Патриарх со всем своим клиром, правители со всеми придворными и народом отправились во Влахерн, где хранилась святая риза Небесной Владычицы.
Разом вселилась в народ уверенность в том, что против земного врага на защиту Византии стали сами силы небесные…
Звон колоколов - уже не набат, а торжественный византийский звон - призывал всех верующих в храмы, откуда они могли присоединиться к торжественному шествию во Влахерн.
Еще в далекие времена во Влахерне, на берегу залива, построен был монастырь. При Льве Великом здесь сооружена была церковь во имя Пресвятой Богородицы, куда и положена была риза Пречистой Девы.
По преданию, эта местность названа была по имени Влахерна, княжившего недалеко от Византии еще до Константина Великого. В царствование Льва Македонянина два брата, Гильвий и Кандид, похитили в доме одной старой галилейской еврейки ризу Богоматери и положили ее с особой торжественностью в специально выстроенной для этого императором церкви.
Теперь в эту церковь и направлялся крестный ход во главе с патриархом.
Торжественное шествие вышло из храма святой Софии.
Впереди, в полном патриаршем облачении, шел Фотий с крестом в руках. За ним следовали придворные с эпархом во главе.
Фотий, высоко подняв голову, не спускал глаз с далеких небес.
Всем казалось, что патриарх что-то видит на небе.
Фотий был наблюдателен. Когда, рассеянно слушая юродивого, он подошел к окну, ему показалось, что на безоблачном горизонте видно какое-то чуть заметное пятнышко. Это сказало ему все… Ведь была осень… Над беспокойным Черным морем наступало время бурь… Всякий опытный мореход, увидев это пятнышко на горизонте, поспешил бы укрыться в удобную гавань… Буря, ужасная буря, которая бывает в это время года в этих местах, должна была разразиться с мгновения на мгновение…
Крестный ход с громкими песнопениями шел к Влахерну…
VI
У загражденного цепями входа в бухту Золотого Рога шла оживленная работа.
Аскольд и Дир вспомнили походы викингов на Лютецию, когда норманнские воины, поставив на колеса свои драхи и распустив паруса, шли по суше, как по морю.
На колеса, по расчетам князей, струги не стоило ставить, и они решили перетащить их вокруг заграждений волоком.
Но Аскольд, несмотря на то, что торопил приготовления и сам распоряжался волоком судов, чувствовал себя смущенным.
Вчерашнее видение не выходило у него из головы.
Этот старик, вдруг появившийся перед ним и заговоривший с ним, его уверенность в чудесной помощи осажденному варягами городу, наконец, самое видение смущали и лишали обычного присутствия духа киевского князя.
Он рассказал про него Диру, но тот в ответ только пожал плечами.
- Ты слишком тоскуешь по своей Зое, - сказал он ему. - Тебе просто померещилось, вот и все!
- Но уверяю тебя, что я видел это своими глазами…
- Тебе померещилось. Что может спасти Византию! Ничто! Никакая сила! Прежде чем наступит закат, она будет в наших руках…
- Но что означает этот заунывный звон? - спросил Аскольд.
- Это христиане, - засмеялся Руар, - по своему обычаю готовятся к смерти, молясь своему Богу.
- Чувствуют, что никто не спасет их!..
- А их Бог?
- Бог христиан не спасал от нас ни франков, ни саксов, ни пиктов… Он отвернулся от них…
- Все-таки Он велик и могуществен…
- Пусть Он докажет нам это!
- Как?
- А вот пусть спасет Византию! - надменно сказал Руар.
В это время с моря задул шквалистый ветер. Все взглянули на небо. Оно совершенно изменило свой цвет. Прежней синевы как не бывало. Горизонт грозно потемнел. Мрачная, грозная туча, со свинцовым отливом, надвигалась на Византию.
- Пожалуй, будет буря, - спокойно проговорил Руар, - хорошо, что она застает нас здесь, а не в море…
- Да, - согласился с ним Дир, - жаль, что мы не переволокли всех наших стругов, здесь бы им было совсем спокойно…
- Все равно: буря теперь нам не страшна, - сказал Руар.
