- Они чувствуют себя достаточно сильными! - воскликнул Вардас, когда узнал об этом. - Чудо не произвело на них впечатления.
- Так что же мы должны предпринять по твоему мнению? - спросил у больного правителя Василий Македонянин.
- Прежде всего обезопасить Константинополь от нового нападения, потому что нового чуда вряд ли можно ожидать, даже со стороны так очевидно милостивых к нам небес, - заметил Вардас.
- Ты прав! - воскликнул Василий. - Теперь варяги будут осторожнее и, заметив приближение новой бури, постараются укрыться сами и укрыть свои суда. Но что же нам делать с этими варварами?
- Прежде всего попробовать откупиться от них.
- Но это позор для Византии…
- Э! Что там позор! Лучше дать им немного золота добровольно, чем они сами придут и возьмут его силой…
- Но все-таки, по моему мнению, следует узнать, что они хотят передать нам через своих послов.
Василий Македонянин вскоре узнал это.
Однажды при посещении форума внимание Василия было привлечено громкими радостными восклицаниями толпы, слушавшей кого-то.
Македонянин поспешил, как и всегда, пробраться поближе к рассказчику и сразу узнал в нем хорошо ему теперь известного юродивого Андрея.
- Что говорит Беалос? - спросил Василий у своего соседа.
- Беалос рассказывает о новом чуде, совершенном Пресвятой Богородицей.
- О каком чуде?
- Он часто бывает в становище варваров и вот теперь рассказывает, что сердца их вождей смягчились после той ужасной бури и оба они готовы воспринять свет истины.
- Вот как! - удивился Македонянин.
Он стал внимательно прислушиваться к словам юродивого Андрея.
- Спасение града святого Константина, - хрипло выкрикивал юродивый, - Всемогущий Господь избрал средством, чтобы просвятить сердца, погрязшие во мраке невежества. Аскольд и Дир поражены были этой чудесной бурей. Они чувствуют Бога и посылают к императору своих людей за разрешением познать тайну Всемогущего Божества. Разве это не новое чудо Пресвятой Богородицы?
- Откуда ты это знаешь, Андрей? - спросил Василий Македонянин.
- Это ты, Македонянин? - воскликнул юродивый, обрадованный появлением правителя. - Пойди и возвести императору и патриарху о том, что ты здесь слышал. Сам Бог привел тебя сюда… Сердца варваров смягчились… Если они просветятся светом истины, то и вся их страна примет христианскую веру… а это будет третьим чудом Пресвятой Владычицы Небесной!
Когда в толпе узнали Василия, раздались радостные крики. Все почтительно расступались перед ним, когда он, взяв под руку юродивого старика и приветливо отвечая на поклоны и приветствия, отправился вместе с ним к императорскому дворцу.
- Вот, великолепный, - вводя Андрея в покои Вардаса, проговорил он, - этот уже известный тебе человек говорит чудные вещи. Он рассказывает, что варяги, придя на Византию врагами, уйдут от нее покорными ей детьми.
- Я этого ждал, - с просветлевшей улыбкой отозвался Вардас, - это для их простых детских сердец должно быть прямым последствием совершившегося чуда. Бог хранит нас! Расскажи мне, Божий человек, что ты видел и слышал во вражеском стане?
Андрей рассказал Вардасу обо всем, чему он был свидетелем в стане пришельцев.
В это время в палаты Вардаса прибыл и Фотий.
Андрей приветствовал его земным поклоном и принял его благословение.
Фотий с не меньшим вниманием, чем Вардас, выслушал рассказ юродивого.
- Да, милость Божия над нами! - произнес он, когда Андрей умолк. - Через этих князей и все жители этой страны соединятся с нами.
- И тогда уже над Византией не будет грозы с берегов Днепра!
