- Кто это сказал? - спросил он. - Это ты, старик? В твои годы, приближаясь к смерти, ты, не боясь гнева небесного, так лжешь?
И вдруг Василий лихорадочно тряхнул головой, как бы решаясь на что-то.
- Если ты все знаешь, то ты также должен знать, чья рука усыпила барина и заставила сделать преступление!
- Твоя правда, - сказал Тихон, - не ты подготовил преступление! Пусть он сам расскажет, барыня, правду ли я говорил!
Раиса повернулась к кучеру. Неизвестно, что он прочитал на ее лице, но только выпрямился и произнес:
- Жена Мороза усыпила барина каким-то питьем, каким - не знаю! Я вез барина лесом, когда Мороз встал передо мною на дороге… Правда ли, старик?
- Правда, - подтвердил Тихон, - продолжай!
- Он меня остановил и приказал вынуть барина на холод, чтобы заморозить его! Я не соглашался, но Мороз грозил убить меня. Правда ли это?
- Продолжай! - опять сказал Тихон.
- Что я мог сделать? Умереть без пользы?.. Я повиновался сильнейшему. Барин заснул без мучений, и никто бы не узнал об этом, если бы этот проклятый старик не проболтался! Что же ты делал в лесу в это время и в такой холод, что ни один крещенный человек не рискнул бы выйти без чертова наваждения?
- Я крал дрова, - спокойно ответил Тихон.
Василий опустил голову.
- Барыня, - произнес он, - ты все можешь сделать со мной, но будет несправедливо, если я попаду под суд: без Ивана Мороза я был бы невиновен.
- Зачем ты взял плату за кровь? - спросила его Раиса.
Он еще ниже опустил голову и уже не думал защищаться.
- Твоя жадность погубила тебя!.. И ты также виноват, - обратилась она к Тихону. - Твое тело разбито за желание присвоить чужое! У тебя тело страдает, а у него, - прибавила она, указывая на Василия, - болит душа, а это не излечивается.
В маленькой комнате повисло тяжелое молчание… Раиса, чувствуя, что задыхается, открыла окно, и свежий воздух наполнил комнату.
- Послушайте, - сказала она обоим, - ваша жизнь в моих руках! Вы не только убили невинного, но вы еще причиной того, что подозревают в убийстве вдову покойного Марсова! Друзья и родственники покинули ее, душа разбита по вашей вине! Если вы хотите жить в согласии с Богом и со своей совестью, нужно иметь мужество признать свою ошибку в присутствии всех, когда я этого потребую!
- Нас тогда сошлют в Сибирь, - мрачно произнес Василий.
Раиса сделала отрицательный жест.
- Я выхлопочу вам помилование, если вы сознаетесь всенародно, и я обогащу вас настолько, что вы будете жить в достатке и сможете жертвовать в церковь сколько угодно! Вы получите прощение царя на земле и Бога на небе!
Раиса нарочно упомянула про царя: она хотела, чтобы эти темные люди видели в ней посланницу государя, как всемогущую собственницу, которой нельзя сопротивляться.
- Делай, что хочешь, - произнес он наконец. - После этого несчастья я сделался другим человеком: я не мог ни о чем думать и стал совсем пропащим. Я столько ночей провел без сна! Быть может, хоть теперь спокойно усну!..
- Милость Господня на раскаивающихся! - заметила Раиса. - Иди и служи мне верно!
Василий, поклоняясь до земли, вышел.
- Когда ты отправишь меня на богомолье? - спросил Тихон.
- Ты слишком торопишься, - ответила Раиса, - погоди, не все еще кончено!..
39
Василий отправился к берегу реки обдумывать совершившееся. Скрывать преступление очень тяжело, особенно, если оно совершено не для своих выгод и не для мести…
Василий хорошо понимал, что теперь его будущее зависит от Раисы. Ему не хотелось умирать, но признание сняло тяжесть с его души. Раиса же казалась ему облеченной какой-то сверхъестественной силой: странный ужас примешивался к уважению к ней… Имя царя, так ловко вставленное, убедило Василия, что он весь во власти молодой графини.
Во время этих размышлений он увидел вдали Мороза, возвращавшегося из города с провизией, нагруженной на телегу.
Василий свернул с дороги, чтобы не встречаться с управляющим, но тот заметил этот маневр и поехал по большой дороге, так что встретился с кучером.
