Лаодика поняла, что сын желает задеть ее за живое, но не показала вида.
– Этого утверждать не могу,- сказала царица примирительным тоном,- ибо у эллинов, в отличие от персов, нет многоженства.
– Они также не спят с матерями, дочерьми и сестрами- эти высокоморальные эллины,- язвительно усмехнулся Митридат которому в словах матери послышался упрек.- Однако царь Эдип, как известно, был эллином и даже фиванским царем!
Митридат-младший слушал взаимные колкости матери и брата, искоса хмуро поглядывая на них. Он с самого начала приналег на вино, к которому уже успел пристраститься, и теперь царский виночерпий еле успевал наполнять своим черпаком его чашу.
Неожиданно по знаку дворецкого на середину зала выбежали жонглеры и акробаты: четверо юношей и девушка в коротком голубом хитоне.
Сначала девушка грациозно ходила по канату, натянутому между двумя треногами на высоте человеческого роста. Под громкие аплодисменты она стояла на канате на одной ноге, одновременно жонглируя сначала яблоками, затем острыми ножами.
Юноши показывали свое мастерство, делая высокие прыжки и сальто в воздухе, ходили на руках, выстраивали пирамиду.
В довершение всего ловкачи установили деревянный щит с намалеванными на нем разноцветными кругами так, чтобы его всем было видно, и принялись кидать ножи в цель одной и двумя руками, с разворота и в прыжке друг через друга.
Это зрелище так раззадорило скифинов, что двое из них выскочили из-за столов с намерением продемонстрировать гостям, что и они кое-что умеют. Царь Маргуш, уже изрядно захмелевший, развязными репликами подзадоривал своих смельчаков.
Оба скифина умело обращалась с ножами, но все же не все их броски были безупречно точны, что неимоверно расстроило их соплеменников.
Зато когда девушка в голубом хитоне стала попадать стрелами в яблоки, которые ее помощники поочередно подбрасывали высоко вверх, среди скифинов прокатился громкий хохот. Этим детям степей, с малых лет не расстающихся с луком, такая стрельба показалась самым заурядным зрелищем, словно при них подоили корову или взнуздали коня.
– У нас в кочевьях любой ребенок может так стрелять и даже лучше,- насмешливо проговорил Маргуш.- Эй, дайте-ка мне лук! Я покажу вам настоящую меткость!
Выйдя на середину зала с луком и стрелой в руках, Маргуш велел одному из своих воинов стать у закрытой двери, наложив на нее ладонь с растопыренными пальцами. Скифин повиновался без всякого страха. В зале водворилась напряженная тишина.
С поразительной быстротой и легкостью царь скифинов выпустил из лука три стрелы. Все три вонзились в кипарисовую дверь точно между пальцами живой мишени.
Скифины разразились громкими криками, приветствуя своего царя. По залу прокатился вздох восхищения.
Один из акробатов выдернул стрелы из двери и сунул их в колчан, висевший у Маргуша на боку.
– А теперь кто не побоится стать лицом ко мне с яблоком на голове?- обратился к залу самодовольный Маргуш.
Гости переглядывались между собой.
Хотя все имели возможность убедиться в поразительной меткости царя скифинов, желающих пощекотать себе нервы не было.
Внезапно со своего места быстро поднялась царица Лаодика и вышла из-за стола, вырвав руку из руки старшего сына, желавшего удержать ее. Его умоляющий возглас также не остановил царицу, которая уверенными шагами пересекла зал и встала к двери спиной. Ее лицо было спокойно, когда воин-скифин водрузил ей на макушку небольшое румяное яблоко.
Все сидящие за столами замерли, когда Маргуш поднял лук. Он долго целился, перед тем как натянуть тетиву. Его лицо словно окаменело, в темных прищуренных глазах появилось хищное выражение.
Вот оперение наложенной на тетиву стрелы медленно двинулось к плечу стрелка, повинуясь усилию могучей руки.
Напряжение в зале достигло предела.
Царица, прекрасная и невозмутимая, стояла неподвижно с яблоком на голове на виду у всех.
