А вокруг них, в черных комбинезонах с короткими рукавами и черных спортивных шапочках с козырьком и большим желтым иероглифом спереди до зубов вооруженные, с большими ножами у пояса стояли и ржали трое молодцов, каждый из которых в физическом развитии не уступал легендарному Арнольду Шварцнегеру.
И вдруг смех прекратился. Шварцнегеры вытянулись в струнку и, с несколько пугливой преданностью, уставились на проход в каюту…
…в проеме которого, удивленно подняв брови, стоял маленький, тощенький, очень пожилой китаец в легкомысленном ярко-желтом комбинезончике с длинными рукавами и такой же ярко-желтой шапочке с козырьком, но с черным иероглифом. И без какого бы то ни было оружия.
В одной руке он держал документы Арона и Васи, а в другой - двести шестьдесят долларов, проданных им советским банком.
Глядя на своих пленников снизу вверх из кокпита, пожилой китаец спросил на превосходном русском языке:
- Это все, чем вы располагаете?
Вася и Арон замычали, закивали утвердительно…
Китаец нахмурился и дал знак своим молодцам освободить пленников. Один тут же бросился отвязывать их от мачты, а двое поспешно сорвали куски липкой ленты с их ртов.
Раздался дикий двухголосый вопль боли! На том месте, где небритые лица Арона и Васи были заклеены лентой, - пятидневной щетины как не бывало…
Зато вся она осталась на внутренней стороне ленты, которую теперь разглядывали три здоровенных пирата, с трудом удерживаясь от хохота.
Пожилой китаец укоризненно покачал головой и, протянув тоненькую хрупкую ручонку с кровными долларами Арона и Васи:
- Я сейчас повторю вопрос. А вы, прежде, чем спешить с ответом, хорошенько подумайте. Мы обладаем приборами, которые безошибочно реагируют на золото, платину, бриллианты, где бы они ни были спрятаны: забиты ли в виде гвоздей, впаяны ли в монтажные схемы радиостанций, заделаны ли в киль яхты, в ее такелаж… В случае обнаружения этот участок выпиливается электронной пилой, а яхта сжигается напалмовыми огнеметами вместе со всем экипажем. Даю справку: все предыдущие суда сгорали за шесть-восемь минут…
- О, бля, техника!.. - удивленно сказал Арон.
Китаец польщенно улыбнулся:
- Естественно, это зависит от конструкции судна и его водоизмещения. Итак, повторяю свой вопрос. Это все, что у вас есть?
И китаец чуточку раздраженно потряс жиденькой пачкой долларов.
- Да!.. - сказал Вася, морщась и потирая безволосый квадрат на лице.
- У нас больше не меняют… - мрачно подтвердил Арон.
- Это вам выдали на один день? - не понял китаец.
- На всю оставшуюся жизнь, - объяснил ему Вася.
- А как же провиант, топливо, ремонт, наем лоцмана, оплата стоянок, зарядки аккумуляторов, покупка пресной воды?..
- А кого это у нас колышет? - буркнул Арон.
У пиратов вытянулись физиономии. Пожилой китаец возмущенно втянул ноздрями воздух, прикрыл глаза.
Из воды, при помощи толстого линя и острозубой "кошки", через борт яхты перевалился четвертый пират в легком водолазном костюме с аквалангом на спине и безошибочным прибором в руках.
Китаец открыл глаза, вопросительно посмотрел на него. Тот отрицательно покачал головой. Пираты переглянулись…
В эту секунду из каюты, зажимая рот, со стоном выскочил пятый пират и, чуть не сбив с ног пожилого китайца, помчался на бак. Там он перегнулся через носовой релинг и стал неудержимо блевать.
За ним из каюты вышел шестой пират. В руке он держал точно такой же прибор, как и у аквалангиста. И тоже, как аквалангист, отрицательно покачал головой.
- Это я уже понял, Сташек, - негромко произнес старый китаец. - Что с Клаусом?
