Серик еще издали разглядел честную компанию купцов-разбойников; они стояли тесной кучкой на берегу, и что-то обсуждали, с жаром размахивая руками. Один Горчак стоял в сторонке, хмуро уставясь под ноги. Серик соскочил с телеги, сволок дорожный мешок, стянул гремящий мешок с оружием. Огарок помог выпростать за что-то зацепившееся под сенной подстилкой копье. Прислушавшись, Серик понял: спор разгорелся из-за того, что цифирные купцы считали, будто Полночный Путь обустроить русским купцам вполне по силам, а Шарап со Звягой стояли на стороне Горчака, который и высказал свои сомнения. На все доводы купцов он лишь веско отвечал: - "Вы не ходили по Великому Шелковому Пути, а я ходил…"
Все четверо купцов разом накинулись на Серика:
- Серик, а ты как мыслишь?
Серик пожал плечами, оглядывая купцов.
Горчак засмеялся, сказал:
- Да Серику все равно, в какой конец земли идти - Реут ему Анастасию пообещал и в купцы вывести… А вон и сам Реут едет…
Реут подъезжал на телеге, груженной всякими забытыми впопыхах мелочами. Когда телега поравнялась с компанией, упруго соскочил на ходу, подошел, спросил:
- Все в сборе?
Первый степенно ответил:
- Как и было уговорено… Реут, чего это твои наймиты толкуют, будто не по силам нам будет обустроить свой путь в Индию?
Реут проворчал:
- А мне все равно, что они толкуют; главное, эти люди хорошо умеют дело делать. Еще мой дед толковал, что пора за Урал-камень двигать, прибирать к рукам Сибирскую землю. Чего ей бесхозной лежать? Вот и пришло время. Заодно и свой путь в Индию прорубить… - оглядев из-под ладони длинный ряд ладей, приткнувшихся носами к берегу, спросил: - Слышь, Первый, у вас сколько ладей?
- Шестнадцать нынче! - гордо подбоченился Первый.
- Эка… Как на дрожжах богатеете… Меч видать, тоже неплохой приварок дает…
- Ты, Реут, будто в молодости тоже не промышлял мечом… - обиженно протянул Первый.
- Ладно, ладно… Кто не без греха? Пошли по лодиям. Серик, Шарап и Звяга пойдут на малой ладье; в случае, если на караван нападут речные тати, смогут на помощь прийти, если кому совсем туго придется…
- Реут, ты уже совсем христианином стал… - укоризненно проговорил Четвертый, и шагнул в воду, нагнулся, с натугой вытащил из воды жбан, с привязанным к нему камнем, сказал гордо: - Со вчерашнего вечера на дне лежит! Охладился не хуже, чем в погребе…
С ладьи кинули огромную братину. Настоявшийся, прозрачный, с золотым отливом мед заиграл на поднимавшемся солнце. Братина несколько раз обошла круг, пока жбан не опустел. И хоть большая часть тут была уже христианами, все поплескали меду в реку, попросили легкого пути у речного бога.
Веснами редко бывает ветер попутным на пути вниз, а потому пришлось грести с утра до вечера. Правда, гребли не особо утруждая себя, в полсилы, другую половину употребляли на песни. Правда, Серик, Шарап и Звяга в общем хоре не участвовали, шли далеко впереди каравана. И не потому, что чего-то опасались, а потому, чтобы не пугать загодя птицу, буквально стаями то перелетающую через Днепр, то отдыхающую прямо на волнах. Серик десятками стрелял уток, гусей, а то и лебедей, княжескую еду. На ночлегах пировали, объедаясь от пуза дармовой снедью.
Реут, обгладывая сочные ножки, качал головой и говорил:
- В прежних бы походах нам такого стрельца… А то только по сидячим горазды… И то за три шага с подбегом…
Спали, кто в ладьях, кто на берегу, закутавшись в шубы - весенние ночи промозглые, хоть и пригревает днем солнышко. Выставляли двух караульных на весь караван. Весенний путь вниз почти безопасен, по сравнению с обратным - не очень интересны речным татям русские товары. Разве что шальная ватага бродников налетит. А вот тем, кто потом снизу пойдет - ухо надо держать востро. Ладьи полны дорогими заморскими шелками, аксамитами, да другими товарами, что много места не занимают, а дороги. Когда поравнялись с прошлогодним землепашцем, Реут долго вглядывался из-под ладони в берег, наконец, спросил Серика:
- Глянь-ка туда… Мне мерещится, аль и вправду там поле? - Реут часто пересаживался в ладью к трем друзьям, чтобы пострелять птицу, да только стрелы зря терял; из пяти едва одна в цель попадала.