- С коих пор ты стал избегать своих друзей? - спросил Мороз со злой улыбкой.
Василий не хотел отвечать, но улыбка Мороза взбесила его, и он ускорил шаги.
- Часто бывает, что господа любят и мужиков, - сказал Мороз, погоняя лошадь, чтобы догнать Василия. - Если графиня полюбила кучера, то в этом нет ничего удивительного! Ты только не теряйся!
Василий, повернувшись, плюнул на землю.
- Поганый твой язык, черт! - произнес он с отвращением. - Куда бы ты не повернулся, всюду твое жало! Не смей трогать эту честную женщину, или я…
- Эге! Как ты горячишься! Нельзя даже и посмеяться! Прежде ты был хороший парень. А теперь переменился!
Вместо ответа Василий с ненавистью глянул на него.
- К тебе госпожа хорошо относится, вот что я хотел только сказать! - продолжал Мороз. - Это не плохо, но остерегайся ее: она хитрая шельма! Смотри не проболтайся!
Мороз был далек от истины, и болтал так себе, но, заметив смущение на лице Василия, он испугался, не проболтался ли уже тот.
- Дурак я что ли, чтобы болтать, - сказал Василий, отворачиваясь.
- Слушай, брат, зайди на чашку чаю! У меня и водка хорошая есть!
- Спасибо, - ответил кучер, - твоя жена слишком хорошо приготовляет угощение!
И не прибавив больше ни слова, он свернул в поле и вскоре был уже далеко от Мороза.
Мороз возвратился домой задумчивый…
Жена ждала его на пороге, и, едва он выпустил вожжи, как она поспешила распрячь лошадь.
Супруги вошли в избу. Мавра поставила на стол заранее приготовленный самовар.
- Все благополучно? - спросила она.
- В городе-то все благополучно, а вот здесь что-то… неладно!.. Я встретил Василия.
- Кучера?
- Да!
Муж и жена переглянулись.
- Я ничего хорошего не предвижу, - продолжал Мороз. - Эта графиня черезчур хитра, и мне это не нравится!
- Он тебе сказал что-нибудь? - спросила Мавра.
Мороз в мельчайших подробностях рассказал ей о встрече с Василием. Жена слушала его с полным вниманием.
- Это нехорошо, - заметила она, когда он кончил.
- Как бы ему помешать? - спросил Иван.
Мавра взглянула ему в глаза и поняла.
- Вот, - ответила она, - это было бы неосторожно! А вот нам надо в другом деле поторопиться, иначе мы потеряем плоды наших трудов! Надо покончить с нашей барыней!
Мавра улыбалась, произнося эти слова с особенным ударением.
- Если бы ее не было, то мальчик не мешал бы нам: ему назначили бы опекуна, а те ни о чем не заботятся!
- Да, - согласился Мороз, - но как избавиться от нее? Опять грибы? Это в последний раз не удалось.
- Нет, - заявила Мавра уверенно, - я придумала что-то другое!
И, отойдя с мужем в угол комнаты, стала что-то шептать ему на ухо. Он в знак согласия кивал головой.
Договорившись обо всем, Мороз улегся на скамейку и скоро уснул.
Жена тихо вышла.
* * *
День был прекрасный, и солнце уже близилось к закату.
Марсова решила совершить прогулку вне парка. Она уже готовилась перешагнуть за калитку своего сада, как перед нею предстала Мавра.
- Ты идешь гулять? - спросила она почтительно.
- Да. Что тебе нужно? - в свою очередь спросила Елена.
- Раз ты идешь гулять, то будь добра, пройди по деревне и осмотри колодцы! От сильной жары они высыхают и мы боимся, чтобы на следующей неделе скотина не осталась без пойла. Твой покойный муж поговаривал, что необходимо провести от реки канаву для провода воды. Посмотри сама, может, ты найдешь, что это в самом деле необходимо!
- Хорошо, - согласилась Марсова, - возвращаясь с прогулки, я посмотрю!
Затем, взяв сына за руку, она пошла в поле.
Мавра, следя за ее черным силуэтом, резко выделявшемся на золотистом небе, произнесла, ухмыляясь:
- Иди, делай обход! Ты сама себе выкопаешь яму!..
Это происходило в субботу вечером, когда мужики, рано возвратясь с работы, спешили в баню.
Русский народ любит помыться в бане, попариться! Бани и качели - единственные развлечения в деревне, кроме песен и хороводов. В банный день все возвращались раньше с поля: старухи топили баню, вода кипела в котлах, и березовые веники ожидали любителей.