И он показал на блюющего пирата. Пират Сташек начал было отвечать ему по-китайски, но старик улыбнулся и сказал:
- Можешь говорить по-русски. Тебе не повредит практика. Так что с Клаусом?
- Он решил немножко кушать у них на камбузе. Хотел узнать, чем питаются русские в море… - с легким акцентом сказал Сташек.
- Как неосторожно, - старый китаец поднял глаза к небу и горестно покачал головой.
Пираты смотрели на Арона и Васю с ужасом и жалостью.
- Что он там у нас сожрал? - шепотом спросил Вася у Арона.
- Да там ничего особенного не было! Перловка и частик в томате… Абсолютно свежий. Только сегодня банку открыл… - прошептал Арон.
- Надо было хоть луковку покрошить! Иностранцы же!..
- Кто ж знал!.. У нас двести восемьдесят миллионов жрут и радуются, а его, видишь ли, блевать потянуло, суку!..
Пожилой китаец оглядел пустынный горизонт, помолчал и наконец принял решение.
- Так… - Негромко сказал он. - Будем считать этот захват учебно-тренировочным. А пока, пользуясь тем, что объект захвата не может продолжать самостоятельное движение из-за неисправности двигателя и парусной оснастки, попробуем на нем детальную отработку редчайшей ситуации в нашей профессии - всестороннее оказание помощи объекту или так называемый "Урок гуманизма". На протяжении всего "Урока" говорим только на языке объекта!..
Уже через десять минут один пират виртуозно зашивал парус.
…второй - быстро и ловко менял оборванные шкоты и фалы…
…третий - помогал Арону собирать двигатель…
…четвертый - корпел в каюте над картой. Рассчитывал для "Опричника" подходы к Босфору…
…пятый - добросовестно перемывал гору грязной посуды на камбузе…
…шестой - мотался между своим пиратским катером и яхтой - таскал на "Опричник" какую-то провизию, бутылки с минеральной водой…
В кокпите сидели старый китаец и Василий. Великосветски пили горячий китайский чай из черных китайских чашечек, закусывали крохотным печеньицем с черного лакированного китайского подносика.
Одновременно с чаепитием старый китаец разглядывал вырезку из иностранного спортивного журнала, которая и подвигнула Василия и Арона на покупку "Опричника".
- Цена здесь, как и в любом рекламном издании, излишне эффектна, но… Если вашу яхту переоборудовать и реставрировать… - снисходительно говорил старый китаец.
- Мы двадцать тысяч заплатили за реставрацию! - горячо сказал Василий.
- "Двадцать тысяч" чего? - любезно осведомился китаец.
- Рублей!..
- Реставрация, о которой говорю я, должна стоить не двадцать, а двести тысяч. И не рублей, а долларов. Тогда за вашу яхту вы сможете получить миллионов восемь. Так что потенциально - вы очень богатые люди! Если не будете торопиться с продажей. Но мысль - превосходная! И яхта очень, очень хорошая… Поверьте моему профессиональному опыту - за тридцать пять лет беспорочной службы во всех акваториях мирового океана я потопил таких яхт более полутора сотен и могу по достоинству оценить вашу покупку.
От последней фразы старого китайца Васю слегка качнуло, но он взял себя в руки и сказал, элегантно прихлебывая из чашечки:
- Спасибо на добром слове… Но я никогда не знал, что ваша деятельность распространяется и на Черное море.
- Да, сравнительно недавнее начинание… Я бы сказал, что это уже плоды НАШЕЙ перестройки, - улыбнулся китаец. - Когда у нас на Тайване было решено создать хотя бы одну группу пиратов в бассейне Черного моря, мне предложили возглавить ее в качестве капитана-наставника. Или, как теперь говорят, в роли "играющего тренера". Буду честен: не хотелось покидать родные места. Семья, возраст… Но!.. Новизна так заманчива, а я по натуре человек творческий, ищущий… Я не смог отказаться. И не жалею об этом. Коллектив прекрасный, абсолютно интернациональный, из представителей всех, в прошлом, социалистических стран. Очень закаленные люди. Здесь и венгр, и поляк, и чех, и румын, и восточный немец, и даже болгарин…
- А русских нет?
