- Бочу, Бочу! - со смехом закричали сразу несколько человек.
Бочей прозвали в отряде Севу Цвелева. Сева - серьезнейший толстячок. Голос у него почти бас, ходит Сева вперевалочку, перед тем, как что-нибудь сказать или сделать, подумает - голову набок.
Секретаря играть сразу же согласился.
- Секретаря? Это можно, - пробасил. - Это я обожаю. - И пригладил чубчик на своей запорожской голове.
Приступили к репетиции.
Глава 9
Иван сидел среди зрителей и отмечал про себя: дрогнул голос у солиста Юрки, слишком уж была убита горем Пинигина, кто-то из хора "дал петуха"… Но Боча настолько вошел в роль секретаря, настолько важно выдавал добровольцам красные книжицы и жал руки, что, в общем, инсценировка понравилась, вожатые с улыбкой оглядывались на Ивана и Анну Петровну, пришедшую на конкурс в самую последнюю минуту, Иван тоже поглядывал на педагога и в который раз за этот день думал: "Вот так-то, Анна Петровна!"
Лучше всех инсценировка удалась Тане Рублевой. Зрители, в основном пионеры младших отрядов, замерли, когда на сцену, где Витя Черевичкин беззаботно и самозабвенно гонял своих голубей, ворвались "фашисты". Все в черном: черные каски, черные френчи и черные же автоматы; белые только черепа и кости на рукавах…
Когда отряды стали расходиться по своим палатам, Иван подошел к стоящим в сторонке Ирине и Тане Рублевой.
- Ну, Танечка, - говорила Ирина, - ты просто молодчина! Где ты откопала этого мальчишку? Я чуть не заревела, честное слово!
Иван тоже наговорил Тане самых хороших слов, а Таня от смущения покашливала и часто-часто дотрагивалась пальцами до своих очков. Говорила, что она тут ни при чем, что она сама не ожидала…
Пошли втроем по затихающему лагерю.
- Они у меня любят все военное, - рассказывала Таня, - а какой я военный? Ну, сделали, что отряд - как подразделение: командиры, политруки, звания, погончики, обращение по-военному, автоматы смастерили, игру недавно провели, ну, а дальше? Понимаете, надо чтобы и другие отряды… Что-то массовое видится, грандиозное, чтоб захватило всех!
Иван вспомнил, как учил ребят ходить по компасу, и сказал, что это лишь начало всевозможных тренировок, которые он задумал. А после тренировок - сложный многодневный поход.
- Не знаю, как будет дальше, но пока мои ребятки довольны…
- Еще бы, - задумчиво сказала Таня. - У нас же ничего подобного нет. У нас же пионеры плавать-то сплошь и рядом не умеют! И мы их не учим!
- А вы, Ирина Дмитриевна, как считаете? - спросил Иван.
- Я недавно прочла, - чему-то улыбнувшись, сказала Ирина, - что древние греки о невежественном человеке говорили: он не умеет ни читать, ни плавать. Так что… я согласна - всему этому надо учить, только… - Она почему-то замолчала, так и не докончив начатой фразы.
- А походы возьми, - снова заговорила Таня. - Ходят в походы, но как! Отойдут километров пять по дороге, и стоп. Причем, котлы, палатки, рюкзаки везут на подводе. Ну, что это такое! Мальчишки… да они мечтают о трудностях, о настоящем! А тут… лишь бы птичка в плане стояла: был, значит, поход туристический. В газете еще напишут - пионеры-де ходят в походы, купаются, загорают…
- Слушайте, девушки, - сказал Иван, - давайте объединять отряды для всяких таких занятий, а?
- Тройственный союз? - обрадовалась Таня. - Согласна! - И протянула Ивану руку.
Он положил свою поверх Таниной.
- Ирина, твоя рука! - потребовала Таня.
- Ну, хорошо… - не без некоторого колебания сказала Ирина и осторожно коснулась Ивановой руки.
- Свершилось! - подытожила Таня. - В честь знаменательного события приглашаю к себе в гости, у меня есть такие вкусные вещи, что язык проглотите.
