15
Тучи заволокли Акаро–гору, становилось прохладно. Сумерки бросили свое покрывало над ущельем. Откуда‑то доносился плач по убитому, где‑то ругалась женщина: видно, опять кто‑то из мюридов залез в хлев ила сундук.
- Айда, послушаем, о чем там Издаг со своим братом говорит, - сказал, подымаясь, Абдулатип.
- А если поймают нас?
- Не бойся, иди за мной. - Абдулатип направился к дому, и вскоре мальчишки уже карабкались по стенке на крышу. Абдулатип вскарабкался легко: он знал в стенке каждый выступ, помог подняться Шамсулваре.
Горач, чувствуя своих, тихо сидел в своей будке. Он был на цепи.
- Сиди, сейчас я вниз посмотрю, во двор, - тихо сказал Абдулатип Шамсулваре. Через минуту Абдулатип вернулся. - У лестницы Пса сидит с винтовкой. Охраняет своего офицера. Заглянем в дымоход, чувствуешь, как оттуда вкусным тянет.
- Ага.
Мальчишки склонились над дымоходом, но горячий дым ударил в лицо, Абдулатип едва сдержался, чтобы не кашлянуть.
- Пусти меня, я рассмотрю, что там на плите, я дыма не боюсь, привык, - сказал Шамсулвара.
Он еще раз заглянул в дымоход, потер глаза.
- Кастрюля стоит и открыта. По запаху - курица варится. Нет, хотя, скорее, колбаса. - Он еще раз заглянул вниз, в дымоход.
- Точно, хинкал с колбасой. Вот бы достать.
- Стой. Я сейчас. - И Абдулатип тихонько полез на сеновал, там были аккуратно сложены палки, которые отец нарезал в лесу для заграждения огорода. Взял одну из них, подлиннее. - На, попробуй ей достать, я конец заострил ножом, - сказал он, подползая к Шамсулваре. - Только смотри, осторожно. - Шамсулвара, склонившись над дымоходом, опустил палку и точно угодил ею в кипящий хинкал.
- Ну как? - нетерпеливо теребил его за рукав Абдулатип.
- Сейчас. - Он нащупал палкой колбасу и, ткнув ее острием, потянул наверх. Абдулатип подхватил ее, положил в подол рубашки.
" Айда!
- Постой, еще хинк достану, - разошелся Шамсулвара. Видно, ему понравилось орудовать палкой.
- Не надо. Пошли. - Но Шамсулвара достал еще и хинк.
- Скорей идем. Ведь Издаг может к плите сунуться, - потащил друга Абдулатип. Мальчишки бесшумно спустились по стене в огород и, спрятавшись в высокой траве, жадно принялись за еду.
- Сейчас эта ведьма полезет к кастрюле, а колбасы нет, вот потеха, - шепнул Абдулатип другу.
- Здорово вкусная, - облизывая губы, сказал Шамсулвара.
- Еще бы. Она своему брату только хорошее дает. Она и отцу этой колбасы не дала, все Гусейну берегла. Да только - дудки. А здорово ты ее достал. Я б, наверно, не смог: дым глаза ест.
- Я привык, мне дым нипочем, - шмыгнул носом Шамсулвара. - Куда мы теперь пойдем? Что‑то спать здорово захотелось.
- На сеновал, к бабушке. Там у меня старая бурка есть и сено прошлогоднее. Небось не замерзнем.
Мальчишки тихо крались вдоль забора. Вот и дом остался позади. Друзья ускорили шаг. Еще слышался то тут, то там плач по убитым. Мюриды, стоявшие дозорами на дорогах к аулу, негромко переговаривались. Постепенно гас свет в окнах, люди укладывались спать, хотя мало кто мог уснуть в эту тревожную ночь. Мальчишки шли осторожно, обходя стороной дозоры мюридов, от них добра не жди, если остановят, особенно Шамсулвара. Станут допытываться, чьи они да куда идут в такое позднее время. Незаметно добрались до авала нуцалов. Здесь окна были ярко освещены, горел свет и в окнах дома Дарбиша. Под большим окном мелькнула чья‑то тень. Кто‑то встал у окна. Сначала ребята думали, что это мюрид охраняет дом богача. Они подошли поближе и вдруг узнали в стоявшем Хабиба.
- Что он тут делает? - прошептал Абдулатип, - По–моему, он что‑то в руке держит. Пошли, посмотрим.
