11
В Москве я влез в литературный "тусняк". Как раз в это время восстанавливался интернетовский сайт "Точка зрения", и я попросился к ним. Меня сразу назначили одним из редакторов отдела прозы. Да, сайт с первого же дня стал редактируемым: команда "диспетчеров", таких, например, как я, внимательно читала каждое присылаемое на "Точку зрения" произведение и старалась отбирать самое лучшее. Было ясно, что нужно заботиться о популярности сайта, чтобы хоть как–то выдерживать конкуренцию с другими литературными "порталами" и электронными библиотеками. Я позвонил основателю "Точки Зрения" Алексею Караковскому:
- Слушай, у меня есть одна вещичка… Давай её напечатаем у нас.
- О чём?
- О первых рок–музыкантах СССР. Не скажу, что выдающееся литературное произведение, но в качестве справочного материала обязательно будет привлекать внимание посетителей Интернета. Программы–поисковики выведут всех желающих на известные имена: Кузьмин, Барыкин, Градский… Посещаемость нашего сайта может увеличиться.
- Отлично! Присылай.
- Есть маленькое "но". Очерк слишком большой. Нет смысла публиковать всё за один раз.
- Не вопрос. Шли по кускам.
- И ещё название… "Первые". Менять уже не хочется. Но по заголовку не поймёшь, о чём речь.
Алексей придумал добавку к названию: "Очерки истории отечественной рок–музыки". Вскоре весь материал был напечатан на нашем сайте. И тут я заметил, что количество читателей моей странички на "Точке зрения" стало быстро расти. Проанализировав статистику посещаемости, я понял, что публика ходит, в основном, на эти очерки.
А потом я получил электронное письмо от неизвестного мне Владимира Тыминского, который просил моего разрешения опубликовать очерки на организованном им сайте "Синегория", посвящённом творчеству Александра Градского. Такая вежливость к автору (то есть ко мне) меня приятно удивила: обычно я находил свои сочинения на разных сайтах совершенно случайно. Разумеется, я согласился и был обрадован предложением Тыминского.
Откуда же мне было знать, что последует за этим?
В предисловии к "Первым" я предупреждал читателя о том, что написал свой очерки с помощью книг "Рок в Союзе, 60‑е, 70‑е, 80‑е…" А. Троицкого и "Рок из первых рук" Н. Добрюхи, а кроме того, в тексте честно называл и другие "первоисточники". Понятно, что я, как и С. М. Соловьёв когда–то, написавший "Историю России", не был свидетелем того, о чём рассказывал, но считал необходимым назвать авторов, на публикации которых я опирался в работе. Очерки были напечатаны на сайте Градского. И там это моё предисловие прокомментировали так:
"Журналист (открывая книгу): "В книге "Рок в Союзе" написано, что…" Градский (перебивая): "Кто автор книги?" Журналист: "Артём Троицкий". Градский: "Можете закрыть книгу".
Мне почему–то стало неприятно: не люблю снисходительные "фи" в адрес автора какой бы то ни было книги. Врождённая деликатность, понимаете ли, господа. Сразу же вспомнились слова художника Ильи Глазунова в адрес своих критиков: "Вы думаете, что напишете лучше? Берите кисточку и делайте…"
12
Интернет всё–таки здорово сближает людей. Уверен в этом потому, что именно благодаря Сети у меня появились десятки новых друзей, приятелей и просто хороших знакомых.
Однажды я получил письмо от музыкального продюсера Андрея Горбатова, который руководит собственным концертным агентством "Живая Коллекция" и работает с Александром Градским. Оказалось, что Андрей много делает для сайта "Синегория" и там прочитал мои очерки о первых рок–музыкантах. Мы стали с Горбатовым переписываться с помощью электронной почты. Выяснилось, что он, его жена Ирина и их друзья собирают материал для будущего музея певца. "А где будет этот музей?" - спросил я. "В музыкальном театре, который Градский строит возле станции метро "Добрынинская". "А когда откроется этот театр?" "Примерно через год". Потом Андрей спросил у меня, где были напечатаны эти очерки прежде. Я ответил, что в провинциальной газете. Номера газеты сохранились у меня в одном единственном экземпляре, но я могу предоставить для будущего музея ксерокопии, если нужно. Я был уверен, что ксерокопии у меня есть. Горбатов попросил меня отдать ему ксерокопии. Мы договорились о встрече. Он как раз улетал куда–то со своим концертным коллективом - кажется, в Сибирь. А я жил недалеко от Павелецкого вокзала, поэтому прийти на встречу с Андреем, который ждал электричку до аэропорта в Домодедово, было тем более несложно.