Посидели у Тани на террасе, похрустели свежими огурцами и, спохватившись, что спать осталось всего ничего, стали прощаться.
Иван пошел провожать Ирину. Они молча шли по дорожке мимо белеющих в темноте, притихших корпусов. Надо было о чем-то говорить и говорить обязательно интересно, Иван понимал это, но темы как-то все не находилось, и вдруг он почувствовал, что волнуется. "А что, если, - в панике подумал он, - так ничего и не придет в голову? Ведь до ее палаты уже недалеко… И она решит - ну и кретин, заснуть можно от скуки… Давай же открывай рот, ну же!" - он начинал злиться на себя, но мысли от этого только застряли, словно бы в узком проходе; так ученики, ринувшись из класса все разом, застревают в дверях.
- Правда, Таня славная? - спросила вдруг Ирина.
- Да-а! - почти что обрадованно подхватил Иван. - Очень! - И, торопясь, стал говорить о Тане Рублевой: и Танины техасы, и синяя курточка с погончиками, и толстые стекла очков, и прямые светлые волосы, и то, что она картавит слегка - все в ней необычно, оригинально, отлично! Иван был искренне благодарен Тане Рублевой, она второй раз выручает его сегодня.
- Не знаю почему, но мне кажется, она походит на Гавроша…
- Да, она прелесть… - немного принужденно сказала Ирина.
- Так вы завтра присоединяете свой отряд? - спросил Иван, довольный тем, что разговор-таки наладился.
- К вам с Таней?
- Ну да. Сразу же после уборки территории - к лесным воротам. Будем изучать компас, топографические знаки… А во время купания - учиться плавать!
- Пожалуй, но… - Ирина с минуту раздумывала, а потом, видимо на что-то решившись, спросила: - Вы не находите, что ваша программа несколько односторонняя? Не впадаете ли вы в другую крайность? В жизни часто встречаешь юношей и девушек… они отличные спортсмены, хорошо сложены, многое умеют и даже знают, но вот насчет интеллекта, кругозора, что ли…
"Ах, вот оно что! Она сомневается, не примитивы ли мы с Таней? Не стремимся ли и пионеров сделать примитивами?..".
- Да нет же, нет! У меня, например, и в мыслях-то не было превратить ребят в этаких ловких, проворных животных. Наоборот, я за сочетание в одном человеке…
- Всего прекрасного?
- Именно!.. И вы еще увидите, честное слово!.. - У него чуть было не вырвалось: "Ты еще увидишь, что не такой я, каким, наверное, тебе кажусь! Узнай сначала, а потом уж делай выводы…"
Но ничего такого Иван не произнес, хотя в тоне, видимо, это чувствовалось, потому что Ирина вдруг рассмеялась.
- Что ж, - сказала она, протягивая руку, - поживем - увидим. - Пожелала спокойной ночи и поднялась на свою террасу.
"Вот ведь какая!" - возмущенно думал Иван, шагая к себе домой.
Но, странно, сам возмущался, а в душе одобрял Ирину, ее осторожность, сдержанность, вдумчивость.
Долго не мог заснуть, ворочался. Вспоминал себя, каким был до того, как познакомился и стал встречаться с парнями из городка науки… Да, он здорово бегал, прыгал и плавал, метко стрелял и ловко катался с гор на лыжах. Но оказалось, парни умеют это делать не хуже его. Но они еще и работали там, за высокими окнами!.. И если они начинали спорить, так он, Иван, только рот открывал от изумления - как? Как в одной голове может уместиться столько знаний, столько мыслей? И не раз при этом самолюбие его было уязвлено, не раз убеждался он в своем невежестве, в этой самой узости своего кругозора. В такие моменты и рождался в нем железный лозунг - ни минуты впустую!
"Так неужели я все-таки выгляжу этакой дубиной?" - спрашивал он самого себя и в то же время как бы и Ирину тоже.
Глава 10
Прошло три дня. Было солнечное и еще нежаркое утро. Иван сидел за старым исскобленным столом в избе пасечника и поджидал своих пионеров, которые группами в пять человек разошлись по дорогам, просекам, тропинкам и ручьям, чтобы нанести их на карты-схемы.