Женщина, назначенная в этот день топить баню, действовала по приказанию Мавры. Она так натопила баню, что никто не решался войти под опасением смерти.
Вся деревня, возбужденная долгим ожиданием, стала роптать. Ведь сначала моются мужчины, потом приходят женщины и пользуются остатками воды и тепла.
Мужчины, несмотря на первенство, были особенно недовольны. Они кучками собирались повсюду: около бани, на площади, везде, где могли собраться два или три человека. Говорилось много, но вяло: русский мужик не словоохотлив.
Вдруг при входе в деревню появилась Елена Марсова. Сын ее шел впереди, неся большой букет полевых цветов.
При виде собравшихся вдове стало не по себе: она знала, что крестьяне ее не любили… Конечно, совесть ее не упрекала ни в чем, но она сильно страдала, видя несправедливость тех, кому она делала только добро.
Елена прошла с достоинством, раскланиваясь по обыкновению направо и налево.
Мужики молча стояли, сняв шапки.
- Мама, - сказал Саша, - вот колодец.
Марсова подошла к срубу.
- Я не замечаю, чтобы здесь сильно обмелело, - проговорила она, - посмотрим другие!
И Елена направилась в другой конец деревни, сопровождаемая любопытными взглядами крестьян.
- Что это она делает? - спрашивали они друг друга.
Таинственный голос раздался из гущи большой толпы женщин:
- Она заколдовывает колодцы!
- Пустяки! - отозвался кто-то.
- Мы это увидим! - произнес угрожающе какой-то мужик.
- Баня готова! - звонко крикнул пробегавший босоногий мальчишка.
Мужики направились к бане и увидели Марсову, мерявшую жердью глубину реки у резервуаров.
Глухой ропот раздался, когда она вынула жердь из мутной воды.
Удивленная, Елена обернулась.
Крестьяне молча следили за ней… Они провожали ее глазами до самого дома ее, и не один из них проворчал сквозь зубы что-то, близко похожее на проклятье.
40
На следующее утро Саша слегка кашлял: вечерняя прогулка утомила его. Сон его был неспокоен, и мать не отходила от него. Но под утро мальчик так крепко уснул, что даже раздававшийся первый удар колокола, призывавшего к обедне, не разбудил его…
Елена решила не ходить в церковь и отпустила всю прислугу кроме одной горничной.
Спустя немного времени ребенок проснулся. Отдых укрепил его, и он весело крикнул матери: "Бонжур!", затем послал воздушный поцелуй портрету отца.
Горничная подошла одеть мальчика.
Марсова подошла к окну. Саша, выпив чашку молока, подошел к матери.
Она глядела на площадь перед церковью, куда скоро должны были выходить молящиеся. Раздался удар колокола, возвещавшего конец службы. Несколько хозяек поспешили домой, а затем и вся толпа собралась на площади.
Это был час свиданий, час разговоров… Крестьяне соседних деревень приезжали в чисто вымытых телегах, лошади были тщательно вычищены, и шерсть, и гривы их в полном порядке.
Елена с сыном внимательно следили за движением пестрой, праздничной толпы. Белые рубахи и красные сарафаны девок, прически баб с вышитыми золотом кокошниками и стеклянными бусами на шее, вся эта смесь ярких цветов блестела на солнце.
Вдруг какая-то баба бросилась в толпу, испуганно крича что-то, чего Елена не могла разобрать. Толпа окружила ее. Затем прибежал мужик, за ним еще один…
- Что с ними, мама? - спросил Саша.
- Не знаю, - ответила мать, - вероятно, что-нибудь случилось.
Шум увеличивался, и враждебные крики, неизвестно к кому относившиеся, раздавались в толпе.
Елена позвала горничную, но та куда-то исчезла.
- Пойдем, мама, посмотрим, что там такое, - весело прыгая, сказал мальчик.
Елена выглянула в окно. Все взоры были обращены на нее, все указывали на нее пальцами. И взгляды, и жесты были угрожающие…
Елена безотчетно заперла окно. Шум и крики тотчас увеличились.
- Что с тобой, мама? - прижимаясь к ней, спросил Саша.
- Мне страшно, - ответила мать, прислушиваясь к шуму, к которому иногда примешивалось ее имя.
