Он начал читать письмо вслух; его голос звучал сперва тихо и серьезно, но, по мере того как он осознавал его значение, возрос до визгливого, почти истерического торжествующего крика. В письме говорилось:
Ваши методы не назовешь обычными. В то же самое время я могу лишь одобрить все, что вы сделаете с этим пакостником. Так что флаг вам в руки. Начинайте с пункта 1. И если вы добьетесь успеха, я с радостью дам вам заказ на последовательную проработку всего списка. Счет присылайте мне.
Уильям С. Вумберг
Я помню наш тогдашний восторг; мы исполнили прямо в пижамах какой-то дикарский танец, громко восхваляя мистера Вумберга и крича, что теперь мы сказочно богаты. Джордж ходил по кровати колесом; возможно, я делал то же самое.
- Когда мы это сделаем? - спросил он, чуть отдышавшись. - Сегодня?
Я ответил не сразу. Я не хотел спешить. Страницы истории пестрят именами великих людей, лишившихся многого только потому, что позволили себе в возбуждении момента принять торопливое решение. Я надел халат, закурил сигарету и начал расхаживать по комнате.
- Спешить нам некуда, - сказал я. - Заказ Вумберга будет исполнен в надлежащий момент, но сперва нам нужно разослать сегодняшние карточки.
Я быстро оделся, и мы сбегали к газетному ларьку, который через улицу, купили по экземпляру всех ежедневных газет, какие там были, и вернулись к себе в комнату. Следующие два часа мы провели за чтением колонок известных колумнистов и под конец составили список на одиннадцать человек - восемь мужчин и три женщины, - которых так или иначе оскорбил один из колумнистов. Так что дела шли хорошо, мы работали быстро и слаженно. Еще полчаса ушло на то, чтобы узнать адреса оскорбленных - двоих мы так и не нашли - и заадресовать конверты. Потом мы доставили их по адресам и примерно в шесть вечера вернулись в свою комнату, усталые, но довольные. Мы приготовили кофе, поджарили гамбургеры и поели прямо в постели. Затем мы несколько раз вслух перечитали друг другу Вумбергово письмо.
- Он ведь что делает, - сказал Джордж, - он дает нам заказ на шесть тысяч сто долларов. Пункты с первого по пятый включительно.
- Неплохое начало. Отнюдь не плохо для первого дня. Шесть тысяч в день - это будет… дай-ка подумать… это примерно два миллиона в год, не работая по воскресеньям. По миллиону каждому. Это больше, чем зарабатывает Бетти Грейбл.
- Теперь мы очень богатые люди, - сказал Джордж и улыбнулся медленной мирной улыбкой.
- Через день или два мы переедем в "Сент-Реджис".
- Я подумывал об "Уолдорфе", - сказал Джордж.
- Хорошо, пусть будет "Уолдорф". А потом нам нужно будет купить себе дом.
- Вроде как у Вумберга?
- Хорошо, вроде как у Вумберга. Но первым делом работа. Завтра нам нужно разобраться с Панталуном. Мы поймаем его на выходе из клуба "Пингвин". В полтретьего ночи мы будем его поджидать, и когда он выйдет на улицу, ты шагнешь вперед и двинешь ему прямо в нос, как предусмотрено договором.
- С огромным удовольствием, - сказал Джордж. - С превеликим удовольствием. Только как мы потом смоемся? Убежим?
- Мы наймем на час машину. Денег у нас на это хватит, и я буду сидеть за рулем, со включенным мотором; машина будет ярдах в десяти от входа, и дверца будет открыта, и как только ты его двинешь - прыгай в машину, и поминай нас как звали.
- Великолепно. Я двину его изо всех сил. - Джордж умолк, сжал правый кулак и принялся разглядывать побелевшие костяшки. Затем снова улыбнулся и медленно добавил: - Что касается его носа, возможно, тот сильно затупится, так что не сможет больше лезть в чужие дела.
- Вполне возможно, - согласился я, и с этой радостной мыслью мы выключили свет и уснули непривычно рано.
