять, а крепость дубиной не возьмёшь.
Впрочем на кое-какие мысли обстановка Сокола наводила - гостя не зря отправили в дальний угол к отбросам, подальше от начальников. Хозяева странного воинства, хоть и ждали монаха, доверяли ему не вполне.
За гостем пришли, когда Сокол, переминаясь с ноги на ногу, уже раздумывал, не вернуться ли ему в лес.
- Фёдор Глебович зовут, - сказал посыльный.
Монах вскочил, как будто и не спал, и без лишних вопросов бодро зашагал к большому шатру. Сокол на затёкших ногах едва поспевал за ним, пытаясь на ходу припомнить, какой такой Фёдор Глебович мог на Муром напасть? И уже на подходе вспомнил, что имелся у Юрия дальний родич. И звали его как раз вроде бы Фёдором. Но Сокол никогда не слышал, чтобы у того было под рукой хоть какое-то значительное войско.
На этот раз возле шатра оказалось многолюдно, причём за исключением стражников всех собравшихся отличала богатая одежда, доспехи и оружие. Видимо, проведав о возвращении хозяина, сюда стянулись войсковые начальники со всей осадной дуги. Они негромко переговаривались, спорили, некоторые пытались попасть к князю, но их не пропускала стража. Перед монахом, однако, полог распахнули без разговоров, и он вошёл внутрь, сопровождаемый любопытными и где-то даже завистливыми взглядами знати.
Плотная ткань не пропускала дневного света, а отверстие на верхушке шатра заслонял поддерживающий его столб. Несколько светильников с багровым коптящим пламенем наполняли шатёр тяжёлым духом и придавали обстановке весьма мрачный вид.
Фёдор сидел на некоем подобии трона, хотя на самом деле это могла быть и пара подходящих колод, покрытых богатым ковром. Рядом стоял столик с кувшином, блюдом и кружками, хотя и столик мог на поверку оказаться пнём, застеленным спускающейся до земли скатертью. Для посетителей предназначались скромные скамеечки, расставленные тут и там по шатру.
Монах занял ближайшую из них без приглашения.
- С чем пожаловал, божий человек? - спросил его князь.
- Чего медлишь, Фёдор? - сразу насел на хозяина гость. - Ждёшь, когда они крепость достроят?
- Так ты торопить меня пришёл, чернец? - в голосе князя проявился гнев. - А я-то думал помощь привёл. - Он вдруг успокоился, пригубил вина из кружки. - Меня подгонять не надо. Что обещал, сделаю. Но и вам бы неплохо слово держать. У меня воинов настоящих не больше сотни, всё остальное сброд. Эти не то что город, они и деревню не одолеют, если мужики за колья возьмутся. Так для видимости копошатся, костры жгут. Серьёзно ударить нечем.
- А если помощь раньше к Юрию подойдёт?
- Помощь? Откуда? - удивление на лице Фёдора быстро сменилось раздражением. - Ты мне зубы-то не заговаривай. Спешить надо, никто не спорит. Да только твой хозяин мне не указ. Оговорённое сделаю, а как и что, я сам решать буду. Но пока обещанные сотни не подойдут, мы не начнём.
- Сотни тебе под другое дело обещаны.
- Под другое, - раздражённо передразнил князь. - Если Муром не возьму, то никакого другого дела просто не будет.
- А чего изгоном не взял? Хватило бы и твоих людей, кабы сонным Муром застал. И сброд пригодился бы. Небось, грабить, не воевать.
- Предупредил Юрия кто-то, - с досадой ответил князь. - Тревогу успели поднять.
- У тебя же тропки тайные есть.
- Почуяли, значит как-то, а может, и предал кто, - он махнул рукой. - Тут же половина людей неизвестно откуда. Подсыл мог вполне оказаться. Я дознание провёл, конечно, но что тут выяснишь. Они и друг друга-то плохо знают.
Князь вдруг опять полыхнул гневом.
- Да что ты какой настырный? Всё учишь и учишь, прорехи какие-то ищешь…
- Я просто советую, - устало сказал монах.
Он заметно тяготился разговором и удерживал его здесь или долг, или приказ.
- Ты мне уже разок насоветовал, - зло ухмыльнулся князь. - Кто мне сказал, что Юрий ушёл на вурдов вместе со всей дружиной? Мол, город пустой, приходи и бери его. Ну, вот он я, пришёл! А Юрий почему-то в крепости оказался.
- Так я тебе когда говорил? - чуть не вспылил монах, но быстро взял себя в руки. - Ты бы ещё дольше собирался, глядишь, и каменный бы город застал.
- Дольше?! - взревел князь. - Сколько надо было, столько и собирался! А ты знал, когда я выступлю. Мог бы подкрепление вовремя подвести.
- Будет тебе подкрепление, - сказал монах. - Заблудились они. Дорога в болота завела. Пока выбрались, два дня потеряли.
- Бражничали, наверное, вот и сбились с пьяных-то глаз.
- Да, нет. Тут что-то иное. Мне вот тоже в одном деле помешал кто-то. И дороги путаются. Вроде бы правильно идёшь, а не туда попадаешь.
- Я и говорю бражничать меньше надо… - хохотнул Фёдор.
Монах задумался, как бы что-то подсчитывая, потом встряхнулся.
- Если опять не заплутают, а вроде бы негде им теперь плутать, то завтра к вечеру жди подмогу, - сказал он.
- Другое дело. С этого бы и начал. А то взялся меня поучать.
Князь опять успокоился. Как Сокол заметил, его настроение вообще быстро менялось.
- Тебя накормили? - Фёдор потянулся к кувшину. - Выпьешь со мной?
Монах покачал головой.
- Я сыт, а хмельное не жалую. Есть ещё одно дело. Не столь срочное, но возможно куда важнее окажется твоей войны…
Изложить это новое дело он не успел. В шатёр заглянул стражник.
- Там княжич суздальский пожаловал, Борис Константинович, - доложил он. - Требует встречи.
- Откуда здесь суздальский княжич? - удивился Фёдор.