- Напротив, ее имя будет славно среди варварского народа, - поддержал Василий, - кто знает, может быть, все эти страны признают власть нашего императора…
- Вряд ли! - перебил его Вардас. - Они этого не сделают, но с нас довольно и того, что, став нам единоверными, они прекратят свои нападения на нас. Нам следует не отталкивать их, а встретить с лаской и почетом, поразить их нашим великолепием, показать им наши храмы и еще раз убедить, что сами силы небесные за Византию и народ византийский…
Между тем Аскольд и Дир старались приготовить свои дружины к предстоящему появлению в Константинополе.
Пока они еще не посылали к правителям Византии предложения начать мирные переговоры. День за днем они откладывали свое решение.
Так было до тех пор, пока к ним не явился Андрей.
- Чего вы медлите! - заговорил он. - Или сердца ваши черствы так, что не воспринимают истины?
- Как мы можем идти? - воскликнул Дир. - Нас будут считать врагами!
- Не бойтесь этого! Бог христиан повелевает любить врагов… Идите с миром и просветитесь истиною…
- Хоть бы позвали нас, а то идти незваным непрошеным! - сказал Дир.
- Суета мира влечет вас! Когда вы голодны, дожидаетесь ли вы зова? Теперь голодна душа ваша… Утолите голод ее". Поспешите познать истину… Смиритесь духом и поспешите в храм Бога живого.
- Что же, - сказал Дир, - мы пошлем просьбу пустить нас не как врагов… Может быть, нас и допустят…
- Скорее сделайте это, - убеждал их Андрей, - время идет… Торопитесь!
Аскольд и Дир наконец приняли решение.
Когда киевские князья прислали спросить, будут ли они допущены в Константинополь, их посланные были обласканы, щедро одарены и отпущены не только с разрешением, но с приглашением к киевским князьям посетить столицу Византии…
Совсем не так, как предполагали, вступали Аскольд и Дир в царственный город.
Путь их не освещался заревом пожаров, не слышно было ни стонов, ни криков умирающих, дружинники сопровождали их. Вместо победного их шествие походило на покаянное.
Правители Константинополя, как бы то ни было, все еще побаивались своих полудиких гостей, так еще недавно бывших врагами. Всего только один струг был впущен в Золотой Рог. Кроме того, по условию, все гости должны были явиться без вооружения. Струг их со всех сторон окружали суда с воинами императорской гвардии. Впрочем, Аскольда и Дира убедили, что со стороны императора это является знаком Особенного к ним почета.
Когда струг прибыл к роскошно убранной пристани, князья были встречены Василием Македонянином и духовенством дворцовой церкви святых Апостолов.
- Добро пожаловать, дорогие гости, - приветствовал их Василий, - шли вы на нас с мечом и смертью, но Заступник наш всесильный помог нам, и вот мы, не питая к вам зла, готовимся принять вас, как добрых друзей.
Он поклонился князьям. Те, в свою очередь, отвечали ему низким поклоном.
- Ратное счастье изменчиво, - отвечал Василию Аскольд, - сегодня победил ваш Бог, завтра победим мы.
- Не говори так, вождь! Когда ты в наших храмах увидишь все величие нашего Бога, ты поймешь все безумие твоих слов… Не вам бороться с Ним! Но не будем теперь говорить об этом, пойдем! Наш всемилостивейший император Михаил желает видеть вас.
Он стал между назваными братьями и пошел ко входу в императорский дворец.
С нескрываемым любопытством смотрели варяги на все вокруг. Великолепные, богато украшенные дворцы, сверкающие позолотой куполов храмы, великолепие одежды на встречавших их придворных - все это поражало их.
Но вот они во дворце…
Михаил Порфирогенет встретил киевских князей сидя на высоком троне. Он весь сверкал золотом и драгоценными каменьями.
Когда Василий ввел князей, их поразила вся эта никогда не виданная ими роскошь. Поразила до того, что оба эти простодушные сыны угрюмых фиордов растерялись, как малые дети. Они забыли даже о своем достоинстве.
Оба князя, не отдавая себе отчета, что они делают, в немом изумлении упали перед императором на колени.