Утром я проснулся от крика, сел и увидел Джорджа, тот стоял в пижаме рядом с моей кроватью и махал руками.
- Гляди! - крикнул он. - Четыре штуки!
Я посмотрел, и действительно, в его руке были четыре письма.
- Открой их. Открой сейчас же.
Первое письмо гласило:
Дорогие "И АЗ ВОЗДАМ", это лучшее предложение, какое я получала за многие годы. Вперед - и устройте мистеру Джейкобу Свински обработку гремучей змеей (п. 4). Я с радостью удвою ваш гонорар, если вы забудете удалить ядовитые зубы. Ваша Гертруда Портер-Вандербельд.
Р. S. Вы бы для надежности застраховали змею. Укус этого парня куда ядовитее укуса гремучки.
Затем Джордж зачитал вслух второе письмо:
Я уже выписал чек на $500, и он лежит у меня на столе. В тот момент, как я получу доказательства, что вы крепко двинули Лайонелу Панталуну в нос, чек будет вам отослан; и если можно, я предпочел бы с переломом.
Ваш и т. д.
Уилбур Г. Голлогли.
Джордж зачитал третье письмо:
В моем теперешнем состоянии духа и против всякого разумения я склонен ответить на вашу карточку и заказать, чтобы вы сбросили этого негодяя Уолтера Кеннеди на Пятой авеню, одетым в одно исподнее. Я ставлю дополнительное условие, что на асфальте в это время должен быть снег и температура ниже нуля.
Г. Грешем
Зачитал он и четвертое:
Хороший удар Панталуну по морде стоит пяти сотен моих, да и чьих угодно денег. Я бы с радостью понаблюдала.
Искренне ваша
Клодия Колтроп Хайнс.
Джордж осторожно, словно с опаской, положил письма на кровать. На какое-то время повисла тишина; мы смотрели друг на друга слишком ликующие и удивленные, чтобы что-нибудь говорить. Я начал подсчитывать про себя стоимость Этих заказов.
- Тут на пять тысяч долларов, - прошептал я, еле веря собственным словам.
По лицу Джорджа расплылась огромная радостная улыбка.
- Клод, - сказал он, - не пора ли нам переехать в "Уолдорф"?
- Потом, - охладил его я, - сейчас у нас нет времени на переезды. У нас нет даже времени разослать сегодня новые карточки. Нужно выполнять уже полученные заказы. Нас завалили работой.
- Не следует ли нам нанять дополнительный персонал, наша фирма должна расширяться.
- Потом, - отмахнулся я, - сегодня нет времени даже на это. Ты только подумай, что мы должны сделать. Мы должны подложить гремучую змею в машину Джейкоба Свински… мы должны сбросить Уолтера Кеннеди на Пятой авеню в одних подштанниках… мы должны двинуть Панталуну в нос… дай-ка посмотреть… да, для трех различных людей мы должны двинуть Панталуну…
Я умолк. Я закрыл глаза. Я сидел совершенно неподвижно. В который уж раз я осознал, что в ткани моего головного мозга втекает прозрачный ручеек озарения.
- Дошло! - крикнул я. - Дошло! Дошло! Три птички одним камнем! Три клиента одним ударом по морде.
- Как это?
- Неужели ты не видишь? Нам достаточно шарахнуть Панталуна один раз, и каждый из троих клиентов - Вумберг, Голлогли и Клодия Хайнс - будет думать, что это было сделано для него или для нее.
- Повтори-ка еще раз.
Я повторил.
- Блестяще.
- Обыкновенный здравый смысл. Тот же принцип применим и ко всем остальным случаям. Гремучка и прочая экзотика могут подождать, пока мы получим больше заказов. Может быть, за ближайшие дни мы получим десять заказов на гремучих змей в машине Свински. И тогда мы их выполним одним махом.
- Чудесно.
- Сегодня ночью, - начал я планировать, - мы разберемся с Панталуном. Но сперва нужно нанять машину. Кроме того, нужно разослать телеграммы Вумбергу, Голлогли и Клодии Хайнс, сообщить им, где и когда они могут наблюдать удар в нос.
