- Чё ты молчал? - Андрей сел. - Надо своих искать. Аль к чужим прибиваться. К казакам. А то мы тут с тобой быстро к ним попадём. Ты знаешь, куда идти?
Митяй сел и закрутил головой, часто поглядывая на солнце.
- Щас, наверное, обед? - спросил он.
- Ты чё, жрать захотел? - Андрей опёрся на локоть.
- Да не. Еслив обед, то иттить надоть туды, - и он махнул рукой на юго-запад.
- Ну, так пошли, - Андрей поднялся и поспешил одеться.
Когда они загрузились, он вспомнил о Дружбане и громко его позвал. Но собака не прибежала.
- Найдёт, - махнул он рукой. - Не впервой.
Они, скорее всего, в этот день и дошли бы, если бы не случай. Шагая, Андрей вдруг остановился.
- Тыть чё? - спросил Митяй.
- Слушай! - ответил Андрей.
Митяй прислушался. И они оба услышали ржание. А вскоре из леска показался табун осёдланных лошадей. И шли они, похоже, на них. Когда, побросав мешки, парни подскочили к ним, они не испугались, а стали как-то радостно ржать.
- Выбирай, - сказал Митяй, подбегая к вороному жеребцу.
Андрей выбрал себе буланого. Он хоть и косил на него иссиня-чёрным глазом, но довольно спокойно позволил взять себя за узду.
- Откуда они здесь? - спросил Андрей у Митяя.
Тот со знанием дела, с какой-то затаённой радостью поведал ему:
- Казаки прознали, что татарва на них нападёть, вота и выгнали коняк в поле, а сами залезли в воду и стали чрез камышок дышать. Ищить их. А татарва воды боитса.
- Ну что, поехали? - произнёс Андрей.
Они оседлали коней и тронулись в путь. Лошадиный табун, как по команде, последовал за ними, чем вызвал удивление у Андрея. Оглянувшись, он воскликнул:
- Ишь, какие умные твари! Соскучились по хозяевам, любому человеку рады.
Митяй уточнил:
- За татарином бы не пошли ни в жисть.
- Почему? - удивился Андрей.
- А те по-другому пахнуть, - ответил, а сам рассмеялся.
- А как они пахнут? - Андрей посмотрел на Митяя.
- Да ять, чё, нухал тать, так людить сказывають.
- Слушай, Митяй, что ты всё "ять" да "тать"...
Он не договорил. По ушам резанул какой-то непонятный гул. Он нарастал и впереди, и позади. Парни переглянулись. Митяй приподнялся на стременах, закрутил головой. И вдруг завопил, показывая вперёд рукой:
- Татары!
Андрей оглянулся назад и увидел, как с гребня холма спускается отряд.
- Кольцують! - воскликнул Митяй.
Лицо его побелело.
- Чиво делать будем? - почти плачущим голосом обратился он к другу.
Андрей остановил коня. Быстро созрело решение.
- За мной! - крикнул он, поворачивая лошадь назад.
Митяй, ничего не понимая, последовал за ним. Они обскакали табун, и Андрей, заехав с тыла, завопил:
- Гони!
Поснимав ремни, они усиленно ими заработали. Табун набирал скорость. А парни всё гнали и гнали его. Лошади пошли во весь опор. Татарский отряд, преследовавший их сзади, начал отставать. Татары же, скакавшие им навстречу, стали сдерживать коней, поняв, что обезумевшие от гонки лошади могут их смять. Если передним рядам удалось увернуться от удара, то задние ряды, не видевшие опасности, были смяты.
Парням прорыв удался. Теперь всё зависело от выносливости их коней. Им повезло и тут. Животные оказались выносливее хвалёных татарских лошадок. Они оторвались от преследователей. Но страх гнал парней всё дальше и дальше, пока кони не стали спотыкаться. Андрей остановил взмыленную лошадь, за ним последовал и Митяй. Они спрыгнули на землю.
- Кажись, оторвались, - произнёс Митяй, на последнем слове прикусывая язык.
Оба рассмеялись. Уход от опасности поднял настроение. Митяй, правда, посетовал на то, что во время этой скачки растеряли табун.
- Зато жизни свои спасли, - заметил его друг Митяй согласился.
