В ящиках его письменного стола лежат блокноты, испещренные путевыми заметками, – материал для обещанной второй части романа. Однако долгое время Лобас в них не заглядывал – годы ушли на создание романа-документа о Достоевском. (Эта книга заслуживает отдельного разговора.) И только недавно писатель снова вернулся к своим "Королям".
Перед ним белый лист бумаги, как дорога Нью-Йорка, по которой он еще должен проехать свои двести пятьдесят тысяч миль.
2002г.
ЭРЕБУНИ НА ГУДЗОНЕ
Сумерки обволокли это здание в Манхэттене. В темноте скрылись входы и выходы, купол и крест. И только изнутри сквозь разноцветные витражи в темноту льется свет. Там горят поминальные свечи и лампады. Это – Собор Святого Вартана.
"Хокеангист" – по-армянски панихида. Неотъемлемая традиция христианства – молиться за тех, кто уже в Царствии Небесном. В эти апрельские дни во всех армянских церквах мира служат панихиды по жертвам погромов.
Говоря об армянском народе, всегда подразумеваешь Крест. Нация, первой признавшая христианство государственной религией, избрала свою судьбу. Вся последующая история – войны, геноцид, рассеяние – трагедия и триумф народа, добровольно принявшего Крест. И неудивительно, что, знакомясь ближе с армянской общиной Америки, словно перелистываешь страницы, в которых описан очередной погром из-за веры, окровавленный ятаган и бегство на чужбину.
Но с первыми армянскими переселенцами в Америку дело обстояло достаточно спокойно. История хранит свидетельства того, как с 1834 года за высшим образованием в американские университеты стали приезжать молодые армяне из богатых семей. Некоторые выпускники оставались в Новом Свете, закладывая основы "спюрка", – армянской диаспоры. По настоятельной просьбе трехсот армян в Массачусетс приехал первый армянский священник, а в 1891 году там была построена первая в Северной Америке армянская церковь.
Последующих же армянских эмигрантов корабли и самолеты привозили в Новый Свет, спасая от гибели.
Девяносто лет назад начались погромы, ставшие для этого древнего народа самой черной страницей его истории. Турецкие гонения армяне терпели на протяжении десяти веков (первая резня датирована 1045 годом). Но за все это время никогда так реально не возникала угроза полного истребления нации, как это было в 1915 году.
В те годы Армения была поделена на две части: Восточная находилась в составе Российской империи, Западная под владычеством Османской империи. После начала Первой мировой войны западные армяне попытались добиться независимости и выступили против турок. Но могла ли горстка людей бороться с самым жестоким в те времена исламским государством-тираном?
Власти Османской империи объявили, что "намерены окончательно решить армянский вопрос". За полтора года были вырезаны около одного миллиона двухсот тысяч армян, триста тысяч насильно обращены в ислам, еще триста пятьдесят тысяч бежали из страны. Было уничтожено около 75 процентов населения Западной Армении, в то время это составляло почти половину всего генофонда народа. Документы, связанные с этим геноцидом, – описания очевидцев, фотографии, свидетельства палачей, – хранятся в архивах в Армении, Европе и США.
История, однако, на этом не заканчивается. Начало 50-х годов – жестокие притеснения армян в Сирии и Ливане; 60-е годы – в Ираке и Иране. И уже относительно недавно: февраль 1988 года – Сумгаит, январь 1990 – Баку.
ххх
Ануш Сусанова – учительница. Лет эдак тридцать назад, когда Ануш была еще ребенком, ей рассказывали историю, как ее бабушка в 1918 году, спасаясь, бежала из Баку с двумя детьми. По дороге в Петровск (Красноводск) бабушка умерла от тифа. Осиротевшие сестры ходили по улицам города, прося милостыню, пока одну из них не забрали в американский приют, а вторую пригрели в своем доме чужие люди. Сестры разлучились навеки. Ануш помнит, как ей всегда было интересно представлять, что где-то, в стране за океаном, живут ее родственники, продолжающие их род, но ничего не знающие друг о друге. Могла ли она предположить, что спустя семьдесят лет история повторится уже с ней?
