***
Селение называлось так вовсе не потому, что молодой лесок, поднявшийся на пожарище, принадлежал мещере. А потому, что одно из мещёрских племён некогда поселилось здесь, дав начало новой родовой ветви. Три деревеньки одна другой меньше встали рядом, а с годами разрослись и слились в единое село.
Туда и пригласили когда-то Дятла местные жители. Там он и принял бой, в котором употребил зачарованный меч. Сам Сокол знал эту историю из рассказов уже старого чародея, который мог чего-нибудь напутать, подзабыть со временем. А уточнить уже не у кого. Люди столько не живут. И никого старше Сокола здесь точно не обитало.
Впрочем, отправляясь сюда, он и не рассчитывал застать очевидцев давнего сражения, но предположил, что бесследно такие события не проходят. Для маленького селения поединок чародея с демоном наверняка стал главным источником всех сказок, песен, застольных разговоров и ночных страшилок на долгие годы.
И Сокол не ошибся в предположениях.
- Как же, случай известный, - сказал ему старый карт. - Любой из старожилов тебе расскажет его со всеми подробностями. Каждый родича припомнит, который видел, как всё на самом деле было. - Старик усмехнулся. - Вот только каждый по-своему расскажет. А тебе, как я понимаю, не сказки нужны, а правда.
Сокол кивнул. Карт задумался.
- Если ты знания в прошлом ищешь, мой тебе совет, поспрашивай Кузнечиху.
- А как мне её найти? - оживился чародей.
- В кузне она на отшибе живёт, - произнёс карт. - Но прямо сейчас ты её там не застанешь, она дальше в рощице уголь пережигает. По тропинке от кузни иди на дымок, не ошибёшься.
Так Сокол и поступил. Запах горелого дерева он почуял задолго до рощицы, а уже пробираясь через неё увидел сизые разводы, стелящиеся вдоль земли, так что и тропка вскоре потонула в них как в тумане.
Источник гари нашёлся на небольшой поляне, вернее в обложенной дёрном дымящейся куче, что возвышалась посредине поляны, занимая большую её часть. Вокруг кучи похаживала старуха, сгорбленная в последнем поклоне уходящей жизни. Сквозь дёрн тут и там пробивались язычки пламени, с ними старуха и боролась. Неподалёку от кучи на поваленном бурей и частью уже порубленном дереве, сидел человек, который показался Соколу знакомым.
- Ах ты, дым тебе в глаза! - воскликнул Коробок, увидев чародея. - Чтоб ты провалился окаянный!
- Не шути так, - ответил Сокол, пряча улыбку. - Провалюсь да тебя прихвачу.
- А сможешь? - с вызовом спросил знакомец.
- Не ершись, смолокур, - осадила приятеля бабка. - А ты, мил человек, присаживайся. Ночь впереди длинная.
Сказала так, словно знала, кто он и зачем он пришёл, и даже уже рассчитала наперед, сколько расспросы времени займут. Сокол, бросив плащ на землю, уселся на него, а бабка ещё раз обошла кучу. В одном месте присыпала землёй выбивающееся пламя, в другом прибила палкой дёрн. Наконец, уселась на бревно рядом с углежёгом и окинула работу взглядом.
- Ну, так-то, - сказала довольно.
Сокол решил что пришло время и рассказал вкратце, зачем пожаловал, упомянул, что карт, вопрос уяснив, сразу к ней отправил.
- Всё верно, - сказала Кузнечиха. - Если кто и может поведать о случае том, так только я.
Она постучала палкой по ближайшему углу кучи. Постучало без надобности, просто мысль подгоняя. Обстоятельная такая старушка.
- Бабушка моя той девицей была, которую Дятел полюбил. Рассказывала мне иногда про молодость свою, особенно когда бражки хлебнёт берёзовой. Только мне одной тайны свои сердечные и поведала. Похожа я на неё тогдашнюю была, вот и разговорилась, как смерть почуяла.