Андрей поцеловал морду коню и, сняв уздечку, хлопнул по крупу, приговаривая:
- Иди, мой хороший, пощипи травку.
- Ты... ты передние ноги ему... спутай.
- Ты прав, надо стреножить.
Отправив коней пастись, они достали из мешка еду. Посмотрев на вяленое мясо, Андрей уныло промолвил:
- Каши хочу.
Митяй, деловито нарезая куски, заметил:
- Вот станешь казаком, вдоволь её наешься.
- А ты-то казак или нет? - выбирая себе кусочек мяса, спросил Андрей.
- Казак тоть! - оба рассмеялись.
- И давно? - прожевав, спросил Андрей.
- Дак, щитай, года три наберётся.
- О! - восхитился друг. - А что ты там делал?
- Да всё. И коней пас, и рыбу ловил, и кашевару помогал тоть. Тьфу...
- В какие-нибудь походы, ну... на татар ходил? - прожёвывая мясо, спросил Андрей.
- Ходил. И на купцов ходил. На Итиль!
- Во как! - с удивлением воскликнул Андрей. - А как вы там, - он кивнул назад, - оказались?
Митяй понял, что тот хотел спросить.
- Да Хист сманил. Сказывал, мол, быстро деньгу сшибёте. Богаче боярина станете.
- Не вышло?
- Не вышло! Князь своих воев купцам стал давать.
Наевшись, Андрей, больше ни о чём не расспрашивая друга, расстелил зипун и посмотрел на небо. Солнце склонялось к закату. Он был розовый, и Андрей заметил:
- Хорошая завтра будет погода.
Митяй, сунув в мешок остатки еды, прилёг рядом с ним. Сладко зевнув, сказал:
- Я сосну, ты... посторожи. Потом буди меня.
Андрей лежал, закинув руки под голову, и смотрел в темнеющее небо. Ему было интересно его рассматривать. На востоке уже темно, прямо над ним небо незаметно теряло голубую прелесть. И только на западе узкой полосой оставалась синева. Да и сама степь, если послушать, тоже вроде укладывалась спать. Смолк птичий гомон. Только отдельные особи ещё перекликались меж собой. Замолк и травяной шелест. Незаметно и к Андрею подбирался сон. Он даже вздремнул на мгновение. Поняв это, осудил себя и взглянул на Митяя. Тот спал, сладко посапывая. Андрей потряс головой, словно прогоняя остатки сна, потёр уши. Но, почувствовав, что этого мало, поднялся. Солнце почти скрылось, оставив исчезающую полоску света. Степь наполнялась темнотой. Похолодало. Андрей немного встряхнулся и пошёл к лошадям.
Наконец, набродившись вдоволь, он решил будить Митяя. Сделать это было не очень-то легко. Но, всё же осознав, что от него требуют, тот поднялся, сделал несколько энергичных движений руками, согреваясь.
- Ложись, - с завистью в голосе сказал Митяй, набрасывая на плечи зипун.
Какое-то время он справлялся со сном. То сбрасывал зипун, считая, что от тепла тянет на сон, то вновь его надевал. Прыгал, скакал, бил себя по лицу. Но сон, предатель, всё же овладел им.
Андрей сквозь сон почувствовал, что кто-то заворачивает ему руки. Вначале мелькнула мысль, что это Митяй шутит. Но чужой говор сразу поставил всё на место. Он неожиданно так махнул нападавших, что те разлетелись в разные стороны. Вскочив. Андрей схватил саблю и бросился спасать Митяя, которого уже вязали.
Раскидав татар, он освободил друга, и они попытались скрыться. Но один из татар ловко бросил аркан, и тот сдавил горло Андрею. Парень машинально схватился за петлю, но другой татарин чем-то грохнул его по голове. Всё поплыло перед глазами, и Андрей оказался на весенней нежной траве. Он смутно ощущал, что с ним делают. А мысль была об одном: "Что с Митяем?" Того тоже повязали.