Маргуш натянул лук до конца, когда вдруг раздался вскрик, жалобный, протестующий возглас:
– Не стреляй, заклинаю!..
Это был голос Митридата-младшего: у бедняги не выдержали нервы.
Маргуш оглянулся.
В этот миг тетива сорвалась с его пальцев, и стрела с коротким резким свистом, пролетев расстояние в сорок шагов, пробила шею царицы, пригвоздив ее к двери.
В зале началось смятение.
Дворецкий и слуги бросились к Лаодике, которая с хрипением ловила воздух ртом, схватившись обеими руками за поразившую ее стрелу.
Злополучное яблоко, скатившись с головы царицы, попало кому-то под ноги и было раздавлено.
Когда Митридат-старший, расталкивая всех подряд, пробился к матери, стрелу из нее уже извлекли. Над несчастной хлопотал Андротион, пытаясь остановить кровь.
Митридат, упав на колени, схватил мать за кисти рук. Они были холодны как лед. В лице у царицы не было ни кровинки, зато из шеи кровь текла неудержимым потоком.
– Милая моя…- бормотал Митридат, дрожа от отчаяния.-
Потерпи. Сейчас Андротион спасет тебя. Ну же, Андротион!
Врач торопливо рвал на ленты какое-то покрывало, приказывал кому-то поддерживать голову Лаодики.
А вокруг плотным кольцом стояли потрясенные гости и приближенные царицы. Множество глаз с тревогой и состраданием взирали на то, как врач борется за жизнь своей госпожи.
Андротион еще не закончил делать перевязку, когда по телу Лаодики вдруг прошла судорога, затем другая.
Царица попыталась что-то вымолвить склонившемуся над ней сыну и не могла, лишь беззвучно шевелила губами.
Митридат наклонился к самому лицу матери и разобрал еле слышное:
– Люблю…
– Пустое дело,- проворчал Андротион.- Она умирает.
– Замолчи!- рявкнул на него Митридат.- Ты спасешь ее! Я приказываю тебе, иначе…
– Все,- опустив окровавленные руки, печально произнес врач.- Она умерла.
– Нет! Не может быть,- растерянно молвил Митридат, глядя в открытые глаза матери.- Она жива. Она же смотрит на меня.
Андротион тяжело вздохнул.
– Смотрит, но не видит.
Митридат окликнул мать, потряс ее за руки, за плечи. Лаодика не подавала признаков жизни.
Ее большие глаза, устремленные на сына, еще хранили выражение нежности, но взгляд был неподвижен и пуст.
Леденящий холод закрался в душу Митридата, его сердце было готово разорваться от горя, а разум не желал осознать и принять случившееся.
Вот перед ним лежит его мать, красивейшая из женщин. И она- мертва! Только что была жива и жизнерадостна, и вот- ее нет. Умерла!
Горячие слезы полились из глаз Митридата. Ему казалось, что он остался один на всем свете, что он потерял не только мать, но и любовь, и счастье, и все надежды. Митридат стонал и бил себя по голове, неудержимые рыдания сотрясали ему плечи. Мир казался ему жестоким, судьба- несправедливой, а люди- сборищем изменников и негодяев. Никто не смог спасти его мать, его любовь!
Митридат вскинул голову и увидел стоящих подле него Андротиона, Стефана, Тирибаза и Сузамитру. Стефан утирал слезы пухлым кулаком.
Людской круг, собравшийся вокруг умирающей царицы, распался на несколько отдельных групп. Только эти четверо остались стоять там, где стояли.
Гости приглушенными голосами обсуждали случившееся, искоса поглядывая на сидевшего в стороне с подавленным видом царя скифинов. У его ног лежал злосчастный лук и колчан со стрелами. Акробаты, уходя, не посмели забрать его с собой.
– Андротиона казнить!- резко выпрямляясь, сказал Митри дат сдавленным от слез голосом.
Врач побледнел.
Стефан перестал плакать и опасливо отодвинулся от сирийца. По знаку Тирибаза два персидских воина схватили Андротиона и поволокли к выходу.