– Я никогда не забуду те дни. Никогда... – Ануш смотрит перед собой, и ее большие черные глаза становятся еще чернее. – Они врали, что в Сумгаите было убито 36 человек. Мы еще тогда жили в Баку, и моя мать попала в больницу. Я видела в ее палате женщин, которых привозили в больницу из Сумгаита: переломанные головы, изувеченные тела... А потом у нас, в Баку, по улицам разгуливали молодчики с завернутыми в газеты металлическими прутьями. Они избивали армян среди бела дня, а "скорые" приезжали, когда человек уже был мертв. У нас дома под кроватью лежал топор… Мы успели бежать в Армению еще до резни. Самолет был набит битком. У меня есть друзья среди азербайджанцев, но я понимаю чувства тех армян, которые хотят мстить за своих родных.
Потом была блокадная Армения. Вернувшись с работы домой, накормив сына хлебом и недоваренной кашей, Ануш ложилась спать. Ни света, ни газа.
– Наверное, нужно быть патриотом и жить сейчас там, в Армении. Но, признаюсь, когда я получила въездную визу в Америку, была счастлива.
ххх
Получить въездную визу в американском посольстве, однако, непросто. Армяне – не исключение. В начале 90-х в соответствии с поправкой к иммиграционному закону, Конгресс США выделил некоторые страны, в которых нарушались права человека, и увеличил квоту для беженцев. Но уже задолго до этого пороги американского посольства в Москве обивали азербайджанские армяне, лишенные крова и средств к существованию.
Вашингтонский центр обработки данных, куда приходили сотни заявлений, неофициально увеличил количество приглашаемых на интервью армянских семей. Армянская диаспора и различные правозащитные организации лоббировали Госдепартамент, требуя придать эмиграции армян из Азербайджана в США силу закона.
Но дело продвигалось крайне медленно: армянское лобби в Америке оказалось недостаточно сильным, не хватало специалистов, денег, документы застревали в различных бюрократических инстанциях. А в Вашингтоне тем временем сменилась власть, на Капитолийском холме заговорили о том, что Америка, дескать, переполнена иммигрантами, от которых больше вреда, чем пользы, пора "опускать занавес"...
В итоге, закон принят не был. На произвол судьбы были оставлены тысячи бесправных армянских семей. Так, в очередной раз была попрана великая американская традиция – давать приют отверженным и гонимым.
ххх
Акоп Торосян зимой пишет картины для армянских церквей США и Канады, а с приходом весны и до глубокой осени он – в Центральном парке: рисует портреты прохожих. В Америку его пригласил знакомый, пообещав предоставить мастерскую для выполнения заказа. Акоп взял холсты, кисти, подрамники, даже гвозди – кто может все предугадать? – и отправился в путь. В аэропорту его никто не встретил. Узнав, что в Центральном парке работают уличные художники, он пошел туда. На табличке случайный прохожий ему написал: "Художник из России. Не говорит по-английски. Цена одного портрета – 25 долларов".
С тех пор прошло десять лет. За это время Акоп внешне мало изменился: по-прежнему худощав, такая же густая на пол-лица борода. До глубокой осени он все там же – в Центральном парке. Правда, английским Акоп уже владеет свободно, а за каждый портрет берет не 25, а 50 долларов. Когда он пишет, за его спиной обычно выстраивается полукруг зрителей.
Когда-то в Москве его называли Арбатский Акоп, теперь его называют Нью-Йоркский Джейкоб. Акоп уже стал своего рода визитной карточкой Нью-Йорка, о нем не раз писали городские газеты и журналы, его фотографию напечатали в ежегодном престижном фотоальбоме "Настоящие ньюйоркцы".