Расскажу тебе всё что знаю. И ты смолокур послушай. Тебе это вроде сказки на ночь будет.
- Я одну такую сказку уже послушал, - проворчал Коробок. - Мало не показалось.
- А ты не просто слушай. Главное уясняй, суть. Сказка она как дерево, из какого ты угли жжёшь. Много лишнего с дымом улетает, а что остается, весит не много, но жара куда больше даёт.
Про сам поединок мало она говорила. Страх перед колдуном хорошо помнила, а как с ним справились, про то уже на следующий день расхождения появились в рассказах. Но в чародея она влюбилась. И он в неё тоже. Тогда все свадьбу им предрекали, да вот, не сложилось.
Потом-то замуж за кузнеца бабка вышла - у нас в роду и мужчины и женщины железо знают, кузни держат, так что обычаю последовала. Но девичью любовь до самой смерти пронесла. А Дятел, видишь, не донёс, расплескал.
Кузнечиха отвлеклась на миг, чтобы очередной язык пламени придушить и вернулась к рассказу.
- Любовь бывает и простых людей с ума сводит, а тут чародей в её сети попал. Не мог дочери старостиной из головы выбросить. Преследовала его любовь, как демон назойливый. Спать не давала, думать. С силой Дятел боялся расстаться, могущество потерять. Вот он и удумал в клинок свою страсть поместить. В тот самый, каким девицу от позора и погибели избавил.
- Но как? - вырвалось у Сокола. - Сроду Дятел ковать не умел.
- Правда твоя, не знал он средства верного, - кивнула Кузнечиха. - Но на счастье или несчастье, как посмотреть, появился в наших краях умелец.
- Агрик? - догадался Сокол.
Он самый. Большим охотником слыл до подобных вещиц. И вот проведал как-то, что в наших лесах великаны некогда жили, что толк знали в ковальстве особенном. Отправился на поиски. Тут-то они и встретились - Дятел и Агрик - нашли друг друга, сговорились. Но всех тайн и вдвоём не знали.
- А как же они искусство онаров смогли перенять?
- Так они к великану и сходили.
- Что?!
- Жил один старый онар под Цепелем. Когда его собратья ушли, он остался. Старый уже был, тяжёл на подъём, с горой совсем сросся. Люди уж и город вокруг поставили, а он всё дремал. И говорил редко. Редко и непонятно. Карты цепельские пытались его расспрашивать о том, о сём, да бросили это дело, а вот Агрик какой-то подход нашёл нужный. Выведали они с Дятлом тонкости ремесла, а заодно и всякого другого наслушались.
Пока меч перековывали, а это никак не меньше месяца у них заняло, Дятел много чего бабке моей рассказал, а она уж, что запомнила, мне передала. Может, где и напутала, не знаю.
- Так они здесь меч и ковали? - удивился Сокол.
- Здесь, - кивнула старуха. - Бабка моя нужна им была, без неё не вышло бы чародейство. А Дятел вроде прощался с ней, перед тем как забыть навсегда.
Рассказывала, между прочим, и куда онары подались. Ну, то есть, зачем, они ушли так и не поняли, Агрик с Дятлом. Но ушли великаны навстречу солнцу и выстроились плечом к плечу от самых мёрзлых пустошей полуночных до жарких полуденных степей. Долго так простояли. Потом горами обернулись, которые русские Каменным Поясом прозвали. Так до сих пор и стоят горы-то, стерегут рубеж свой.
- А орда южнее пошла, - подумал вслух Сокол, подсчитывая в уме сроки.
- Думаешь, против орды великаны поднялись? - усмехнулась старуха. - Вряд ли. Тогда о ней не слышал никто, и слышать не мог. Не родилась ещё орда, не выплеснулась. Да и не знаем мы, в которую сторону онары оружие повернули - оттуда кого сюда не пускали, или напротив, отсюда беды ждали?