Возле Митридата оказался Гергис.
– Повелитель, это несправедливо,- промолвил он, почтительно прижав ладонь к груди.- Врач не виноват, что…
– Тирибаз, этому отрубить голову. Немедля!- Митридат ткнул пальцем в Гергиса.- Моих телохранителей сюда!
Гости, пораженные внезапной жестокостью Митридата, затихли, никто из них не посмел сказать ни слова в защиту Гергиса.
Лишь Дионисий бросил Гергису, уводимому стражей, ободряющую фразу:
– Крепись, друг! Если перед царем ты виноват, то перед богами чист.
Митридат живо обернулся на реплику Дионисия.
– Этого тоже укоротить на голову!
Стража набросилась на Дионисия и потащила его вслед за Гергисом.
Потемневшими от горя глазами Митридат искал младшего брата, но того нигде не было видно.
Митридат велел Артаксару разыскать его, а Сузамитре- проследить, чтобы ни один человек не ускользнул из дворца. К Митридату приблизился Маргуш.
– Сын мой, не я, но злой рок направил стрелу из моего лука, оборвавшую жизнь твоей матери,- промолвил царь скифинов, виновато опустив глаза.-Я скорблю вместе с тобой. Мне безумно жаль твою мать; такая красивая женщина… Я бы ни за что не про махнулся, если бы…
Митридат не стал дослушивать своего тестя, коротко повелев Тирибазу:
– Скифинов перебить! Всех, что были на пире.
– И Маргуша?- спросил изумленный Тирибаз.
– Его в первую очередь!- рявкнул Митридат прямо в лицо Тирибазу.
Знатные амисены и дворцовые слуги, забившись по углам, со страхом взирали на разыгравшееся побоище. Персы безжалостно рубили мечами мечущихся по залу скифинов, закалывали их дротиками среди перевернутых столов и разбросанной серебряной посуды. Дольше всех защищался Маргуш, но в конце концов и его подняли на копья.
Антиоха, спрятавшись за портьерой, видела, как Фрада выволок из-под стола Митридата-младшего, со слезами умолявшего о пощаде.
В зале было полно персидских воинов, которые добивали раненых скифинов, снимали с убитых дорогие пояса и ожерелья. Стоял шум и гам, поэтому мольбы Митридата были услышаны только Фрадой да еще Тирибазом, который оказался неподалеку.
Тирибаз подошел поближе и кивком головы велел Фраде прикончим, юношу.
Фрада без колебаний вонзил свой короткий меч несчастному под левую лопатку.
От такого зрелища у Антиохи едва не подкосились ноги, а сердце бешено забилось в груди. Нет, ей лучше не выходить отсюда! Митридату показали бездыханное тело брата.
– Видимо, в сумятице он угодил под руку какому-то скифину, и тот убил его,- не моргнув глазом, солгал Тирибаз.- Это Фрада наткнулся на него.
– Поделом,- процедил сквозь зубы Митридат, толкнув носком сапога мертвую голову брата с выражением мольбы на лице.- Я убил бы его сам, если б знал, что может произойти сегодня.
Царицу Лаодику и ее младшего сына погребли в Синопе.
Останки Митридата-младшего после сожжения по эллинскому обычаю были собраны в урну и замурованы в царском могильнике, где уже покоился прах его отца, дяди и деда, знаменитого царя Фарнака.
Тело Лаодики по воле ее старшего сына было забальзамировано и положено в специально выстроенном склепе, имевшем потайной вход. Последнее пристанище царицы день и ночь стерегла от грабителей надежная стража.
Воцарение Митридата, ставшего шестым правителем Понта с таким именем, ознаменовалось еще двумя смертями.
В Амисе сразу после кровавого пиршества бросилась на меч Олдуз, не простя мужу убийства своего отца. В Синопе покончила с собой дочь Багофана и вдова Мнаситея, едва войско Митридата вступило в город.
Был 111 год до нашей эры.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
СМЕРТЬ АНТИОХИ
Прошло три года.