Мы быстро оделись и вышли на улицу. В маленьком грязном безлюдном гараже, расположенном на 9-й Восточной стрит, мы наняли машину, "шевроле" 1934 года выпуска по цене восемь долларов за вечер. Затем мы послали три телеграммы с одной и той же фразой, искусно скрывавшей истинный смысл: "Надеюсь увидеть Вас около клуба "Пингвин" в два тридцать пополуночи. С уважением, И. А. Воздам".
- И еще, - сказал я. - Весьма существенно, чтобы ты изменил свой внешний вид. Панталун или там, к примеру, швейцар не должен потом тебя опознать. Тебе нужны накладные усы.
- А как насчет тебя?
- Без нужды. Я же буду сидеть в машине, они меня не увидят.
Мы пошли в игрушечный магазин и купили Джорджу роскошные черные усы, такую штуку с длинными острыми кончиками, напомаженную и блестящую, и, когда мы приложили усы к лицу Джорджа, он стал тютелька в тютельку германский кайзер. Продавец посоветовал нам купить заодно тюбик клея и показал, как прилаживать усы к верхней губе.
- Детишек будете забавлять? - спросил он у нас.
Джордж согласно кивнул и сказал:
- Вот уж точно.
Все уже было готово, но ждать предстояло довольно долго. На оставшиеся три доллара мы купили по бутерброду и пошли в кино. Затем в семь часов вечера забрали машину в гараже и начали, чтобы убить время, медленно курсировать по улицам.
- Ты бы приклеил усы заранее, чтобы попривыкнуть.
Мы притормозили под уличным фонарем, я выдавил Джорджу на верхнюю губу капельку клея и приладил поаккуратнее эту огромную волосатую штуку с заостренными кончиками. Потом мы поехали дальше. Было холодно и в машине, и снаружи, и снова пошел снег. Я видел в лучах фар, как падают маленькие снежинки. А Джордж раз за разом спрашивал: "Как сильно мне его ударить?" - и я раз за разом отвечал: "Ударь его как можно сильнее и прямо в нос. Непременно в нос, как предусмотрено контрактом. Все должно быть сделано честь по чести, ведь клиенты будут смотреть".
В два часа ночи мы медленно проехали мимо входа в клуб "Пингвин", чтобы исследовать обстановку.
- Я поставлю машину здесь, - сказал я. - Сразу за входом, в тени. И оставлю для тебя открытую дверцу.
Мы поехали дальше. Через пару минут Джордж спросил:
- А как он выглядит? Как я его узнаю?
- Успокойся, - гордо сказал я, - я уже все придумал. - Я вынул из кармана листок бумаги и вручил ему. - Возьми эту записку, сверни ее в несколько раз и передай швейцару, чтобы он поскорее доставил ее Панталуну. Веди себя так, словно ты перепуган до смерти и жутко спешишь. Сто к одному, что Панталун тут же выскочит; такую приманку заглотнет любой колумнист.
На листке бумаги было написано:
Я работник советского консульства. Пожалуйста, подойдите скорее к двери. Мне нужно рассказать вам одну вещь, и как можно скорее, а то я в страшной опасности. Я подошел бы к вам сам, но не могу.
- Видишь ли, - пояснил я, - с этими усами ты похож на русского. Все русские носят большие усы.
Джордж взял листок, свернул его в крошечный квадратик и зажал между пальцами. Было уже почти половина третьего, и мы поехали прямо к клубу "Пингвин".
- Готов? - спросил я.
- Да.
- Ну, начинаем. Я поставлю машину у входа… здесь. Вломи ему покрепче, - сказал я, а Джордж открыл дверцу и вышел.