- Да ну его. Еще закричит, как нас увидит.
- Он нас узнает и не будет кричать, - уверенно сказал Абдулатип.
Хабиб, заметив приближающихся к нему людей, сначала было пустился бежать, но, узнав своих друзей, успокоился. Абдулатип сделал ему знак, чтобы молчал. В руках у Хабиба был большой камень. Жестами он объяснил ребятам, что пришел мстить Дарбишу. Вот, мол, брошу в окно и убью Дарбиша. Абдулатип попытался его успокоить, объясняя, что камня бросать не надо, так, мол, все равно Дарбиша не убить. Лучше завтра выстрелить в него из винтовки, когда он будет выезжать со двора. "А где мне взять винтовку?" - жестами спрашивал Хабиб, но камень, однако, бросил. "Мы тебе винтовку найдем, а сейчас иди спать. А то эти люди, - Абдулатип показал туда, где стояли в дозоре, мюриды, - поймают и убьют тебя". Хабиб что‑то тихо промычал в ответ, соглашаясь, и скрылся в темноте.
- Хабиб не забыл, как Дарбиш бил его тогда на базаре, помнишь?
- Угу! Только надо Хабиба уговорить не делать этого. Разве ему справиться с Дарбишем?
- Ты Хабиба не знаешь. Он обид никому не прощает. Его не уговоришь.
Они свернули на темную улицу, зажатую с обеих сторон стенами больших богатых домов. Чавкала под ногами мокрая глина, липла к рваным башмакам, мешая идти. Казалось, каждый их шаг был далеко слышен.
- Проклятая глина. Совсем завязнешь тут, - ворчал Абдулатип.
Вдруг Шамсулвара схватил его за руку.
- Посмотри‑ка.
Двое мюридов несли на плечах длинную лестницу.
- Куда это они? - удивился Абдулатип.
Ребята спрятались за угол дома, наблюдая за мюридами. Подойдя к дому вдовы Маседо, мюриды остановились. Приставили лестницу прямо к окну.
- Наверняка воровать лезут, - шепнул другу Шамсулвара. "Я поднимусь первым, - услышали ребята голос одного из мюридов, - а ты здесь постой - карауль пулемет". Только сейчас ребята заметили какой‑то предмет, который мюриды опустили недалеко от дома. Так, значит, это пулемет? Мальчишки в волнении переглянулись. "Лучше я первым полезу, - сказал другой мюрид, тот, что помоложе. - Знаю я тебя: что получше - живо к рукам приберешь, а мне что останется. Ты лучше покарауль пулемет". - "Что с тобой говорить, спорить ты горазд", - недовольно пробормотал старший. - Давай, тащи жребий, кому первому лезть". Наконец они разрешили спор, и молодой мюрид полез вверх по лестнице. "Лестницу отними и под окно положи, - едва слышно сказал он старшему. - Не дай бог кто мимо пойдет, заметит, Да посматривай там за пулеметом".
- А… куда он денется, - махнул рукой старший. Он и не думал отнимать лестницу, очевидно решив лезть тут же вслед.
- Пошли, - Абдулатип схватил Шамсулвару за руку.
- Куда?
- Возьмем пулемет.
- Пулемет?
- Тихо ты. Ну да - пулемет. Они и не услышат.
Они мигом подбежали к мешку с пулеметом и, схватив его, потащили в сторону от дороги.
- Тяжелый, - вздохнул Шамсулвара. Он вспотел, пот струился по толстым щекам. Оттащив пулемет подальше от дороги, ребята наконец отдышались. Пулемет был тяжелый. Может быть, в другое время ребята не дотащили бы такой тяжелый груз, но сейчас они даже не чувствовали тяжести.
- Эй, Хизри, - донесся вдруг до них голос мюрида. Видно, они уже спускались вниз.
- Потащили быстрее к кладбищу, туда они не догадаются идти, - сказал Абдулатип. Шамсулвара испуганно посмотрел на своего отчаянного приятеля, но спорить не стал.
Шамсулвара никогда не был ночью на кладбище. Но сейчас он не испытывал страха. Ребята, тяжело дыша, тащили пулемет между надгробными памятниками.
- Давай спрячем у могилы шейха, там никто не найдет, - предложил Абдулатип.