… По ночам в темнице было довольно зябко, днем стояла духота. От каменных стен и грязного пола исходил неприятный затхлый запах непроветриваемого жилища. К этому также примешивался тяжелый смрад человеческих нечистот и застоявшейся воды из расположенной поблизости сливной ямы.
Ничто так сильно не действовало на брезгливую Антиоху, как этот постоянный зловонный дух, стоящий в подземелье. Казалось, им была пропитана одежда тюремных стражей и рабов-служителей, которые приносили узникам еду дважды в день.
Первые несколько суток заточения показались Антиохе сплошным кошмаром. Низвергнутая из чистоты и роскоши в грязь, вонь и сплошные неудобства, когда даже вдыхаемый ею воздух вызывал у нее тошноту и головокружение, она испытала все оттенки отчаяния, пребывая в одиночестве в мрачном полутемном застенке.
Вскоре, однако, природная стойкость взяла верх в Антиохе, и мысли ее перестроились с неприятия омерзительной окружающей обстановки на то, как бы ей поскорее выбраться отсюда.
Беда заключалась в том, что тот, кто упрятал Антиоху сюда, никак не реагировал на ее униженные мольбы о пощаде, а угрожать она не смела. Сидя за толстыми стенами темницы, она не знала, могут ли ее друзья помочь ей, имеют ли они такое намерение и, вообще, живы ли они?
Возвращение Митридата, ее брата и супруга, после двухлетнего отсутствия в Синопу стало для Антиохи полной неожиданностью. Ранее до нее дошел слух, будто Митридат погиб в стычке с галатами.
Антиоха с самого начала не могла понять намерение Митридата совершить тайную поездку по прилегающим к Понтийскому царству землям, где правили не всегда дружественные ему цари. Зачем надо было ехать куда-то под видом купцов, подвергая свою жизнь опасности, живя и общаясь со всевозможным сбродом в селениях, на дорогах и в постоялых дворах? Какая цель скрывалась за всем этим?
Митридат ничего не объяснил Антиохе, просто объявил однажды, что отправляется в путь вместе с Тирибазом, Моаферном и Сисиной. Не сказал даже, когда вернется обратно.
А как замечательно у них все складывалось поначалу!
После тоге злосчастного пира, закончившегося кровавой резней, Митридат словно переродился. В нем будто пробудились дремавшие до поры такие черты характера, как мстительность, излишняя подозрительность, жестокость и желание унизить.
Полным доверием Митридата пользовались всего несколько человек. Среди них были Сузамитра, Фрада и Артаксар и, конечно же, Тирибаз, Моаферн и Сисина.
Антиоха сумела расположить к себе Митридата тем, что окружила самой нежной заботой новорожденную дочь покончившей с собой Олдуз и маденького Махара, приходившегося ей братом и племянником одновременно. Статире, ожидающей второго ребенка, было явно не до них.
Сразу после воцарения Митридату пришлось вести трудную войну со скифинами. Он подчинил их после нескольких тяжелых сражений, поставив во главе этого полудикого народа Уду, старшего сына Маргуша. Младший брат Уду Урташ, яростно мстивший за отца, был пленен и казнен в Синопе.
Статира умерла во время родов, разродившись мертвым младенцем. Ее дочь Апама также перешла на попечение Антиохи и ее служанок.
В скором времени все дети Митридата стали называть Антиоху мамой.
Умело пуская в ход лесть и хитрость, а также женские чары, Антиоха стала наконец женой Митридата. Стала царицей Понта, осуществив, таким образом, свою заветную мечту.
Митридат воевал где-то за горами Армянского Тавра, когда Антиоха родила сына. Она, не задумываясь, назвала своего первенца Митридатом, недвусмысленно давая всем понять, что именно ее сын, носящий тронное имя, должен в будущем наследовать царскую власть.
Супруг не стал возражать против того, чтобы сын Антиохи стал его преемником. В ту пору в отношениях Митридата и Антиохи царило полное согласие.
Впрочем, продолжалось это недолго, меньше двух лет.
