"Шква-а-ДРОН, НА конь!" - вот первая русская команда в рейтарском полку, которую сразу и на всю жизнь запомнил Джордж Лермонт. На всю его короткую и такую долгую жизнь.
Между кампаниями и экспедициями шквадрон "бельских немчин", влившийся в Московский рейтарский полк, стоял недолго в Туле, а затем постоянно в царствующем граде, собирателе русских земель, столице Михаила Федоровича, венчавшегося на царство в 1613 году. Он перестал титуловаться Великим князем Смоленским, но оставался Божией милостью Великим князем Владимирским, Московским, Новгородским, Тверским, Псковским, Пермским, Вятским, Угорским, Болгарским, Царем Казанским, Астраханским, Сибирским и прочее, и прочее. Очень скоро "шкотский немец" узнал, что был сей монарх хил и слаб телом и душой да вдобавок с придурью. Говорили, что это тем паче прискорбно, что отец его Филарет Романов в то время еще томился… в польском плену.
Сын Шкотии Лермонт еще не полностью сознавал, какая огромная перемена произошла в его жизни, коль скоро теперь он получал не шиллинги со "снопом" - родовым гербом династии Ваза и короля Речи Посполитой Сигизмунда III, а рублевки и полтины Царя Михаила Романова.
Бедные, часто разорявшиеся после присоединения Шотландии к Англии после воцарения Джеймса VI над Англией, знали с малолетства цену деньгам, были они бережливыми, даже скуповатыми. Рейтары удивились, что московский Царь (а так всегда, от Гостомысла и Рюрика, было на Руси) платил своим подданным гораздо меньше, чем иноземцам. В западноевропейских странах, где ценили своих воинов, все было наоборот. А ведь именно военная служба считалась главной и самой почетной у московитов. Так повелось у них уже в XV столетии и ранее того.
Вообще говоря, многое на Москве удивляло, изумляло иноземцев. Иноземцев всегда поражала в русских присущая им мания секретности и бдительности. Так, кажется, никто никогда не знал, какова численность войска. Одни говорили в начале очередной войны, что все войско насчитывает около 100 тысяч. Другие были убеждены, что войско доходит до миллиона!
Дуглас вычитал из книжки англичанина Флетчера, что конное войско, куда входят рейтары, получающие постоянное жалованье от Разрядного приказа, доходит не более чем до 80 тысяч. В конную гвардию, хотя термином этим московиты еще не пользовались, входят вслед за рейтарами царские телохранители примерно из 15 тысяч дворян и детей боярских. Остальные в мирное время стоят на засечной черте вдоль границ с Польшей и крымчаками.
Дуглас, познакомившись вплотную с московской кавалерией, собрал офицеров рейтарского шквадрона и объявил им:
- Вне всякого сомнения, мы в этой Московии самые лучшие кавалеристы. С нами могут состязаться лишь черкасы и черкесы - в них я еще не совсем разобрался, но с первого взгляда увидел, что они мастера своего дела. Немного отстают чуваши, черемисы, татары, мордва - вообще тут в Москве целый Вавилон! Азиаты - прекрасные наездники, но у них короткие стремена, а это значит, что татарин или чуваш поджимает ноги, и я в полном боевом облачении на коне выбью любого из них пикой.
Чтобы действовать как можно более слаженно со всеми этими конниками, а также со стрелецкой пехотой, нам необходимо досконально изучить их выучку, науку и строй, но тут уже возникло большое затруднение: эти русские, похоже, всех нас считают соглядатаями, шпионами. Это сильно вредит нашему общему делу. Однако не забудем, что мы этим московитам обязаны не чем-нибудь, а жизнью. Запомните на всю жизнь, зарубите на носу имена наших ангелов-хранителей. Человек, не умеющий быть благодарным, дерьмо собачье, а не человек. Мне стыдно за тех среди нас, кто жалуется сейчас, в Москве, на клопов, тараканов и вшей. В моих глазах черная неблагодарность хуже проказы!