Днём раньше, покопавшись в своих бумагах, я понял, что некоторых ксерокопий нет. Я написал Горбатову такое письмо:
"Андрей!
Оказалось, что у меня есть не все ксерокопии. Кое–какие из них я отдал в "Комсомольскую правду", куда три года назад пытался устроиться на работу, когда бросил медицину и приехал в Москву. Они прочитали мои работы (не только эту, и другие тоже) и сказали, что мне ещё надо поучиться (видимо, У НИХ), как писать. Я‑то рассказывал о творческих людях, об исторических фактах, о музеях, улицах и памятниках, а им, судя по всему, было бы интереснее, если бы я написал, как возле этого памятника задрала лапку собачка. Специально за ксерокопиями я туда не поехал, потому что там надо заранее договариваться, пробираться через кордоны охраны и так далее. Пишу это затем, чтобы ты не подумал, что я сболтнул, а теперь пошёл на попятную.
Но как раз сегодня мои родственники уехали в Мичуринск. Вернутся послезавтра и, я надеюсь, привезут эти газеты. Я сделаю ксерокопии и тебе позвоню. Если же газеты потерялись, я обязательно свяжусь с редакцией "Нашего слова", выпрошу экземпляры для вашего музея и сообщу в скором времени".
Мы встретились с Горбатовым на Павелецком вокзале. Вероятно, я с самого начала не всё понял: Андрей ждал от меня не ксерокопий, а газетных оригиналов. Что–то сохранившееся я, кажется, всё же ему отдал, а недостающее обещал отыскать очень быстро. Через месяц я поехал в Мичуринск и в редакции долго рылся в старых подшивках. Но тут выяснилось, что незадолго до моего приезда у газетчиков случился пожар и кое–что сгорело. Найти свои публикации мне не удалось.
Оставалось только одно: распрощаться, если это потребуется, с собственными экземплярами газеты, где были напечатаны "Первые". Но мы больше не возвращались к этому вопросу. Очевидно, Андрею было достаточно полученных ксерокопий.
- Интересно, Градский вообще интересуется тем, что о нём пишут? - спросил я у Горбатова. - У вас на сайте "Синегория", например, собрано много статей о нём…
- Александр относится к Интернету скептически.
- Неужели он никогда не заглядывал на свой сайт? Поверить не могу!
- Однажды я принёс ему в Козицкий переулок полную распечатку текстов с этого сайта. Просидели с Сашей часа два. Он с удивлением перебирал листы бумаги и, кажется, был в полном в восторге.
- И что же он тебе сказал? Как отозвался о вашей работе?
- Он ответил коротко и вполне "по–градски": "Ох…еть!"
13
Одних людей Интернет сближает, других - разобщает.
Года через два после моей публикации на сайте Градского я случайно обнаружил там отзыв об очерках "Первые", подписанный Олегом Кочетовкиным. Вот эта заметка:
"По поводу Очерков истории отечественной рок–музыки Алексея Петрова (я сначала не разглядел, подумал, что это Аркадий Евгеньевич Петров, обрадовался раньше времени). Ничего, кроме досады. Все, использованные Алексеем, источники мне хорошо известны. Алексей добросовестно их воспроизвёл, даже ошибки (что АГ с Вл. Полонским пошли служить в "Самоцветы", где Полонский и остался - ошибка Евгения Фёдорова, автора книги "Рок в нескольких лицах". На самом деле пошли они в "Весёлые ребята", АГ отслужил один сезон, если даже не одну гастроль, а Владимир барабанил в "Весёлых" до 1975 года, после чего перешёл в "Самоцветы".).