- Мудрая ты женщина, - признал Сокол.
Она открыла было рот для ответа, потом засмеялась, махнула на чародея рукой.
- Хотела сказать, мол, поживёшь с моё, наберёшься мудрости, да вспомнила, сколько тебе годков-то…
- А впрок не пошли годки, получается? - засмеялся Сокол.
- Отчего же? Сам не знал, так нашел, у кого спросить. Чем не мудрость?
Кузнечиха замолчала, Сокол обдумывал услышанное, а углежёг лезть в разговор не решился. Встал и пошёл в обход кучи вместо старухи.
- Странно, что не рассказывал мне Дятел об этой истории, - заметил Сокол. - А ведь учителем был как-никак.
- Так видно и сам забывать стал. Он ведь с любовью вместе и от частички памяти отказался, а иначе не получилось бы у них ведовство чёрное. Ну а бабка моя запомнила. Она-то любовь до самой старости сберегла и память вместе с ней.
***
В Муром Сокол решил не возвращаться, не с чем пока что. Угадал ханьский купец, путь намного длинней оказался. Но и поход в Цепель почти ничего не добавил к разгадке, а вот времени отобрал много.
Гору чародей осмотрел, но выглядела она обычной горой, каких по великой реке много стоит. То, что она раньше великаном являлась, не сразу и углядишь, даже обладая зрением чародея. Гора как гора. Видимо навсегда замолчал последний из онаров.
Карты только руками разводили, в бессилии объяснить, почему онар, долгие годы не отзываясь на призывы предшественников, заговорил вдруг однажды с пришлым оружейником.
***
На исходе зимы Сокол стоял у подножья могильного кургана в Стылых Марах. Вот ведь какое дело получалось: он обошёл почитай половину известного людям мира, а в родной Мещере побывал далеко не везде. Как-то привык считать, что места с детства известные, убедил себя в знаниях. А зря. Многого он не видел, не знал, а что-то изменилось сильно. Будь чародей повнимательнее к тому, что происходит под носом, глядишь, не возникали бы неожиданности. Не застали бы события врасплох.
Да и потом он сильно сглупил. Надо было сразу к Стылым Марам сходить, как только Тарко с клинком вернулся. Разведать как следует, обдумать, а не с Тароном за удачей пускаться.
Несмотря на снежок, Сокол легко восстановил события, произошедшее здесь полгода назад. Тарко действовал по наитию и уцелел чудом. Что его уберегло непонятно. Может бабка, может её оберег, может удача. А возможно и любовь. Если Дятел и правда в клинок любовь свою поместил, значит, могло железо к Тарко потянуться, позволить себя добыть. Юноша тогда ни о чём другом и не думал, как о княжеской дочери. Любовь его впутала в затею безумную, любовь, получается, и от гибели уберегла.
Хотя вокруг навалило глубокие сугробы, курган был присыпан тончайшим слоем снега, сохраняющим очертания всех неровностей и предметов, словно мукой его кто-то припорошил. Сокол разглядел камни, из каких выложен круг пограничный, поставленный Тарко божок.
На вершине снега и вовсе не оказалось. Лоно, в котором долгие годы покоился меч, до сих пор не закрылось. Щель в камне напоминала чародею морскую раковину из тех, что захлопываются, стоит только ткнуть пальцем или веточкой. Тем не менее, Сокол осторожно сунул в щель ладонь. Ничего. Только лёгкий отблеск былого тепла.
За спиной послышался стук копыт, хруст льда и приглушённый храп лошади. Мало нашлось бы людей, достаточно смелых, чтобы сунуться верхом на болота.
- Эрвела, - догадался чародей и только потом обернулся.
- Она самая, - ответила овда, спускаясь с коня.
Лесная царица была также нарядна, как и летом, разве что самих нарядов на ней сильно прибавилось. Меха и шкуры овды не носили, а в холода, если приходилось выбираться из потайных городов, надевали на себя, похоже, всё, что имели, а то и у подруг одалживали. Оттого и выглядели овды зимой несколько полновато.