Переведя дыхание, Дуглас продолжал:
- Не скрою от вас, боевых своих друзей, что мы будем с вами меньше получать денег, чем не только, скажем, во Франции, Испании или германских княжествах и герцогствах. Даже в Польше. Московия - страна молодая и недавно была на грани полнейшей катастрофы, поскольку в ней передрались все сословия и до сих пор держится в ней, увы, все не на согласии, а на брутальной силе. Однако Московия, на мой взгляд, непобедима, ибо может выставить больше пеших ратников, чем любой ее враг. Так что у нас имеется шанс отслужить свой двухлетний срок и вернуться в нашу Шотландию. Здешняя самодержавная власть может послать в пехоту не только, как у нас, каждого десятого или пятого, а даже третьего. Не только бояр и дворян, но и посадских людей и холопов как помещиков, так и духовенства. Россия - это один из двух левиафанов нашего мира. Их два: Россия и Китай. Поверьте мне, господа, что судьба сделала за нас правильный выбор: нам предстоит сразиться с Сигизмундом, королем Польши, который так подвел нас в фортеции Белой. Нравится ли нам это или нет, Польша никогда не одолеет русского Левиафана. Троица, сохранившая нам жизнь, Шеин, Черкасский и Бутурлин, поставила на верную карту. Мы победим с Москвой всех ее врагов…
Дуглас впервые держал такую долгую речь. Вел он ее уверенно, спокойно, деловито. А ведь речь шла о жизни и смерти обеих рот - шотландской и ирландской.
- В ближайшие дни мы должны на полигоне под Москвой опробовать все полученные нами карабины, пистоли, пищали, мушкеты, дабы подобрать только которые не подведут нас в бою. Коней отберут только самые опытные наши наездники. Я намерен добиться, чтобы московиты выделили нам собственный артиллерийский наряд легких пушек. Обоз они уже обещали нам вместе со всем необходимым для немедленного выступления в поход; провиант: хлеб, сухари, бисквиты, толокно, мука, пшено, гречка и, конечно, любимый нами, шкотами, овес. - Кто-то даже зааплодировал… - И, разумеется, сушеное мясо, ветчина, соль для всех и перец и другие специи для господ офицеров, а для остальных - лук и чеснок. Запомните, господа офицеры, на войне нет мелочей. Проверьте все секиры, топоры, зажигалки, камень, огниво и трут, котел, котелок, медный горшок, палатки, войлоки в обозе. Пусть все пометят каждый предмет своими метками. Прислугу предлагаю вооружить луками, стрелами, колчанами, как Роб Роев или Робин Гудов. Русские, как мы убедились, увы, в крепости Белой, - превосходные лучники! Проследите, чтобы кони были полностью обеспечены овсом.
Дуглас превзошел самого себя. Никогда еще он не показал себя таким знающим начальником. А он еще не кончил.
- Очень важно всех познакомить с формой красных и зеленых стрельцов, чтобы не стреляли по своим.
- А жалованье у нас какое будет? - вдруг взорвался начальник роты ирландцев. - Это мы им должны, этим варварам, это должны их королю, а они нам? Тысяча чертей, что и сколько должны?! Какое жалованье, наконец, у нас будет?!
Дуглас наградил его презрительным взглядом.
- Этого вопроса, как видно, очень жгучего для вас, я уже коснулся. Добавлю: не слишком щедрое жалованье сторицей будет искупаться новым фактором. Вот я с удовольствием смотрю на нашего Джорджа Лермонта. В более развитой давным-давно Шотландии его предок знаменитый Томас Лермонт Рифмотворец, которого помнят и любят все шотландцы, включая самых диких, оказался шотландским бардом только потому, что его норманнский предок из варягов помог принцу Малькому вместе с другими рыцарями Нормандии сорвать с головы проклятого узурпатора Макбета злодейски похищенную им корону Шотландии. За это норманнский отважный рыцарь Лермонт был испомещен поместьем в самом благословенном Господом Богом месте в юго-восточной Шотландии на полуострове Файф, чей князь стал правой рукой принца Малькома. Так славный рыцарь Лермонт стал лэрдом в стране шкотов и породил великого нашего барда и прорицателя сэра Томаса Лермонта…
Строптивый ирландец начал ворчать, но Дуглас осадил его гневным и презрительным взглядом и добавил:
- Еще недавно московиты не владели такими огромными землями, какие завоевал им Иван IV, он же - Грозный. Он расплачивался за военную службу Москве не добром, а злом, стал ужасным тираном. Нынешний Царь, Михаил Федорович, может укрепить с нашей помощью полмира! Всем желающим он подарит, как когда-то Канмор, богатые поместья на завоеванных землях. Появится новое дворянство, они построят себе и своим детям и наследникам новые дворянские гнезда. А если не захотят оставаться здесь, то вольны будут вернуться домой - в Шотландию или Ирландию, продав задорого, свои поместья!