- Ты думаешь?
- Уверен! Разве мы не в гавани… Посмотри, как усердно работают наши…
Варяги, не обращая внимания на надвигавшуюся бурю, продолжали свое дело… Струг за стругом вытаскивали они на берег и тащили по укатанной дороге к спуску по другую сторону заграждений… Число судов в заливе все увеличивалось..
Варяги так были уверены в своей удаче, что не обращали внимания на то, что делается в осажденном городе.
А между тем во Влахерне весь Константинополь от млада до велика молился пред вратами Богородичной церкви.
Патриарх на глазах всего собравшегося народа, с подобающими песнопениями, вынул из сокровищницы святую ризу. Возложив на голову, патриарх вышел из храма при громком пении хвалебного гимна.
Весь народ, как один человек, пал на колени, лишь только из дверей храма показалось патриаршее шествие.
- Владычица Пресвятая, заступи, спаси и помилуй нас! - взывал народ, с надеждой и умилением обращая взор свой к ветхой одежде, лежавшей на главе патриарха.
А тот твердыми шагами шёл к берегу Золотого Рога. Лицо его, обыкновенно бесстрастное, теперь сияло вдохновенным восторгом. Фотий уверенно шел к воде.
Вот он и все духовенство уже на берегу.
Народ замер в томительном ожидании. Слышны были только отдаленный свист ветра да клокотание воли…
Патриарх снял со своей головы драгоценную одежду, осенил себя крестным знамением и поцеловал край ее.
- Владычица небесная! - громко, во весь голос, произнес он, так что его далеко было слышно среди наступившей тишины. - Владычица небесная! Ты - наше убежище, Ты - наша сила, на Тебя уповаем мы!.. Пречистая, покровом своим огради, спаси и помилуй нас!
- Помилуй нас! - как эхо, повторил за патриархом весь народ.
Раздалось торжественное пение хвалебного гимна Богородице.
Настало мгновение, когда всё на берегу замерли…
Все видели, как Фотий опустил драгоценную одежду на волны Пропондиты.
И как раз в это время совсем близко на волнах залива забелели косые паруса варяжских стругов…
Неужели город святого Константина погибнет?..
Патриарх еще раз опустил святую одежду, и вдруг все в ужасе заметили, как померк дневной свет. Грозная туча покрыла все. Небо потемнело. Среди дня наступила ночь.
Вдруг все стихло. Это была зловещая тишина, длившаяся не дольше мгновения. Налетел с ужасающей силой шквал, другой, третий, залив заревел, засверкала молния… Началась буря, какой не помнили даже старожилы… Легкие варяжские струги, как щепки, подхватывал ветер, кружил в воздухе, бросал на волны, выбрасывал их затем на прибрежные скалы. Среди воя бури, рева ветра слышен был треск разбивавшегося о камни дерева, крики погибающих и торжественное пение ликовавшего народа: - Тебе, Военоначальнице славной, - победная песнь: Ты избавляешь нас от ужасного врага…
Часть пятая
Затихшая гроза
I
Страшная, небывалая по силе буря грохотала, круша и разметывая все, что попадалось на ее пути.
Среди внезапно наступившей тьмы сверкали зигзагами, как огненные змеи, бесчисленные молнии. Раскаты грома оглушали людей.
Было нечто ужасное, несокрушимое в этом, подавлявшем своим величием, страшном явлении природы. Весь Константинополь видел в нем чудо Пресвятой Девы и, хотя буря ревела и бесновалась, все застыли на берегу. Никто не уходил, несмотря на то, что опасность грозила, как константинопольцам, так и несчастным варягам.
