А. С. Грин начал писать "Золотую цепь" в весьма благоприятной для себя атмосфере (что бывало крайне редко). Хорошо шли его литературные дела. Печатался первый роман "Блистающий мир", где, как считал Грин, ему удалось многое сказать из того, что хотел. Писатель, однако, не чувствовал удовлетворения. Начиная новый роман, вспоминала Нина Николаевна, он говорил: "Это будет мой отдых; принципы работы на широком пространстве большой веши стали мне понятны и близки. И сюжет прост – воспоминания о мечте мальчика, ищущего чудеса и находящего их". Но после завершения работы, продолжала Н. Н. Грин, Александр Степанович говорил: "Странно, писал я этот роман без всякого напряжения, а закончил и чувствую – опустошен до дна… Никогда такое чувство не появлялось у меня по окончании рассказа. Допишу рассказ, и словно нити, хотя бы паутинные, а тянутся к новому рассказу, теме" (Воспоминания об Александре Грине, с. 370).
Разъяснение причин усталости находим в черновиках другого, более позднего произведения – "Джесси и Моргиана". Приступая к роману, он прерывает себя на первой же фразе: "Начав эту строку, я встал в тупик… потому что войти в предмет этой книги можно через сто десять дверей. Это можно сказать о каждой книге. Но то, что я сейчас пишу, имеет особое значение, – я хочу рассказать со всей отвагой и скрупулезностью нового Жан-Жака Руссо, как создается роман. Показать это представляется мне очень удобным по "Золотой цепи", потому что роман… если проследить начало мыслей о нем, долгое время существовал в виде фрагментов, с содержанием, лишь отдаленно напоминающим окончательное решение" (ЦГАЛИ, ф. 127, оп. 1, ед. хр. 6, л. 216–216 об.). Приведенный фрагмент свидетельствует, что Грин, очевидно, неверно оценил свое состояние, когда говорил о чувстве опустошенности после завершения "Золотой цепи", ибо уже тогда (как следует из отрывка) он вынашивал глобальный замысел, который пронес через ряд вариантов и осуществил наконец в "Бегущей по волнам". Именно в этом произведении ему удалось показать все "шатания, блуждания, спотыкания свои среди чердаков огромного здания, называемого неясным замыслом" (там же).
По всей вероятности, определение Грином "Блистающего мира" как романа "символического" применимо к каждому крупному его произведению. В рассматриваемом романе символический план обусловлен многозначностью главенствующего образа – "золотой цепи": это и замок, и лазарет, и, наконец, – "отзвучавшая песня". Иными словами, здесь, как и в других произведениях, присутствует видимый, изображаемый мир (дом со своей внешней судьбой) и внутренний, нравственно-психологический, эмоционально-творческий, где "золотая цепь" выступает сложным художественным символом, связанным с духовной историей и судьбой героев. Прояснению символики романа способствует скрупулезная разработка образов. Грин ведет повествование "от лица подростка, который столкнулся с запутанным психологическим узором "взрослых" взаимоотношений и в своем возрасте их воспроизвести не может"; потому-то Санди как бы вынужден "придумывать" роман на наших глазах. Эту способность персонифицировать в сюжете "приключения" творческого сознания Грин так или иначе "демонстрировал" во всех своих произведениях.
Год выхода романа – 1925 – был самым насыщенным по количеству отдельных изданий. См.: Грин А. С. Гладиаторы. Рассказы. М.: Недра; Капитан Дюк. Рассказы. М.: РИО ЦК водников; На облачном берегу. М.-Л.: Гос. изд-во; Пролив бурь. М.: Красная звезда; Сокровище африканских гор. Роман. М.-Л.: Земля и фабрика. И в следующем – 1926 – году А. С. Грин интенсивно печатался. Помимо публикаций в периодике, отдельными изданиями вышли: Алые паруса. Повесть. – Харьков: Пролетарий; Золотой пруд. Рассказы. М.-Л.: Гос. изд-во; История одного убийства. М.-Л.: Земля и фабрика; Капитан. М. – Л.: Земля и фабрика; Штурман "Четырех ветров". Рассказы. М. – Л.: Земля и фабрика.
Сокровище африканских гор
Роман. Впервые опубликован в издательстве "Земля и фабрика". М.-Л., 1925. 196 с. (Библиотека приключений); 2-е изд. – 1927. 189 с. Печатается по этому изданию. В "правдинских" СС(М., 1965; 1980) не публиковался. В сокращенном виде под названием "Вокруг Центральных Озер" (для старшего возраста) вышел в изд-ве "Молодая гвардия" (М.-Л., 1927. 107 с). То же см. в кн.: Грин А. С. Белый шар. М., Молодая гвардия, 1966, с. 269–387.