ГЛАВА 10
Донской атаман Семён Еремеев по кличке Еремей вернулся с похода на Итиль. Еремей - мужик лет за сорок, выше среднего роста, жилист, из-под нависших косматых бровей смотрели внимательные серые глаза. Рыжеватые усы свисали ниже подбородка. Лицо всё в шрамах. По нему, как по книге, можно было прочитать о бурной жизни атамана. Шрамы сделали выражение лица не только суровым, но и грозным. Стоило ему только взглянуть на какого-нибудь забуянившего казака, как того словно обливали ушатом ледяной воды, тотчас успокаивался.
Сейчас он один в землянке сидел за столом, положив на него кулачищи. Перед ним жалкая башловка: несколько десятков золотых монет, раскатившихся по столу, кучка жемчуга, золотой пояс с канторгами, пара бизилик да жарьолка. В углу - куча меха, разные шубы. А вид у него такой, словно собирается кого-то одарить, да выбор мал.
Не о такой добыче говорил московский купец Василий Коверя. Он вёл торговлю с Доном. Покупал у них зимой мясо, рыбу, меха. Им продавал оружие и одежду. А иногда и шептал на ухо о своих соперниках. Посылая казаков за добычей, Еремей всегда наказывал, чтобы Коверю не трогали, попадись он на их пути. Так для виду его шерстить, но по-настоящему ни-ни. Они знали, если что Батька прознает, голову снимет. А атамана гложет одна мысль: неужели его обманул Васька или Хист? И он ещё раз решил допросить казака.
Хисту, когда на его лесной схрон неожиданно напали княжьи вои, удалось улизнуть с несколькими казаками. И он вернулся на Дон. Еремей знал хитрость, ловкость Хиста. Но недолюбливал за его погоню к самостоятельности. И всё же атаман поручил ему возглавить поход по наводке купца, ибо других, равных ему, он не видел.
- Эй, - крикнул он дежурившему за дверью молодому казаку. - Покличь ко мне Хиста. Да живо! - грозным голосом приказал он.
Хист вошёл к нему, не чувствуя за собой вины. Не доходя до стола, остановился:
- Тебе чё, атаман?
- Сидай, - он ногой подтолкнул к нему сиделец.
Взглянув на суровое лицо Еремея, с Хиста сдуло его самоуверенность как ветром.
- А щеле наврал купсина, я его сделаю валухом, - проговорил атаман.
Хист понял, чего от него хочет Еремей. Живо взглянув на него, Хист сказал:
- Не купес, думаю, псотил дело. Дюже умён князь московский. Дружину свою стал посылать, купцов охранять. Те нагло на нас навалились, когда мы на валки напали.
Еремей дёрнул ус.
- Что же получается: Московия объявила нам войну? - спросил он у Хиста.
- Думаю, с Доном он не хочет воевать. Но купцов защищать будет, - ответил тот.
Брови атамана сошлись на переносице.
- Ты потерял много казаков, - буркнул атаман, отгребая от себя башловку.
Хисту показалось, что атаман недоволен своей долей.
- Атаман, - Хист было поднялся, голос его звучал возмущённо.
Но его осадил Еремей:
- Сиди! Если надо будет, на кругу встанешь.
От этих слов по спине Хиста пробежали мурашки. Он знал, что такое стоять на кругу. Достаточно одному крикнуть: "Да чё его слухать! Смерть ему!", и круг может быстро приговорить ответчика.
Тон Хиста сменился на извинительный, покаянный.
- Не повезло нам, - он исподлобья посмотрел на атамана. - Не успели отбиться от дружины, тут как тут царевич Чанибек со своими людьми. Еле ноги унесли!
Еремей, упёршись в стол глазами, внимательно слушал Хиста, вникая в каждое сказанное им слово. Тот понял, что последнее надо пояснить.
- Я что... разделил своих казаков, чтоб каждый спасался как мог. Боле половины уже вернулись.
Видать, не найдя ничего такого, за что можно было зацепиться, атаман устало махнул рукой:
- Ступай!
В душе Еремей признавал, что Хист в общем-то прав, но решил дождаться Коверя, что тот скажет. Скорее всего, московских купцов он оставит в покое. Другие есть. Следующая его думка была о наказном атамане. Казачество разрасталось, люди, гонимые разными напастями, шли со всех сторон. Нужен был помощник. Приглядываясь ко многим, он остановил взор на Хисте. Стал к нему приглядываться. Но тот, не сказав ни слова, куда-то исчез, как в воду канул. Вернулся побитым псом. Но опять быстро поднялся в глазах казачества. Дар в землю не зароешь. Ошибиться может каждый. И атаман мысленно возвращался к нему. Но вот этот неудачный поход. Хоть Хист и всё поведал, но чем-то он ему не нравился. Душа не принимала этого человека. И он решил искать себе помощника среди других казаков.