- Поначалу был и русский, был и северный кореец. Но они оказались столь ортодоксальными, что их пришлось… Сами понимаете, - улыбнулся пожилой китаец и потыкал пальчиком куда-то вниз.
- Откуда они все русский знают?
- Ну, во-первых, вы заставляли их изучать ваш язык еще в школе. А потом, помните, было ведь очень модно приглашать в Союз на учебу иностранцев. Почти все они - выпускники советских институтов.
- Интересно… А вы… Виноват, не знаю имя-отчества… - культурненько отставив грязноватый мизинец, Вася прихлебнул из маленькой чашечки.
- Ши Го-сюн, - слегка поклонился китаец.
- Очень приятно! А вы откуда же так, по нашему?
- Оттуда же. Только на много лет раньше. В пятидесятые годы, когда два великих народа с упоением пели "Русский с китайцем братья навек…", я заканчивал философский факультет Московского университета. И очень хорошо учился.
- Так оно и видно, - искренне согласился Вася.
Из каюты вышел пират с картой в руках. Что-то почтительно проговорил по-китайски, оборвал себя на полуслове и сплюнул:
- Тьфу, епа мать!.. Все в башка перемешалось!..
- Продолжай, Иржи, не нервничай, - сказал ему китаец.
Иржи показал карту Василию, стал тыкать в нее пальцем:
- Смотри, Вася… Вас отнесло вот сюда. Теперь на Босфор у вас курс изменился - сто четырнадцать градусов! И помните о магнитном склонении! Оно здесь три и четыре десятых градуса. Маяк Румели остается с правого борта. Почитай обязательно лоцию!.. Строго идите по курсу. Вот сюда не заползайте - это район военных учений и стрельб. Прихлопнут в одну секунду. Или ваши, или турки. А дальше по своей прокладке. Ты сам ее делал?
- Нет, - честно признался Вася. - Это делал один наш друг. Его теперь нет в живых…
- Жалко, - сказал Иржи. - Очень высокий уровень прокладки. Профи!..
- Спасибо, Иржи!.. Большое тебе спасибо!
- Нема за цо… - ответил Иржи и пожаловался китайцу: – У них навигационный инструментарий времен Магеллана и Кука…
- Я видел, - грустно улыбнулся китаец. - Они очень мужественные люди…
Из камбуза высунулся еще один пират, сверкнул белозубой улыбкой и подмигнул Васе:
- На камбузе все о'кей! Не ленитесь, ребята, мыть посуду сразу после еды - очень воспитывает характер.
Перепрыгнул через борт яхты на катер и исчез.
- Какой симпатяга парень! - радостно сказал Вася китайцу.
- Очень, очень симпатичный! - подтвердил пожилой китаец.
- Мы вчера брали французскую шхуну, так он так весело перестрелял там полэкипажа, что о них даже никто пожалеть не успел!..
И тут от ужаса Вася ненадолго потерял сознание…
Когда настало время идиллического прощания, пиратский катер и "Опричник" под парусами около полумили шли параллельными курсами.
В черных пиратских шапочках с козырьками и желтым иероглифом спереди, с пиратскими ножами у пояса, Василий и Арон поочередно передавали друг другу бинокль и наблюдали, как пираты весело и дружелюбно махали им руками.
Затем катер приветственно приспустил наполовину свой черный флаг, трижды в воздухе прозвучала первая музыкальная строфа из песни "Сталин и Мао слушают нас…", и катер, взвыв своими чудовищными двигателями, чуть ли не в три секунды совершенно исчез из виду…
Василий стоял на руле, смотрел в расходящийся кильватерный след исчезнувшего пиратского катера. Потом вздохнул глубоко и задумчиво проговорил:
- Черт его знает, что лучше!.. В мире все так относительно…
Арон понял его состояние. Вытащил из-за пазухи большую бутылку "Баккарди", отвинтил пробку и протянул бутылку Василию:
- На-ка, хлебни… Сейчас - в самый раз.