Об опасности никто не думал, только восторг наполнял сердца…
То, что творилось в проливе, трудно описать. Когда началась буря, большинство людей было на судах. Славяне, которых среди варягов было большинство, мало были знакомы с морем. Для них эта маленькая тучка на горизонте ничего не значила. Норманны тоже не обратили на нее никакого внимания. Они были так беспечны, что не позаботились даже укрыть свои легкие струги у берега, и налетевший шторм застал их совершенно врасплох. Буря разразилась совершенно неожиданно для варягов. Они слышали рев, видели громадные надвигавшиеся на них валы, чувствовали, что какая-то страшная, неведомая, непреодолимая сила поднимает струги, кидает на прибрежные камни…
Крики отчаяния, проклятия, стоны смешивались с ревом бури.
Константинополь торжествовал.
Всё чувствовали, что опасность теперь миновала…
Патриарх с драгоценной одеждой Пресвятой Девы, духовенство и двор поспешили удалиться во Влахернский храм в самом начале бури.
Во Влахернском храме пережидал бурю Фотий. Эпарх и Василий Македонянин были с ним.
- Святейший! - с восторгом воскликнул Македонянин, обращаясь к Фотию, - это чудо!
- Ты сам это видишь, Василий! - отвечал, кротко улыбаясь, патриарх.
Богослужение длилось до тех пор, пока не начала утихать буря. Снова прояснился небосвод, засияло солнце, залив успокаивался…
- Василий! - сказал Фотий Македонянину, когда рев бури стих, - наша радость безмерна, мы спасены, но не забудем и о друзьях наших, переживающих ужасные мгновения…
- О ком ты говоришь, святейший? - спросил Василий.
- Вспомни Вардаса, он ничего еще не знает о чудесном событии…
- Прости, великий! В волнении я действительно позабыл о нем…
- Так поспеши же к нему и принеси ему это радостное известие…
Вардас действительно ничего не знал о происходившем в эти часы. Он жалобно звал своих людей, врача - никто не откликался на зов больного. Старик прислушивался к реву бури, к грохоту рушившихся построек и приписывал весь этот шум неистовству ворвавшихся в город варягов, ожидая с минуты на минуту их появления.
Мучительные страшные мгновения переживал этот человек. Вардас удивлялся только тому, что окна его палаты не озарены пламенем. Он знал, что варвары при нападении поджигают занятые ими города.
Вдруг раздался шум поспешных шагов.
"Варяги… конец!.." - подумал он и закрыл глаза.
Но вместо страшных варваров в покой старого правителя вбежал Василий, только что вернувшийся из Влахернского храма.
Македонянин был бледен и взволнован.
- Вардас, Вардас! - громко кричал он, - слышишь ли ты меня? Чудо! Чудо!
Услышав знакомый голос, старик открыл глаза.
- Это ты, Василий! - произнес он, - мне казалось, что я уже умер. О каком чуде ты сообщаешь мне?
- Пресвятая Дева спасла Константинополь: страшной бурей, рев которой ты слышишь, суда варваров разбиты, опасности более нет.
- Слава Владычице! - прошептал Вардас. - Но расскажи мне, Василий, все подробно. Я ведь ничего не знаю…
Македонянин рассказал все, что ему было известно.
II
Аскольд и Дир только чудом спаслись от гибели во время постигшего их войско несчастья.
Они находились на суше в то время, когда началась буря. Это их и спасло. Аскольд внезапным порывом ветра был так брошен о землю, что лишился чувств. Заметив это, Дир кинулся ему на помощь, но новый шквал сбил и его. В это время несколько дружинников, забывая об опасности, кинулись на помощь к своим князьям и оттащили их с открытого берега в более защищенное место.
Когда буря стала стихать, едва пришедшие в себя варяги с удивлением увидали странного, одетого в лохмотья человека, бегавшего среди них без всякого страха.
Те из них, которые знали византийское наречие, разобрали слова:
- Велик Бог во святой Троице! Разумейте, грешники! Нет конца Его силе, могуществу, крепости! В морских пучинах потопил Он сонмище нечестивых и теперь на варварах, явившихся ко святому городу, Он доказал свою силу… Слава Ему Единому, Великому, Предвечному…
Этот бесстрашный человек, был юродивый Андрей.