А на площади волнение достигло крайних пределов. Началось же все по следующему поводу…
По окончании обедни одна женщина, воротясь домой раньше других, увидела своего новорожденного теленка мертвым около корыта с пойлом. В ужасе баба побежала рассказать об этом своим соседкам.
Почти в то же время один крестьянин заметил свою собаку мертвой на дворе. У другого пала овца…
Вся деревня, полная страха, узнавала эти новости.
Русские крестьяне фаталисты и крайне суеверны. Они подыскивали объяснения, и вдруг послышались слова, сказанные накануне в гуще толпы Морозом:
- Колодцы заколдованы! - шепотом произнес он.
- Заколдованы! Отравлены! - закричали со всех сторон.
И вскоре все уже подхватили хором: "Отравлены!"
Тысячи предположений охватили возбужденную толпу. Они вспомнили, как барыня накануне болтала воду, что-то нашептывая. На глазах всей деревни гуляла она с сыном, который нес травы, и понятно, вредные!
- Отравлены! - крикнул кто-то из толпы. - Это не первая ее попытка! Недавно еще ее сын был болен!
- А барин, умерший скоропостижно? - раздался другой голос.
Это Иван Мороз и его жена еще больше подливали масла в огонь.
Тогда-то Елена и заперла окно, задрожав.
Замкнутость Елены тоже ставили ей в вину: она утром не посмела придти в церковь.
- Это проклятая! Она ночью составляет яды! Недаром у нее виден свет в окне, когда уже солнце встало!
- Она и нас всех погубит! Мы не смеем больше пить, и скот наш подохнет!
При мысли о гибели скота гнев толпы перешел в ярость. Обезумевшая масса народа бросилась к дому Елены.
Крестьяне соседних деревень, где колодцы не пострадали, последовали общему примеру и кричали не меньше других.
- Смерть колдунье! - вдруг выкрикнул кто-то.
- Смерть! Смерть! - загремело со всех сторон, и толпа кинулась к дому Марсовой, никем не охраняемому.
Елена схватила Сашу и заперла его в спальне, а сама стала на пороге, защищая дверь своим хрупким телом.
Но что могла она сделать одна с целой толпой, к тому же настроенной так враждебно и управляемой людьми, смертельно ненавидящими ее и желающими ее гибели!
Все слуги были отпущены Марсовой, и в доме была одна горничная, но и та неизвестно куда исчезла еще при первых криках толпы.
А яростные крики были уже слышны в доме, и вскоре разъяренная толпа ворвалась в комнаты, схватила Елену, с силой оторвав ее от охраняемой ею двери, и потащила ее в баню, где ее решили сжечь, как колдунью.
Елена помертвела от ужаса и почти не понимала того, что происходило вокруг нее: она была близка к помешательству, и только мысленно молила Бога, чтобы Он защитил ее ребенка!
Спасения ждать было неоткуда…
Вдруг загремели колеса, и приехавшая Раиса чуть не на ходу выскочила из коляски.
Окинув беглым взглядом толпу и сразу сообразив все происходящее, Раиса бесстрашно вошла в самую гущу толпы и крикнула громовым голосом:
- Остановитесь, безумцы! Кого вы слушаете? Что с вами стало? Ведь вы же хотите совершить злодейство над невинной женщиной!
- Это она-то невинная?! - загалдела толпа, указывая на смертельно бледную Елену. - Она отравила своего мужа, потом хотела отравить и сына, а теперь той же отравой попортила наши колодцы и скотина пала! Чего же нам щадить ее!
Раиса подняла руку и все сразу замолчали. Тогда она заговорила:
- Вот вы сейчас сказали, что барин умер от того, что его отравила жена, а я вот точно знаю, что барина погубил кто-то другой, и этот другой находится здесь, среди вас! И преступник, совершивший такое злодеяние, старался свалить его на невинную жертву, а вас так опутал, что вы чуть не совершили нового тяжкого греха, погубив свои души!
Притихнувшая было толпа разом заговорила:
- Кто же преступник, кто?!
- Вот кто! - громко крикнула Раиса, протянув руку.
Она указала на Мороза, тщетно пытавшегося скрыться в толпе.
- Мороз!.. - вскрикнули все в один голос.
- Да, Мороз! - отчеканила Раиса. - А вот и свидетели его преступления! Эти двое видели, как он заморозил барина. Правда ли это?
- Клянемся Богом, что это истинная правда! - ответили Василий и Тихон.