Василий взял бутылку, прямо из горлышка сделал солидный глоток. Удивился крепости напитка, изумленно посмотрел на этикетку и вернул бутылку Арону:
- Откуда?
- Да этот румын Михай подарил, - Арон тоже приложился к бутылке. - Крепкая, стерва!.. Они меня с Клаусом, с немцем с этим, все к себе в команду пытались склеить. Им для ровного счета очень еврей нужен. И именно русский еврей!..
- Так чего же ты? - ревниво и неприязненно спросил Василий. - Шел бы! "Еврей-пират" - это звучит гордо!..
- Дурак ты, Васька, и уши у тебя холодные! - обиделся Арон. - Как же ты, сукин кот, мог подумать, что я тебя брошу?! Совесть у тебя есть? Ах, ты, Васька, Васька… Отлупить тебя, что ли?..
- Ладно тебе, - благодарно улыбнулся ему Василий. - Давай еще по граммульке!..
Арон отхлебнул из бутылки, передал ее Василию и огорченно покачал головой:
- Ну надо же было такое сказать!..
Как проходить Босфор с кларнетом
В северные ворота Босфора "Опричник" входил в большой компании самых разных судов - от рыболовецких сейнеров до огромных танкеров.
Справа по борту отлично был виден мыс Румели, окаймленный высокими крутыми скалами, старый, разрушенный форт, маяк и небольшое селение, из которого приметно торчали мачты радиостанций.
Слева - низенький и почти незаметный мыс Анадолу, тоже с маяком, сигнальной мачтой и каким-то большим белым строением рядом с минаретом…
По мере вхождения яхты в пролив количество судов, идущих вместе с "Опричником" в одном направлении, и судов, следующих навстречу, все увеличивалось и увеличивалось.
Арон стоял у штурвала, Василий читал лоцию, сверял ее с картой.
- Арон! Пора переходить на двигатель… Вот Румели, вот Анадолу… - Василий на всякий случай заглянул в лоцию. - Все. Пора убирать паруса!
- Погоди, Васек! Погоди, родной… - Арон тревожно смотрел вперед, крутил головой, испуганно поглядывал на скопление судов вокруг. - Там горючего - кот наплакал!.. Надо на парусах тянуть сколько можно…
- Ты чувствуешь, что течение увеличилось?
- Чувствую, чувствую!.. Ну, хоть еще пару миль…
- Нельзя, Арончик! - Василий нырнул в каюту, вылетел оттуда со "Справочником яхтсмена". - Вот, пожалуйста!.. Послушай, что пишет Боб Бонд…
- Да вали от меня со своим Бондом!.. - плачущим голосом закричал Арон, еле увернувшись от какого-то нахального сейнера. - Не до него мне сейчас!
- Единственных три человека, которым можно было доверять, строго-настрого предупреждали - проливы проходить только на двигателе! - крикнул Василий.
- Что ты мне голову морочишь?! Какие еще "Три человека"?!
- Как это "какие"!.. Неблагодарный тип! Боба Бонд - раз!.. - для убедительности Василий потряс "Справочником…" перед носом Арона. - Старый пират Ши Го-сюн - два! И самое главное: Марксен Иванович - три!..
Упоминание имени Марксена Ивановича сделало свое дело - двумя веревками, привязанными к штурвалу, Арон закрепил его в одном положении и со словами:
- Все! Тут ты меня достал!.. - бросился травить шкоты большого паруса. - Становись на лебедку, хрен моржовый!
На удивление и к обоюдному удовольствию, быстро и ловко убрали паруса. В их слаженных действиях уже отчетливо стал проглядывать какой-то опыт мореплавания.
- Сам уложишь? - спросил Арон.
- Спрашиваешь!.. - кряхтя и посапывая, Василий стал укладывать тяжеленный парус на гик.
Арон отвязал штурвал и попытался завести двигатель, но тот только чихал, всхлипывал одним цилиндром и не заводился.