Серик лениво обронил:
- Да мне и глядеть нечего, я так знаю, что там поле. В прошлом году того землепашца видели.
- Гляди-ка, куда добрались… - Реут помолчал немного, договорил задумчиво: - Пора, пора в Сибирь двигать…
До устья было уже недалеко, Днепр раскинулся так, что с середины уж и берегов видно не было. В тот день Реут опять плыл на ладье троих друзей, хоть охота уже и кончилась; птицы кто пролетел дальше на полуночь, кто тут расселись по гнездам, по лиманам да старицам, к тому же потянулись половецкие поселения по берегам, а половцы тоже не дураки весеннюю птицу пострелять. Серик первым разглядел мечущуюся по берегу и размахивающую руками крошечную фигурку человека. Реут за кормчего стоял, Серик закричал, выворачивая шею и пытаясь получше разглядеть человека на берегу:
- Реут, поворачивай к берегу!
Реут завертел головой, спросил недовольно:
- А с какого перепугу?..
- Да человек на берегу! Стряслось что-то; бегает, как полоумный, и руками машет…
Человек уже остался далеко позади, и видать потерял последнюю надежду, что его заметят, но тут же радостно встрепенулся, увидев, как ладья круто свернула к берегу. Посчитав, что и сам добежит, коли уж так резво бегает, порешили не грести против течения, приткнулись к берегу, опустили весла и выжидательно смотрели, как человек прыгает через многочисленные лужи оставленные отступающей вешней водой. Наконец, запыхавшись, он подбежал, забрел в воду, ухватился за борт, и стоял, тяжело отдыхиваясь. Когда-то богатая одежда превратилась в лохмотья, за пояс был заткнут меч без ножен.
Реут спросил насмешливо:
- Ты откуда, такой красавец?
Человек нагнулся, черпнул пригоршней воды, умылся, только после этого проговорил:
- Из Царьграда иду…
- Так вот и идешь, пешочком?
- Чего ты зубы скалишь?! - вдруг озлился оборванец. - Купец я из Смоленска. Я, может, побогаче тебя буду! Ты на такой невзрачной ладейке плывешь, а я на пятью ладьях ходил в Царьград!
- Ладно, ладно… Все, не скалюсь я… - примирительно проговорил Реут.
Человек вдруг бухнул, будто обухом оглоушил:
- Нет больше Царьграда!
- И куда ж он провалился? - машинально спросил Реут.
- Тьфу ты! - в сердцах плюнул оборванец.
- Да эт я машинально ляпнул… - медленно выговорил Реут. - А ну залазь в ладью!
Оборванец перевалился через борт, ладью отпихнули на быструю воду, но за весла никто не взялся, сгрудились вокруг оборванца, напряженно глядя на него со всех сторон.
- Звать то тебя как? - участливо спросил Реут.
- Торгом прозвали… - обронил купец, опускаясь на лавку возле мачты.
- Что, так торговаться любишь?
- А ты не любишь? - едко спросил Торг. - Вот потому и плаваешь на такой невзрачной ладейке. А товару! С гулькин нос…
- Ладно, ладно… - Реут добродушно рассмеялся. - Давай, рассказывай…
Торг проворчал:
- Дайте хоть перекусить чего-нибудь! Который день лягушками да сырой рыбой питаюсь! Которая в лужах осталась…
Кто-то сунул ему в руки половинку гуся, оставшегося с завтрака. Отворотив ногу, он в миг оставил голую кость, довольно вздохнул, кто-то сунул ему в руки полный ковш меда, он его опорожнил одним духом, и только после этого начал рассказ, то и дело отщипывая от гусиной тушки пластики мяса и суя их в рот. Впрочем, рассказу это почти не мешало.
- Аккурат апрель месяц только начался, подступили к Царьграду латиняне, в невиданной силе… Обступили весь город, мышь не проскочит…
Реут недоверчиво проговорил:
- Бывал я в Царьграде… Это ж какой силе надо быть, чтобы такой громадный город обложить?
