Свернув через квартал на широкий Липовый мост, юноша оказался в той части города, которая была ему очень хорошо знакома - в бедных Медных кварталах. Они так назывались потому, что их жители почти никогда не видели серебра и золота - медные монеты были их постоянными спутниками, даже пределом их мечтаний.
Почти каждый свободный от боев и тренировок у папаши Влоба день Пек проделывал этот путь. И все бегом - по-другому он, казалось, не мог передвигаться. Конечной точкой путешествия юноши был небольшой старенький домик в глубине такого же старого, заброшенного сада, в конце Тихой улицы.
Открыв покосившуюся калитку и пробежав по тропке к крыльцу, Пек опустил свои ноши на ступени, осторожно постучал в низкую, дощатую дверь.
- Иду-иду, мальчик мой, - сразу же отозвались из домика - там, судя по всему, юношу ждали.
Послышались шаркающие шаги старого человека, и Пеку открыли. На пороге стоял, укутанный в клетчатое одеяло, мастер Герман.
- Вот и я! - звонко объявил, обнимая старика, юноша. - Я и ваш завтрак! - и, схватив сумки, корзину и бутылки, запрыгнул в дом.
Герман, улыбаясь, закрыл дверь на крючок и последовал в кухню, за резвым Пеком. Тот уже хозяйничал у небольшого стола. Первым делом достал из корзины и освободил от полотенца горшок, открыл его, и по дому тут же расползлись приятные запахи гречневой каши с курятиной. Затем Пек расставил глиняные тарелки и кружки, нарезал хлеба, покрошил в деревянную миску помидоров и салата, все перемешал, посолил, заправил растительным маслом. Последним делом было выдвинуть на центр стола блюдо с фруктами.
- Готово, мастер, прошу за стол - будем завтракать, - улыбаясь, объявил Пек. - А вино - потом, после занятий, чтоб расслабиться.
- Спасибо, мой лорд, - отозвался Герман.
- Мастер, вы опять? - укоризненно заметил юноша. - Забудьте про Мелина - помните о Пеке. Он того стоит.
Герман то ли виновато, то ли несогласно покачал головой в ответ.
Они опустились на табуреты, вооружились ложками и принялись за кашу и салат…
Глава седьмая
Пек встретил Германа года полтора назад, в маленьком илидольском трактире 'Хмелёк', где беднякам за медную монету давали кружку кислого пива и вяленую рыбу-мелочь.
Дело было так:
В пятничный вечер Пек, Ларик и другие парни из 'Тумачино' запланировали отметить одну из своих побед на арене. Они с хохотом и задорными песнями ввалились на двор 'Хмелька' и уже собирались дружной компанией вписаться в дверь питейного заведения, как зорким глазам Пека попались знакомые сапоги на ногах какого-то пьяницы. Тот, скрючившись, сидел на земле у корыта, из которого поили лошадей и, похоже, спал, завернувшись в грязный плащ.
- Братишки, начинайте без меня, я скоро, - так сказал Пек друзьям и пошел выяснять, верны ли его предположения.
- Привет, папаша, не боишься разутым проснуться? - с такими словами он тронул пьяницу за плечо и был немало изумлен, когда тот обернулся и оказался мастером Германом.
- Вот те нА - беленА, - протянул Пек.
- Ваша милость! Вы ли это?! - не менее изумленно возопил бывший наставник.
- Тише! - зашипел юноша, зажимая рот не в меру обрадованному мастеру. - Что ты тут делаешь?
- Пек! - крикнули парню из трактира. - Долго тебя ждать?
- Вот что, господин мой хороший, - зашептал Рифмач Герману, - будь здесь и молчи, умоляю! Вот тебе мой плащ, укутайся, как следует, а я скоро, скоро…
И похлопав по плечу раскрывшего в изумлении рот наставника, Пек занырнул в 'Хмелек'.
Минут через десять он выскочил, помог слегка протрезвевшему от неожиданной встречи Герману встать и поволок его за собой по улице.
Пройдя квартал-два, Пек нашел еще одну скромную пивнушку - таких много в Илидоле - и завернул со стариком туда. Устроившись за дальним столом и получив от хозяина по кружке пива, они наконец-то смогли поговорить.
- Милый Герман, ты бродяжничаешь по стране? - спросил юноша, с болью глядя в осунувшееся, изрытое морщинами лицо старого учителя. - Что с тобой сталось?