Ливингстон Давид (1813–1873) – английский исследователь Африки. Совершил ряд путешествий по Южной и Центральной Африке (1840). Исследовал бассейн реки Замбези, озеро Ньяса, открыл водопад Виктория, озера Ширва и Бенгвеулу, реку Луалабу; вместе с Г. Стэнли исследовал озеро Танганьика.
Стоили Гёнри Мортон (наст, имя и фамилия Джон Роулендс; 1841–1904) – журналист, исследователь Африки. В 1871–1872 гт. как корреспондент газеты "Нью-Йорк геральд" участвовал в поисках Д. Ливингстона. Дважды пересек Африку: в 1874–1877 гг. с востока на запад, в 1887–1889 гг. с запада на восток. Находясь на службе бельгийского короля (1879–1884), участвовал в захвате бассейна реки Конго.
Занзибар – остров, город, порт на востоке Африки.
Кабриолет (фр.) – легкий двухколесный одноконный экипаж на высоком ходу.
Лаццарони (и т.) – нищий, босяк. Петарда (фр.) – заряд дымного пороха.
Фут, дюйм – единицы длины в системе английских мер; 1 фут = 12 дюймам = 0,3048 м.
Инглизы и франки. – Здесь: англичане и французы.
"Хижина дяди Тома" – роман американской писательницы Гарриет Бичер-Стоу (1811–1896) о бесчеловечности рабовладения в Америке; написан в 1852 г.
"Пересказ гейневского стихотворения…" – Имеется в виду 7-е стихотворение ("У входа в рыбачью лачужку…") из цикла "Снова на родине" немецкого поэта-романтика Г. Гейне (1797–1856).
Лапландия – северная часть Скандинавского и западная часть Кольского полуостровов.
Маис (майе) – то же, что кукуруза.
Фиги – плоды инжирового дерева.
Роман был заказан А. М. Горьким, который в 1920 г. сыграл важную роль в судьбе писателя. Письма А. Грина Горькому, а также свидетельства Н. Н. Грин и ее письма позволяют восстановить этот период жизни писателя. В марте 1920 г. А. С. Грин, связист Красной Армии с лета 1919 г., получил отпуск в Петроград по болезни (чрезвычайные сложности, с которыми он добирался до Петрограда, описаны им в рассказе "Тифозный пунктир", опубликованном в 1922 г.). Не имея крова, голодный и больной, он пошел к Горькому, и тот дал ему записку в Смольный лазарет (отсюда Грин послал Горькому два письма – см.: Воспоминания об Александре Грине, с. 515–516). Через три дня Грин был переведен в Боткинские бараки, так как у него обнаружился сыпной тиф. В мае 1920 г. он вышел из больницы (пробыв там 28 дней) и вновь обратился к Горькому. В итоге в числе первых 25-ти человек А. С. Грин стал получать паек ЦЕКУБУ (Центрального Комитета по улучшению быта ученых). Позднее (29 авг. 1933 г.) Н. Н. Грин писала Горькому, что об этой помощи "всегда и даже перед смертью А. С. вспоминал с чувством глубокой и теплой благодарности" (Архив А. М. Горького, шифр КГ-рзн., 1 – 129). Два романа для юношества Грин стал писать тоже по рекомендации Горького. Один – о путешествии Нансена на Северный полюс – писатель не завершил; другой – о путешествиях Ливингстона и Стэнли – он подготовил в 1921 г. для издательства Гржебина, но публикация произведения затягивалась. Роман вышел только в 1925 г. и в другом издательстве – "Земля и фабрика". А. Грин изобразил в нем, кроме названных исторических лиц, благородного, смелого путешественника Гента, использовав в воссоздании его облика некоторые автобиографические факты. Как и Грин, Гент перепробовал разные профессии. "Время от времени, – рассказывает герой о себе, – я служил в железнодорожном буфете, пас овец, строил солдатскую казарму, был кочегаром на пароходе… и проделывал еще многое в том же роде". Грин наделил Гента и особенностями своей личности – от других вымышленных героев его отличал "сложный внутренний мир, наличность которого, – читаем в романе, – скрыть немыслимо, как немыслимо скрыть радость, болезнь и горе…".