- Вот это другое дело! - восхитился начальник ирландцев. - За это можно драться, воевать и лечь костьми…
- Уже сейчас, - с улыбкой произнес Дуглас, - мы получаем больше, чем русские князья за свой титул - всего семь рублей в год! А простой стрелец получает семь рублей в год за военную службу, но прибыль с поместья мы сможем получать в сто раз больше - 700 рублей!
- Вот это да! - вскричал ирландский начальник, вскочил и начал плясать джигу.
Как писал в своем бесценном труде "Сказания современников о Димитрии Самозванце" Маржерет, современник Джорджа Лермонта, французский капитан в России, затмивший д’Артаньяна, игравший немалую роль в 1601–1611 годах, то есть незадолго до появления на Москве Джорджа Лермонта, князья и бояре Государственной думы получали от 500 до 1200 рублей ежегодного оклада, окольничие - от 200 до 400 рублей и земли от 1000 до 2000 четвертей (при Маржерете окольничих было до 15 человек); думные дворяне, которых было 6, получали от 100 до 200 рублей и земли от 800 до 1200 четвертей; московские дворяне - от 20 до 100 рублей и земли от 500 до 1000 четвертей; выборные дворяне - от 8 до 15 рублей и земли до 500 четвертей, дети боярские - от 4 до 5 рублей в 6 или 7 лет и земли от 100 до 300 четвертей.
- Все вы, - продолжал Дуглас, - сегодня получите бесплатно добротное сукно местной выделки, но шить рейтарскую форму нам придется за свои деньги у местных портных, обслуживающих московских стрельцов. Через год службы вы снова получите сукно. За лошадей мы не платим. Жалованье…
Все подались вперед, навострили уши, не спуская глаз со своего начальника.
- Жалованье русских рядовых рейтаров, - продолжал Дуглас улыбаясь, - составляет двадцать рублей, офицеры получают в среднем тридцать рублей. Восточным иноземцам - татарам, чувашам и прочим - положено на десять рублей меньше. Нашим же рейтарам этого года будут платить по тридцать рублей рядовому составу и по сорок офицерам.
Довольные офицеры переглядывались улыбаясь.
- Но это еще не все, - широко улыбнулся и Дуглас. - Во-первых, обещают нам, если мы докажем им, что мы настоящие рейтары, поднять жалованье еще на десять рублей. Во-вторых, во время походов, а их нам не придется долго ждать, нам будут выдавать сало, соленую рыбу и сушеную рыбу, муку, пшено, картошку и даже водку, которая нам всем так понравилась здесь, не то что польский бимбер в крепости Белой…
Блестящая речь Дугласа, которому, как потом выяснилось, Рейтарский приказ уже положил оклад в 45 рублей, вызвала всеобщий восторг. Все рвались в бой. По приказу Дугласа выкатили бочонок водки, так сказать, авансом. Не прошло и получаса, как в рейтарской казарме запели наемники шотландские и ирландские песни…
Знал ли тогда Дуглас, понимал ли он, что новоиспеченные царские рейтары на самом деле стали пожизненными московскими пленниками? Что пока они здоровы и в строю, никто не выпустит их из Московии?