При византийском дворе только ослепляли послов блеском императорской особы, но дать возможность приглядеться к императору не входило в планы византийских хитрецов… Они рассчитывали только на первое впечатление, и в отношении тех народов, которые считались варварскими, этот расчет оправдывался…
Трон с императором был мгновенно скрыт от Аскольда и Дира. Василий, наклонясь к Аскольду, прошептал:
- Вы, вожди, удостоились зрить царя земного, теперь удостоитесь видеть храмы Царя небесного.
Варяги с не меньшей торжественностью были уведены из императорского дворца в храм святой Софии.
То, что они увидели там, навсегда осталось потом в их памяти.
- Велик Бог христианский! - воскликнул Аскольд, пораженный всем увиденным.
- Велик! - как эхо, повторили за ним варяги.
А когда откуда-то с выси храма запел незримый хор, не удержался и Дир…
- Так поют только в Валгалле! - в сладком восторге проговорил он.
Потрясенные вышли князья и их спутники из храма святой Софии. Благоговейный восторг овладел всеми.
- Теперь, славные витязи, - услышали они вкрадчивый голос Василия, - после того как вы вкусили пищу духовную, прошу вас в покои императора, где вы найдете пищу для вашего тела.
- Можно ли думать о пире после всего виденного нами здесь! - воскликнул Аскольд.
- Что ты хочешь сказать, витязь?
- Но я боюсь осуждения вашего… Мы, норманны, умеем говорить только то, что думаем!
- Наш Бог запрещает нам осуждение… Он заповедовал нам любовь даже ко врагу.
- Даже ко врагу? - задумчиво проговорил князь. - В наш Один и славянский Перун всегда говорят только о суровой мести.
- Они не боги… Но что ты хотел сказать?
- Я скажу только, что я понял теперь причину этой страшной бури, сокрушившей нас. Нет сомнения, Бог, Которому вы служите, заступился за вас. До сих пор я в этом сомневался, но теперь я верую этому.
- И веруй! Благо тебе будет! После я дам тебе возможность беседовать с первосвященником нашего Бога, и ты из его уст услышишь то, чего жаждет душа твоя.
Князей снова повели во дворец.
Там в одном из самых больших покоев был приготовлен для угощения уставленный самыми утонченными яствами стол.
Перед тем как с таким торжеством и пышностью принять варягов, во дворце состоялось тайное совещание.
На нем некоторыми из придворных был поднят вопрос о том, не лучше ли разом избавиться от варяжских вождей, прибегнуть к излюбленному византийскому средству - яду.
Против этого горячо восстал Вардас, патриарх Фотий и Василий Македонянин.
- Эти люди и так нам не страшны, - говорили они, - а возвратясь на родину, они принесут весть о чуде, и Византия приобретет в них верных слуг, а не врагов, какими они были нам досель.
Мнение это восторжествовало, и князья не были отравлены.
Когда обед был закончен, Василий пригласил князей к себе в палаты.
- Вы встретитесь там кое с кем, и эта встреча доставит вам большую радость, - сказал он.
Проведя князей к себе, Василий оставил их, а сам удалился. Потом в дверях показался Изок.
Князья кинулись к вошедшему.
- Мы думали, что ты погиб! - говорили они, обнимая юношу.
- Нет, византийцы пощадили меня… Этим я обязан Василию.
- Какому?
- Вы его видели… Василий, это тот, который привел вас сюда.
- Не мне ты обязан, юноша, - послышался голос Македонянина, - а самому себе, своему честному сердцу. Зная, что тебя здесь ждет смерть, ты все-таки не решился изменить своей клятве и возвратился, как обещал, обратно… А вы, князья, примите его теперь в свои объятья… Во всем этом действительно виден перст Божий… Смиритесь же перед Ним и уверуйте в Него… Он будет помогать, как помогает Византии…
- Верую! - прошептал чуть слышно Аскольд.
VI
Тотчас же весь этот разговор стал известен Вардасу и патриарху.