Оставив блюстителем царства Сузамитру, верховным опекуном своих детей добряка Стефана, Митридат нежданно-негаданно покинул Синопу с несколькими спутниками, переодевшись в простое платье.
Незадолго до этого у Митридата были послы из греческого города Херсонеса, что в скифской Тавриде. Херсонеситы умоляли царя оказать им помощь против скифов, которые год от года досаждали им все сильнее.
Антиоха советовала Митридату воспользоваться просьбой херсонеситов для того, чтобы, разбив скифов, прибрать к рукам и благословенную землю Тавриды. Хлебные нивы в тех краях славились своей урожайностью. Тамошние купцы продавали прекрасное зерно тысячами медимнов в Афинах, Вифинии и на островах Эгейского моря.
Митридат послушался совета жены, но, вместо того чтобы самому возглавить войско, он отправил в Тавриду Диофанта, дав ему воинов и корабли. Сам же исчез где-то в Пафлагонских горах.
Долго от него не было никаких известий. Потом прошел слух, будто Митридат и его спутники пали в схватке с воинственными галатами.
Сузамитра и Артаксар, назначенный Митридатом хазарапатом, не желали верить этим слухам и продолжали править царством от имени Митридата, не прислушиваясь к наставлениям Антиохи.
Такое положение не устраивало властолюбивую Антиоху, которой повсюду мерещились тайные недруги. Она никогда не забывала, какой полновластной правительницей была ее мать после смерти супруга. И желала править, как она. Желала столь сильно, что решилась на отчаянный шаг: умертвила ядом Артаксара, свалив вину за это на Сузамитру.
Посулами и щедрыми подачками Антиоха сумела склонить на свою сторону многих знатных синопцев и даже своих царственных родственников со стороны отцовского брата, которые, как и прежде, жили в Амасии.
Сузамитра не растерялся.
Не теряя времени даром, он расправился с теми, кто слишком рьяно взялся прислуживать Антиохе. В этом ему помогал Фрада, предводитель конницы, и начальник царских телохранителей Архелай, сын Диофанта.
Сила была на стороне Сузамитры. Благодаря этому он оставался один во главе царства, лишив Антиоху власти, держа ее во дворце чуть ли не под стражей.
Тогда Антиоха решила соблазнить Сузамитру, сделать его своим любовником.
Царица пустила в ход то единственное оружие, какое у нее еще оставалось и каким она блестяще умела пользоваться. Она стала делать намеки Сузамитре, что при желании он сможет стать ей мужем при единственном условии, что наследовать трон будет ее сын от Митридата.
Сузамитра старательно избегал Антиоху, несмотря на все ее попытки сближения с ним.
Фрада ее ненавидел. Архелай ее побаивался. Единственный, с кем Антиоха часто виделась, был Стефан.
Однако ее изворотливый дядюшка не внушал ей доверия уже только потому, что на словах изъявлял готовность свернуть горы ради нее, а на деле не выполнял даже мелких поручений, ссылаясь на неблагоприятные приметы, на головную боль, предчувствия и прочую чушь.
Наконец Антиохе удалось устроить так, что она и Сузамитра остались наедине. Место и время располагали к раскрепощению чувств и желаний: встреча происходила в одном из укромных уголков дворцового парка на закате дня.
Накануне Антиоха через свою служанку сообщила Сузамитре, что она желает прочитать ему завещание мужа, якобы оставленное ей Митридатом в тот день, когда он покинул Синопу под видом торговца мулами.
Вместо завещания Антиоха показала ничего не подозревающему Сузамитре искусно сделанную подделку с личной печатью Митридата. В "завещании" быланаписано, что в случае внезапной смерти Митридата Антиохе предоставляется право самой выбрать себе другого мужа. Главное, чтобы он был царского рода.
– Я выбираю тебя, Сузамитра,- объявила военачальнику хитрая Антиоха.
Возражения Сузамитры, что царь Митридат, быть может, еще жив и слух о его смерти всего лишь слух, не подействовали на царицу.
– Если ты откажешься, я стану женой Стефана,- заявила Антиоха.- Ты же впоследствии будешь жалеть о своем малодушии!