Когда Акоп не в духе, его раздражает в Нью-Йорке все: небоскребы, грязь, лимузины. В такие дни он запирается в своей мастерской, как в келье.
– Что здесь, в Америке, за жизнь? Рабство, да и только! Каждый месяц плати – за аренду квартиры, за медстраховку, дочкам за колледж. Какие-то дурацкие проценты, штрафы, налоги. Бухгалтером нужно быть, чтобы во всем этом разобраться! В Америке хорошо быть либо очень бедным, либо очень богатым. А простому работающему человэку – э-э... Скучаю ли по дому? – Пауза. Ярко горит лампочка под потолком в его мастерской. – Иногда мне снится деревенская церковь Ариче, где я писал Пророка Иеремию. Словно вижу ее древние камни, на которых сотни лет назад кто-то высекал кресты... Наверное, нужно быть сейчас там, – он закуривает и смотрит в окно. – Но в Армении нищета. Когда человек вынужден думать только о хлебе, ему не до искусства.
ххх
Сегодня на территории США и Канады проживает около миллиона армян. Большинство осело в Калифорнии, где природа в какой-то степени схожа с природой Армении – жаркое солнце, сухой климат и плодородная почва. Говорят, что в некоторых местах Калифорнии армяне выращивают точно такие же сорта винограда, что и в Армении.
В Городе Большого Яблока армян около 50 тысяч. Здесь, конечно, нет такого ласкового солнца: летом душно, зимой сыро и ветрено. Зато Нью-Йорк по-прежнему остается городом иммигрантов, где меньше, чем в остальной Америке, предрассудков против иммигрантов и легче найти работу. И еще здесь Собор Святого Вартана, где помогают вновь прибывшим. В Америку по-прежнему продолжают приезжать армяне и остаются здесь на любых основаниях – легальных или нелегальных.
Идиллических отношений между старожилами и новичками нет. Старожилы считают себя "истинными" армянами, потому что в отличие от бывших "советских армян" сохранили традиции, религию, язык. А новоприбывшие упрекают "американских собратьев" в консерватизме, самодовольстве, черствости. Сытый голодного не понимает…
Дело в том, что костяк "спюрка" составляют дети армян, прибывших в США из стран Ближнего Востока полвека назад, – в основном из Ливана, Сирии и Ирана. Они уже пустили глубокие корни в американскую землю и чувствуют себя здесь не в гостях, а дома. Вот два типичных армянина в США: один – уверенный в себе, его родной язык английский, а второй армянский, есть диплом американского колледжа, свой дом и т. д. И другой армянин – бывший советский инженер из Баку, с печатью униженности на лице, ни кола, ни двора, по-английски говорит плохо. Много ли между ними общего?!
ххх
– Он такой человек – шесть языков знает! Он будет с тобой даже на древнегреческом разговаривать, а ты его поймешь. Ведь есть только один язык – язык любви. К тому же он говорит очень просто. А чтобы говорить просто, ба-а-альшой ум нужен. Это только дурак говорит сложно, – уверял меня Акоп, когда мы с ним приближались к резиденции архиепископа.
О Киликийской армянской церкви мне приходилось слышать много странного. Ходят слухи, что Киликийская церковь – реакционная, поддерживает националистов, не признает сегодняшнюю Армению, "русских" армян презирает. (В армянской Церкви существуют два Католикоса: первый – Католикос всех армян, Эчмиадзинский, живет в Армении; второй – Католикос Киликийской армянской церкви, его резиденция находится в Ливане. – авт.)
...Мужчина, сидящий за столом, отложил четки и протянул руку для пожатия.
Месроб Ашиян – архиепископ Киликийской армянской церкви. Решение посвятить свою жизнь служению Богу пришло ему в пятилетнем возрасте, когда он стоял со своим отцом на Литургии в армянской церкви в Ливане. И звали его тогда Краиром. А имя Месроб (в честь основателя армянской письменности) он получил в двадцать лет, приняв иноческий постриг. Ашиян закончил духовную семинарию в Ливане, учился в институтах Швейцарии, Франции и США, получил звание мастера теологии. Сегодня он духовный пастырь армянских церквей на Восточном побережье США и Канады.