Критикой пролеткультовского толка роман был встречен враждебно. С. Динамов не увидел в нем "тугого сплетения героики и приключений", необходимых для "подлинно авантюрного произведения". По утверждению этого критика, роман не может быть рекомендован основному потребителю "приключенческой" литературы – молодежи – "по идеологическим причинам" (Книгоноша. М., 1925, № 35, с. 19). Год спустя тот же критик, исходя из позиций, типичных для вульгарных социологов, писал в статье "Современная авантюрная литература": "…Обаяние личности Стэнли и Ливингстона скрыло от Грина, что они выполняли определенную классовую миссию". Любопытно, что в той же статье С. Динамов с похвалой отозвался (как бы в противовес Грину) о забытом ныне романе А. Иркутова "Тайна двадцать третьего", по мнению критика, явившемся "удачной попыткой использования детективно-криминальной схемы для нового содержания… Главный герой-пролетарий без романтической шумихи организуется и наносит свой удар в грудь господствующего класса…" (Красное студенчество. М. – Л., 1926, № 2, с. 74–75). Сегодня такие "похвалы" не делают чести произведению и звучат как грубая вульгаризация.
Второй "роман для юношества", создававшийся по совету Горького, – "Таинственный круг" ("Лед и огонь") – был написан Грином лишь наполовину. В центре произведения – рассказ о необычном путешествии Фритьофа Нансена (1861–1930), крупнейшего норвежского океанографа, исследователя Арктики. Он выдвинул в 1890 г. проект достижения Северного полюса на судне, дрейфующем вместе со льдом. Летом 1893 г. на корабле "Фрам" он вышел из Норвегии и отправился в экспедицию, которая длилась три года. Это путешествие Нансена и стал описывать Грин в своем романе, стремясь воссоздать обаятельный образ ученого-путешественника, а также и фигуры отважных моряков, благородных, страстно любящих свободу. Примерно в июне 1920 г. Грин показал написанную часть романа Горькому. Свидетелем их встречи был М. Слонимский. По его воспоминаниям восстанавливается и портрет А. С. Грина тех лет: "Это был очень высокий человек в выцветшей желтой гимнастерке, стянутой поясом, в черных штанах, сунутых в высокие сапоги. Широкие плечи его чуть сутулились. Во всех движениях его большого тела проявлялась сдержанность уверенной в себе силы. Резким и крупным чертам длинного лица его придавал особое, необычное выражение сумрачный взгляд суровых; очень серьезных, неулыбавшихся глаз. Высокий лоб его изрезан был морщинами, землистый цвет осунувшихся, плохо выбритых щек говорил о недоедании и только что перенесенной тяжелой болезни, но губы были сжаты с чопорной и упрямой строгостью несдающегося человека. Нос у него был большой и неровный. Открыв дверь, человек этот остановился на пороге. Алексей Максимович, приподнявшись, протянул руку ему, сказал: "Прошу…" Посетитель, храня все тот же мрачный, чопорный вид, поздоровался с Алексеем Максимовичем и вручил ему объемистую рукопись – это были исписанные размашистым почерком огромные, вырванные из бухгалтерского гроссбуха, листы…" (Воспоминания об Александре Грине, с. 256). Именно так и выглядит рукопись неоконченного романа, хранящаяся в ЦГАЛИ (ф. 127, оп. 1, ед. хр. 26). На полях рукописи – замечания Горького, в текст внесен ряд исправлений. Свое мнение Горький сообщил в письме (не найдено). Сохранился ответ Грина от 29 июля 1920 г.: "…Все, что Вы написали на моей рукописи, принял к сведению и не согласен лишь с упреком в Аверченкоизме, так как он смеется вниз, а я смеюсь вверх, но не примите это как гордыню, а лишь как направление шеи. Должен признаться Вам также, что я люблю встречать на своей рукописи Ваши пометки, ибо вижу в них и ценю Ваше, совершенно незаслуженное, внимание…" (ЦГАЛИ, ф. 127, оп. 2, ед. хр. 9, л. 3–3 об.). Одна из глав романа "Таинственный круг" печаталась в "Литературной газете" в 1970 г. (26 авг., № 35, с. 6) с предисловием Н. Тихонова "Он любил живую, красивую, сильную жизнь…"
Сочинительство всегда было внешней моей профессией
– отрывок из чернового наброска, который должен был служить началом феерии "Алые паруса". Впервые под произвольным названием "Размышления над "Алыми парусами"" был напечатан в журнале "Советская Украина" (Киев, 1960, № 8, с. 97 – 101). Публиковался в "правдинском" СС (М., 1965, т. 3, с. 427–431). Печатается по автографу (ЦГАЛИ, ф. 127, оп. 1, ед. хр. 1, л. 1 – 10).