Главная же ошибка, на мой взгляд, в том, что АГ ставится на одну ступень с буйновыми, намиными… они ещё и какие–то счёты к АГ предъявляют… Дело не в моём благоговейном отношении к АГ. Я вовсе не считаю себя ни психом (выражение АГ), ни градским сумасшедшим (как называет всех нас Ирина Горбатова). Знаю, люблю и пропагандирую самую разную музыку. А дело в том, что весь этот ВИА-рок (опять же, на мой личный взгляд) сегодня не представляет даже музейной ценности. Нечего тут хранить, вспоминать, передавать следующим поколениям. Убогонькая местечковая субкультура. Субкультура непроветриваемого (из–за всяких железных занавесок - как снаружи, так и в собственных головах) чулана. Мы в нём жили, по нему, конечно, можно ностальгировать. Но ностальгирование дело интимное. Я бы даже сказал постыдно–интимное, не стоит его широко транслировать.
А Градский не принадлежит этой местечковой субкультуре. Он явление КУЛЬТУРЫ. Настоящей, полноценной, большой…
Впрочем, понимаю, что разница эта не для всех очевидна. Жизнь у нас такая, нелёгкая".
Мне оставалось только руками развести. Кто же спорит, что Градский - явление культуры? Как раз об этом я и пытался написать. Но удивительно, как автор этого отзыва умудрился лягнуть меня почти каждой строчкой. "Ничего, кроме досады"… Вот так: мы писали, мы писали, наши пальчики устали, несколько десятков страниц написано, но - ничего кроме досады… Кочетовкин неприятно удивился, что я не Аркадий… "Алексей добросовестно воспроизвёл источники, даже ошибки…" Разве это открытие? Для читателей не секрет, откуда я брал сведения для своих очерков. О. Кочетовкину, очевидно, нужно было ещё раз сказать об этом: Петров переписал, он не сам придумал, а сам он ни черта не знает.
И главный упрёк: "…поставил АГ на одну ступень с буйновыми, намиными…" Но если они начинали с одной ступеньки, неужели же нужно было об этом умолчать? Кто кем стал в итоге - это уже вопрос второй… Но тогда, в самом начале пути, кто же мог знать, что позже Буйнов, талантливый и обаятельный музыкант, начнёт петь простенькие эстрадные песенки? Кстати, и об этом было написано в предисловии к моим очеркам: "Сегодня они поют о каком–то капитане Каталкине, или, скажем, о провинциалке на эскалаторе метро, или, например, о самой красивой девушке Балашихи, или о бабушках–старушках, у которых "ушки на макушке", а ещё жалобно просят не сыпать соль на рану и спрашивают: "Зачем звонишь, когда мы все уснули?" (ну, не так, но примерно так)… А раньше всё было совсем иначе! Раньше эти молодые, азартные люди тянулись к лучшим образцам поэзии и без устали экспериментировали со звуком, пытаясь внести живую струю в каноны музыкальной гармонии, сегодня же - беззастенчиво рифмуют "любовь - кровь - вновь", "ты - цветы", "моя - твоя", и мелодии их опираются только на три "блатных" аккорда (впрочем, без них ведь никуда не деться…), а чтобы это не было так заметно, пускают в ход самые изощрённые и лукавые методы современной аранжировки и последние электронные технологии. Когда–то к рок–музыке тянулись, как к духовному оазису (и не только к рок–музыке - ещё к творчеству первых бардов с гитарами, лучших кинорежиссёров периода "оттепели", художников–авангардистов, поэтов–шестидесятников, новых театральных "современников" и "таганцев"…), сегодня же… уж лучше бы эти ребята пели по–английски, что ли… Когда–то они могли существовать на жалкие тридцать–пятьдесят копеек в сутки, сегодня - ездят на самых дорогих иномарках и покупают особняки в Майами. Теперь они именуются просто и без затей: артистами российской эстрады, - а раньше назывались гордо и по–робингудовски романтично - первыми рок–музыкантами Советского Союза…"
По мнению же сетующего на "нелёгкую жизнь" О. Кочетовкина, я поставил "буйновых и наминых" на одну ступеньку с великим АГ… Ну ясно, не всем дано понять, какое это кощунство. Разница между Градским и "буйновыми" "не для всех очевидна"… И всё это написано как–то снисходительно, в несколько строк, нехотя - да знаю, мол, знаю "все эти источники", фигня всё это: и Троицкий написал фигню, и Добрюха, и Фёдоров, не говоря уж о каком–то Петрове, который, к сожалению, не Аркадий…
В общем, остаётся только повторить за художником Глазуновым: "Берите кисточку и делайте сами".