Несмотря на избыток работы, которую принято называть текучкой, и наперекор тому, что живет в "дьявольском" Нью-Йорке, Месроб Ашиян ведет монашеский образ жизни. В последнее время он занят основанием первого в Америке армянского монастыря и часто ездит "на консультации" в русские православные монастыри в Джорданвилль и Ново-Дивеево. И еще он надеется, что в скором будущем воссоединятся армянские Церкви.
– Не все знают о расколе армянской церкви и армянской общины в Америке. Расскажите, пожалуйста, как и почему это произошло.
– В тридцатых годах в Америке уже существовала сильная армянская община. В 1932 году из Советской Армении в Нью-Йорк приехал архиепископ Турьян, настроенный крайне прокоммунистически. Увидев перед входом в церковь наш трехцветный флаг, он пожелал его снять и вместо него повесить флаг Советской Армении. Естественно, это вызвало недовольство у части общины. Произошел раскол. Одна группа поддержала "советского" епископа, другие обратились к Католикосу Киликийской армянской церкви в Ливане с просьбой прислать им своего пастыря. В 1957 году в Америку приехал епископ Киликийской армянской церкви. С этого времени в Америке существуют как бы две армянские общины и церковный раскол окончательно обозначился.
Однако причины раскола были не теологические и не церковные, а исключительно политические. Но сегодня многое меняется. Сейчас на Литургиях мы молимся за двух Католикосов – Гарегина I и Арама. Священники Киликийской церкви часто ездят в Армению. Конечно, за долгие годы накопилось немало взаимных обид и претензий. Но я молюсь о том, чтобы две церковные общины слились. Ведь две разъединенные Церкви на один такой маленький народ – это большая роскошь, а точнее, кровоточащая рана.
Сегодня в Армении тяжелая ситуация, и мы, насколько это в наших силах, помогаем ей деньгами, медикаментами, одеждой, книгами. Если плохо Армении, нет счастья и в "спюрке". Понимаете, ведь независимо от того, кто я, к какой Церкви принадлежу, я, в первую очередь, всегда и до гроба – армянин.
– Насколько мне известно, армяне диаспоры, объединенные вокруг Киликийской церкви, мечтают о возвращении Армении восточных земель Турции. Так ли это?
– Восточные земли нынешней Турции для меня остаются землями западной Армении. Мои родители родились в небольших городках Аданак и Палмо, которые были нашими и отошли к Турции после резни 1915 года. Там наши корни, и мы не должны забывать об этом. Однако нужно учитывать и то, что Турция – наш сосед. От нее сегодня во многом зависит экономическая ситуация в Армении.
– В 1915 году власти Османской империи объявили о своем намерении "окончательно решить армянский вопрос". Ваш народ пережил огромное несчастье. Этот геноцид признали многие страны и международные организации, включая Россию и Европарламент. Действия турок по отношению к своим беззащитным жертвам были объявлены преступлением перед человечеством. Однако США уже который год продолжают вести двойную игру, разыгрывая "армянскую карту" в своих отношениях с Турцией. Позиция ООН тоже остается неопределенной.
– Честно признаться, я мало верю в то, что ООН признает этот геноцид. Но мы очень ожидаем положительного решения от Америки. К сожалению, политики часто руководствуются сиюминутными политическими интересами, что таит опасность для будущего. Ведь если бы Турция сразу была наказана, если бы другие страны без промедления осудили эту резню, то, быть может, не было бы ни Гитлера, ни Холокоста, ни шести миллионов загубленных евреев.