- Слава Тебе, показавшему нам свет! - выкрикивал он, захлебываясь словами. - Слава отныне и во веки веков! Только слепой не увидит совершенного Тобою чуда, только немой не возвестит о нем, только глухой не услышит про него. Слава, слава Тебе, Предвечному! Смотрите, язычники, изумляйтесь и трепещите: Божье видение, божественное чудо свершилось пред вами. Бог явился вам в реве бури, в вихре, в громе, в молнии… Изумляйтесь, и да озарит вас и сердца ваши свет христианской истины…
Прославляя Бога, Андрей остановился пред князьями и восторженно заговорил:
- Вот вождь, чье сердце уже озарено вечным светом!
Божественная Дева явилась ему. Она удостоила его счастья лицезреть Ее и милость Ее над ним.
Дир, заподозривший, что старик задумал недоброе, замахнулся на него мечом.
- Пошел, безумный старик, прочь! - гневно закричал он.
Андрей дико засмеялся в ответ.
- Мечом грозишь? Мечом? - исступленно заговорил он. - А что твой меч! Вот - меч! - поднял он перед Диром крест, который держал в руке. - Он поражает без боли. Это - меч христиан! Им мы победили тьму!
Аскольд в это время пришел в себя и открыл глаза. Взгляд его упал на юродивого. Князь узнал его.
- Этот старик! Этот ужасный вещий старик! - закричал он.
- Успокойся! - Дир помог ему сесть. - О каком старике ты говоришь?
- Вчера… Видение!..
- Ах, да! Ты говорил… Нас постигла беда… Какая буря!
- Это Бог христиан послал на нас.
- Все благоприятствовало нашему походу, и вот теперь, когда мы уже в самой Византии, все рухнуло…
Аскольд с трудом поднялся на ноги.
Братья, поддерживая друг друга, побрели вдоль берега. Везде видны были следы бури.
Лежали разбитые струги и обезображенные ударами о скалы тела.
Увидев своих князей, сходились к ним шатавшиеся от усталости измученные люди.
- Все пропало, княже! - говорили они. - Все погибло! Будь проклята эта буря!
- Немедленно собрать всех наших! - приказал Аскольд. - Где Руар, где Ингвар?
- Увы, княже, на наших глазах они были унесены вместе со стругами…
Аскольд в глубокой печали опустил голову.
- Это Бог христиан!.. - в третий раз прошептал он. - Руар, Ингвар, Стемид, Ингелот больше других настаивали на этом походе!
Звуки княжьего рога созывали оставшихся в живых к князю.
С великой грустью увидали Аскольд и Дир, что от их десятитысячной дружины уцелели лишь жалкие остатки… Из двухсот стругов, ушедших из Киева, осталось не более полусотни…
- Велик Бог христиан! - раздался за их спинами чей-то голос.
Они быстро обернулись. Там стоял Андрей.
- Велик Бог христиан! - повторил он.
Уныние и ужас овладели киевскими князьями. Аскольд и Дир были так поражены всем случившимся, что оставили теперь всякие помышления о нападении на чудесно спасенный Константинополь.
Аскольд даже о клятве своей, данной Всеславу, забыл.
Душа его была смятена. Ведь он и раньше слышал о могуществе Бога христиан, а тут на его глазах этот Бог совершил явное чудо…
В чудесной помощи, оказанной Византии свыше, ни Аскольд, ни Дир не сомневались…
Сердца их были полны благоговейного трепета.
Ко всему этому сумасшедший старик - так называли юродивого Андрея князья - ни на шаг не отступал от Аскольда.
- Видел ты чудо? - кричал он, следуя за ним по пятам. - Убедился ли ты, что велик наш Бог?
- Да, видел и убедился…
- Обратись к нему, уверуй в Него!..
- Он не примет меня: я шел против Него…
- Милостив Он! Нет грешника, который бы по истинному раскаянию прощен Им не был.