- Будешь перебивать - ни слова не скажу! - озлился Торг, и надолго замолчал, жуя мясо.
Реут примирительно выговорил:
- Ну ладно, ладно… Все, молчу…
- Мы впопыхах загрузили ладьи товарами, что наторговать успели, только отчалили, как в гавань вошли латинские корабли… Видимо невидимо! Мы подумали, тут нам и смерть пришла. Ан, нет! Не тронули нас почему-то латиняне. С ладей мы все и видели. В двенадцатый день апреля пошли латиняне на приступ, да в тот же день и взяли город! А мы от греха подальше погребли прочь. Мимо корабля латинского проходили, с него спросили, по-германски: што, мол, за люди? А я возьми, и бухни, тоже по-германски: што, мол, германские купцы… Может, потому и выпустили? Мои ж ладьи германские мастера ладили…
Реут протянул:
- Да-а… Копилось, копилось и лопнуло… Што ж это теперь будет?
- Што будет, што будет… - проворчал Шарап. - Теперь они на нас пойдут. Не сразу, конечно, сначала будут раздоры и смуту на Руси сеять…
Торг спросил:
- Эгей, а чего это вы весла побросали? Давайте-ка, поворачивайте назад…
- С чего бы это? - изумился Реут.
- Да ты не бойся! Я у тебя весь товар куплю по сурожским ценам, да еще ладью дам!
- Погоди, погоди… - спохватился Реут. - Ты ж говоришь, што вырвался вместе с ладьям. А куда ж они делись?
- Да тут, в горле Днепра, латинянский корабль добычу поджидает. Мы-то ушли бы, да он неожиданно выскочил, и у моей ладьи бивнем все весла левого борта переломал. Я махнуть успел другим ладьям: уходите, мол. Да и толку с них не было; там одни гребцы сидели, вся караванная стража со мной была. Долго мы рубились… Раз даже на корабль перепрыгнули, чуть кормчего не порубили. Потом я один уж остался; кольчугу скинул - и в воду…
- А вот и мои ладьи… - медленно выговорил Реут.
По мере того как караван вытягивался из-за поворота, физиономия Торга тоже вытягивалась.
- Восемнадцать… - потрясенно выдохнул он.
Реут смущенно развел руками, проговорил:
- Прости Торг, но мои убытки даже тебе не покрыть. А лодий у меня и своих хватает… Так што, пойдешь с нами до Сурожа. Там, поди, тебя знают фряжские банкиры? Вот и ссудишь у них денег, купишь себе парочку лодий, закупишь товара. А может, и остальные свои ладьи найдешь. Ну, а посчитаться с обидчиками ты не желаешь? Мы ж его в девятнадцать лодий общиплем, как куренка! - и Реут хищно усмехнулся.
- Эка, разобрало… - проворчал Торг. - Да на таких кораблях по сотне воинов бывает, а то и больше…
- Чего эт ты наугад говоришь, коли рубился с ними? - прищурил один глаз Реут. - Аль не рубился?
- Да рубился! Десятков шесть их было. Мы десятка два, ну, может, полтора порубили…
- Ну вот, не так уж и много… Если вы их хотя бы с полдюжины порубили… - пробормотал Реут, думая о чем-то. Потом спросил: - Тут же, в устье, половецкая крепость стоит, чего туда не обратился за помощью?