Первой появилась пятерка во главе с Ширяевым. Юрка протянул истерзанную бумагу, и вся команда облепила стол, на котором Иван бережно расстелил эту бумагу. Он жадно вглядывался в каракули, которыми была испещрена схема, и чем больше вглядывался, тем радостней ему становилось. Схема давала полное представление о том участке земли, по которому прошли мальчишки. А это было так много, что…
- Молодцы, - сказал Иван, разглядывая румяных, потных и грязных землепроходцев. - Ух, и молодцы же!
И принялся переносить схему, вычерченную ширяевской бригадой, на основную большую карту, в центре которой уже был изображен лагерь со всеми его постройками, дорожками, заборами. "Геодезисты", навалившись на скрипучий стол, следили за карандашом вожатого.
- Без карты же как без рук, - говорил Иван, не отрываясь от бумаги. - А теперь можно устраивать и спортивное ориентирование, и туристскую эстафету, и всякие игры-поиски… Да возьми пустяк… решили, скажем, вожатые сводить малышей черемухой полакомиться. А черемуха-то вот она! Обозначена. И как идти к ней видно, нечего бояться, что заблудятся.
- Законно! - одобрил мысли вожатого Юрка Ширяев, а вся бригада оживилась, гордость так и распирала каждого.
В течение часа вернулись еще две пятерки и тоже принесли удачные, в основном, схемы.
"Вот так-то, Анна Петровна! - думал Иван, едва успевая переносить данные разведок на общую карту. - Сиди там в лагере надутая…"
После того, как Анна Петровна наказала его, она несколько дней словно чего-то ждала, смотрела на его дела как бы со стороны. Но сегодня вдруг собрала отряд и объявила, что по плану будет музыкальный час. - У-у-у, - загудели мальчишки. Тогда и он, Иван, сказал, что ни к чему этот музыкальный час, что еще вчера договорились с ребятами пойти в лес.
Отряд подхватил:
- Так!
- В лес, конечно!
- Пошли скорее!
- В школе надоело это пение…
- Иванлич, в лес, в лес!
- Ну вот, видите, Анна Петровна… - развел руками Иван. И, не давая ей слова вымолвить, громко скомандовал: - Взять бумагу, компасы, карандаши и шагом марш к лесным воротам!
"Ты меня наказала, как мальчишку, - думал он, возясь с картой: - Теперь кусай ногти, соображай, правильно поступила или нет?"
В это время, запыхавшись, в "штаб" ввалилась команда Бори Анохина.
- Рассказывай, как наносили? - потребовал Иван. - Все по порядку. Да не сочиняй, как тогда про дельфинов…
- Ну, значит, просека от лагеря, по ней мы прямо-прямо на запад… - Боря ткнул грязным пальцем в жирную прямую линию. - До этого вот болота намеряли одна тысяча триста двадцать один с половиной шага…
- С половиной? - усомнился Иван.
- Ну да! - подтвердил Боря.
Потешный он был. Голова большущая, с тяжелым затылком, как она держится на тоненькой шее, казалось непонятным: затылок должен бы вроде перетягивать… Когда Боря начинает сочинять, небольшие его глазки становятся совсем круглыми, руками он размахивает, носом шмыгает, весь приходит в движение.
- Значит, вышли, в конце концов, к речке? - спросил Иван.
- Ага… Ух, такая речка! Вода кудрявая, черная!
- Кити́м, наверное, - предположил Иван и вдруг увидел на схеме рисунок какого-то странного животного.
- А это что?
- Это? - глаза у Бори округлились. - Р-р-р! И - на нас из-за дерева… Я кричу: за мной! Не стрелять! Живьем его, живьем. За рога и - в зоопарк! Лось это был… - вздохнул Боря. И добавил грустно: - Гималайский.
- Ну, врет! - возмутились пацаны выходкой своего командира. - Да ты чё, вспомни-ка, корова же была. Никакого лося, Иванлич, корова.