Сам не сознавая почему, Аскольд жадно прислушивался к этим словам. В сердце его как будто что-то перевернулось. Он был уже не прежним суровым норманном. Это был совсем другой человек, с другим новым чувством, с другим сердцем, с другой новой верой, с другими совершенно новыми воззрениями…
Прислушивался к словам Андрея и Дир. Он был так же впечатлителен, как и Аскольд, только моложе его и потому меньше вникал в сущность вещей и событий. Но явное чудо небес, спасшее Константинополь, произвело на него неизгладимое впечатление.
К тому же князья узнали, что предшествовало началу бури, что буря началась, лишь только опущена была на воды залива христианская святыня - одежда Святой Матери христианского Бога. Услышав рассказ о погружении ризы Пресвятой Богородицы, они верили в совершившееся чудо.
- Сами небеса за Византию! Нам ли бороться с ней? - говорил Аскольд.
- Да, ты прав, брат! - соглашался Дир. - Мы храбры с людьми, но борьба с незримыми силами не для нас.
- Мы видели, что Бог христиан всесилен: не людям бороться с Ним!
И опять перед ними появился Андрей.
- Обратитесь к Богу невидимому! Просветите сердца ваши! - говорил он.
- Что нужно сделать для этого? - спрашивал Аскольд.
- Креститесь от воды.
- Это значит мы должны навсегда отказаться от всего прежнего?
- Вы тогда перемените кромешную тьму на вечный свет!
- Но мы прежде всего должны познать веру твоего народа.
- Она проста!
- Но чего она требует от людей?
Только того, чтобы они Бога и своего ближнего любили, как самих себя.
- И только?
- Разве этого мало! Прощение врагу, любовь к брату, кто бы он ни был, правда во всем - это такие великие победы над собой, что не всякий способен на них.
Такие разговоры велись часто, и под влиянием их все более и более смягчались сердца норманнов.
- Знаешь ли, брат? - сказал однажды своему другу Аскольд. - Чувствуется мне, что судьба не даром привела нас сюда. Судьба хотела показать нам все величие христианства… Помнишь ли, мы еще с Рюриком слышали про Него в плену от Его жреца, после того как наш Рюрик был побежден видом креста… Да и там невидимый Бог христиан победил нас… Победил Он и здесь… Явно победил…
- Ты прав!.. Его победа очевидна…
- Под Византией теперь нам делать нечего… Если Бог христиан оградил этот город от тьмы храбрецов, то неужели Он не спасет его и во второй раз от остатков нашей дружины?
- Ты прав, брат!
- Я думаю, так неужели мы уйдем, не узнав, что это за Всемогущее Существо, повелевающее стихиями? Нет! Мы непременно должны узнать это учение и, кто знает, может быть, мы и сами обратимся к Богу византийцев, познав Его.
- Но как это сделать?..
- Мы пошлем послов в Византию, объявим, что не хотим войны, а просим мира. Мы осмотрим их храмы и потом позовем жрецов христианского Бога к себе на Днепр: пусть и нам, как византийцам, помогает Этот Всемогущий Бог!
Братья решили отправить к императору послов с мирными предложениями.
III
Хотя в Константинополе все ликовали победу, Вардас, Фотий и Василий понимали, что дело еще не подошло к концу.
- Невозможно быть спокойным, пока варвары остаются здесь! - говорил Вардас. - Кто знает, что будет завтра? Варвары напуганы бурей, а позабудут о ней и нападут на нас…
Вардас был прав.
Варягов Все-Таки оставалось довольно, чтобы попытаться захватить беззащитный город. К тому же уже прошло несколько дней после того, как буря разметала их суда, а они, как будто бы чего-то Дожидаясь, не думали уходить от стен Константинополя.
В это время вернулся в Византию с частью войск, бывших на границе Персии, сам Порфирогенет.
Впрочем, возвращение императора не меняло положения дел. Варяго-россы по-прежнему были страшны Византии.
В становище варягов посланы были разведчики, которые, вернувшись в Константинополь, рассказали, что киевские князья собираются послать посольство к императору Михаилу.