Но, как гласит известная русская поговорка, нет худа без добра. Ведь если бы вернулся Джордж Лермонт, если бы не стал он родоначальником русского рода Лермонтовых, то не было бы у нас ни Лермонтова, ни… этой книги о московском узнике…
Нам не дано знать, когда Джордж Лермонт стал Юрием Лермонтовым и осознал, что навсегда простился с Джорджем Лермонтом и родной Шотландией, с Абердином, с матерью и Шарон. Зато я установил, вникнув в московские порядки, что остался он не по собственной воле. И узнал он о том, что русичи не намерены отпустить его с военной службы, уже в 1615 году. Надо полагать, что он скоро разуверился в обещаниях Кремля. Разумеется, для него это было страшным ударом. И разве не передались его потомкам печоринская разочарованность, доходящая до мировой скорби, тоска по стране своих предков, врожденная любовь к песням и поэзии, мужество и фатализм, восходящий к варягам, норманнам и к шотландским рыцарям, а также неверие к великим мира сего и властям предержащим, недоверие и скептицизм…
Свой внезапный переход с польской службы на русскую шкоты восприняли с философическим стоицизмом, достойным самого Зенона.
- Царь, конечно, дурак, - рассуждал командир шкотского шквадрона Дуглас, - да лучше служить Царю-дураку, нежели Царю-извергу - Ивану Грозному, скажем, или французскому Ироду и святоше Людовигу Одиннадцатому. А ведь и ему служили Дугласы и прочие шкоты. Кстати, отец Царя, говорят в Немецкой слободе, очень, очень умен, но он сын своего времени, сильно тяготел к Ивану Грозному…
Только Лермонт терзался какими-то смутными угрызениями совести. Долго не проходило у него это назойливое беспокойство - не посрамил ли он честное имя Лермонтов?..
Уже по прибытии в Москву выяснилось, что Царь-недоросль крепко надул "бельских немчин". После осады Белой пришлось заново обрядить шкотов оружием, закупать почти всю рейтарскую амуницию: мушкеты, пистоли, сабли, латы, кирасы, шишаки, сумы, подсумки, огромные седельные пистоли по паре на брата и "рейтарский и конский всякий убор". Началось "строение мундиров", "штанов со всяким к тому прикладом" у российских и чужестранных купцов, закройщиков, портных и прочих работных людей, что одно уже стоило немыслимых денег, и все это вычиталось из будущего жалованья райтаров! Хорошо хоть коня со снаряжением не пришлось покупать Лермонту. Аргамак или бахмат стоил тогда сто рублей, не меньше, сумма по тем временам громадная. Безлошадные же влезли в такие долги к Царю Московскому, что можно было надеяться на полный расчет лишь через два года, или, как было указано в приказе, в 7123 году по московскому летосчислению!..
Надо признать, что почти все шотландцы и ирландцы довольно долго путались с этим летосчислением…
Рейтарский полковник фон дер Ропп, пыхтя брылями, объявил новичкам:
- Клянусь тремя кельнскими Царями… уф… уф… вам оказана чересчур уж большая честь… уф… уф… вместе со всем моим полком вы, канальи, будете парадинами - придворными стражами… уф… уф… самого Царя! Целуйте крест на верность… уф… Царю Михаилу Федоровичу. И чтобы верность эту… уф… уф… содержать до гроба!.. В Третьей книге Моисеевой, главе Девятнадцатой, сказано устами Господа нашего: "Когда поселится пришлец в земле вашей, не притесняйте его: пришлец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской. Я Господь, Бог ваш". Помните, - это уже я говорю, - что русские… уф… уф… добрые христиане и чтут Священное Писание. Они добром платят за добро, но не дадут спуску тому, кто обманет их доверие. У пророка Иезекииля сказано о ландскнехтах библейских времен, служивших гордому Тиру: "Перс и Лидиянин и Ливиец находились в войске твоем и были у тебя ратниками, вешали на тебе щит и меч; они придавали тебе величие". Царь Михаил молод… уф… уф… а значит, щедр, не то что старый скупердяй Сигизмунд. Каждый, кто заслужит, может стать… уф… уф… поместным русским дворянином - земли русской всем хватит с избытком…
- Среди вас, - продолжал фон дер Ропп, - имеются люди хорошего рода. Учитесь… уф… уф… придворному вежеству и учтивости, - он вдруг подмигнул, - и вы далеко пойдете. Не один наемный ратник и пришелец возложил на себя… уф… уф… корону.