"С вами не соскучишься", - подумал Иван, а вслух сказал:
- Значит, корова? Так ведь уйдет же она с этого места. Уже ушла, поди. А вы ее - на карту! Беда с вами.. - Зачеркнул фантастическое животное, занимавшее добрую треть схемы. Строго спросил у Бори:
- От болота до лагеря сколько насчитали?
- Две тысячи триста пятьдесят два…
- С половиной! - усмехнулся Иван. - Да как же вдвое больше-то вышло, а? Туда тысяча, оттуда две…
- Ну… - замялся Боря. - Может, устали маленько…
- Устали маленько! - передразнил Юрка Ширяев. - Вечно у тебя, враль, не как у людей! Ему поручили, а он - фокусы! Надавать по башке, так будешь знать.
- Завтра перемерить все снова, - спокойно распорядился Иван. - Наносить только неподвижные объекты, деревья, болота, высотки, ручьи, просеки. И никаких коров!
До обеда оставался час. Вернулась команда, в которой должен был быть Муханов. Говорят, - потерялся Гена Муханов. Как потерялся? Да вот так. Шли вместе, уже обратно шли, и вдруг исчез. Кричали, кричали - все без толку.
Ждать было некогда.
Расставив ребят в цепи с интервалом десять шагов, Иван велел прочесывать лес.
- Ге-ена! Муха-а-анов! - звали на разные голоса, продвигаясь по лесу. - Мухоло-о-ов!
И вдруг совсем рядом за кустами Иван услышал сердитое бормотание:
- Да слышу я, слышу! И чего орут! Мухолов, Мухолов!
Парнишка сидел в высокой траве и что-то разглядывал; пестрое от крупных веснушек лицо его было сосредоточенным.
Иван совсем уж было собрался ругаться, но раздумал, присел рядом и увидел, как черный жучок торопливо улепетывает из-под Генкиной руки. Тут же божья коровка, желтая, в черных точечках, кокетливо переползала с травинки на травинку, а долговязые, все из каких-то рычагов и пластинок, из усов и коленок, кузнечики нещадно прыгали и стрекотали. Тощий муравьишко тащил огромную соломину - бревно, усердно тащил, хлопотливо, прямо убивался над своей добычей. Приподняв ее, раз в пять его самого бо́льшую, он нес соломину впереди, как хобот. Не получалось, поворачивался задом и волок, волок ее то в гору, то с горы; случалось, падал, срывался с травины, грохался о землю и тогда сучил ножками, выбираясь из-под громоздкой ноши.
- А ну-ка, - предложил Иван, - постелем ему дорожку.
Взял газету, в которую была завернута карта, расправил ее и положил на пути муравья. Тот с ходу вылетел на газетный лист, остановился, поводил усиками и вдруг панически заметался по газете. Гена Муханов от удовольствия как-то даже поскуливал.
"Так вот почему его Мухоло́вом прозвали, - подумал Иван с уважением. - А вдруг это у него на всю жизнь? Вдруг сейчас рождается в нем ученый? Биолог, скажем?".
А муравей, между тем, не бросая чудовищной соломины, все бегал, бегал между строчками и колонками, суетился, не разбирая абзацев, не останавливаясь у запятых и точек, не понимая, видно, почему так легко ему стало двигаться? И пока не свалился с газеты, не успокоился. А оказавшись в траве, настроил свои усики-антенны и понесся через горы, пропасти, обвалы, барьеры, понесся в строго точном направлении. Иван с Мухановым только переглянулись, как заговорщики.
На обед опять опоздали. Благо, начальника лагеря не было в столовой - не миновать бы выговора.
Глава 11
Во время мертвого часа Иван, Ирина и Таня Рублева отправились к старшему вожатому. Юрия Павловича они нашли в пионерской комнате, сидел за письменным столом и возился с наполовину разобранной кинокамерой "Кварц".
- А-а, - протянул он, откладывая в сторону отвертку. - Прошу вас. - И с легким поклоном указал на стулья.
Первой заговорила Таня. По обыкновению немного картавя и торопясь, она предложила привезти с завода несколько малокалиберных винтовок и организовать в лагере тир.
- Стрелять из настоящей винтовки - это же мечта всех мальчишек, - сказала Таня. - А возьми, вышки для прыжков в воду? Да отбою не будет! Разумеется, сначала тренировки, все по уму, а потом можно и соревнования провести.