Ребята втащили пулемет в маленький домик для паломников рядом с могилой шейха и присели отдохнуть на скамейку. Рядом с могилой шейха были могилы нуцалов. Надгробные памятники здесь были высокие, из хорошо высеченного камня. Опустившись, Шамсулвара наконец пришел в себя и со страхом осмотрелся: кругом теснились надгробия. Ветер шуршал в ветвях еще голых деревьев, выросших на могилах. Где‑то совсем рядом залаяла уличная собака.
- Мне страшно, - заикаясь, сказал Шамсулвара, стуча зубами. Он прижался плечом к Абдулатипу. - Говорят, призраки мертвых ходят по ночам, садака ищут. Вдруг сюда придут?
- Души мертвых не в могилах бывают, а улетают в небеса, - сказал Абдулатип. - А призраки - это ерунда. Выдумали взрослые детей пугать, чтобы слушались. Помнишь, как толстый Мирза умер здесь?
- Здесь?
- Ну да, от страха.
- Нет… не помню я.
- Тогда еще ребята на годекане поспорили. Одни говорили, что на кладбище есть призраки, а другие говорили, что нет. Помнишь?
- Не… - Шамсулвара весь дрожал.
- Ну вот. Тогда решили жребий бросить. Кто проиграет - тому ночью на кладбище идти к могиле шейха. Ну вот. Мирза проиграл. Боялся идти, но ребята над ним стали смеяться. Трус, говорят, трус. Пришлось ему идти. Пришел вот сюда и вонзил кинжал в могилу шейха как было договорено с ребятами. Хотел подняться и убежать, а его кто‑то за черкеску держит и не выпускает.
- Не надо… не рассказывай, - почти плакал от испуга Шамсулвара.
- Ну, Мирза тут так испугался, что упал и умер. Ребята его ждали, ждали, а потом пошли сами на кладбище. Смотрят, а Мирза лежит мертвый. Оказывается, он кинжал вонзил в землю через полу своей черкески. Если б не испугался, то и жив бы остался.
- А мне отец рассказывал, - успокоился наконец Шамсулвара, - как один лудильщик молился вечером у источника, потом с земли протянул руку к папахе, а прямо перед ним призрак стоит. Он скорей вскочил, папаху на голову надел и бежать домой. Бежит, а сам голову наверх поднять боится. Наконец до дома добежал. "Слава Аллаху, спасся", - говорит. Хотел папаху снять, руку поднял, а на папахе что‑то шевелится. Лудильщик подумал, что это опять призрак появился, упал и умер. А к папахе, оказывается, соломинка пристала и вверх торчала.
- Вот видишь, никогда бояться не надо, - сказал Абдулатип.
- Все равно давай уйдем отсюда. Я даже днем на кладбище боюсь, - вздохнул Шамсулвара. - Пойдем к нам спать.
16
Под утро Абдулатипа и Шамсулвару, которые спали в холодной, с выбитыми стеклами комнате Нуруллы, разбудили чьи‑то шаги. Абдулатип чуть было не крикнул: "Дядя Нурулла?", но рот его так и остался раскрытым, когда в окне он увидел Гусейна. Двое мюридов и Иса стояли в стороне. Через разбитое окно Гусейн заглянул в комнату.
- Э, да тут, оказывается, не так уж пусто, - он усмехнулся в тонкие усы и, прыгнув в комнату, остановился перед ребятами. Шамсулвара не дыша прижался к стенке, испуганно глядя на офицера. Казалось, он вот–вот закричит, но Абдулатип зажал рот рукой. Не обращая внимания на ребят, Гусейн быстро оглядел все углы, заглянул под валявшуюся в беспорядке одежду и, наконец, очевидно, не найдя того, что искал, вышел.
- Ушел, не бойся, - шепнул Абдулатип другу. Со двора слышались голоса мюридов.
- Ив сарае его нет, господин офицер, - говорил один из мюридов.
- Сволочи! - вне себя кричал Гусейн. - Я вам покажу. Повешу на первом дереве! Отдать красным такой пулемет!
- Наверное, они его уже в крепость утащили, - сказал Иса.
- Молчи ты! Все вы курицы! Были бы мужчинами, не было б в ауле нн одного партизана. - Гусейн в злобе так толкнул ворота, что они чуть не сорвались. Ребята тихо сидели в комнате. Долго еще был слышен с улицы топот мюридов.
- Они пулемет ищут. - На лбу у Шамсулвары выступили капельки пота.