Исчерпав посулы, полковник перешел к угрозам:
- И зарубите себе на носу: назад вам дороги нет. Как дезертиры и перебежчики все вы объявлены польским королем изменниками и приговорены… уф… уф… заочно к смертной казни! А отсюда убежите - покарает вас русский Царь лютой смертью!
В Москве жили поначалу рейтары, или, как они себя называли на немецкий манер, "райтара", в Хамовнических светлицах (казармах), пока не перевели их почти в столь же тесные светлицы с нарами за Москворечьем. В этих светлицах женатики из числа старослужащих и то селились по две-три семьи в одном покое. Уверяли, что страна эта, Московская Русь, была европейской, но клопы в ее стольном граде водились чисто азиатские, отличавшиеся зверской кровожадностью. Целые полчища этих bed-bugs бродили тучами по светлицам, зверея, сатанея с сумерками и лютуя до самого утра. Сладу с ними не было никакого.
В первое же жалованье бельские шкоты познакомились с русскими деньгами. После Смутного времени серебряный рубль похудел с шестнадцати золотников серебра до одиннадцати. Ниже рубля шли полтины, гривенники, алтыны, копейки и деньги. Новые монеты были правильной круглой формы, а старые - продолговатой и довольно корявые. Рубль насчитывал сто копеек новгородских и двести - московских. Джорджу приятно было видеть на копейке-новгородке своего тезку с копьем - отсюда и название копейки.
Вскоре в полку стало известно, что Его Величество всемилостивейше обещает свое особое заступление каждому иноземцу, кто пожелает воспринять православное греческое вероисповедание. Это были не пустые посулы: старые рейтары знали, что выкрест получал и патент о новом чине, и грамоту на поместье быстрее прочих. Но лишь один ливонский рыцарь согласился стать православным, и про него говорили, что прежде, попав в плен к туркам, он принял магометанство!
Командир полка фон дер Ропп настоятельно уговаривал креститься:
- Не Иоанн-креститель крестился у Христа, а Христос у Иоанна. Креститесь же и вы, несчастные кальвины и лютеры, у русского Ивана!
Командир эскадрона Дуглас отговаривал:
- Шотландцы крестились раньше русских, так что не следует старокрещеным креститься у новокрещеных.
Лермонт и большинство шкотов склонны были согласиться с Дугласом, тем более что в полку ходил слух, будто фон дер Ропп получает от русской церкви по золотому за каждого новокрещеного. Большинство рейтаров, даже шляхтичи, ни уха, ни рыла не смыслили в родной грамоте, а уж по-русски объяснялись прекурьезно и прегадко. Полковник фон дер Ропп, прослужив почти четверть века в русской службе, считал себя знатоком русского языка, хотя не мог ни читать, ни писать и расписывался с трудом. Он бранил зауряд все русское и частенько грозился уехать на родные берега Рейна, но в действительности давно бросил думать о расставании с Московией.
Лермонт хитер в письменности и языках, полковник фон дер Ропп предложил было ему стать писарем, дабы "всякое письменное произведение могло быть порядочно", но упрямый шкот заявил, что не за тем из Шкотии приехал, чтобы бумагу и чернила переводить.
Сравнивая через год денежное, вещевое и квартирное довольствие Царя всея Руси и короля Речи Посполитой, Лермонт изрек по-русски:
- Хрен не слаще редьки!
С августа 1614 года до весны 1615-го Московский рейтарский полк почти весь стоял против поляков под Дорогобужем, но шквадрон "бельских немчин" Дугласа почти всю зиму провел в Москве, где он нес со стрельцами охрану Кремля. Видно, "бельским немчинам" еще не очень доверяли. Поляки крепко держали Смоленск. Русское войско, предводительствуемое князем Димитрием Мамстрюковичем Черкасским, с трудом удерживало Побережье и никак не могло собраться с силами, чтобы пойти на Смоленск. Пройдет еще пять лет, прежде чем Московия заключит мир с Речью Посполитой.