Эрвела поднялась на курган, осторожно ступая по следам чародея. Бросив на камень сумку, набитую чем-то мягким вроде травы или тряпок, присела сверху.
- Чего новенького узнал, чародей? Где был? Про оборону Мурома наслышана я, так что пропустить можешь.
- В Мещёрской Поросли был, в Цепель ходил, вот сюда заглянул догадку проверить.
- Проверил?
- Да. Похоже, ловушка тут стояла серьёзная. Но мальчишка обошёл её. За счёт любви обошёл.
- За счёт любви? - удивилась Эрвела.
- Ах, да, - спохватился Сокол. - Про клинок-то я тебе не рассказывал.
- Знаю я всё про клинок, - махнула рукой овда. - За Тарко сёстры присматривают.
- Дятел любовь в клинок упрятал, - пояснил чародей. - А потом кто-то смерть в него же вложил.
- Опасное сочетание, - заметила овда. - Тесновато им будет в железе-то. Не уживутся, боюсь. А про Сказочника, что нового узнал?
- Да ничего, - виновато развёл Сокол руками. - Как-то всё закрутилось.
- Свалил заботу на бедную девушку, а сам приключения искать отправился.
- А ты узнала? - догадался чародей.
- Шепнули лошадки, где искать его, - кивнула Эрвела.
- И где же?
- В Муроме.
- Вот те раз! Рядом, значит, ходил и проглядел. Постой, а не он ли Фёдору помогал? Крутился там один монах подозрительный. Но зачем это сустаю?
- Чего не знаю, того не знаю. Лошадки по иному видят и мыслят, в точности не всегда их поймёшь. Сказочник там, а вот что он там делает, и кем прикидывается, сам выясняй.
- Получается, всё на Муроме сходится?
- Ты же всё равно туда собирался?
- Собирался. Хотя до сих пор не знаю, как к делу подступить. Думал, ты, может, подскажешь?
- Про Волчьи Мшары хотел меня расспросить?
- Хотел.
- Думаю, не в своё дело ты полез, чародей. Не наша это война. Русские князья грызутся - нам в стороне стоять. Хотя, кто его знает, как дальше сложится.
- За наши ведь земли грызутся, - возразил Сокол. - Понять не могу, где там войско держать можно? Чем людей кормить, где лошадей держать? К тому же вурды кругом. А из Мшар никаких следов идущих не обнаружили. Вот и получается, что либо в болотах они живут и кормятся как-то, либо врата у них там, какие из мира в мир позволяют переходить.
- Так вот что тебя зацепило! - усмехнулась Эрвела. - Врата ты ещё с Каликой искал, да не нашёл. Думал, здесь удача лицом повернулась?
- Была такая мыслишка, - не стал скрывать Сокол. - Ищешь, бывает чудеса в странах дальних, а находишь под носом.
- Нет там никаких врат чудесных. Всё куда проще. Есть посреди топей большой остров. Даже не один, а несколько, но все из одного корня растут. Много лет назад сёстры там городок задумали строить.
- Посреди болот? - удивился чародей. - Не похоже на вас. И что же не затопило ваш город?
- Так там ведь не просто островки. На них некогда онары стояли. Недолго, но хватило. Твердь там скальная под болотом вместо земли.
- И здесь, значит, без онаров не обошлось, - Сокол покачал головой. - Но подожди, город городом, а Фёдор-то тут причём?
- А ты слушай, дойдёт и до Фёдора, - улыбнулась Эрвела. - Не достроили сёстры город. С самого начала что-то пошло не так. Сперва появились какие-то жуткие волки, с которыми не удавалось договориться, кое-как от них защитились, а потом пришли вурды и сёстры отказались от затеи окончательно. Не любим мы, знаешь ли, соседства хлопотного такого. В общем, бросили недостроенный город. Никаких особых чудес там, конечно, не оставили, ни садов подземных, ни озёр, но для лошадей местечко имеется, да и людям, если не особо требовательны, есть где схорониться.