- Мой мальчик, мой мальчик, - заплакал вдруг старик, цепляясь за руки Пека. - Живой, здоровый, вырос, - и уткнулся в пальцы юноша лбом, а плечи его мелко задрожали от рыданий.
Пек судорожно сглотнул - у него самого слезы запросились наружу, но сдержался и пару раз тряхнул Германа, чтоб привести в чувство:
- Не время слезиться, надо взбодриться, - как можно веселее проговорил он. - Расскажи же мне все, Герман.
- Конечно, конечно, - закивал старик. - Все просто, очень просто. Вы пропали, и король хотел нас казнить. Всех: и меня, и Леоната, и доктора, и каждого в Кленовой усадьбе…
- Но он этого не сделал?! - сверкнув глазами, спросил Пек. - Он никого не тронул?!
- Нет, не сделал, - вновь кивнул Герман. - Нас королева спасла, королева Корнелия. Она умоляла короля помиловать нас. И он послушал. Нас просто выгнали со службы, всех, без жалования, без пенсии, с позором. Разбрелись мы, кто куда. Думаю, не я один в бродяги из королевских наставников перешел. Мы с Леонатом вместе ходили, но он очень скоро умер: у него ноги опухли, застудился он, закашлял, быстро упокоился… Бедный старый толстяк… А вас, и впрямь, сочли утонувшим. И знаете: король, видно было, сильно огорчился. Так-то гневался, как узнал, что мы вас пронянчили…
- Глупости, - буркнул Пек, глядя, как опадает пена в кружке с пивом. - С чего ему гневаться? С того только, что не так, как он хотел, вышло. Потом, небось, успокоился да порадовался.
- Вот это я уж не знаю. Только слышал: ездил он потом в Кленовую усадьбу, целый месяц там пробыл. Вот это я слышал… как же я рад, что вижу вас, лорд Мелин, - и старик снова ткнулся лбом в руки юноши.
- Я Пек! - зашипел тот в ответ. - Пек-Рифмач! Забудь о Мелине! Он утонул, в реке Вирке - ведь так?
- Точно так, мой лорд, точно так.
- Боже, ну про лорда тоже забудь! Что ж мне, каждое слово тебе подсказывать? Разве так ты пьян?
Старик испуганно замотал головой, а потом снова закивал. Потом, опасливо оглянувшись, спросил:
- Вы что же? Тот самый известный на весь Илидол молодой боец?
- Ну да.
- Экое вы себе занятие выбрали, нехорошее, - Герман неодобрительно нахмурился. - Рыцарские доблести на потеху простолюдни разбазариваете…
- Это уже мое дело, - сквозь зубы отвечал Пек, также сдвинув брови. - Мне жизнь потешника больше по нраву, чем заточение в Кленовой усадьбе или крестьянство, в которое вы с Леонатом меня сунуть хотели. Я сам свой выбор сделал - я им доволен!
- Ох, мальчик мой, да разве доброе это дело? Да разве всю жизнь вы им заниматься будете?
- Вся жизнь еще впереди, чего зря загадывать, - сказав это, только сейчас Пек позволил себе отхлебнуть пива из кружки. - Тебе есть, где жить? Деньги нужны? Есть хочешь?..
Так они и сошлись, второй раз за жизнь.
Теперь уже Пек заботился о старом наставнике. И заботился так, как не всякий сын стал бы опекать отца. Он устроил Германа жить в маленький домик на окраине Тихой улице. Хозяин жилища очень дешево сдал им такую свою недвижимость - совсем было надежду потерял, что найдутся охотники на старье. Пек быстро (он все делал быстро) обустроил домик для старика и постоянно навещал его.
Но и Герман не захотел оставаться в долгу.
- Мальчик мой, раз уж судьба нас столкнула, позвольте мне учить вас, как и прежде, - сказал он раз Пеку.
- Чему учить? - удивился тот.
- Тому же, чему и раньше - фехтованию, рукопашному бою, стрельбе из лука. Разве вы все эти годы совершенствовали свою технику?
И юноша согласно покивал. Он, в самом деле, про благородное оружие уже давно не вспоминал - все налегал на кулачное дело.