Ментенон – Франсуаза д'Обинье, маркиза де Ментенон (1635–1719), вторая жена французского короля Людовика XIV; славилась красотой – ее портреты часто изображались на французских миниатюрах.
Пигмалион – в греческой мифологии легендарный скульптор, царь Кипра, влюбившийся в созданную им статую Галатеи. Афродита по просьбе скульптора оживила статую, и Галатея стала его женой. Употребляется в переносном значении: художник, одухотворяющий, оживляющий свое творение.
Н. Н. Грин в комментарии к рукописи, из которой взят публикуемый здесь фрагмент, указывала: "Предполагаю, что этот отрывок написан в период 17–18 гг., так как "Алые паруса" в нем называются "Красными", чего уже не было в конце 20-го года, как не было и персонажа – Мас-Туэля. "Алые паруса" А. С. носил в себе пять лет. Закончены они в 1921 г., значит, задуманы, вернее, – первые мысли появились в 16–17 гг…" (ЦГАЛИ, ф. 127, оп. 1, ед. хр. 1, л. 1).
Фрагмент является, быть может, самым развернутым объяснением А. С. Грина специфики своего творчества. Представляет интерес и часть рукописи, непосредственно идущая за публикуемым в томе отрывком. В этой части дастся описание, как здесь сказано, "физиологической природы" Мас-Туэля. С одной стороны – это его способность летать, своеобразно проявившаяся еще в детстве ("он, положительно, мелькал и чертил воздух, как конькобежец…"), а с другой – тяготение к творчески-поэтическому видению окружающего: герой устремил глаза в небо и увидел там как бы "подлинный морской залив", по которому "плыл белый фрегат – маленькое белое далекое облако…". То есть "все было неотличимо, верно действительности, с той лишь разницей общего выражения, что небесный пролив дышал мечтательной таинственностью, так много говорящей душе, когда она живет отдельно, возвышаясь над телом и забывая о нем" (ЦГАЛИ, ф. 127, оп. I, ед. хр. 1, л. 12, 13). Весьма показательно здесь и то, что "феноменальность" героя осознается как взаимодействие обеих сторон его "физиологической природы": "чисто зрительное желание" Мас-Туэля приблизиться к "белому фрегату", воссозданному его фантазией из "маленького далекого облака", сопровождалось неожиданным результатом – "он поднялся в воздух".
И другие черновики феерии говорят о том, что повесть была для Грина книгой, где он пытался напрямую говорить о проблемах психологии творческого процесса. Второй вариант (тоже существовавший под заглавием "Красные паруса") заключал в себе следующий план: "Книга 1-я. Описание внутренней жизни героя. Окно с игрушками. Редакция. Ощущение себя одиноким в мире действительности и стремление соединиться с нею единственно доступным путем – творчества, – толчок к нему. Промежуточное состояние: мысли о писательстве, книге, жизни в книгах, судьбе книг и силе влияния слова… Попытки додумать, что написать… Отрывки рукописей. Временное бессилие. Гнет слова. 1 – я глава повести: как она возникла и все о самом замысле в подробностях, рисующих полубессознательную психологическую технику. Внешние условия благополучной работы. Раздумье. Воспоминание об игрушке в окне – импульс. Книга 2-я. Как текла жизнь. Отношения в образах. Внешнее существование (сравнение с берегами речки). Умение и наслаждение смотреть. Глаз бессознательно отбрасывает лишнее, делая из видимого ряд совершенных картин. В одну из прогулок зрительные ассоциации увлекают к разгадке положения, бывшего неясным. Совмещение тончайших переживаний Я…" (ЦГАЛИ, ф. 127, оп. 1, ед. хр. 2, л. 8). Знаменательно, что в этом варианте феерии над заглавием "Красные паруса" есть своего рода эпиграф, который может быть отнесен и ко всему творчеству А. С. Грина: "Область, которую затронули мы, – бесконечна".
Дольше всего писатель не мог найти образ главного героя (Грэя) – и быть может, потому, что слишком сильными были тяготения к осмыслению сугубо профессиональных (внутренне-писательских) проблем. Судя по тексту черновиков, А. С. Грин трудно настраивался, отвергая многие варианты начал, создавая следующий часто совершенно в другом плане. Характерно, что эти зачины несли в себе зерна будущих произведений. Например, Мас-Туэль – явное предвосхищение Друда, вобравшего в себя многие сокровенные мысли писателя о тайнах творческого воображения, романтической фантазии.
Мотылек медной иглы