14
Гуляя по Интернету, случайно нашёл форум, где были упомянуты мои очерки. Незнакомый мне Павел дал ссылку на сайт "Точка зрения" и написал следующее: "Давно зачитываюсь материалами Алексея Петрова о ВИА 60–80 годов. Посмотрите, это интересно. Называется "Первые (очерки истории отечественной рок–музыки)" - в четырёх частях. Кажется, он же писал о нарушении авторских прав Ольги Куланиной со стороны В. Добрынина".
Собеседник ответил ему так: "Спасибо большое, уже читаю! Частично ознакомился (продолжаю читать), интересно. Жаль только, что А. Петров в своих очерках не упоминает одного из первопроходцев советской рок– и поп–музыки Сергея Попова ("Жар–птица", "Алиби", его песни пели такие известные в 70‑е года группы, как "Красные дьяволята", "Окна", "Кентавры"). Ровесник Градского (1950 г. р.), Сергей Попов уже в середине 60‑х играл в самодеятельных ансамблях и писал свои песни. Некоторое время играл в группе "Ребята" с Малежиком, эту группу А. Петров упоминает, но о С. Попове почему–то ни слова…. Между прочим, один из его ранних хитов "Водовоз" пели наминские "Цветы".
Что касается спора поэтессы О. Куланиной (с которой я знаком) с композитором В. Добрыниным, то здесь закралась ошибка: я лишь упомянул, что об этом конфликте написали некоторые журналы, и рассказал я об этом потому, что опубликовал в Интернете очерк об Ольге Куланиной. В остальном же парни правы: ни слова я не написал о Сергее Попове - попросту ничего о нём не знал до посещения этого форума.
Получил я упрёки в неточности и от других людей. Но эти отзывы, скажу прямо, меня обрадовали и даже приободрили. Потому что их написали Юрий Валов и Александр Лерман. Когда я в своей богом забытой глуши сочинял свои очерки, даже не подозревал о том, что позже их прочитают некоторые мои герои, которое давно уже не живут в России. Видимо, не напрасно я взялся за эту работу, коль уж такие легендарные и уважаемые музыканты уделили внимание моим запискам…
Юрий Валов написал вот что:
"Просматривая Ваш сайт [имеется в виду сайт А. Градского. - А. П.], я нашел несколько неточностей и несоответствий действительности, по крайней мере, в той части, где говорится обо мне.
1. "Гитарист Юрий Валов (настоящая фамилия - Милославский)"
Моя настоящая фамилия - Валов.
2. "Позже Валов и В. Кеслер играли в университетской команде "Челенджер".
В команде "Челенджер" никогда вместе не играли, играли вместе в группе "Ребята" (1966–67 гг.).
3. "Хотели пригласить к себе Градского, но тот отказался".
Подобной ситуации, что–то не припоминаю.
4. "А когда он стал студентом юрфака МГУ, попал в "Скифы"
Когда я стал студентом юрфака МГУ (1966 г.), я играл в "Ребятах", а в 67 г. в "Скифах".
5. "…"Скифы", которую сегодня многие называют группой–звездой 60‑х. В ансамбле играл и другой известный музыкант - Николай Воробьёв…"
Николай Воробьёв в "Скифах" никогда не играл, а играл в "Ребятах".