- Да, судьбы Божьи неисповедимы! - сказал патриарх Фотий. - Но я вижу еще дальше. Вам известно, что образовались два славянских государства: одно на севере, на озере, которое называется Ильмень, другое - на Днепре. Северные варяго-россы грубы, нрав их неукротим и борьба с ними очень трудна. Их и чудо, подобное совершившемуся на наших глазах, не устрашило бы… Но теперь и они для нас безопасны. Если между Византией и киевскими варягами установится прочная связь, то нам нечего бояться северных. Киевские варяго-россы не допустят своих ильменских соплеменников до нас.
- Ты прав, блаженный! - воскликнул Василий. - Киев прочно будет связан с нами.
- Если только они примут крещение по обрядам нашей церкви.
- Они примут!
- Тем лучше для них.
Патриарх с минуту помолчал, потом заговорил снова:
- Тогда ты действуй в этом направлении, но прежде всего я хочу видеть обоих вождей варваров. Я хочу знать насколько их сердца приготовлены для принятия света и истины…
Свидание с патриархом было подготовлено вскоре Василием.
Когда князья введены были к Фотию, то патриарх был окружен такой пышностью и великолепием, что простодушные норманны поверглись перед ним ниц.
- Встаньте, - сказал им Фотий, - поклоняйтесь Единому Богу, я же недостойный и смиренный служитель Его на земле… Призвал я вас, чтобы говорить с вами. Слышал я уже от многих теперь, что смягчились сердца ваши и желаете вы познать истинную веру в Бога живого… Отвечайте, правда ли это?
- Правда! - твердо отвечал Аскольд.
- Вы радуете меня, и на небесах радость… Посмотрите на небо, которое вело вас к истине: ты, витязь, - обратился патриарх к Аскольду, - был в горе, тоске и отчаянии, ты поддался им и поднял меч на святой город, но небо показало вам свою силу, разметав вас по морским пучинам. Не затем ли оно привело вас сюда к святому городу, чтобы просветить и вразумить вас? И не свершилось ли это? Правду ли я говорю? Отвечайте!
Оба князя ответили утвердительно.
- Я рад тому, что вы сами сознаете это! - продолжал патриарх. - Но если вы познаете истину, то должны утвердиться в ней крещением… Вместе с этим вы должны забыть все ваше прошлое, вы должны вновь родиться и стать другими людьми. Вы должны возлюбить другого, как самого себя, забыть про битвы, про войны и быть готовыми лучше самим умереть, чем пролить кровь брата вашего.
Голос Фотия звучал с необыкновенной торжественностью.
- Отвечайте! Готовы ли креститься вы? - строго спросил патриарх.
- Готовы! - в один голос отвечали князья.
- И не отступите от этого решения?
- Нет!
- Тогда примите мое благословение, и вы будете скоро причтены к Христову стаду, заблудшими овцами которого вы были досель.
Он встал со своего трона и благословил склонившихся перед ним киевских князей.
Но Вардас не намеревался ограничиться одним только крещением киевских князей.
Хотя он видел, что и тот, и другой совершенно изменились под влиянием патриарха, ежедневно наставлявшего их в правилах христианской веры, старый хитрец задумал еще прочнее приковать к Византии обоих ее недавних врагов, приставив к ним преданных людей и людей таких, которые могли бы приобрести на Аскольда и Дира безграничное влияние.
- Когда мне удастся это, я наконец успокоюсь! - говорил он Македонянину.
- Но, несравненный, прости моему неразумию, - недоумевал тот, - я не вижу, как это можно устроить.
Вардас с хитрой улыбкой посмотрел на своего любимца.
- А как бы ты думал, Василий? - спросил он.
- Я уже сказал, что ум мой не находит средства…
- Додумай!
Македонянин пожал плечами.
Право не знаю. Таким человеком мог бы явиться друг, но для того, чтобы завязались узы дружбы, пребывание варваров слишком кратковременно. Кроме же друга, вряд ли кто мог бы иметь на них влияние…
- Так, так! Ты, мой Василий, на верной дороге, - закивал Вардас головой, - ты совершенно справедливо говоришь, что только друг мог бы сдерживать варваров.