Я прикрыл за ним дверцу, но чуть нагнулся вбок и держал руку на ручке, чтобы в любой момент открыть; кроме того, я опустил стекло, чтобы было получше видно. Мотор тихо работал на холостом ходу. Я видел, как Джордж быстрым шагом подошел к швейцару, стоявшему под красно-белым полотняным навесом. Я увидел, как швейцар повернулся и посмотрел на Джорджа, и мне не понравилось, как он это сделал. Высокий, заносчивого вида тип, швейцар был одет в пурпурную униформу с золотыми пуговицами и золотыми погонами, по каждой из его пурпурных штанин тянулся широкий белый лампас. Кроме того, он был в белых перчатках и свысока смотрел на Джорджа, хмурясь и поджимая губы. Он смотрел на Джорджевы усы, и я думал: "Господи, мы малость перестарались. Мы перестарались с этими усами. Если швейцар заподозрит, что они фальшивые, ему достаточно дернуть за один из острых кончиков, и усы тут же отвалятся". Но швейцар ничего такого не сделал. Его отвлекла от подобных мыслей Джорджева игра, а Джордж играл почище любого актера. Я видел, как он буквально мечется, нервно сжимая и разжимая руки, раскачиваясь всем телом и тряся головой; я даже слышал, как он говорит:
- Пожаста, пожаста, паскарее. Это тело жизни и смерти. Пожаста, несите быстро эту пумагу мистер Панталуну.
Джорджев русский акцент звучал ужасно, и все равно в его голосе звенело неподдельное отчаяние. В конце концов швейцар снизошел до Джорджа и мрачным голосом произнес:
- Дайте мне вашу записку.
Джордж тут же сунул ему свою мятую бумажку и рассыпался в благодарностях:
- Шпашибо, шпашибо. И пусь он паймет, што это срочно.
Швейцар исчез во внутренних помещениях, а через секунду вернулся и сказал:
- Доставлено.
Джордж нервно расхаживал по тротуару. Я ждал, наблюдая за дверью. Прошло три или четыре минуты.
- Где он? - спросил Джордж, заламывая руки. - Где он? Пожаста, сходите и пасматрите, не идет ли он.
- Да что с вами такое? - вопросил швейцар; он снова глядел на Джорджевы усы.
- Это тело жизни и смерти! Мистер Панталун может помочь! Он дожен выйти!
- Почему бы вам малость не заткнуться? - спросил швейцар, однако снова открыл дверь, сунул голову внутрь и с кем-то о чем-то коротко поговорил.
Затем сказал Джорджу:
- Он сейчас выйдет.
Секунду спустя дверь распахнулась, и явился Панталун собственной персоной, маленький, юркий и щеголеватый. Он задержался на пороге, быстро поглядывая по сторонам, очень сейчас похожий на любопытного хорька. Швейцар притронулся к краю фуражки и указал на Джорджа. Я слышал, как Панталун сказал:
- Да, так чего вы хотите?
- Пажаста, - сказал Джордж, - атайдемте немного, чтобы нас никто не слыхал.
Он повел Панталуна по тротуару, прочь от швейцара и поближе к машине.
- Да хватит, - возмутился Панталун. - Что вам, собственно, нужно?
Неожиданно Джордж крикнул: "Глядите!" - и указал куда-то вдоль улицы. Панталун крутнул головой, в этот самый момент Джордж размахнулся и ударил его с правой прямо в нос. Я видел, как Джордж качнулся вперед, вкладывая в удар весь свой вес, а Панталун вроде как оторвался слегка от земли, отлетел фута на два-три и врезался спиной в стену клуба. Все это случилось очень быстро, а потом Джордж был рядом со мной в машине, и мы рванули с места под пронзительную трель швейцарова свистка.
- Получилось! - выдохнул Джордж; он был очень возбужден и никак не мог перевести дыхание. - Хорошо я ему врезал. Ты видел, как я ему врезал?
Снег теперь так и валил, я гнал как сумасшедший и сворачивал на каждом углу, понимая, что в такую метель нас уже никто не поймает.
- Я так ему врезал, что сучий кот чуть не прошиб головой стенку.
- Отлично было сделано, Джордж, - похвалил я. - Чистая работа.
- А ты видел, как он подлетел? Видел, как он оторвался от земли?
- Вумберг будет доволен, - сказал я. - И Голлогли, и эта самая Хайнс. Все они будут довольны, - сказал я. - Теперь только денежки считай.
- За нами машина! - заорал вдруг Джордж. - Висит у нас на хвосте! Гони как бешеный!