Андрей очнулся с тяжёлой болью в голове. Было темно. Сильно ныл затылок, а всё тело задеревенело. Он не чувствовал ни рук, ни ног. В сознании медленно прояснялась картина нападения на него. Он вспомнил, как бросился на помощь другу. Но потом в голове наступила темнота, провал памяти.
Поворочавшись, Андрей понял, что связан по рукам и ногам: "Плен! - пронеслось в голове. - Что делать?"
Но тут же дал себе ответ: "А что могу сделать?"
Андрей старался собраться с мыслями. Первое, что он решил, это узнать - здесь или нет Митяй, и тихо позвал его. Никто не откликнулся. Вот тут-то на него навалилось отчаяние: Митяй погиб, а он... тоже приговорён. Он попытался освободиться, но связали его крепко. И у него вырвалось: "Господи, помоги!"
- Кто здесь? - раздался чей-то голос.
Он напугал Андрея, наверное, сильнее, чем ощущение плена.
Но голос повторил вопрос. Андрей подтвердил:
- Я!
- Андрей, ты? - услышал он в ответ
Парень даже встрепенулся - он узнал голос Митяя.
- Митяй! - радостно воскликнул Андрей.
- Андрей!
- Ты где? - спросил Андрей, поняв, что задал глупый вопрос.
- Здесь!
И тут у Андрея шевельнулась одна мыслишка.
- Митяй, - окликнул он, - ты зови, зови меня.
Тот стал повторять его имя, а Андрей, напрягая всего себя, покатил к нему. Вскоре они столкнулись. Андрей попал головой на его ноги, по ним он определил, что тот лежит на спине.
- Перевернись на бок, чтобы твои руки были на моей стороне, - прошептал Андрей.
Митяй с трудом выполнил его просьбу. И Андрей принялся грызть верёвку на его руках.
- Бесполезно, - прошептал Митяй, - они у них волосяные, крепкие, как железо. Андрей не слушал его. Молодые зубы, отрывая волокно за волокном, перегрызали её. Сколько ушло времени, трудно сказать. Но ему удалось её перегрызть, и руки Митяя стали свободны. Надо было потратить ещё время, чтобы их оживить. Наконец, заработали пальцы. Он распутал себя и принялся за Андрея. Вскоре оба были свободны. Хоть и царила полная темнота, но они поняли, что находятся в каком-то помещении. Когда добрались до стены, Митяй определил, что это шатёр.
Они нашли выход и осторожно откинули полог. На дворе была глухая ночь. Тучи заволокли небо так, что звёзд не было видно. Насколько могли рассмотреть, поблизости их шатра стражи не было. Наверное, те решили, что крепко связанные пленники никуда не денутся.
- Уходим скорее, - прошептал Митяй.
- Подожди, вон ещё шатёр, там может быть оружие. Бери верёвки, и поползли.
Когда до шатра осталось совсем немного, они наткнулись на человека. Он спал, вытянув ноги и склонив голову чуть не до колен. На них лежала сабля. Андрей толкнул Митяя и шепнул, чтобы тот, находясь ближе к стражнику, взял её и убил татарина. Митяй легко это сделал. Они поползли дальше и наткнулись на вход, у которого была охрана, и довольно многочисленная. Связываться с ней было небезопасно.
- Зайдём с тыла, - сказал Андрей, забирая из рук Митяя саблю.
Сделав разрез, они вползли внутрь шатра.
Он был освещён сальником и давал свет позволявший рассмотреть, что было внутри. В центре на шкурах спал человек. Он лежал к ним спиной и рассмотреть его было невозможно. Но зато они увидели своё оружие. Видать, оно понравилось спящему, и он положил его недалеко от себя. Подойдя на цыпочках, парни забрали сабли.