Упражнялись они на заднем дворике, под прикрытием старых, раскидистых, фруктовых деревьев. Герман для этих дел смастерил два деревянных меча, каждый в метр длиной, и два небольших, круглых щита, тоже деревянных. Еще он учил Пека драться копьем и дубинками.
Друг с другом они сражались редко. В основном, Герман показывал юноше приемы, а тот старался повторить их, как можно точнее и быстрее. И делал успехи.
Вот и сегодня. Старый мастер с удовольствием смотрел, как идеально по технике и скорости выполнил Пек одну из сложных фехтовальных комбинаций, сопряженных с прыжками и обманными ударами. Смотрел-смотрел и не выдержал - поделился впечатлениями:
- Чем больше я вижу, как вы управляетесь с мечом, тем больше кажется, что передо мной - ваш батюшка…
Пек тут же прервал занятие и посмотрел на наставника так, что Герман даже вздрогнул - волчьи огни полыхнули в серых, как сталь, глазах юноши. А брови - они так и столкнулись друг с другом, сделав переносье грозовым.
- Молчи! - как отрезал Пек. - Ты хочешь злить меня?!
- Почему злить? - Герман попытался возражать. - Ваш отец был и есть лучшим воином Лагаро. Нет ему равных…
- Я не собираюсь быть похожим на него! - продолжал рычать Пек.
Вот после такого заявления Герман вдруг улыбнулся, то ли печально, то ли насмешливо.
- Что же делать, мой мальчик, когда сама природа говорит за вас? Ваше лицо, мастер Пек. Оно - лицо короля, ваше тело - тело короля, ваши движения - движения короля. Я видел Лавра Свирепого молодым, почти вашим ровесником. Так, как вы похожи на него, бывают похожи лишь капли воды… и отец с сыном…
- Вот несчастье! - воскликнул юноша. - Я на него похож? Ну, и к чертям эту похожесть! Мало ли на свете схожих рыл! Ха! - и в ярости швырнул меч куда-то под забор, потом пнул ногой пустое деревянное ведро, что стояло у дерева, и оно в щепы разлетелось.
Герман улыбнулся еще шире:
- Даже ваш гнев - это гнев короля…
- Все! - сжав кулаки, ответил Пек. - Уроки на сегодня кончились!
- Это мне решать - я ваш наставник, - став строже, заметил старик.
Но парень уже не слушал: громко фыркая, ополоснул лицо из бочки с дождевой водой и надел куртку, которую снял на время тренировок.
- У меня куча дел, мастер, - слегка поклонился он Герману. - И завтра меня не ждите. Завтра пятница - я дерусь. Счастливо…
Пек быстро-быстро шел по улице, перепрыгивая через желтоватые вонючие лужи, а ветер бросал ему в лицо разные городские запахи - то запах железа, то выпечки, то отбросов. Это нравилось - это хоть немного отвлекало от ярости, что жарила в голове и груди. Сейчас хотелось что-нибудь сломать. Желательно - с грохотом и ревом. И кулаки были судорожно сжаты, и брови нахмурены, и зубы стиснуты. Словно шел он по стану врагов и в любую минуту ожидал нападения.
Мастер Герман заговорил о его отце, начал сравнивать Пека с королем. А ведь все эти годы юноша старательно пытался забыть свое прошлое, все обиды, всю злобу забыть. Поначалу у него было желание так все утроить, чтоб попасть ко двору и вернуть себе положенное первородство, унизив при этом и отца и его теперешнюю супругу, и их сыновей. Были моменты, когда он представлял себе сцену возвращения, придумывал реплики себе и отцу, и всем остальным, и всегда в этой сцене играл роль победителя, великодушно прощающего своих обидчиков и посылающего их в ссылку в дальнее поместье.
Чуть позже эти мысли начали терять свою яркость. Пек стал больше думать о настоящем: о своих друзьях, о работе в бойцовском доме, о том, в конце концов, как лучше истратить призовые деньги. Так постепенно лорд Мелин Лагаронский исчезал, истончался, и на его место все надежнее заступал простак Пек, мастер по кулачному делу, большой любитель пошутить и склепать стишок.
Но теперь лорд Мелин вернулся обратно, и все его проблемы, обиды и боль воротились. Ничего не попишешь - они явились вместе с Германом, потому что когда-то мастер боя Герман и лорд Мелин жили вместе в Кленовой усадьбе…
'Пропустишь стаканчик? - вдруг заманчиво подмигнули мысли.