- Думают, партизаны украли, - смеялся Абдулатип. Он выглянул в окно. - Хорошо, дождь шел, а то бы они по нашему следу на кладбище пойти могли. А теперь - попробуйте‑ка найдите.
Днем в ауле только и разговоров было, что о ночном происшествии. Говорили разное. Одни уверяли, что ночью, мол, какие‑то двое мюридов пытались залезть в дом вдовы Маседо, а в это время партизаны украли их пулемет и увезли в крепость, другие утверждали, что мюриды имама гак не поступают, что в дом к Маседо лезли переодетые красные, а мюриды, мол, хотели их прогнать. Чего только не говорили. Хвалили храбрую Маседо, которая, не испугавшись ночных пришельцев, разбив кувшин об голову одного мюрида, с кинжалом бросилась на другого.
Абдулатип и Шамсулвара посмеивались над этими хабарами. Как только отряд Гусейна выехал из аула, мальчишки, не теряя времени, отправились на кладбище. Понадежнее спрятав пулемет, они пошли домой к Абдулатипу.
- Где тебя носит? Всю ночь дожидалась, не сплю, - набросилась на него Издаг. "Знаю как ты меня ждала", - подумал про себя Абдулатип.
- Мы у Шамсулвары ночевали. Отец не вернулся?
- Не вернулся. Как бы имам не арестовал его из‑за этого большевика. Вот и брат мой то же говорил.
Из кухни донесся вкусный запах жарившихся чуду с творогом. Шамсулвара взглянул на Абдулатипа: мальчишки здорово проголодались.
- Ничего я не готовила. Когда отца дома нет, и огонь зажигать не хочется, - соврала Издаг.
Она пошла на кухню и вынесла сухой холодный чурек, который уже четвертый день валялся в тарелке.
- Нате вот. Больше ничего нет, - резко сказала она, поджав губы. Абдулатип понял, что просить бесполезно. Ребята взяли хлеб и вышли. Во дворе к ним подбежал Горач: видно, тоже был голодный. Абдулатип сунул ему кусочек чурека. По улице бежали ребята, крича, что поймали красного партизана. Абдулатип с Шамсулварой тоже побежали к краю аула, к тополям, где стояли дозоры мюридов. Со стороны крепости скакали двое верховых. Один из них тянул за собой длинную веревку. Абдулатип не сразу понял, что к ней был привязан человек. Руки у партизана были связаны сзади, мюрид держал веревку, заставляя партизана бежать наравне с конями. Одежда на партизане была порвана, лицо в кровоподтеках. Он бежал босиком: сапоги его мюрид привязал к седлу.
- Прочь с дороги! - крикнул на ребят мюрид, скакавший впереди. Мальчишки расступились, с жалостью глядя на партизана. Абдулатип протиснулся вперед и вскрикнул: в партизане он узнал Сааду, тот взглянул в его сторону, и на его запекшихся губах мелькнула улыбка.
Он подмигнул Абдулатипу: смотри, мол, не выдавай меня. Но мюрид обратил внимание на крик мальчика, хотя и не успел заметить, кто кричал.
- Кто из вас знает этого человека? - спросил он.
Все молчали.
- Да он не из этого аула, кто его может здесь знать, - сказал ехавший позади мюрид, - Поехали. А вы расходитесь, - крикнул он в толпу. - А вот будем вешать эту свинью, всех позовем смотреть, - и мюриды направились к сараю Дарбиша, который был превращен в тюрьму.
Абдулатип подмигнул Шамсулваре. Приятели пошли вслед за мюридами. Открыв дверь сарая, они втолкнули Сааду туда. Потом закрыли дверь на тяжелый засов и защелкнули замок.
- Ты стой здесь, - сказал старший мюрид своему напарнику, - а я коней отведу. Да смотри в оба!
Мальчишки, толкавшиеся у дверей, стали расходиться - какой интерес смотреть на закрытые двери.
- Отсюда никуда, - шепнул Абдулатип Шамсулваре. - Может, сможем его спасти.
- Кого? Партизана? - удивился Шамсулвара.
- Да. Я его знаю. Это Сааду из крепости.
- Эй, мелюзга! - крикнул мюрид, стоявший в карауле у дверей сарая. - Кто достанет мне табаку?
- Я достану, - вскочил Абдулатип. - А что вы за него дадите?