- Невозможно, - качнул головою я. - Они не могли найти нас так быстро. Это просто какая-то там машина.
Я резко свернул направо.
- Она все так же у нас на хвосте, - сказал Джордж. - Сворачивай на каждом углу, мы скоро от них оторвемся.
- Хрен там оторвешься от полицейской машины в "шеви" тридцать четвертого года, - пробурчал я без всякого энтузиазма. - Лучше я остановлюсь.
- Да гони ты! - заорал Джордж. - У тебя отличная скорость.
- Лучше я остановлюсь, - повторил я. - Если гнать и дальше, это только их разозлит.
Джордж яростно протестовал, но мне было понятно, что гнать дальше нет никакого смысла; я прижат машину к обочине и затормозил. Другая машина резко вильнула, проскочила мимо, взвизгнула покрышками и остановилась.
- Быстрее, - выдохнул Джордж. - Мотаем отсюда.
Он уже приоткрыл дверцу и был готов бежать.
- Не будь идиотом, - сказал я, - сиди, где сидишь. Уж теперь-то точно никуда не уйти.
- Что за спешка, ребята? - спросил снаружи чей-то голос.
- Да никакой спешки, - ответил я. - Мы просто едем домой.
- Да?
- Да, мы просто едем домой.
Мужик сунул голову в окошко с моей стороны, взглянул на меня, потом на Джорджа и снова на меня.
- Скверная погода, - сказал Джордж. - Мы хотели успеть домой, прежде чем улицы совсем занесет.
- Ладно, - сказал мужик. - Можете успокоиться. Я просто подумал, что стоит расплатиться с вами сразу же. - Он уронил мне на колени пачку банкнот. - Я Голлогли, Уилбур Г. Голлогли. - Он стоял под падающим снегом, притопывая ногами и потирая руки, чтобы совсем не замерзнуть. - Я получил вашу телеграмму и все это наблюдал с другой стороны улицы. Прекрасная работа, и я решил заплатить вам вдвойне. Оно того стоит. Самая веселая сценка, какую я в жизни видел. Счастливо, ребята, и давайте поосторожней, за вами будут гоняться. Я бы на вашем месте смылся куда-нибудь из города. Пока.
И не успели мы хоть что-нибудь ответить, как он сел в машину и уехал.
Вернувшись домой, я стал тут же паковать наши шмотки.
- Ты что, сдурел? - спросил Джордж. - Нам только подождать несколько часов, и мы получим по пять сотен от Вумберга и от этой Хайнс. Тогда у нас будет целых две тысячи, и мы сможем ехать куда угодно.
Так что следующий день мы провели, почти не вылезая из комнаты и читая газеты, в одной из которых была целая колонка на первой странице с кричащим заголовком: "Зверское нападение на известного колумниста".
И все получилось как надо. С последней почтой нам принесли два письма, и в каждом из них было по пять сотен.
А сейчас, в этот самый момент, мы сидим в пульмановском вагоне, потягивая скотч и направляясь на юг, где всегда светит солнце и скачки каждый день. Мы сказочно богаты, и Джордж все твердит, что, если поставить все две тысячи на лошадь, идущую десять к одному, мы выиграем двадцать тысяч и сможем уйти на пенсию.
- У нас будет дом в Палм-Бич, - говорит он, - и мы устроим себе сладкую жизнь. Очаровательные светские дамы будут сидеть на краю нашего бассейна, попивая прохладительные напитки, а потом нам, возможно, захочется поставить другую крупную сумму на другую лошадь, и мы станем еще богаче. Возможно, нам наскучит Палм-Бич, и мы, не торопясь, проедемся по всяким обиталищам богачей - Монте-Карло и тэ пэ. Вроде как Али-Хан или герцог Виндзорский. Мы станем видными светскими фигурами, и кинозвезды будут нам улыбаться, а метрдотели кланяться, и, возможно, наступит время, когда нас даже упомянет в своей колонке Лайонел Панталун.
- Это будет что-то, - поддержал его я.
- Что-то, - согласился он. - Вот уж точно - что-то.