- Почему нет? Самое время, - на миг остановился юноша.
Пить он любил - от питья легчало. Всегда и всюду. Поэтому Пек для начала осмотрелся, чтоб узнать, где находится и где можно найти кабачок. Моховая улица. Подходящее для пропускания стаканчика место располагалось за следующим поворотом и называлось 'Отдохни'.
Сидя в полутьме трактира, за узким столом из грубых досок, и потягивая темное пиво, юноша задумался, о многом. Вдруг так сразу, вся жизнь, в которую он теперь был погружен, показалась ненастоящей, игрушечной и готовой сломаться в любой момент. 'Я играюсь, да, я играюсь. Так, что совсем уж заигрался… Что мне в этом кулачном деле? Кто я буду лет через десять, когда явиться к папаше Влобу какой-нибудь молодой боец, порезвее меня, и разобьет мою голову? Он покачал этой самой головой, вновь отхлебнул пива. 'Герман учит меня. Королевскому фехтованию - благородному мастерству, - Пек горько усмехнулся. - И зачем, спрашивается? Где мне его применять? Я теперь простолюдин… Вновь - глоток пива, и долгожданный туман медленно, тягуче заволок мысли, сделал их легкими и неожиданно чистыми. 'Оруженосец! - из чистоты родилась вспышка. - Мне надо пойти в оруженосцы!
- Дааа, - довольно протянул Пек.
В 'Тумачино' уже давно ходят дворяне. Они громко хохочут, глядя, как Пек и его приятели бьют друг друга. Многим он - Рифмач - принес немалые выигрыши. Неужели кто-нибудь откажется принять его в свою дружину? Ведь у каждого рыцаря есть своя дружина, маленькая или большая - зависит от толщины кошелька господина. 'Попрошусь! - тряхнул лохматой головой Пек. - В дружину! Можно к сэру Пату - он вроде богат и щедр к своим. Завтра же!
- Привет, тебе подлить? - пропел совсем рядом бархатный девичий голос.
Юноша поднял глаза и улыбнулся - побеспокоиться о содержимом его кружки решила стройная красавица. Круглое белое лицо, большие карие глаза, тонкие, словно ниточки, брови, и крохотный пухлогубый рот - настоящая кукла. Она была в длинном голубом платье, белоснежном переднике и кружевном чепце. Из-под него по-детски выбивались вьющиеся пряди темных волос.
- Привет тебе, дарующая пиво, плесни еще и улыбнись красиво! - пропел Пек и протянул девушке кружку.
- Ну, стихоплет! - засмеялась она, и на пухлых щечках вдруг обозначились две трогательные ямочки.
- Присядь ко мне, красавица, позволь тебе понравиться, - продолжил юноша, все больше и больше очаровываясь ее влажными, карими глазами, а потом и вовсе цапнул девушку за руку, потянул к себе - на скамью.
- Ой, нет, ой не могу, - забеспокоилась она, хватая свой кувшин, - пусти, не тронь - отец смотрит.
- Делия! Что ты там застряла? Иди других обслужи! - в самом деле, позвали девушку из-за стойки.
- Делия! Тебя зовут Делия! - не обращая ни на что внимания, с восторгом заговорил Пек. - Я - Пек, Пек-Рифмач. Слыхала, может?
- Слыхала-слыхала: как ты носы парням воротишь, - вновь засмеялась Делия. - Но, пусти же, - почти вырвала у него руку, чуть нахмурилась, а через секунду опять заулыбалась: парень-стихоплет, без отрыва смотрящий в ее глаза, ей понравился. - Давай завтра, давай ты утром придешь - утром у нас народу совсем нет. Утром и поговорим.
- Приду, обязательно, - шепнул-кивнул Пек и снова поймал ее руку - уже для того, чтоб коснуться губами пухлых розовых пальчиков с мелкими ногтями.
Рука Делии тепло и вкусно пахла корицей. Этот аромат внезапно вновь напомнил Пеку детство, Кленовую усадьбу и маленькие рулеты с корицей, которые по воскресеньям подавали к утреннему чаю. Эти рулеты он обожал. Он почему-то думал, что его покойная матушка умела готовить такую вкуснятину…
Так Пек влюбился…
Глава восьмая
Ларик не узнавал приятеля. Тот, напевая что-то легкомысленное про цветущие ландыши и весенний ветерок, приоделся в нарядную курточку из серого бархата с шелковыми шнурами, узкие штаны того же материала, в начищенные с вечера сапоги, и теперь старательно приглаживал смоченные водой вихры. Он старался из непослушных волос сделать что-то приличное.