Андрей толкнул Митяя и руками показал, что надо ударить спящего и утащить с собой. Но тот пугливо замахал руками. Тогда Андрей, подняв с пола какую-то тряпку, рукоятью сабли ударил по голове и навалился на него. Разжав ему рот, запихал тряпицу и, обмотав тело шкурой, забрал у Митяя верёвку и обвязал ей татарина. Парни вытащили его через прорез, а дальше покатили по траве, удаляясь от этого места. Когда татарина откатили на изрядное расстояние, они подняли его и понесли дальше. Небо и тут не оставило их. Они наткнулись на лошадей, среди которых оказались и их кони. Отведя коней на расстояние, чтобы топотом не разбудить спящую от арзы стражу, Митяй сел на коня, а Андрей, подняв пленника, взгромоздил его на спину митяева коня.
Они долго скакали, но, поняв, что их никто не преследует, перешли "бежать на конь". Ехали молча, точно боясь, что их может услышать вражина.
- Кажись, подъезжаем! - нарушил тишину Митяй.
Андрей посмотрел вперёд и увидел тёмную полосу леса.
- Вроде за ентим лесом болото, а за ним наш град. Иль, как по-казацки, кош.
Митяй не ошибся. Миновав лес, они упёрлись в болото. Митяй быстро нашёл проход, и они друг за другом поехали по нему. На болоте густо росли чахлые деревья, и они загораживали переднюю панораму.
Перед ними предстал частокол, вокруг которого была вырыта канава, заполненная водой. Ворота были открыты и не охранялись. Они попали на дорогу, которая вела к центру. Вскоре парни подъехали к небольшой деревянной церкви и каким-то полууглублённым строениям. Показав на одно из них, Митяй сказал:
- Кабак, а его, - он широко развёл рукой по площади, - майдан.
Андрей не понял и посмотрел на друга.
- Здесь казаки собираются, - пояснил он.
С Дона, протекавшего в версте от города, поднимался клочками туман, стелясь по земле дымчатым покровом. Редкие прохожие, завидя чужаков, встречали их неприветливыми взглядами, изучающе глядя им вслед. Встретив несколько таких человек, Андрей поинтересовался:
- Митяй, а что они такие недовольные?
- Чужой. Вот когда станешь своим, сердца их откроются.
- Во как! - удивился Андрей, - А впрочем, это правильно.
Первым знакомым, кого они встретили, был Хист. Митяй обрадованно бросился к нему. Но тот сухо встретил его. Вчерашний разговор с атаманом был ещё не забыт.
- Где батяня-то? - первое, что спросил он у бывшего атамана, не обращая внимания на его холодность.
- Тама, в курени, - и показал рукой в сторону леса.
- Жив! Жив батяня, - подбегая к Андрею, прокричал Митяй, - давай скорее туды!
То, что высокопарно именовалось куренью или избой, было обыкновенной землянкой. Стены из ивняка плетёные, обмазанные глиной. Крыша покрывалась конскими шкурами. У входа - плетёная и обмазанная глиной печь. Напротив - посудный поставец. Далее, справа и слева, помосты для спанья на несколько десятков человек. Лежанки были застланы шкурами. Ими же и укрывались. Если строения захватывали татары, казаки говорили, что не жалко, брать там нечего, а новое построить недолго. Всё у них было общее. Никто ничего друг от друга не прятал.
Отца он застал ещё спящим. Рядом с ним сидел пожилой казак и чинил сапог. Когда Митяй хотел разбудить отца, казак встал и загородил собой спящего:
- Не буди! Он всю ночь колобашки пек, - сказал он.
- Так это мой батяня. Мы с ним давно не виделись.
- Сын? - спросил казак и вопросительно посмотрел на Андрея. - Другое дело! Я щас ещё светец зажгу!
Митяй долго тряс отца. Когда, наконец, добудился, тот сел и стал протирать глаза. Чувствовалось, что сон его не покинул, и он мог вновь свалиться на лежак.
- Батяня, - Митяй вновь затряс его за плечи, - это я, Митяй.
- Митяня? - Отец перестал тереть глаза, уставился на сына. И вдруг вскочил и крепко прижал его к груди. - Митяняй, родной мой, - лепетал он.
Когда прошёл первый порыв радости, он посмотрел на Андрея, причём снизу вверх.
- А это кто? - спросил он и посмотрел на сына.