В дни, когда мы поминаем наших братьев и сестер, я хочу попросить всех помолиться за невинно убиенных в этой резне. А каждый армянин, в чьем сердце живет прекрасная Армения, пусть пойдет в церковь... или, если он занят, пусть хоть две минуты помолится наедине с собой за наших предков.
2005 г.
ТЮРЕМНЫЙ ЭСКУЛАП
– А вам тюрьма, случайно, не снится?
Он улыбается, потом слегка хмурится, пытаясь что-то припомнить.
– Недавно приснилась больница, койки, пациенты. Но как-то смутно, утром все забыл. В зоне прошла почти вся моя жизнь...
Тюремный врач. В представлении многих наверняка это словосочетание находится в одном ряду со словом "костолом". Вкрайнем случае – "неудачник", который не сумел сделать карьеру в гражданском мире и поэтому перешел работать в мир за колючей проволокой. Соблазнился на государственные льготы. Ни о клятве Гиппократа, ни о каком милосердии тут и речи быть не может. Но как примитивны порою такие представления!
Аркадий Сноль двадцать пять лет проработал начальником больницы, которая обслуживала все колонии, тюрьмы и следственные изоляторы Татарии. Среди его больных были и мелкие воры-карманники, и отпетые рецидивисты.
– Если бы я мог пойти работать в американскую тюрьму – пошел бы, не задумываясь, – говорит он.
– Он даже узнавал, какие для этого нужны документы. Но оказалось, что в Америке для работы врача иммигранту нужно подтвердить диплом мединститута, а это нелегко, особенно если тебе за шестьдесят. Иначе, не сомневаюсь, Аркадий лечил бы уже американских зэков, – подключается к разговору его жена Анна.
Тем не менее, он все равно лечит американских зэков-наркоманов, выпущенных из тюрьмы при условии, что они пройдут курс лечения. Категории его больных во многом сходны, разве что те, в России, были еще за колючей проволокой, а эти, в Америке, уже на свободе.
КАК Я СТАЛ ЛЕПИЛОЙ
Начнем, однако, по порядку и перенесемся в 1960 год, когда выпускник Харьковского мединститута Аркадий Сноль, ни сном, ни духом не помышлявший о работе тюремного врача, влюбляется в выпускницу автодорожного техникума. Она получает распределение в Казань, а он, имея на руках направление "в другую сторону" – в Сумы, едет за любимой в Казань. Там они женятся и... без направления института на работу его никто не берет. Как быть? Знакомый предлагает пойти работать в МВД. Аркадий соглашается, всемогущее МВД быстро устраняет все формальные проволочки, и 23-летний выпускник института, который еще недавно в лабораториях резал лягушек, становится врачом медчасти Казанской колонии строгого и особого режима.
В зоне битком набитые бараки, отбывают сроки и новички, и рецидивисты со сталинских времен: одни получили срок за несколько убийств, другие за украденную буханку хлеба.
– Вспоминаю первый день: ноябрь, метет снег. Я пришел в колонию в отутюженных брюках, новое пальто, шапка-пирожок. Во дворе колонии сидят заключенные и сколачивают ящики. Иду, а вслед несется: "Стиляга! Пижон! Лепила!". Такое ощущение, что иду сквозь строй. Но понимаю: на эти провокации поддаваться нельзя, нужно молчать и внешне сохранять спокойствие, хотя, честно признаться, коленки подрагивали. Зэки сразу берут на испуг. Они давят и, если поддаешься, чувствуют это. Главное выстоять первое время и не сломаться.
– А что значит "лепила"?
– Так заключенные окрестили медперсонал: "Эти граждане начальники в белых халатах что-то лепят в своих лечебницах". Оперативный состав они называли кумовьями, потому что те якобы "крестят зэков на новые сроки". Прозвища, как видите, несколько оскорбительные. Я рассказываю это для того, чтобы показать, – ко всей администрации колонии отношение заключенных было одинаково негативным. Но существовало и различие: оперативникам не доверяли, их побаивались, врачей же почитали за спасителей.