- Насколько я понимаю, проникнуть в ваши пределы обычный человек не может, просто не увидит входа, даже если тот будет у него перед носом.
- Верно. Но бывают и исключения. Тот, кто в наших городках некоторое время пожил, дверцу всегда сумеет найти.
- И кто же ловкий такой у Фёдора нашёлся?
- Он сам и есть тот человек. Когда молодым был, в лесах владимирских да рязанских охотой промышлял. О княжестве тогда даже не думал. Одной из моих сестёр приглянулся очень, она его в холмы и увела. Кто же знал, что потом так сложится? Хороший человек был, добрый. Власть его позже отравила. А может, и помог кто, поднёс кубок с ядом.
Редко кто покидал наши города, но Фёдор ушёл. И тайны некоторые с собой прихватил, вот и про городок брошенный узнал как-то. Туда где мы живём ему теперь не попасть - зло выдаст, обереги не пустят, а брошенный город без охраны стоит.
- А мне не подскажешь, как попасть внутрь? - спросил Сокол.
- Нет.
- Что так?
- Я там не была, - ответила овда. - Что-то знаю, конечно, но неполное знание тебе только повредить может.
Эрвела явно недоговаривала, но не вытягивать же из неё сведения силой? Да и кому в голову придёт с лесной царицей волей тягаться? Сокол вздохнул, достал небольшой ломик и с кряхтением принялся выламывать камень. Сам он тоже хорош. В Мещере столько колдунов обитает, что навались они разом, все вместе, любой бы вопрос решили, всё бы вызнали. Но чародей никого не позвал, в одиночку на поиски отправился. Лично захотел разобраться.
Глава восемнадцатая
Две княжны
Зимой, если время мирное, города и деревни в праздности пребывали. Работы до самой весны почти никакой. Пока солнце светит, ещё находилось дело, но день зимой короток, а ночи соответственно длинные. Отсыпались ночами, словно медведи, но, сколько не спи, на весь год не отоспишься. Поэтому вечерами по домам собирались, ссыпушки устраивали, брагу пили, делились редкими новостями, гадали, рассказывали страшилки и старины, пели песни и набирали под них хороводы.
Но это раньше так было. Теперь всё по иному стало. Гулять всё равно гуляли, но и хлопот прибавилось. С некоторых пор именно зимой стали ждать врага. Потому, как ему, врагу, тоже зимой делать нечего. А по замёрзшим рекам больно удобно конные полки в набеги водить.
Так что крепости по Оке начеку были. Дружины добирали воинов, которых готовили загодя, ещё с лета, ополченцы возвращались с промыслов, подтягивались в города и селяне из тех, кто не прочь в доброй сшибке поучаствовать. Война дело такое: можно голову сложить, а можно и добром разжиться, коня, к примеру, привести в хозяйство. Лошадь, она лишней никогда не бывает. В иную зиму городские войска втрое больше воинов могли выставить, нежели летом.
А Муром готовился к возможной войне с особым старанием. Только осенью едва от орды отбились. А к зиме слухи о возобновлении города достигли и самых отдалённых врагов, из тех, кого и не знаешь, пока сам под стенами не появится. Так что здесь военные приготовления вовсе не прекращались. И с дружины и с ополчения сгоняли по три пота. Строителям тоже пришлось потрудиться. Следы осенней схватки быстро исчезли. Стены укрепили глиной и известью, а кое-где и надстроили. Простенки засыпали землёй, забили камнем. Большие ворота, где главное сражение шло, заново перестроили. Ров углубили, заполнили водой от семи ручьёв. Правда вода с наступлением морозов тут же и перемёрзла, но зато и вал обледенел и кручи, что от стен к Оке спускаются.