Торг пожал плечами:
- Меня ж на другой берег вынесло, тут не докричишься. Да и обращаться к ним без верной дружины… Враз повяжут, и такой выкуп потребуют…
Реут задумчиво покивал:
- И то верно…
Караван пристал к берегу, быстро разобрались; цифирные купцы с пятеркой своих работников, таких же забубенных головушек, что и сами, перешли на Серикову ладью. Реутовых работников с головной ладьи разделили по остальным, на головную собрались люди цифирных купцов; все молодцы, как на подбор, и вооружены до зубов. Поплыли дальше. Вскоре миновали половецкий город. Правда, за дальностью расстояния, кроме зубчатых стен из белого камня ничего было не разглядеть. Сразу после крепости, один из берегов скрылся с глаз. Серик стоял на носу, рядом с Горчаком. Единственные, кто явно были в кольчугах. Гребцы поверх кольчуг напялили просторные рубахи, цифирные купцы залегли возле мачты, накрывшись рогожами, будто куча мешков с товаром. А вот из-за низкого мыска, поросшего каким-то кустарником, выскочил и латинянский корабль. По мере того, как караван ладей вытягивался на простор, два ряда весел все медленнее и медленнее пенили воду, и вот уже он как бы мимо плывет, и вовсе никакого умысла не имел. Серикова ладья правее шла, а тут и еще немножко приняла вправо. Караван, как бы следуя своим путем, должен был пройти мимо корабля, а Серикова ладья шла уже нос в нос. Серик нервно поправил два колчана, полных стрел, висящих за плечом. Лук с натянутой тетивой он прятал за спиной, как бы ненароком опершись плечом о драконью шею. Кормщиком стоял Шарап. Он верно угадал расстояние, и еще довернул кормилом. Горчак вдруг замахал руками и принялся орать что-то по-германски. На кормовом помосте сгрудились латиняне, с любопытством перевешивались через борт, что-то спрашивали. Горчак отвечал, распаляясь все больше и больше. Вот уже почти поравнялись, и тут Шарап двинул кормилом, и ладья прямо носом врубилась в стройно взмахивающие весла корабля. Жуткий треск, заглушил даже ругань, понесшуюся с латинянской ладьи. Но ругань вскоре прекратилась, потому как на борт корабля полетели кошки с ладьи. Серик с луком в одной руке, с мечом в другой, прыгнул на борт корабля, легко допрыгнул, хоть он и здорово возвышался над низко сидящей ладьей. Навстречу сверкнули мечи, но Шарап со Звягой уже вломились с одного краю, с другого края напирали цифирные купцы. Серик молодецким ударом срубил одного, второй отпрыгнул, занимая удобную позицию, но Серик проскользнул мимо него, прыгнул на площадку впередсмотрящего, еще больше возвышающуюся над палубой, нежели носовой помост, бросил меч в ножны и наложил стрелу на тетиву. Горчак стоял впереди него и отбивался от наседающих латинян. Глаза и руки Серика действовали как бы помимо его воли; глаз выхватывал цель, руки натягивали тетиву. И в то же время Серик видел всю палубу. Вот Шарап со Звягой, будто скованные цепью, вертятся из стороны в сторону, да с такой быстротой, что против их двух мечей, всегда один оказывается. А вот тесным тупым клином ломят цифирные купцы; будто бык вломился в стадо телят. Не успеют латиняне собраться, чтобы устроить организованный отпор, Шарап со Звягой, и купцы, тут как тут. А следом расторопные работнички купцов-разбойничков палубу подчищают. Не обращая внимания на скрежет мечей под ногами, Серик все стрелял и стрелял. А тут и Реут подоспел; латины его глупо проворонили, так что Реутовы воины не менее полудюжины положили со спины, пока остальные опомнились. И латины не выдержали. Если бы не Сериковы стрелы, свистящие над палубой, может еще немножко и подрыгались бы. Но слишком уж быстро и верно находили они цель. Тут и там латиняне начали падать на колени, кидая оружие на палубу. Вот Звяга кое-как сдержал меч над склоненной шеей сдавшегося латинянина. Вот Реут, унимая боевую ярость, заехал с левой в ухо бросившему меч латинянину.
Опытные работнички цифирных купцов, принялись сгонять пленных на носовой помост, Серик протолкался сквозь толпу косящихся на него воинов, сбежал по короткой лесенке на палубу, огляделся. Тут и там валялись трупы в белых балахонах, с красными крестами на груди и спине. Своих пало на удивление мало; Серик заметил только четверых. Он постоял на палубе, быстро понял, что тут обойдутся без него, и тут заметил квадратное отверстие, закрытое крышкой с толстым железным кольцом. Он потянул за кольцо, поднатужился, и отвалил толстую, окованную железом крышку. В лицо ударила вонь давно не мытых человеческих тел, нечистот и чего-то еще, незнакомого, но мерзкого. Серик спустился вниз, в низкое пространство и тут же содрогнулся от взглядов множества глаз, уставившихся на него. Люди сидели на лавках по трое, прикованные к толстой железной цепи, проходящей на всю длину помещения. Тут к Серику между рядов подбежали два страхолюдных мужика, с длинными плетьми в руках и разом бухнулись на колени, что-то залопотали по-фряжски. Серик, вытащивший было меч на треть, плюнул, бросил его обратно в ножны, спросил громко:
- Русичи есть?