- Но где же взять его? Ведь в дружбу войти нельзя насильно или против воли.
- Справедливо, но это касается мужчины, а что ты скажешь о женской дружбе?
Василий улыбнулся.
- Я начинаю понимать тебя, великий! Ты хочешь…
- Женить варваров на наших девушках! - закончил за него Вардас. - Это будут самые прочные цепи, которые прикуют их к престолу нашего Порфирогенета.
- Мудрейший, ты прав, как и всегда, - воскликнул Македонянин, - твой ум всеобъемлющ, и я могу только преклониться перед ним… Ты прав! Ничего прочнее таких цепей не может быть. Но, признаюсь, я опасаюсь одного…
- Чего?
- Будь милостив и выслушай меня, хотя я заранее уверен, что ты найдешь средства избежать затруднений.
- Говори, говори!
- Я боюсь, найдется ли в Византии женщина, которая решилась бы стать женой варвара?
Вардас улыбнулся.
- Ты думаешь, что это будет трудно?
- Да, мудрейший!
- Действительно, это могло бы быть большим для нас затруднением, - заговорил цезарь, - но при желании, я думаю, все возможно… Неужели во всей Византии не найдется девушки, которая решилась бы пожертвовать собой ради пользы своего отечества… Если не найдется женщины, настолько любящей родину, чтобы принести ради этой любви жертву, то Византия может купить ее… Что ты думаешь об этом, Василий?
- Я согласен, что все возможно при желании, но мне приходит в голову еще одно затруднение.
- Какое?
- Как заставить варваров вступить в брак? Ведь насилия тут быть не может. Должна быть любовь, против воли полюбить никого не заставишь… Варвары же не будут рассчитывать, что им выгодно, а что нет. Для них брак по расчету: не существует, они недостаточно просвещены для этого…
Вардас улыбнулся. Очевидно, у него уже был готов ответ.
- Ты как будто бы прав, Василий, - начал он, - в самом деле варвары недостаточно просвещены, чтобы рассчитывать выгоды брачного союза и вступать в него без сердечного влечения, но ты только что подтвердил мои слова, что при желании все возможно. Так?
- Да, я это сказал, мудрейший.
- Так я уверен, что эти слова останутся справедливыми и в этом случае.
- Но как?
- Погоди. Ты говоришь, что у Аскольда была подругой матрона Зоя?
- Да.
- Я ее помню… Помню, как она отправилась в Херсонес и была захвачена варварами. Ты же мне сообщил, что Аскольд очень любил ее?
- Да, ее гибель вызвала этот набег, так счастливо закончившийся для нас благодаря чуду.
- Вот я и думаю: неужели во всей Византии не найдется женщины похожей на эту несчастную Зою?
- Мудрейший! - вскочил со своего места Македонянин. - Тебе нужно только удивляться. Ты велик во всем… Как все теперь ясно, как все складывается хорошо для нас… Ведь я знаю такую девушку, я видал ее здесь, во дворце, и был поражен ее сходством с Зоей.
- Вот видишь! Кто же она?
- Ее зовут Ириной. Это кроткое, милое существо, покорное старшим. Я не думаю, что с ее стороны мы встретим сопротивление нашим планам…
- Ты все-таки узнай и доложи мне… А теперь иди! Недуг телесный ослабил меня, и я должен отдаться покою…
Василий вышел. Он сам прекрасно понимал, что женитьба на византийке свяжет киевских князей гораздо прочнее, чем все договоры, заключенные с ними.
Он немедленно начал приводить план Вардаса в исполнение и прежде всего посетил отца Ирины.
Когда он услышал, с чем явился к нему Василий, то пришел в восторг. Дочь его становилась княгиней могущественной страны, и, кроме того, он мог надеяться, что эта услуга Ирины не будет забыта, пока в силе Вардас и Македонянин и есть надежда на повышение…