Прошу Вас всё это привести в соответствие.
С уважением, Юрий Валов, 16.06.05
А вот замечания Александра Лермана:
"С большим интересом прочитав Ваш текст, хотел бы поправить несколько неточностей.
1. Я родился и вырос в Москве, а в Вильнюсе некоторое время учился в университете.
2. Мои главные музыкальные источники - это русский песенный фольклор (непосредственно от матери, по стилизациям Глинки, Римского - Корсакова, Чайковского и других, а потом и по записям фольклорных экспедиций Консерватории и Гнесинского института).
С благодарностью и наилучшими пожеланиями, Александр Лерман, 19.08.05".
Первое замечание А. Лермана относится к абзацу, где я писал следующее: "Он вырос в Вильнюсе, и в нём всегда чувствовалось чисто европейское воспитание. В Москву Лерман приехал, когда ему было 17 лет. Хорошо знал немецкую культуру и литовскую музыку. Почти никогда не выпускал из рук книгу, даже на гастролях их возил пачками - по искусству, по культуре Востока, по истории. Очень любил изучать языки. Отличался умом и тактом. "Пел он классно, - говорит А. Барыкин, - и если бы не избрал другую профессию - лингвиста, как он это сделал сейчас на Западе, - то был бы прекрасным музыкантом. Если бы он вырос в Москве, не уехал бы. Бился бы здесь всю жизнь и, в конце концов, стал бы священником… Настоящим! Однако он вырос в западной культуре, и поэтому здесь у него не было ощущения Родины… Сегодня Лерман не эмигрант, он настоящий американец!"
Второе же, очевидно, оспаривает высказывание Александра Буйнова: "Его музыка - какая–то живая смесь ирландского, еврейского и русского, но с сильным российским акцентом. Другие тоже пели, но чаще всего это был какой–то тупой и холодный официоз. А у Лермана была фольклорная, а значит, живая струя".
Говорю же, я ничего не придумывал, когда писал эти очерки, а лишь повторял то, что уже было сказано до меня. Поэтому мне остаётся лишь с благодарностью принять к сведению замечания этих музыкантов и внести изменения в текст.
15
В 2004 году я на короткое время стал безработным и решил обратиться к Андрею Горбатову. Я написал ему такое письмо:
"Андрей!
У меня к тебе нескромный вопрос. Какую функцию ты выполняешь в команде А. Градского? Это твоя официальная работа или ты работаешь "на общественных началах", просто помогаешь из любви к искусству?
Почему я об этом спрашиваю. Дело в том, что мне с некоторых пор осточертело то, чем я сейчас занимаюсь (перекладываю бумаги с места на место и работаю с финансовыми документами в коммерческой организации). Собираюсь поискать себе что–то более подходящее, более творческое, что ли. Вот я и подумал: а не набирает ли Градский для своего нового театра сотрудников и не пригожусь ли я ему в каком–нибудь виде?
Понятно, что у меня нет опыта продюсерской работы, но чем чёрт не шутит. Может быть, нужны ему люди, которые, во–первых, всячески поддерживают его и понимают его творчество. Во–вторых, имеют музыкальное образование (правда, всего лишь музшкола, но там я был далеко не последним учеником) и два года театральной студии. В-третьих, знание английского, польского, украинского, неплохие способности к обучению и самообразованию. В-четвёртых, со всякими там модемами, факсами и принтерами общение довольно–таки свободное. Есть опыт режиссёрской работы на самодеятельном уровне (у меня диплом, как это ни странно, "актёра народного театра" - это я к тому, что подобное занятие мне вроде как не чужое). Опыт работы в газете, 300 публикаций в провинции и в Москве, ведение собственных рубрик. Четыре книги собственной прозы и две книги переводов. Опыт редакторской работы в литературе и журналистике. И даже опыт сочинительства музыки (в студенческие годы был чем–то вроде "барда", написал полсотни песен, выступал перед студентами). Ну, и не считая такой мелочи, как высшее медицинское образование.
Может быть, всё это несерьёзно звучит, но вот такая визитная карточка.