Медленно поднялось десятка два рук, на остальных лицах, вспыхнувшая было надежда, снова погасла. Серик подошел к ближайшему русичу, вытянул меч, сказал, указывая клинком на массивный конец лавки:
- Клади сюда цепь!
Тот непонимающе глядел на Серика. Серик поглядел в бородатое изможденное лицо, спросил:
- Ты меня разумеешь?
Пленник вздрогнул, быстро извернулся и обтянул цепь на конце лавки. Серик взмахнул мечом, и одним ударом рассек цепь. Быстро освободил остальных. Больше в помещении ничего интересного не было, и он вылез наружу. Возле кучки освобожденных, испуганно жавшихся друг к другу, стоял Реут, и грозно смотрел на них. Увидя Серика, рявкнул:
- Ты зачем их освободил?!
- Русичи ведь… - обронил Серик спокойно, пожав плечами.
- Ну, так и што? А кто грести до Сурожа будет? Мне прикажешь?
- Сам сяду! - огрызнулся Серик, и пошел в корму, поглядеть, что там интересного.
Реут плюнул, повернулся к подошедшему к нему Торгу, сказал:
- Ищи свой товар, а в добыче тебе доля равная со всеми…
Торг обогнал Серика, добежал до такого же отверстия, что и в носу, отвалил крышку и юркнул вниз. Тут же оттуда понесся лязг мечей. Не раздумывая, Серик прыгнул вниз. В помещении было светло; горело два огня, прикрытых стеклянными банками. И в свете огоньков Торг яростно рубился с богато одетым человеком. Тот был в тонкой работы кольчуге, на груди болталась толстенная золотая цепь, с крупным камнем, тускло поблескивавшим в свете огоньков. Серик заорал:
- Торг! Остановись! За него же выкуп огромадный можно получить!
Торг отскочил, запалено дыша. Человек стоял, слегка подогнув ноги и настороженно наблюдая за обоими противниками. Торг медленно что-то выговорил по-фряжски. Господин брезгливо бросил меч на пол и гордо выпрямился. Торг его о чем-то спросил, тот нехотя ответил. Серик спросил:
- Чего он лопочет?
- То, что он капитан этого корабля, и владелец за него хороший выкуп может дать…
- Вот и ладненько! - Серик вложил меч в ножны, махнул капитану рукой на дыру в потолке. Тот медленно полез по узенькой лесенке. Серик вылез вслед за ним. Шагающий по палубе Реут заорал:
- Эй, чего там у вас? Неужто владельца взяли?
- Да нет, всего лишь капитана! - откликнулся Серик. - Эт, вроде как по-нашему - воевода?
Реут вежливо поклонился капитану, сказал ему несколько слов, и тот молча полез на Реутову ладью. Потом распорядился, выбрав из своих работников троих, ростом побольше:
- Вы трое на корабле пойдете, а всем остальным - по местам!
Серик спросил:
- А не маловато ли троих? А ну как взбунтуются? Или надсмотрщики раскуют?
- Ты што, Серик?! Да они надсмотрщиков первыми утопят! И владелец на такую самодеятельность косо поглядит. Так без хлопот выкупил корабль, и все дела. А то потом лови его по всем морям…
Торг сказал:
- Реут, я на корабле пойду. Товар пока рассмотрю… Да и перегружать некогда…
- Ладно, иди… - равнодушно бросил Реут, и полез через борт.
Быстро разобрались, и вскоре снова стройно вытянулись караваном. Вскоре над морем разгулялся хороший ветерок, сразу же развернули ветрила и разлеглись, кто где. Жмурясь на солнце, Серик спросил, случившегося рядом Шарапа:
- А што, Шарап, и раньше латины и половцы так шалили в устьях?
Шарап почесал за ухом, сказал медленно:
- Да вроде раньше не слыхать было такого… Ну, шалить, шалили; всякая там вольница, а это-то настоящие воины… Да оно и понятно! Они пришли согнать половцев с Великого Шелкового Пути.