- Это ты к бою так готовишься? - с сомнением спросил, наконец, Ларик, все еще не вылезший из-под одеяла.
- А? - не сразу услышал Пек. - Нет. К девушке.
- Дааа? - протянул Ларик. - А с чего такая забота о внешности? Раньше за тобой такого не водилось.
- Раньше и девушек таких не водилось, - улыбнулся юноша.
- Но ты же помнишь, что нынче вечером идешь драться? Сегодня важные господа придут смотреть на бой. Папаша Влоб ждет от тебя красивой победы.
- Поооомню, поооомню, - пропел Пек, рассматривая себя в крохотное зеркальце, которое у него с другом было одно на двоих.
- Сомневаюсь я, - и Ларик протянул руку к столу, взял с тарелки морковку и захрустел (любил он этот сладкий овощ), вновь откинувшись на свою подушку. - Как ее звать?
- Кого? Девушку? Делия, - довольно ответил Пек и повторил, получая неимоверное удовольствие от звука имени красавицы. - Делия.
- Оп-па! - вновь подскочил на постели Ларик. - Это не трактирщика ль дочка? Кабачок 'Отдохни'?
- Точно. Откуда знаешь?
- Как не знать, - ухмыльнулся Ларик. - В прошлом году я ее целовал.
Пек нахмурился, покосился на друга, потом на букет осенних цветов, которым он запасся для свидания, потом - опять на Ларика:
- Дальше.
- Дальше? - парень опять смачно откусил от морковки, опять захрустел и широко улыбнулся. - Дальше было все, как положено. Ну, ты ж не маленький, знаешь, что после жарких поцелуев бывает. А потом мы разбежались… Папаша все мечтает ее замуж выдать и побыстрее. Глупая она, до мужских статей жадная… Можешь, конечно, и ты посвататься, только зачем тебе такая? Да и нам, босякам, у которых ни кола, ни двора, тут ничего не светит. Откажет тебе ее папаша - ему жених богатый нужен. А то, что дочка гуляет - это его не волнует. Главное - чтоб в подоле не принесла, но с этим делом у нее, вроде, никаких проблем… Так что - иди, балуйся. Делия безотказная…
- Ты врешь! - с таким рычанием Пек резким ударом кулака сбил на Ларика и цветы, и кувшин, в котором они стояли.
Ларик подскочил, подавившись морковкой, весь мокрый, в глиняных черепках и запорошенный рассыпавшимися цветами, проревел:
- Свихнулся?!
- Ты вре-ошь! - не сбавив ярости, повторил Пек и топнул ногой.
- Я когда-нибудь тебе врал?! - так же, с ожесточением, проорал Ларик, отряхиваясь. - Да и на кой мне тебе врать?! Ты дурак.
Юноша охолонулся, получив такой ответ. В самом деле, во лжи он никогда не уличал друга. Ларик был простодушен, иногда делал глупости, но подлости - никогда.
- Ну, дурак, - продолжил бурчать парень, стягивая долой мокрую, холодную рубаху. - Ты ж меня всего вымочил. И кувшин разбил, а кувшин не наш - его Нина принесла. Что мы ей скажем?
- Медяк положим - новый купит, - глухо ответил Пек и без сил опустился на свою постель. - Как же так?
Ларик понял, что приятель остыл и свял и сердиться на него больше не стоит.
- Не переживай, братишка, - он бросил рубаху в корзину, куда складывали белье для стирки, подошел к другу и похлопал его по плечу. - Мало ли девиц хороших на свете? Удивляюсь только, как это такая пташка, как она, тебе понравилась? Она, что есть, то есть, барышня видная: губы, глазки, щечки, фигура ничего. Но какой от этого богатства толк, если в голове у нее одна мысль, и та глупая? - молодой человек хмыкнул, рукой махнул, снял со спинки кровати льняное полотенце и стал вытираться. - Жалко мне того, кто на ней жениться: эдакое сокровище в дом введет…
- Замолчи, - сквозь зубы прорычал Пек.