Юрий Павлович невозмутимо слушал и разглядывал Таню. Иван же тем временем внимательно изучал старшего. И без тени зависти, а просто даже с удовольствием думал, что старший, пожалуй, красив. Лоб у Юрия Павловича небольшой, но аккуратный, энергичный; короткие волосы с четким пробором; прямой нос с тонкими подрагивающими ноздрями; небольшой правильно очерченный рот; неширокие плечи под белой нейлоновой рубашкой. В общем, этакий красавчик из журнала мод: все отшлифовано, тонко, правильно. И лишь глаза да руки старшего были не в ладу с его обликом. В больших серо-зеленых глазах чувствовалась напряженность, казалось, Юрий Павлович непрерывно и мучительно перемалывает в уме не только то, о чем ему говорят, но и еще что-то не относящееся ни к собеседнику, ни к окружающему вообще. Та же напряженность и в сухих удлиненных руках. Они постоянно терзают одна другую: то пальцы сплетаются и расплетаются, то ладони как бы в крепком рукопожатии, то кулаки постукивают друг по другу.
А Таня, между тем, говорила о лагере-спутнике. Хорошо бы, мол, где-нибудь на берегу поставить палатки, и пусть себе отряды попеременно живут в них. Вечера у костра, ночевки на свежем воздухе, рыбалка, ребята приучаются к походной жизни…
- Насколько мне помнится, - закончила Таня, - ты спросил на педсовете о "конкретных предложениях"… так вот они. Для начала.
- Я еще добавлю от себя, - сказал Иван. - Обязательно надо провести туристическую эстафету и соревнования по спортивному ориентированию на местности. Знаешь, что это такое?
- Представляю…
- Ориентирование становится очень популярным, развитие дает огромное, а главное - всестороннее. Тут нужна и физическая подготовка, и глазомер, и находчивость, и пространственное воображение, и все, что хотите…
- Разломаем забор? - опустив глаза после мгновенного изучения теперь уже его, Ивана, сказал Юрий Павлович. - Поведем детей на природу-матушку? Так сказать, воспитание любви к родному краю, гармоническое развитие личности? Все это уже было, обо всем этом говорено-переговорено…
- Да мы и не собираемся Америку открывать, - сказал Иван. - Давайте возьмем известное, старенькое и постараемся сделать лучше. Главное ведь не "что", а "как", правда же?
- Все эти разговоры о гармонии человека… все это утопия, - продолжал старший, думая о чем-то своем. - Теоретики от педагогики не хотят видеть, что ждет человека в ближайшем будущем. Уже им, теперешним пионерам, будет не до гармонического развития. Лишь бы не отстать от жизни, лишь бы усвоить минимум информации - вот что их ждет. Скорости растут, города растут, автоматика везде и всюду… Чтобы выжить, надо будет разбираться в этом море автоматов… Тут не до цветочков, не до ландшафтов в духе старика Шишкина!
- Ужасное будущее, - негромко сказала Ирина.
- Но то, что оно неизбежно, - усмехнулся Юрий Павлович, - факт. Как ни жаль, но мы вынуждены будем согласиться, что нельзя объять необъятное. Да и леса-то повырубят, - глянув на Ивана, продолжал старший. - Уже сейчас истребление их поставлено на индустриальную основу. Толку-то, что радетели плачут! Сведут лесочки подчистую, а вместе с ними всю фауну и флору. Уже свели. В странах, где цивилизация пораньше нашей взялась за это дело…
- Но у нас пока лесов хватает, - заметил Иван. - А вот если мы с тобой не научим ребят любить природу, добра не жди и у нас. Научим, они найдут, чем заменить древесину, у них рука не поднимется на живое дерево. Так что все в наших с тобой руках. Это во-первых… А во-вторых, к черту тогда весь прогресс, если люди переродятся и станут такими, каких ты нам тут нарисовал!..
Таня с Ириной рассмеялись.
- Чует мой нос, - сказала Таня, - ты, Юрий Павлович, нарочно уводишь нас в философские дебри…