Яхту течением стало разворачивать поперек пролива, и тут же сзади раздался панический гудок какого-то пароходишки.
- Ну, что там у тебя?! - закричал Василий.
Арон хотел было ответить ему, но тут двигатель вдруг завелся, застучал и потянул яхту вперед.
Арон облегченно вздохнул, выровнял штурвалом направление яхты и крикнул Василию:
- Стаксель уложи верхним концом наружу! А то потом опять будем три часа искать фаловый угол!
В черной пиратской шапочке со сбившимся к уху козырьком, мокрый от напряжения всех своих небольших сил, Василий крикнул ему в ответ:
- Ароша! Смотри вперед и занимайся своим сраным двигателем! И молись, чтобы у тебя хватило горючего!..
- У "меня"?! - возмутился Арон. - Ну, мерзавец! Ну, шейгиц!.. Да если бы ты не перепутал канистры!..
В самом узком месте пролива Босфор, у Мыса Ашиян с роскошной старинной крепостью, украшенной белоснежными башнями, где интенсивность судов как в одну сторону, так и в другую достигла скученности муравейника…
…большая, грязная турецкая шхуна волокла на буксире притихший "Опричник" с убранными парусами и молчащим двигателем.
На корме шхуны, свесив босые ноги за борт, сидел средних лет турок и специально для "Опричника" играл на кларнете "Калинку".
"Калинка, калинка, калинка моя…" - неслось над Босфором.
Еще три турка, таких же грязных и живописных, как и их шхуна, валялись на корме рядом с кларнетистом и прихлопывали в ладоши в такт мелодии.
Изредка они что-то по-турецки кричали Арону и Васе, на что Арон кричал им в ответ:
- Айм но индостайн! Тенк ю вери мач! Ай гоу ту Хайфа!..
Турки заливались сочувственным смехом, а кларнетист менял "Калинку" на "Не слышны в саду даже шорохи…"
Арон сидел в кокпите, стыдливо оглядывался по сторонам на плывущие рядом суда и бормотал:
- Просто перед людями неудобно… Все своим ходом, а нас волокут, как убогих…
Василий стоял у штурвала, пытался его успокоить:
- Чего ты дергаешься?! Ну, не хватило горючего! Ай, ай, ай, ай. Делов на рыбью ногу! С каждым такое может случиться…
- И вообще… - глухо сказал Арон и уставился вниз, в решетчатый настил кокпита.
Вася посмотрел на Арона и понял, что дело не только в том, что их, на глазах у всего мира, тащут на буксире.
- Прекрати сейчас же! - мягко сказал он. Плывем на халяву - одно удовольствие… Первый раз можем хоть по сторонам посмотреть. Гляди какая крепость… Ты же таких в жизни не видел!..
Не поднимая глаз, Арон отрешенно проговорил:
- Наша Петропавловка ничуть не хуже…
Васе вдруг до боли в сердце стало жалко Арона, да и себя вместе с ним, покойного Марксена Ивановича, оставленных Леху Ничипорука, Гриню Казанцева и Нему Блюфштейна, потерянных навсегда Клавку и Ривку, и ему захотелось бросить к чертовой матери этот штурвал, лечь навзничь на решетку кокпита и, глядя в чужое небо, завыть от нахлынувшей дикой тоски…
Но он только горько усмехнулся и тихо сказал Арону:
- Петропавловка уже вторую неделю, как не наша, Арончик… И постарайся привыкнуть к этой мысли как можно быстрее. Тогда все остальное будешь воспринимать менее болезненно…
А кларнетист на буксирной шхуне уже играл "Очи черные, очи страстные…". И плыла старая мелодия российско-цыганского романса между турецких берегов самого узкого места пролива Босфор, уводила за собой яхту под названием "Опричник" с экипажем из двух очень немолодых людей, впервые увидевших море и не умеющих плавать, в неведомые края и страны, расстилая перед ними совсем-совсем другую жизнь…