- Дам что‑нибудь. Может, свисток смастерю из тополя. Иди, иди, не сомневайся. Да покрепче табак тащи. "Даром ничего пе дадут, сволочи", - ругался про себя мюрид.
- Ты здесь меня жди, я сейчас вернусь, - шепнул Абдулатип Шамсулваре. И действительно, вскоре вернулся с табаком.
- А ты шустрый, - похвалил Абдулатипа мюрид. - Чей же такой будешь?
- Здешний, - неопределенно ответил Абдулатип, - Вы мне свисток обещали сделать.
- Иди‑ка, паренек, принеси мне сначала огоньку, - сказал мюрид, скручивая цигарку.
- Сейчас. - Абдулатип подозвал к себе Шамсулвару.
- Я его отвлеку, а ты беги на ту сторону сарая. На крышу взберешься, а оттуда на сеновал спустишься, он как раз над сараем. Там, на сеновале, дырка есть, доской прикрыта. Я знаю: раньше Дарбиш через нее сено вниз бросал своим баранам. Ты эту доску найди и подними. А я мюрида отвлекать буду.
- Ну чего ты там застрял, - крикнул Абдулатипу мюрид. - Тащи огоньку!
- Сейчас, - крикнул Абдулатип и исчез, а Шамсулвара, боязливо оглядываясь по сторонам, направился к противоположной стороне сарая.
Перекидывая с одной ладони на другую горящий кизяк, прибежал Абдулатип.
- А ты молодец, - смеялся, глядя на него, мюрид. - Железные, что ли, у тебя руки?
- А он совсем и не горячий, попробуйте, - Абдулатип хотел положить горящий кизяк в руку мюриду.
- Ну, ну, - оттолкнул его мюрид. - Вот тут клади, - он подвинул камень. Наконец он прикурил от горящего кизяка и жадно затянулся.
- А у меня же руки из воска. Смотрите, дядя, - Абдулатип левой рукой схватил большой палец правой руки, делая вид, что отрывает. - Смотрите, - со стороны могло показаться, что он оторвал большой палец.
- Вах! - крикнул мюрид. Он потрогал руку Абдулатипа. И тут увидел согнутый палец. - Ну и хитрец! Фокусник. Еще что умеешь?
- По–птичьему петь могу, - сказал Абдулатип, одновременно делая руками знаки Шамсулваре: лезь, мол, быстрей, а то поздно будет. Шамсулвара некоторое время колебался, но в конце концов исчез за сараем.
- По–птичьему, говоришь, умеешь? - мюрид наконец с наслаждением затянулся.
- Хорош табачок.
- Да… Вам пой, а вы ничего не даете, - Абдулатип сделал обиженный вид. - Обманываете…
- Ну–ну… Мюриды не обманывают, красные - вот это обманщики.
Абдулатип старался изо всех сил, подражая то перепелке, то соловью.
- Вах! Ну и фокусник, - мюрид, подобревший после трех–четырех затяжек, был в восторге.
- У меня еще собака танцевать умеет, - разошелся Абдулатип.
- Эта, что ли? - мюрид ткнул сапогом в сторону Горача, который сидел тут же рядом тихо, внимательно глядя на своего хозяина.
- Не глядите, что он худой, он знаете какой сильный, - заявил Абдулатип. В тот же момент Горач вскочил: он завидел ненавистного ему дарбишевского пса, бегущего с добычей в зубах со стороны поля. Но и пес, видно, был не из трусливых: выпустив из пасти мертвую ворону, он с лаем бросился на Горача. Собаки сцепились, и началась потасовка, к великому удовольствию разомлевшего от табака мюрида. Он свистел, топал ногами, подзадоривая собак. Абдулатип, улучив удобный момент, незаметно шмыгнул за сарай, откуда уже выходили Сааду и Шамсулвара.
- Ребята, скорей веревку мне на руках обрежьте, - шепнул Сааду.
Абдулатип обрезал веревку.
- Дядя Сааду, бегите к кладбищу, там до реки рукой подать, - тихо сказал Абдулатип.
- Спасибо, ребятишки, - проворная фигура Сааду мигом скрылась за оградой.
Мюрид, увлеченный дракой, совсем, казалось, забыл о ребятах. Войдя в азарт, он так свистел, топал ногами, что привлек этим внимание бежавших мимо аульских ребятишек. Скоро их собралась около него целая толпа.